Ведьма

      "Я щас сдохну…"       Это была первая мысль, которая у меня появилась, и оставалась единственной следующие пару секунд. Вторая была не менее прозаичной.       "Ёбаный рот, чего…"       И вот тогда, чувствуя ломоту во всем теле и жутчайшую головную боль, которой не было даже в самом жутком из моих похмелий, я вспомнила, что произошло.       "Да ёб вашу мать…"       — О, пришла в себя? — радостно интересуется уже знакомый — а лучше бы нет — парень. Зрение подводит неслабо, всё мутное, как через грязное стекло.       — Не-ет, — не отказываю себе в удовольствии поныть. — Отъебитесь от меня все… — бормочу какие-то проклятия уже на русском.       — Знаешь, зачем мы тебя похитили?       Я только глаза закатываю:       — Вот чё ты от меня ожидаешь услышать? — тоном "быдловатой стервы" отвечаю я. Голос так и сочится сарказмом. — Коне-ечно знаю! Явно не просто так это было сделано, столько сил и всё ради меня! Я, конечно, знала, что я пиздатая, но ваще ни разу не обязательно меня похищать.       Меня потянули за горло кофты выше, правда, из-за того, что связали меня основательно, особого практического смысла это не несло, потому что я как сидела в каком-то сером помещении с каким-то отвратительно ярким искусственным светом, так и продолжала это делать, просто теперь чуть менее удобно.       — Заткнись уже, — прошипел парень, которого моя болтовня, очевидно, достала. — Слушай меня!..       И его возглас потонул в грохоте, потому что в него влетело нечто в черном плаще. Парень и новоприбывший покатились по полу в дальний угол.       — Я слушаю, — ответила тишине перед собой.       То ли газ всему виной, то ли моё вконец расшатанное состояние — ситуация не казалась мне пиздецовой. Повернула голову, уже собираясь сказать что-то едкое, и захлопнулась.       — Блять.       Ан нет, казалась.       — Я тоже рад тебя видеть, — хмыкнул Даби, вставая и эпично взмахивая подолом драного плаща.       — Не взаимно, — вздохнула я.       — Так чувствуют себя герои? — хмыкнул он, оглядываясь. — Ворваться в логово злодеев, чтобы спасти прекрасную даму… ты, правда, не очень прекрасная, и спасать я тебя не собираюсь…       Я только фыркнула, перебивая:       — На себя посмотри, шрамированный.       Даби подошёл, оказываясь сзади:       — Эти придурки что, даже телефон не забрали? — и залез в карман пальцами. Пользуясь случаем, со всей дури боднула его головой в висок, телефон он удержал, но отшатнулся, делая шаг в бок. — Вот же стерва… Не дергайся.       И мне на макушку положили угрожающе теплую ладонь, не горящую, но подогретую до некомфортной температуры.       — Блять, — раздалось сверху. Я торжествующе ухмыльнулась. Впрочем, Даби быстро сменил тон, — Привет, директор. Мы тут собираемся немного похитить Вашего учителя… уже похищенную до этого, кстати. Так что ищите её труп по канавам, если хоть что-то останется.       И сбросил.       Блять.       Есть две новости: хорошая и плохая. Хорошая — директор знает обо всём, скорее, даже немного больше, чем я. А вот плохая заключается в том, что меня только что лишили средства связи и, похоже, собираются похитить у похитителей. Двойное похищение, ёб вашу ж мать…       Рука с макушки пропала, и я почувствовала сильные руки на своей шее: одной меня как бы «обняли», зажимая в сгибе локтя, а другой начали давить сверху. Воздуха нет вообще — ни вдохнуть, ни выдохнуть, даже закричать и то никак… Ненавижу этот захват, откуда только этот парень его знает…       Сознание покидает меня второй раз за сегодня; последнее, что я слышу, это:       — Пакуй её, фокусник.       И погружаюсь в темноту.

***

      В этот раз приходить в себя было на удивление приятно. Начиная с того, что ничего не болит, и заканчивая тем, что голова как будто после хорошего долгого сна — лёгкая и светлая. Ещё один момент в копилку — в небольшой комнате чисто и, что поражает, есть окно, за которым видны горы и типичный лес. Судя по небу за окном — день, так что, либо прошли уже сутки, либо не больше пары часов.       Комната, кстати, не самая обычная, видимо мастерская, потому что у стены стоят приложенные друг к другу мольберты, а на небольшом столе стоит пара бюстов: женщина с томным взглядом и мужчина, мало чем от неё отличающийся. По столу раскиданы кисти, краски и вымазанные в них когда-то белые тряпки. Не сказать, что тут царит чистота и порядок, но тут явно пытались прибраться, потому что на полу кое-где заметны пятна, видимо пытались отшкрябать краску. Мне случалось бывать в заложниках, но в таком месте — определенно впервые.       Осмотревшись, я попыталась найти, чем бы срезать веревки, уже отчаившись, собиралась было пользоваться менее простыми способами, но заметила на столе канцелярский нож. Ноги мне к стулу не привязали, в отличие от рук, что было мне очень-очень на руку. Короткими прыжками, стараясь не шуметь, я проскакала к столу, оставалось самое сложное — взять его в руки.       Лбом отодвинув немного прикрывающую его газету — очевидно, поэтому его и не убрали, попросту забыли в общем беспорядке, — с небольшим трудом дотянулась до него зубами.       Сев обратно на стул, дала себе короткую передышку, чтобы не так ныла спина, скрюченная в три погибели. Нож опустился на край стола, откуда я, развернувшись спиной, уже смогла его подхватить пальцами.       Где-то за стенами мой напрягшийся до предела слух уловил хлопок двери, после чего я бодрым зайчиком поскакала на место, параллельно пропихивая нож между веревками — он вряд ли достаточно острый, чтобы за секунду разорвать их.       Успела я за секунду до того, как дверь открылась.       — Вот мы снова и встретились, — стул резко развернули на сто восемьдесят. На меня устремился раздраженный взгляд. — Нож на место верни.       — Какой из? — уточнила я, хлопая глазами и наблюдая одни конкретные голубовато-зеленые.       — Который ты взяла с того стола. Будешь выёбываться — сожгу к чертям.       — Какие мы смелые… Для человека, который любит звёздочки на одеяле тем более, — хмыкнула я. Даби замер, и злоба погасла, возвращая ему отчасти похуистичный вид. Видимо, причина не во мне… А в чем?       — Что ты успела выболтать этой выдре?       Я только брови подняла:       — Ты о Незу? Я все думала, что он больше на мышку похож.       Даби, видимо не надеясь совершенно на мою сознательность, с трудом разжал сцепленные на ноже пальцы, завязалась короткая потасовка. То, что я связана, не значит, что я не могу дать отпор. Голову-то мне не привязали, а дыхание отвлекшегося на пальцы Даби было где-то недалеко от шеи…       Резкий рывок назад, двойной хруст.       — Ёбнутая, — прошипел Даби, и я тут же опустила хрустнувшую шею, уклоняясь от удара. Нож, правда, все равно отобрали, — но так даже веселее.       Обошел, подтащил стул и оседлал его задом-наперёд:       — Колись, что Незу уже знает.       — Мой дух не сломать! Плюс ультра, — фыркнула я, добавляя.       Даби фыркнул — вот где это было не к месту.       — Пока я тебя не убил, хочу узнать, что Незу известно о нас, — он шмыгнул обильно кровоточащим носом, кровь текла уже по подбородку. Даби облизнул верхнюю губу. — Кто ты вообще такая?       Я приподняла брови:       — А ты? Да-а-аби, — позвала я, не сдерживая улыбки. — Или как мне тебя лучше называть? Может, Тойя?       Я мгновенно оказалась на полу, с горячей рукой на горле. Позади него падает опрокинутый стул.       — Кстати, если ты меня убьёшь, инфа дойдет до героев. Не подам сигнал — и файл со всей инфой на тебя отправится и директору, и учителям Академии, и полиции, — говорю в одно конкретное разозлённое лицо. Магия слов — всего пара фраз, и злодей в бешенстве. — Так что тебе совершенно невыгодно меня убивать, ты ведь так старался это сохранить в секрете?       — С чего ты вообще это взяла? — хмыкает Даби, переставая давить, — Это не моё настоящее имя.       Ты кому сказки рассказываешь? Слишком яркая реакция.       — Ага, а Тодороки — не фамилия. Это достаточно очевидно, как я раньше не догадалась? Нашла фотку твоего отца в молодости, отфотошопила твои фотки, убрала шрамы, знаешь, ты очень похож на отца.       Кулак врезался в пол рядом с лицом.       — Нервничаешь, Тойя? — почти ласково спрашиваю я. — Не волнуйся, мне нет нужды тебя убивать. Скажем так, я бы не против тебе помочь, считай это хоть жалостью, хоть ещё чем, мне насрать, если честно. Только вот один момент: я видела, сколько в тебе боли. И не понимаю, почему ты живой до сих пор.       Даби резким движением возвращает меня в вертикальное положение, оказываясь близко-близко, чуть ли не носами со мной сталкиваясь. Его жизнь ничему не учит? Лоб у меня тоже крепкий, не заржавеет…       — Но я всё ещё не знаю, кто ты такая, — чуть исподлобья смотрит он.       — Развяжешь — поговорим. И неплохо бы вернуть мне телефон, если не хочешь, конечно, чтоб про твою семью узнали ребята из полиции.       Верёвки с меня сжигают, не вредя коже, что удивительно. Из недр плаща появляется мой смартфон — даже целый после таких приключений, спасибо защитному стеклу, не иначе. Проверка сообщений не занимает много времени.       — Давай быстрее, — закатывает глаза парень, возвращаясь на стул, который был опрокинут в процессе "диалога".       — Заткнись, — бросаю я, набирая смс-ку Васе о том, что со мной произошло, а потом понимаю, что голосовым будет быстрее, и переключаюсь на русский. — Меня похитил тот парень, на которого инфа. Директор в курсе, но что он предпримет я не знаю. Пока что меня не убивают, собираюсь применять шантаж. Я отключаю телефон на ближайшие минут двадцать, не теряй.       Голосовое благополучно отправлено, а потом я благополучно его отключаю.       — И что это было?       — Предупредила своего человека, где я и что со мной, выдала инструкции, — ответила я, — а телефон выключила, чтобы этот вездесущий Незу не отследил и не услышал. Как максимум — свалят всё на злодеев, а похищение у вас уже было. Повторяетесь.       Даби провожает глазами телефон, который опускается в карман:       — А говорила, что не знаешь про Лигу.       — Говорила, что вы — шайка бандитов, но это не означает, что я за вами не приглядываю. В конце концов, я тут дольше вашего, и полиция до сих пор про меня не знает.       Даби кивает:       — Так вот почему тебя взяли на работу.       — Верно, — киваю я, — и я достаточно шла к этому, а тут какой-то пережаренный мудак из-за проблем с отцом всё это пытается разрушить. Мне всего лишь нужные новые кадры, а среди учеников UA полным-полно отличных причуд. Я уже присмотрела себе пару ребят.       — Геройский курс?       Я лениво покачала головой из стороны в сторону:       — Ну-у, не только. Там есть люди, которые подали ещё и в общеобразовательный, но на героев не прошли — чтобы там UA не говорили про себя, экзамен у них крайне тупой.       — Это, конечно, охуеть как интересно, — хмыкает парень, — но ты не ответила ни на один мой вопрос.       Я сделала удивленные глаза:       — А должна? Парень, я рассказываю то, что считаю нужным, а не то, что ты жаждешь от меня услышать. Тебе достаточно и этого, — и задаю свой вопрос. — Самому-то чего надо? Ладно, отец хуевый, с кем не бывает, оборви связи с семьей и пиздуй дальше.       Он только роняет голову на руки:       — Советчик из тебя хуевый.       — Ага, как из тебя герой, — хмыкаю я. — Судя по тому, что ты не забил огромный хуй на это всё, то, скорее всего, решил отомстить, причем втягивая в это всех, кто вообще не виноват.       Даби закатывает глаза:       — В мире слишком много лицемерных героев, чтобы это так оставлять. И слишком много биологического мусора.       У-у-у, какие мы серьезные.       — Ага, и для этого ты решил сжигать людей. Охуенный план, ни одного изъяна, — фыркаю в ответ. — Ну мне, глупой и неразумной, объясни, чего ты в свое удовольствие не живешь, положил на алтарь свое здоровье и волю ради неосязаемого "общего блага"?       — Потому что кто-то должен.       Тоже мне, позиция, обычно с такими словами на благое дело идут, а тут что?       — Зачем ты спасаешь общество, в котором столько мусора? — спрашиваю я, улавливая настроение собеседника, но понять, на что давить, зная болевые точки и имея о них предположения, вовсе не трудно. — Думаешь, справишься в одиночку?       — Если бы я был один, — тянет парень, — то вряд ли. Но у меня есть единомышленники.       Я недолго смеюсь:       — Единомышленники? — в одном слове столько презрения, что мое отношение легко считывается. — Ты, кажется, путаешь понятия. Если ваша банда — твои единомышленники… то даже смешно представить, какого общего блага ты хочешь достичь и на чьих костях построить.       Даби качает головой, отвечая с налетом снисходительности:       — Ну да, куда мне объяснять всё психологу… Может, нахуй сходишь? Мне не сдалось тебе что-то объяснять.       Я кивнула:       — Мне тоже, — и добавила, потирая немного затекшие кисти. — Раз на диалог и прочее никого из нас не тянет, предлагаю договориться не распространять всяким важную инфу. Я молчу про то, что ты Тойя Тодороки, а ты заваливаешь ебало о том, что я — Та Женщина. Лига не лезет ко мне, я к Лиге. Шпионить за мной тоже не нужно.       Даби в ответ губы кривит, не то чтобы недовольный таким раскладом, скорее, спорящий по привычке:       — Ещё и Ястреба попроси к тебе не приставлять.       — Это будет подозрительно, — да и не хотелось бы мне упускать патрули, это весьма неплохое подспорье. — Пока что директор не знает о том, что птичка на вашей стороне. Это, правда, всё ещё поправимо.       Даби молчит недолго, взгляд у него с налетом похуизма — так сразу и не скажешь, что он вообще о чем-то прямо сейчас думает, но не может не думать, это точно.       — Предлагаешь просто тебя отпустить?       — Ага, уйду и упиздую, не беспокойся. Как-нибудь разберусь, где я, — хмыкаю я. — Да и у меня есть пара слов от одного человека, которые ты бы наверняка хотел услышать.       Даби головой мотает, усмехаясь:       — Вот уж в чем сомневаюсь.       Я только плечами пожимаю, мол, ну не веришь — не верь.       — Не могла же я просто довериться внешнему сходству. Да и о том, что ты спал под одеялком со звёздочками… ну, в официальных источниках не написано. Думаю, мы договорились, То-о-ойя, — тяну имя почти издевательски, крайне собой довольная. А что, я молодец, такое нарыла. — Лига не сообщает героям, что я злодейка, я им — о том, что вы что-то замышляете, а Старателю, что его старший сыночка живой и невредимый. А, ой.       Даби, очевидно, понимает, что смысла отказывать нет, ему просто не выгодно иметь меня во врагах, учитывая мою репутацию среди злодейского сообщества, которая играет мне на руку.       — Ладно, проваливай.       Я протягиваю руку, спокойно и уверенно, Даби отшатывается, шипя:       — Ты чего творишь, сучка?       Фи, грубиян!       — Вламываюсь в твое личное пространство, шлюшка, — встаю со стула, чуть нависая, Даби перестает опираться о спинку своего и отклоняется назад:       — Просто съеби отсюда уже, Ведьма.       Оу, ну надо же, какие мы чувствительные. Хлопаю парня по щеке едва-едва, нарушая личные границы и теперь уже я нависаю над ним достаточно близко — наши волосы почти соприкасаются, а тот кривится, в жестких волосах мелькают голубые огоньки:       — Знаешь, если хорошо попросишь, могу снова избавить тебя от боли. Подсядешь на это, как на наркотик, правда, да и отходняк будет тот ещё… но сладкие сутки того стоят, да?       Даби удивляет, почти рыча в ответ крайне хмуро:       — Нахуй иди.       — Можно было, конечно, "пожалуйста", — пожимаю плечами, — но не хочешь как хочешь, сучка крашенная, я пошла.       Отворачиваюсь, продолжая следить за парнем в отражении зеркала, поэтому тянущуюся к горлу руку легко отбиваю, а через секунду забывшийся преступник валяется на полу — слишком невыгодное у него было положение.       — Не забывайся, парень, — хмыкаю сверху, крепко сжимая сверху бедрами. — Можешь хоть всё тут сжечь, ты гораздо раньше лишишься кислорода, чем эта комната.       Даби дёргается, но потом замирает… Я продолжаю держать, создаю освобожденными руками небольших размеров лапку и отправляю её в окно, подкидывая Даби к стене коротким движением до того, как стекло разлетится на осколки, а сама встаю сбоку от окна, чтобы не порезаться.       Звон стекла наполняет комнату, но никому из нас не вредит.       Путь к свободе открыт.       — После того, как я поняла, что ты как-то связан с Тодороки, я наладила контакт с Рей. Она подтвердила твою личность и последние сомнения отпали, — я оглядываюсь на сидящего перед стеклом парня, который и не собирается вставать, только голову на меня лениво поднял, но в глазах что-то плещется — какая-то смесь отчаяния, боли и… вины. — Твоя мать тебя всё ещё любит и принимает таким, какой ты есть, несмотря на твои преступления. Знаешь, если ты к ней придешь — она откроет тебе дверь.       Даби хмурится, отворачиваясь. Спросит меня о чем-то — признает собственное поражение:       — Мне всё равно на неё, — говорит он совершенно правдивым тоном. Только вот сердцем я понимаю, что он лжёт, и лишь догадываться могу, чего ему такая ложь стоит, это вам не продуманная легенда, — Свали уже, бесишь.       Я только плечами пожимаю:       — В любом случае, тебе лучше её не искать — у Рей и без того достаточно проблем, но она попросила тебе это передать.       И я, откопав на дне его глаз правду, вырываясь в окно, ветер тут же растрепывает темные колючие волосы, я через секунду свободного падения взмываю в небо, чтобы понять, где я. Лес, горы, правда, с достаточной высоты видно, что мы недалеко от Мусутафу, а через десять минут прыжков я уже стою рядом со своим джипом, который, кстати, в полном порядке. Тут я включаю телефон, пишу Васе, что я в порядке и пока ничего никому слать не надо, боевая готовность отменяется, но быть нужно всё ещё начеку. Звоню директору.       — За тобой уже отправился отряд, они сейчас ищут след, — отвечает Незу.       — Я уже вернулась на парковку перед центром, — отвечаю я. — Я договорилась с Даби. Он не рассказывает о том, кто я, я не вставляю им палки в колеса. Шантаж натуральной воды, но, что удивительно, сработало.       — Отличная работа, Юля! — искреннее отвечает зверек. — Возвращайся в Академию, отдохнешь после всего этого. Зайди к Исцеляющей Девочке, она проверит, всё ли с тобой хорошо.       — Поняла-приняла, — отвечаю, поворачивая ключ в замке зажигания. Кажется, магазины на сегодня отменяются. — Думаю, можете возвращать отряд.       Я прекрасно спасла себя сама.       — Ага, сейчас с ними свяжусь, — отвечает довольный зверек и сбрасывает трубку, а мне звонит Вася. Я оставляю телефон на держателе, принимаю входящий и выруливаю с парковки.       — Блять, Юля, нахуя тебе мозг? — раздается раздраженное. Ну началось в колхозе утро.       Я выдыхаю, чувствуя, как спадает адреналин и мутнеет в голове. Меня чуть потряхивает, в глазах появляются слезы.       Давненько такой херни не было.