***
Лекция получилась немного сумбурной — сказался объем оригинала. В этот раз хотелось просто дать книгу и заставить ее прочитать, а не вырывать самые важные куски и упускать часть содержания. — Спасибо, что слушали этот весьма вольный пересказ, — киваю я. — До конца урока пять минут, я готова ответить на ваши вопросы. Тодороки, до этого ровно сидевший в кресле-мешке (невыполнимая задача, как по мне), поднял тяжелый взгляд на меня, но ничего не спросил. Яойорозу попросила название и авторов книги, я не могла не ответить: — «Рожденные выигрывать», Мюриел Джеймс, Дороти Джонгвард. Мидория шепотом повторил название книги, задумчиво приставив палец к подбородку, а Каминари спросил: — Вольф-сенсей, а мы, получается, всегда должны выигрывать? Мы ж герои? — Было бы классно, — киваю, — только вот иногда судьба или кто там за неё очень хочет дать нам пизды. Делайте, что должно, и будь что будет. — Звучит… пессимистично, — пробормотала Урарака. — Человек не может предусмотреть все, — тяжело вздохнула, вспоминая произошедшее только за последние полмесяца. — Иногда прилетает, откуда не ждали. — Вряд ли вы хотели попасть в тюрьму и быть в центре международного скандала, ква. Тсую, впрочем, как всегда. Я только плечами пожала — понимай как хочешь. — Делай, как должно, и будь что будет? — уточняет Джиро. — Айзава-сенсей говорил что-то такое на тренировке. Я улыбаюсь краем губ — не помню, чтобы говорила такое Шоте, видимо, у него свои источники: — Ну, если два умных человека независимо друг от друга говорят вам одно и тоже, думаю, следует как минимум прислушаться. Еще вопросы? — Повторите, пожалуйста, про позиции «о’кей», — попросил Каминари. Я киваю, расчерчивая доску на четыре равных части. — Здоровая позиция. Со мной все в порядке, с другими все в порядке. «Я — о’кей, Вы — о’кей». Конструктивное решение проблем, адекватные ожидания и признание значимости других, — записываю схему. — Вторая, проективная. «Я — о’кей, Вы — не о’кей». Позиция людей, которые чувствуют себя обманутыми или преследуемыми, и поэтому обманывают и преследуют других. Аферисты и преступники, очень часто — злодеи. Комплекс Бога — всё туда же. «Я знаю, что лучше так, а не иначе. Мы это знаем, так лучше для блага общества». Думаю, вопрос, почему именно злодеи часто с такой позицией, не стоит. Далее, соответственно, «Я — не о’кей, Вы — о’кей». Она же интроективная. Люди, которые чувствуют свое бессилие и часто сравнивают себя с другими. Тревожность, депрессия, ведущие, в свою очередь, к самоубийству. Убийства в таких случаях редки, потому что, в отличие от своей, чужую жизнь человек ценит. Тоже встречается у преступников, но значительно реже. Такие совершают преступления от отчаяния. Да, Джиро? — Если человек в отчаянии, но считает, что мир вокруг него, ну, адекватный, то его можно остановить от преступления? Я улыбаюсь: — В точку. В теории, таким людям можно сказать, что всё решаемо, что они не обязаны делать то, что делают. Работает, опять же, не всегда, но мне на практике пару раз помогало. Психология и слово — великое и опасное оружие; не уверены в своих силах и знаниях — лучше используйте кулаки, чтобы ваше незнание против вас не обернулось. Джиро, я ответила на твой вопрос? — Д-да, — кивнула девушка. — И последняя позиция — позиция тщетности. «Я — не о’кей, Вы — не о’кей». Это потеря интереса к жизни, шизоидное поведение, в крайних случаях — убийство или самоубийство. Мания, иногда, относится, но это лирика… Встречается среди злодеев, которых называют психопатами. Не всегда дело в психопатичности, но они понимают, что делают. И продолжают делать. — А смысл им переставать? — спрашивает Киришима, и тут же ответ дает. — Мир для них ничего не стоит, ровно как и сами они, тогда почему бы и не жить ради своего удовольствия? Я так не считаю, это немужественно, но мыслят они по такой логике, Вольф-сенсей? — Примерно, — кивнула я. — Каминари, про позиции повторила. Этого достаточно? — Да, спасибо. За сим самые интересные вопросы кончились, за исключением того, можно ли меня называть Валькирией, потому что им, видите ли, так больше нравится. Пришлось повторить, что мне все равно, как меня называют, и радостные дети (вот кто мне скажет, что они уже проходили через серьезные сражения — в глаз плюну. Пусть радуются, если возможность есть) пошли на следующий урок. Задержались только Бакуго и Шото, но Кач-чан, заметив, что остался не один, плюнул на это дело, и догнал Киришиму, застывшего у входа. — Валькирия-сенсей, вы сможете отвезти меня в эти выходные? Я прикинула. В планах на субботу-воскресенье у меня свидание, так что эмоциональные потрясения мне не требуются ни разу, но завтра вечером ничего конкретного у меня нет, разве что куртку взять на весну, но, опять же, это потерпит. — В выходные нет, — Тодороки немного поник, но кивнул. — Но в пятницу вечером я смогу отвезти тебя. Успеем на полчаса, учитывая пробки. Если тебя устроит… Шото кивнул. — Отлично. После тренировки побежишь на парковку. Можешь, конечно, отправиться немного пораньше, если хочешь, только предупреди об этом Айзаву-сенсея и попроси мне об этом написать. — Не хочу злоупотреблять тренировками, — ответил парень, подхватывая сумку. — Спасибо, что согласились. — Да пока не за что. В любом случае, это на твое усмотрение. Написав директору предупреждение о том, что завтра вечером я собираюсь вместе с Шотой навестить его мать, я прикрыла глаза. Звонок на обед уже был, предстояла практика со вторым курсом, потом нужно было идти на небольшое совещание, чтобы решать, что делать с потерянными часами. На мои потерянные уроки у меня уже было решение — организовать утром в субботу лекцию, кто захочет — придет. Сомневаюсь, что они найдут в себе силы припереться, так что актового зала будет более чем достаточно, пусть я и не привыкла выступать на большую аудиторию.***
Обед прошел в приятной рабочей обстановке, Немури, не успевшая расспросить меня с утра, по чуть-чуть вытягивала из меня подробности, Мик пытался добиться того же от Шоты, но тот нагло переводил стрелки на меня, мол, я знаю больше… ага, просидела большую часть времени в четырех стенах, конечно, больше знаю. Практика прошла достаточно неплохо, учитывая то, что я решила принять участие и дала ученикам пятнадцать минут на то, чтобы меня одолеть. Больших ожиданий я не ставила, в полную силу не работала, мне хотелось размяться, так что на девятой минуте меня таки поймали и обезвредили, на что я поздравила учеников с новой победой и отправила отжиматься и растягиваться. После этого отправилась на само совещание, где сразу обозначила свое предложение мол, зачем перегружать учеников в будние дни, если можно поставить им лекцию с утра в субботу, а там на выбор. В итоге решено было так и сделать. С практикой было сложнее, но у меня были занятия, которые можно было, что называется, опустить, потому что с ударами мы уже разобрались и общее представление о том, как и куда можно бить, у студентов уже было, оставалось, что называется, технику оттачивать. — Юлия, если ты не против, может разрешишь присутствовать студентам из остальных классов? — спросил Незу. — Студенты с геройского факультета мне знакомы. Они знают, как себя вести на моих уроках и что от меня ждать, привыкли получать материал в определенном формате и воспринимать информацию на слух. Если я буду в непривычных для себя условиях — а лекций на поток я никогда не читала — и немного налажаю, то это не скажется на усвоении материала. Про остальные классы сказать такого не могу. Если вас это не смущает, директор, то можете спокойно звать хоть всю Академию. Незу задумался: — Актовый зал занят клубами, но в лекционной аудитории это легко организовать. Я только кивнула, позволив мозгу уйти в какие-то пространные мысли. От адвоката тишина, хотя он говорил, что будет ответ до конца недели… Ещё надо списаться с арендовзятелем, а то я уже пару недель с ним не созванивалась, пока вроде проблем нет и плата за аренду приходит стабильно, но все равно, мало ли, тем более, в прошлом месяце у него была проблема с сотрудниками полиции, которые допрашивали его по поводу какого-то мудака из одного с ним подъезда, который недавно квартиру там купил. Уже ближе к концу я поняла, что надо обозначить одно уточнение, и когда директор спросил, остались ли у кого-то вопросы, я об этом и сказала: — 3-А и 3-В мне нужны в полном составе, потому что у них этой темы еще не было, а на следующей неделе я им поставлю те уроки, которые должны были быть до этого. Сейчас у меня транзакционный анализ, и только 1-А прослушал это лекцию, им необязательно приходить. — Понял тебя, спасибо, — кивнул директор. — Но, если они захотят прийти? — Гнать никого не буду, — пожала плечами, — можете хоть сами прийти, главное не нарушайте порядок в аудитории. — Отлично, — взмахнул лапами директор, задевая Айзаву, который был не шибко доволен таким соседством, потому что директор застолбил себе место в шарфе на шее героя. — Тогда на этом всё, заседание закрыто, всем спасибо. Чуть улыбнувшись, допила последний глоток уже остывшего чая и забрала с собой планшет со схемой расписания, которую себе чисто «на всякий» и от скуки набросала, чтобы, если что, не забыть, что я и куда поставила. До чего мы дошли — никому ненужную психологию ищут, куда впихнуть, выносят на официально-выходной день, собираясь по доброй воле гнать студентов… Ладно, в России бы пришло человек, ну… пятнадцать с пяти классов, учитывая, что это не обязательно и утром в субботу. Может ещё пять с остальных классов… Здесь же… ну, человек пятьдесят, может, наберется, хотя я не особо сильна в прикидках. Учителя, скорее всего, не появятся, разве что Полночь придет чисто ради интереса. Главное не вступить с ней в перепалку снова по поводу «проституция — не профессия» или не начать обсуждать проблемы философских и религиозных концепций отдельно взятых эпох как в тот злосчастный вторник, не хватало мне еще дискуссий… Не-е, пить я в ближайшее время точно не буду. Вымыв за собой чашку, направилась к выходу, аккуратно обогнув Мика и Полночь, негромко разговаривающих об успехах 2-А или каких-то ребят конкретно оттуда, я зевнула — сказались бессонные сутки, несмотря на детское время уже хотелось спать. Благо, завтра мне только Шото вести… а, точно… — Директор! — позвала я уже удаляющегося Незу и догнала его в несколько коротких секунд бега. — Вы получили сообщение о Шото Тодороки? — Да, получил. Я не против, бумаги завтра у секретаря можешь забрать, — ответил мне недо-крыс с невероятным интеллектом, и перед тем, как уходить, добавил. — Я рад, что ты вернулась, ценю тебя как профессионала своего дела. И, кстати, прозвище Валькирия тебе идет больше. Ну, приятно, конечно, спору нет. Директору я ответила тоже самое, что ученикам, просто немного в иной форме: — Можете тогда меня так и переписать в ведомостях. Спокойной ночи. — И тебе, Юлия. И удалился в сторону своего кабинета. Я развернулась, готовясь уже спокойно идти спать, когда меня остановил Айзава: — Небольшое задание на сегодня. Если не будем долго возиться, до полуночи, может вернемся. В груди всколыхнулось короткое раздражение: как же, не дают поспать после самолета (по нашему времени уже час ночи, если не больше), впрочем, когда было иначе? Так что ответила, мол, по дороге расскажешь, и мы, взявшись за руки (так тщетность мира вокруг переносилась с куда большей радостью), отправились к парковке.