Ведьма

      На самом деле я никогда особенно не мечтала о том, что буду невестой, но Шота явно был серьёзен, а я даже близко не была против. Максимум, против чего я была — против детей, потому роды и материнство — это точно не то, чем я бы хотела заниматься.       Ну, есть в этом и плюс — можно спокойно называть Шоту «мой муж».       Пх, мне нравится, как это звучит.       На самом деле, этот разговор многое поменял, я смогла взять его за руку, узнала намного больше и рассказала о себе, пусть и умолчала некоторую — очень маленькую — часть.       Про то, что я собираюсь передать Васе информацию — это была правда. Айзава облюбовал мой столик, куда притащил планшет и писал отчёт на нём, я продолжала работать на диване. Такой себе компромисс, но он неплохо сработал к общему удивлению: Шота хотел находится рядом, я не хотела близкого контакта, так что быть просто в одной комнате оказалось вполне комфортно.       Я собрала в один файл все, что смогла вспомнить на недавно обнаруженного Тодороки, и, отправив его шифроваться, переслала по защищённому каналу Васе, написав смс-ку ему, что есть о чем поговорить, пусть или напишет, или позвонит. Ввиду присутствия Айзавы, фамилии придется опустить, но это меньшая из проблем, потому что я и без этого их не называла.       Скинув Васе на почту файл, зевнула и вернулась к злополучным отчетам — вот так и помирай, столько бумажек потом заполнять придётся…       Где-то на середине последнего документа у меня зазвонил телефон, я бросила взгляд на название контакта, уже принимая входящий.       — Алло?       — Хуем по лбу не дало, — ржёт Вася над этой тупой, но не стареющей шуткой, повторяющейся из раза в раз, но потом становится серьёзнее. — Что ты мне прислала и почему всё на японском?       — Там информация на несколько человек. Я тут отрыла одну родственную связь, но есть два момента. Во-первых, у меня нет ещё точного подтверждения, завтра поеду узнавать, так что часов через двенадцать второй придёт. Открывать, кстати, было не обязательно. Второе. Про эту инфу ещё никто не знает, а я не могу допустить, чтобы в случае моей смерти такое пропало к херам. Короче, о моей смерти ты узнаешь, а способ выслать это Ястребу как-нибудь найдешь, не маленький же.       Я замолчала, готовая слушать, что мне на такое скажут. Однако Вася перевёл тему:       — Кстати, помнишь, я вам, долбоёбам, говорил, что вам нужен шифр? Я помню, что вы его придумали, но… ты знаешь, что Ястреб может использовать перья для того, чтобы слышать даже очень тихие звуки, дыхание, пульс. Буквально. Его крылья могут быть одним большим приемником. Можно взять у него небольшое перо и спрятать так же, как ты спрятала прошлое? Даже если тебя поймают, очень маловероятно, что злодеи его найдут при обыске. Всё же кем-кем, а доской тебя назвать нельзя.       — Ну хоть на этом спасибо, — фыркнула я. — Но идея стоящая, как односторонний канал связи вполне подойдет. Тем более, учитывая, какую за ним установили слежку. Всё гениальное просто — со мной-то связаться не сложно, основные проблемы из-за него…       Вася возмутился:       — Не говори так, он ни в чем не виноват!       — Ясен хер, это не его решение. Что не отменяет того, что он так себя ведет, — планшет, не получавший отклика, понизил яркость экрана и через несколько секунд и вовсе погас. — В любом случае, я не знаю, когда получится увидеться с ним снова. В прошлый раз к нему завалился тот злодей, и не факт, что мне так же повезет, учитывая то, что за мной, ну… слегка охотятся. Вряд ли я для них первостепенная задача, но точно та ещё заноза в заднице. Как только всё до конца выясню, отправлю тебе ещё один файл.       — Думаешь, что с тобой может что-то случится?       — Перестраховка, — я пожала плечами. — Отец злодея далеко не последний человек, и, несмотря на всё то дерьмо, что он натворил, сейчас он пытается всё исправить. Не хочу, чтобы жизнь подсунула ему очередной хуй.       Этой стране сейчас меньше всего нужно терять своего Героя Номер Один. Снова.       — Ты решила вести свою игру? — уточнил Вася. — В любом случае, даже если это так — не лезь на рожон. Мне хватает переживать за Ястреба. Раз уж зашел такой разговор, почему его не могут убить следом после тебя?       Я задумалась, а ведь действительно… Всплыли кадры из кошмара. Я не хочу, чтобы это повторилось в реальности. Я не знаю, как ко мне на самом деле относится Ястреб, что именно сделает тот в случае моей смерти, сможет ли Даби понять, что Ястреб остался героем и солгал, причем далеко не единожды солгал. Даби ему и так не доверяет, только и ждет повода, считай…       — Я скину тебе ещё парочку рабочих почт. Я сомневаюсь, что все они умрут разом. Там будет директор и кое-кто из учителей.       — Даже твой?       — И он тоже, — киваю я. — Но перед тем, как что-то кому-то слать, получи подтверждение, что я мертва или в коме. Отправляй мне смс-ки каждые три-четыре часа. Кстати, помнишь то исследование Артура Арона?       Васе молчал секунды две:       — Ты не…       И замолчал снова. Я буквально чувствовала его недоумение…       — Слушай, третий раз любишь, и решила, что сейчас подходящее время?       — Да, решила. Мне приснилось кое-что… нехорошее, и мне хотелось восстановить доверие, что я и сделала. Не смей такого с Ястребом делать, понял?       Послышался возмущенный голос, совершенно по-детски обиженный:       — Эй, почему тебе можно, а мне нет?       — Потому что, если Ястреб умрет, виновата буду я, потому что у него всё ещё Комиссия, потому что я в нем всё ещё сомневаюсь. Я верю в твои чувства, но совершенно не понимаю его, я без понятия, что он сделает в следующий момент, то он ведёт себя как шелковый, то отказывается ехать в больницу и смотрит таким взглядом, что меня на мурашки пробивает.       Напарник тяжело вздыхает:       — Я уверен, что ты сделаешь всё, что в твоих силах, чтобы спасти его: ты хороший человек и знаешь, как он для меня дорог.       «Это твоя вина», — тем же голосом в воспоминаниях. Грудную клетку спирает, следующий вдох дается с трудом - я вот-вот расплачусь. Но держусь.       — Да, окей, проехали.       Я буквально чувствую, как он напрягается, жду вопроса, но… но мне его не задают, просто достаточно тепло прощаются, и я этому рада, потому что даже психологу было трудно это рассказать, пусть даже без хронологии, опуская всякие важные вещи, которые я не могла рассказать, и повторять я это… не готова. Да и не телефонный разговор.       — Я недавно к твоим заезжал, твоя мама говорила, что у них там в котельной что-то не так, я думал на сутки там застряну, но дело срочное, они бы замёрзли к чертям, если бы котельная не работала, ну я приехал, а Настя уже всё починила. Я аж в шоке был. Всегда знал, что она классная, но чтобы настолько…       Конечно, Настя у меня молодец.       — Вот расскажу твоему Соловушке, что ты тут о чужих сестрах рассказываешь…       Ага, и проблема решится сама собой.       — Да я ему уже рассказывал, правда в более сжатом варианте.       Вот же твари. Оба.       — Ещё скажи, что ты собираешься в Японию к Ястребу, а ко мне если заскочишь, то так, между делом.       Вася смеется, отвечая деланно-философским тоном:       — Пойми, однажды и птенец улетает из гнезда.       Я сдерживаю возмущенный писк и отвечаю:       — Ты не птенец, ты — крыса.       Мы продолжаем разговор, но уже почти ни о чём, я думаю, получится ли как-нибудь съездить к родным на пару деньков без особого повода, но что-то мне подсказывает, что сейчас в стране слишком всего дохуя, чтобы это оставлять — я и так провалялась четыре дня в хуй пойми каком состоянии, так что надо как минимум разобраться с тем, что произошло за это время, но основная цель — всё ещё — дожать Даби, потому что он меня напрягает больше остальных.       Когда разговор заканчивается, Айзава поворачивается:       — Русский язык странный, но красивый, — выдает он. — Я пойду, наверное, если ты не против. Перехвачу пару часиков сна перед тем, как идти на миссию…       — Диван в твоём распоряжении, — отвечаю я. — Я думаю пойти сделать себе легкий ужин на кухню, хочешь — поспи. Мне надо будет уехать утром, но буду рада, если ты останешься здесь ещё ненадолго.       Шота чуть улыбается — ему это предложение явно нравится:       — Утром у меня тренировки у Эри и Шинсо, но мне определенно нравится твое предложение, так что, — он зевает и очаровательно прикрывает рот тыльной стороной ладони, — останусь тут, разбуди через два часа, пожалуйста. Можешь зажечь свечки, которые вкусненько пахнут?       — Которые ванильные?       Шота кивает, я с легкой улыбкой приношу в гостиную ароматическую свечу, которая пахнет ванилью, а принесенной с собой зажигалкой с гравировкой (один из подарков Васи), поджигаю фитиль и иду на кухню, со словами, мол, одеяло, если надо, ищи сам. В небольшую мультиварку закидываю валяющееся в мойке ещё с утра и наконец-то разморозившееся мясо, даже не утруждаюсь нарезкой — говядина развалилась к чертям, превратившись практически в мелкую нарезку, только не ровную. Добавив приправы и соли, закрываю крышку и выставляю таймер, а сама занимаюсь овощами, которые купила вчера по дороге из больницы в Академию, потому что шофер не возражал. Ловко покрошенные огурцы-помидоры отправляются в среднюю миску, а я, достав из холодильника контейнер с уже готовой гречкой, задумываюсь, а нужна ли она вообще, но углеводы — это углеводы, так что, отсыпав примерно с горсть в небольшую тарелку, оставила так, чтобы, когда мясо закончит тушиться, прийти и свалить это всё в один своеобразный салат.       Вернулась в гостиную за планшетом — Шота уже отрубился, что неудивительно, одеяло себе не взял, а вот подушку притащил и теперь очаровательно уткнулся в неё носом, немного поджал к себе колени, почти что в позу эмбриона лёг. Сжалившись, принесла ему одеяло — в комнате прохладно, окно приоткрыто — не люблю духоту. Простынет ещё.       Немного задержалась рядом, осторожно касаясь рассыпанных тёмных прядей по светлой ткани наволочки подушки. Мягкие. Шота сильнее прижался к моей подушке и вдохнул чуть глубже, я мягко увела руку — ему и так ближайшую ночь не спать, пусть хоть немного отдохнет.       А подушку, видимо, взял, потому что она мною пахнет…       Пальцами невесомо погладила по голове и, отодвинув челку, наклонилась, едва-едва коснувшись губами лба.       На это уже никакой реакции не было. Я подхватила со стола планшет и вернулась на кухню — через треть часа должно было быть готово мясо, а свободное время я проведу за стоящей книгой.       Курпатов был одним из моих любимых авторов, сейчас я остановилась на той книге, которая рассказывала о депрессии. Я задумывалась, насколько применима к нашим реалиям книга, написанная пару веков назад, но что-то подсказывало, что достаточно глубинный анализ позволял переложить материал на другое время.       Вскоре по кухне пошел запах тушеной говядины — я облизнулась, а ещё через пять минут мясо было готово. Подогрев отдельно гречку, наложила её и салат в тарелку, после чего все «лишние продукты» отправились по контейнерам и в холодильник, достала говядину, от которой шел теплый пар.       М-м-м, а запах какой…       Закончив с поздним ужином, помыла посуду и села за Курпатова с кружкой чая и одним из оставшихся кусочков чизкейка, — к которым никто, кстати, так и не притронулся. Наверное, кое-что из этого можно рассказать, потому что понимать, как работает тревожность — важно и нужно.       Мне как раз не хватало материала для урока, а эта книга послужит отличным дополнением. Уверена, что всему за выделенные мне часы не научить, но данного материала точно достаточно, чтобы, во-первых, знать об элементарных, но незнакомых большинству вещах (типа языка любви), а во-вторых, чтобы вовремя сходить к психологу/психиатру/психотерапевту (оцените свое ментальное состояние и выберите подходящего, что называется).       Засиживаюсь чуть дольше, чем планировала. Для начала, правда, бужу и провожаю Айзаву, который принюхался к запаху мяса, но даже не заинтересовался, и который удивился невероятно, когда я едва-едва на прощание поцеловала его в щёку и даже немного покраснел, чем удивил меня не меньше: до неловкой улыбки и спешно закрывшейся двери.       После этого я подумала, что дальше я могу продолжить чтение уже в теплой ванне, забрала горящие в гостиной свечи, из-за которых комната пропахла ванилью, и, весьма довольная собой, чистенькая и расслабленная легла спать и снилось мне что-то такое… тоже лёгкое.       С утра я в весьма приподнятом настроении позавтракала и отправилась в больницу по знакомой дороге. Шитый белыми нитками план на удивление сработал, хотя люди были другие. Магия, не иначе…       — С Шото всё в порядке?       — С этим сыном точно всё хорошо, — ответила я. Как-то нехорошо без приветствий начинать, но это не я первая начала, так что заговорить лучше, пожалуй, немного с другого. — Есть один человек, которому я хотела бы помочь. Так уж вышло, что так просто от меня помощь не примут, и в процессе меня могут ненарочно и неосторожно, возможно даже немного болезненно, сжечь к хуям. Так что, чтобы этого не произошло, мне нужен аргумент против того, чтобы меня не убивали, а желательно — вообще не мешали делать мою работу.       Рей моргнула недоумённо, кажется, такой напор её немного… не то чтобы напугал, скорее, запутал, так что я замолчала, оставив на потом остальное. В конце концов, мне дали два часа, а информации мне нужно шишь да маленько.       — Вам угрожает человек, которого Вы хотите спасти?       — Пока нет, но за ним не заржавеет, — пожала плечами. — Я присяду?       — Да, конечно, — вряд ли даже поняв, о чём я, ответила женщина. Вот же… терпеть не могу семейное насилие, и каждый раз радуюсь тому, что росла в простой, нормальной семье. Ну, до смерти отца, но сути это не меняет. Не можешь за собой следить — так хули к другим с кольцами лезешь? — Этот человек злодей, да?       Я кивнула, отодвигая стул, садясь задом-наперед и опираясь на спинку руками.       Рей продолжала сидеть на кровати, положив на колени руки, как примерная пай-девочка.       — Не то чтобы да, но очень даже да, — качнула головой я. — Работа у меня такая, всех спасать, даже тех, кто этого не особенно желает.       Рей опустила голову понятливо:       — А чем я могу помочь?       — Всего лишь сравнить несколько фотографий и назвать мне имя одного человека, — говорю я спокойным тоном. — Предупреждаю сразу — рады Вы не будете точно. Повторю ещё раз: я действительно хочу ему помочь, но мертвой я этого сделать не смогу.       Она подняла голову, моргнула недоуменно.       — Точно не буду рада? Сомневаюсь, что смогу Вам помочь, я не один год здесь и достаточно долго вообще ни с кем не виделась.       Ага, чтобы мать собственного сына забыла, рассказывай мне сказки.       — Не знаете — ничего страшного, я просто уеду. Если Вам станет плохо во время просмотра, просто скажите мне об этом. Я психолог, я знаю, что делать в таких ситуациях. Всё под контролем, врачи рядом, если не доверяете мне.       Рей только медленно мотает головой:       — Не думаю, что в UA берут кого попало. Не вижу других причин, чтобы говорить «нет». Если я могу помочь какому-то человеку, пусть я его и не знаю, скорее всего, то давайте.       Я кивнула, доставая телефон:       — Я могу сесть рядом и взять Вас за руку, если Вам так будет комфортнее.       Рей коротко кивает, я пересаживаюсь к ней на кровать, подавая руку ладонью вверх.       Левой рукой не так удобно разбираться с собственным телефон, но галерею открыть не сложно.       — Вам кого-то напоминает этот человек? — спрашиваю я скорее просто, чтобы издать звук и напомнить о себе.       Даби на картинке без шрамов и проколов, просто парень с невероятного цвета глазами и тонкими чертами лица.       Рей крепче сжимает руку, даже больно почти.       Я наблюдаю через отражение в темных частях экрана за её лицом — широко открытые глаза, сузившееся пятно зрачка и заломленные к верху брови.       — Дыши, Рей, — напоминаю, — всё хорошо.       Убираю на время телефон, мягко поворачивая к себе женщину свободной рукой, глажу по предплечью.       Похоже, я всё-таки угадала.