Ведьма

      Мягко укутавшись в шарф, спокойно вышла на улицу с радостным предвкушением замечательного дня — сказала бы я, если бы поспала за прошлые сутки хотя бы часа два, потому что недалеко по пути нашего возвращения началось достаточно масштабное ограбление и нужно было останавливать и ловить злодеев, чем мы и занимались остаток ночи, вернувшись в Академию с рассветом. Шота отправился прямиком на уроки, взяв с меня честное героическое, что после патруля я лягу спать. Поесть я не успевала, так что он дал мне один из своих «перекусов для космонавтов».       Впрочем, если испортили настроение мне, я имею полное право испортить его кого-нибудь другому, всё равно пока дойду до станции успею ещё десять звонков сделать. Три гудка, короткий писк, уведомляющий о том, что вызов принят и раздраженный сонный голос:       — Кто бы ты ни был, иди нахуй.       — Это я.       А если я тут помираю? Хотя, тогда я бы звонила не Васе и вряд ли бы звонила вообще.       — Всё ещё иди нахуй, но на более конкретный, — устало проворчал он. — Сколько сейчас времени? Похер, ещё рано. Чего тебе от меня надо, тварь ты утренняя?       Послышался зевок.       — Да так, поговорить ни о чем, потому что мне скучно, — в трубке раздается стон. — Ястреб о твоих вокальных навыках в курсе?       С той стороны слышится кашель:       — Слушай, ты, это, э-э-э, — речь у него замедленная, спросонья. — Охуевшая.       — Спасибо, без тебя бы никак не догадалась. Я тут просто иду в патруль с твоим ненаглядным Соловушкой, передать ему что-нибудь?       — Крепкие объятия, потому что сама не сподобишься, — в трубку фыркают. Раздаются шаги. О, святая привычка ходить во время телефонного разговора по всей квартире — а судя по шагам, Вася именно там, а не в казарме. Я прислушалась — не кольнет ли совесть, что я разбудила его ради пустякового разговора в единственный выходной? Совесть молчала. — А вообще какой у тебя план?       — Застебать до смерти и довести до белого каления. Чтобы не думали те, кто за ним следят, пусть поменьше знают. Меньше заботы, больше мата и оскорблений. Если захотят на меня давить через него — дважды подумают, стоит ли оно того и выгорит ли.       — Надеюсь, ты не перегнешь палку, — бормочет Вася. — А то я тебя знаю.       — Поверь, если бы я захотела довести его до слез, я бы использовала менее очевидные подколы про то, что он гей и курица. Хотела бы оскорбить по-настоящему, использовала бы что-то менее тривиальное. За кого ты вообще меня принимаешь?       Вася хмыкнул:       — За тебя, — как будто это все объяснило! — Просто надеюсь, что с вами там все будет в порядке, потому что у меня все тихо.       Я встретила взглядом приближающийся поезд и попрощалась с напарником. В поезде до нужной станции я смогла немного подремать, а на выходе со станции в город купить себе энергетик и кофе.       Стоя на месте встречи за пару минут до начала патруля, я сосредоточенно переливала в пластиковую бутылку из-под чая кофе из банки. Рядом раздалось шуршание крыльев, и показался их носитель — Ястреб выглядел как обычно жизнерадостным и довольным жизнью.       — Чего мешаешь? — он подхватил ещё не вскрытую банку, перевел взгляд на ту, что в моих руках. — У-у, жёстко. Бессонная ночь?       — Если я скажу да, ты отъебешься? — проворчала я. — Верни на базу.       — Ладно-ладно, — примирительно ответил герой, поднимая обе руки, а потом ставя банку обратно на скамейку и начиная трещать о чем-то отвлечённом — то ли о фильме, то ли о еде, я особо не прислушивалась.       Закончив со второй банкой, я взболтала получившуюся смесь и встала с лавочки.       — Все, погнали, — киваю я.       — Ты что, вообще не слушала? — он немного закатывает глаза, а улыбка пропадает. — О чем я только что говорил?       — О какой-то хуйне, очевидно.       — Без проблем, мне не сложно повторить! — раздается уже почти радостное. Если он продолжит так усердствовать, я его сама прибью. — Я говорил, что мне предложили рекламу нижнего белья, но я не думаю, что это хорошая идея, потому что…       Я позволила мозгам сосредоточиться на улице вокруг. Со всякой мелочью Ястреб вполне справлялся сам, да и в крупном случае я постараюсь не лезть без необходимости.       — Сегодня такой тихий день! — продолжал парень. — Считай, пара небольших драк, и всё. Где все злодеи? Увидели нас и разбежались?       Интересно, Васю он ещё не успел заебать или оставил на потом?       — Ну, парикмахеры при виде тебя точно разбегутся, — хмыкаю я. — Ты их сам так художественно растрепываешь или работа хорошего стилиста?       — Лучшего из возможных! — кивает он. — Ветер и природа!       Он подхватил перьями чей-то улетевший из рук из-за ветра лист и вернул его хозяину. Я продолжала потягивать взрывную смесь, которая постепенно приводила меня в чуть более живое состояние.       — Кстати, ты завтракала? Я тут знаю местечко неподалеку…       — О, первый раз из твоего рта вырывается что-то кроме кудахтанья, — я делаю последний глоток, чувствуя себя практически готовой жить. — Ты угощаешь!       — Покажи мне свою улыбку ещё раз! Ради неё можно горы свернуть! — и улыбается ещё так широко-широко. — Ну, и сводить куда-нибудь, конечно.       — Смотри, расскажу ему, что ты меня по всяким заведениям водишь, — хмыкаю я. — А потом тебе жопа. И твоей жопе жопа, будешь потом перья по всей комнате собирать.       — Он такой ревнивый? — ужасается Ястреб притворно. — Не замечал за ним этого.       — Как тебе сказать, — задумчиво посмотрела в небо, припоминая всё, что Вася рассказывал о своей личной жизни и как вел себя с теми, с кем меня в итоге знакомил. Мне, кстати, никогда его романтический выбор не нравился — в этот раз, впрочем, я тоже не особенно довольна. — Он скорее в это играет, чем действительно злится. Но доводить не советую — яйца оторвет и скажет, что так и было.       Ястреб споткнулся на ровном месте, правда, на асфальт не упал, удержался:       — Что, правда?       — Хочешь, проверить, петушара? — оскалилась я.       Ястреб в очередной раз отшутился, переводя тему на что-то нейтральное, я снова замолчала, продолжая наблюдать за происходящим вокруг. Заметила какого-то громадину, который зашел в переулок, таща за собой тонкую фигуру за шиворот, и за которым уже через секунду метнулось десятка два перьев. Когда мы подошли к переулку — у горла громилы и вокруг него веером расположились острые перья, а весьма хрупкая девушка пыталась собраться с силами и отползти.       Я подошла к ней, помогая подняться:       — Вас может кто-нибудь забрать? — спросила я. — Вы в порядке? Он вам что-нибудь сделал?       — Не успел, — пробормотала девушка, мелко подрагивая. — Это же Ястреб? Да?       — Он самый, — кивнула я. — Можете взять автограф, уверена, он не откажет.       Девушка расцвела улыбкой — действительно красивой, но, когда герой с готовностью подошел фотографироваться, вздрогнула. Я качнула головой, спрашивая:       — Всё точно в порядке?       — Простите, — девушка склонила голову. — Я правда вами восхищаюсь, Ястреб!       Она, противореча словам, отшагнула назад ко мне. Так, понятно. Я успокаивающе коснулась предплечья и напоминая, что всё в порядке теперь.       — Ястреб, где твои подчиненные? Тут есть для них работа, где они шароебятся? — зашипела я, чувствуя, как ко мне доверчиво прижимаются, и тут же обращаясь к девушке. — Хочешь выйти на улицу или постоять здесь ещё, пока тебя не заберут?       — Лучше тут, пожалуйста, — пробормотала девушка, прижимая к голове, кажется, рысьи уши. — Простите.       — Всё в порядке, — повторила я в который раз. — Я здесь, ты в безопасности. Этот мудак тебе ничего не сделает, слышишь?       Девушка снова всхлипнула, стараясь выровнять дыхание. Подоспели сайдкики и полиция, забрали преступника и девушку, которая напоследок крепко меня обняла и поблагодарила, а мы отправились дальше.       — Ты так хорошо справилась с тем, чтобы помочь ей, хотя она тебя даже не знала, а меня не подпустила. Вот что со мной не так?       — Ты мужчина. Думаю, ключевую роль сыграло именно это. Она могла соврать о том, что с ней ничего не сделали, потому что об этом тяжело говорить — опять же, домогательства не ограничиваются действиями.       — Твоей дедукции можно только позавидовать, — вот не поверю, что он сам не догадался, раз перестал лезть после первой провальной попытки.       — Ага, а твоей посочувствовать, — ответила я. Мы подходили к какой-то забегаловке, куда Ястреб меня настойчиво затолкал, за что получил по рукам, правда, несильно — успел смягчить удар, а продолжать драку с временным напарником не на улице было бы немного капец как тупо, так что я уже спокойно выбрала себе еду из меню и вышла наружу, чтобы успеть в случае внезапного появления злодея, но всё было тихо.       Ястреб, что-то насвистывая, вышел, передавая мне бумажный пакет с едой.       — Прикинь, у меня попросили автограф!       — Пиздец какое неожиданно событие, верно, пернатый? Странно для второго в рейтинге героя. Как тебя вообще на улицах узнают?       — Наверное, из-за крыльев — они очень яркие! — беззлобно ответил герой, достал из ведерка одно из крылышек и откусил, похрустывая корочкой.       Интересно, он их прямо с костями ест или как? Я достала из своего пакета парочку наггетсов, удерживая их между пальцами, продолжаю слушать Ястреба, который продолжал болтать даже с набитым ртом. Только когда я начала есть, то поняла, насколько была голодна — всё-таки последний раз я ела вчера вечером и не сказать, чтобы ужин был плотным.       У меня попытались спереть один из наггетсов, на что я удержала перо между безымянным и мизинцем, проворчав, что нехер трогать мою еду и надо было купить свою, учитывая, что Ястреб ещё со своим ведром не закончил. Тот что-то пробормотал в свое оправдание ни разу не раскаивающимся тоном, а я чуть куснула кончик пера.       — Да ладно, я же извинился!       — А мне похуй, курица недожаренная, — хмыкнула я, чуть касаясь языком ближе к очину.       Герой медленно розовел, а вскоре покраснел до такой степени, что, кажется, собирался вот-вот загореться, практически сравнявшись цветом с крыльями. Я отпустила рвущееся наружу перо, которое тут же вернулось к хозяину, и начала плеваться, чтобы прогнать вкус перьев с языка:       — Надеюсь, ты не падал на мусорные кучи. Если я подцеплю птичий грипп, а потом умру, то буду ходить за тобой неприкаянным призраком и портить тебе все фотографии. Лишишься основного заработка.       Ястреб, достав новое крылышко и активно им жестикулируя, ответил:       — Надеюсь, фотошоп с этим справится. Разве Вася не расстроится, если ты умрешь?       — Задавай таких вопросов побольше и узнаешь, расстроится ли он, если сдохнешь ты, — рыкнула я, доедая последний наггетс. — Я уже думаю, куда прятать труп, так что заставь свой голубиный мозг работать.       Ястреб рассмеялся:       — Ты что, меня совсем не любишь? — и распушил перья воинственно. — В лицо мне это скажи, ха-ха!       Я развернулась и оскалилась, глядя в одни конкретные янтарные глаза:       — Ты мне не нравишься. Пошел нахуй. Мне нравится, как это звучит. Пошел нахуй.       — Да ла-адно тебе! Мы же герои, ценность человеческой жизни прежде всего, ты так не считаешь? — я увидела какую-то странную эмоцию в его глазах и отвернулась, пряча глаза. Задумалась. Как там он говорил. Хотят узнать о моих убеждениях? Ну, раз хотят — пусть получают.       — Я не считаю, что жизнь — это какое-то ебаное чудо, — потому что это действительно не чудо. — Герои не любят спасать конкретных людей, им нравится спасать расплывчатые образы. Ты, вероятно, думаешь, что герои должны ценить жизнь и не должны убивать злодеев даже в крайних случаях, так вот, я так не считаю, — и оставила за скобками, убивала ли я, но если тем, кто по ту сторону камер, захочется так думать, то они найдут подтверждение там, где его нет. — У этого мира куча проблем, которые надо решать, но никто не смотрит вглубь. Злодеи не появляются просто так, но куда проще создать общество героев, чем разобраться с этими ебаными причудами.       Ястреб выглядел удивленным такой длинной и искренней речью. Посмотрим, когда меня позовут в патруль в следующий раз и позовут ли. Ни слова лжи! Ни слова! Я могу собой гордиться. То, что не договорила, не значит, что в моем спиче было хоть слово лжи.       — Так… зачем ты стала героем? — растерянно спросил Ястреб, выдержав небольшую паузу.       — Чтобы девчонок клеить, куриные мозги, — фыркнула я. — Не скажу, отъебись, — и добавила драмы в голос, надеясь, что не переиграю, но я просто не могла удержаться. — Тебе этого не понять!       Ястреб скривил лицо в самом непередаваемом выражении — благо мимика была на высоте. Я вернулась к обзору улицы — впереди была какая-то шумиха, которую, скорее всего, придется разруливать.       Остановили своим появлением завязавшийся конфликт и проследили за тем, как расходятся конфликтующие стороны. Я свернула пакет, сминая его до состояния небольшого бумажного мячика, и задумалась, куда мне его деть — мусорок поблизости нет. Ну ладно, мы люди не гордые, в ручках подержим. Ястреб заговорил о чем-то совершенно постороннем (кажется, о недавно прошедших съемках, но я не уверена), так что я позволила части мозга, отвечающей за разговоры, отключиться. Ничего крупного не попалось, а когда герой в шутку наехал на меня с претензией, я показала ему средний палец, пакет и послала нахуй с его патрулями, мол, ты знал на что шел, я тебе не навязывалась.       — Тебя подбросить? — уточнил Ястреб, когда патруль закончился. — Всё быстрее, чем тащиться на поезде.       — До станции, дальше сама прогуляюсь, — махнула рукой я. — К тебе как, на ручки или под них?       — Лучше на, — выбрал Ястреб. — Мне ведь не надо учить тебя летать, да и сопротивления воздуха не будет! Сможешь спрятаться от ветра на моей широкой груди.       — На чем-чем? — хмыкнула я. — Сомневаюсь, что у тебя настолько накачены грудные, чтобы там была хотя бы единица.       Беспардонное пернатое выдало:       — Зато у тебя минимум четверка.       — Ага, по количеству зубов, которое у тебя останется, если продолжишь в таком же духе, — пригрозила я, остановив его ладонью. Ястреб замер перед лапкой, видимо, понимая, что она может сделать. — Какие-то правила?       — Ну, постарайся сильнее не дергаться. Поймать-то я тебя смогу, но прятать твой труп после инфаркта я желанием не горю. И сильно глаза не открывай — ветер наверху будь здоров.       Я убрала руку, и меня подхватили на руки — судя по всему, герою это не доставило никакого труда, несмотря на то, что я была не Дюймовочкой, Ястреб даже выше был всего на пару сантиметров. Правда, из-за высоченных каблуков это ему не помогало.       Несколько мощных взмахов крыльями поднимают нас над крышами домов, ещё немного — и они становятся размером с коробку для обуви. Через минуту, когда Ястреб набирает скорость, крепко держа меня в руках, мы оказываемся на высоте птичьего полета. Дома отсюда — не больше спичечного коробка, а небо такое огромное, такое близкое, что можно раствориться в нем. Да, мое перемещение с этим не сравнится, и тот короткий ночной полет тоже. Тут другая скорость, другой метод, всё другое. Вместо того, чтобы спрятать лицо от холодного ветра, который с силой врезался в лицо, я развернула его вперед, к холму, куда летел герой. Несколько минут пронеслись неожиданно быстро — в небе терялось всё, и мимолетные переживания, и время.       Ближе к станции Ястреб перестал махать крыльями, и шум стих, начал стихать и ветер, снижаться скорость, если до этого от перегрузок закладывало уши, то теперь шум города неожиданно возвращался. Приземление из-за этого прошло немного мимо меня, я просто резко включилась, когда Ястреб встал двумя ногами на землю.       — Ты там уснула?       — Почти, — киваю я, осторожно слезая с чужих рук. Неплохо, конечно, но у Шоты лучше. — Спасибо, это было классно.       — Обращайся! — Ястреб шутливо отдал честь. — Я полетел!       — Ага, удачно размазаться о ближайший небоскреб, — хмыкнула я вслед взметнувшимся крыльям.       Уже через минуту фигура героя превратилась в небольшую красную полоску, и я повернулась к магазинчику. Брать кофе или не брать, вот в чем вопрос? Я прикинула планы на день и выходные. Ну, пойду отсыпаться. По дороге я успела написать Айзаве, что возвращаюсь и буду спать, потому что у него ещё были уроки, и созвониться с мамой, чтобы поделиться событиями прошедшей недели. Когда краткий отчет о том, что мое самочувствие действительно замечательное, раны меня не беспокоят и уже почти совсем зажили, так доктор сказал, мама спросила и про Айзаву.       — Взаимно, — коротко ответила я про самое главное и продолжила уже более подробно. — Он… хороший, если тебя именно это беспокоит. Я ещё не знаю его до конца, но мы постепенно сближаемся. Ты знаешь меня, понимаешь, какой примерно он — тут бы не вышло всё просто. Уверена, ещё много чего предстоит.       Мама вздохнула, очевидно, подавляя все советы и наставления — и, если честно, я была ей за это благодарна. Всё же, она невероятно чуткая, я бы хотела так же понимать, как и что говорить человеку, которому хочешь помочь.       — Кстати, я прочитала не так давно «Маленького Принца», — перевожу тему самым топорным образом. — Мне понравилось, книга классная. Не уверена, что хочу обсуждать идеи и мысли, которые там предлагаются — а они бесспорно этого заслуживают — но сам факт.       Мама переспрашивает. Выясняется, что про эту книгу она сама только слышала, а эти слова ей говорили её родители, видимо, сами вычитавшие это оттуда или услышавший от кого-то ещё. Бабушку с дедушкой я помню мало, так получилось, что они потом разошлись и обзавелись новыми семьями. Теперь-то их уже лет пять нет.       — Я пытаюсь, знаешь?       — Знаю, — верит мне она. — Мне так жаль, что этим… язык не поворачивается назвать их людьми… что им удалось вбить тебе в голову мысль о том, что всегда нужно думать мозгом. Я не говорю, что не нужно думать вообще, но полагаться только на один орган мышления — точно так же, как полагаться только на слух или зрение. Небезопасно и… не интересно.       Улыбка сама собой появилась на губах:       — Есть истина в твоих в словах, — нараспев ответила я. — В этот раз сошлись оба. Ладно, я пойду уже отсыпаться, люблю тебя.       Я слышу её улыбку через километры.       — И я тебя люблю, береги себя, — а ещё совсем немного — слезы, застывшие в родных глазах. Я не заслуживаю её переживаний.       Дойдя до своих апартаментов, едва раздевшись и чуть ополоснувшись под душем, где в слив отправился кофе и энергетик в виде небольшой лапки, я не нахожу сил и желания идти в спальню, так что я в халате и мокрыми волосами падаю на диван без одеяла, отрубаюсь, кажется, ещё в полете.