Ведьма

      Следующее утро выдалось на редкость приятным, несмотря на почти бессонную ночь (не моя вина, что я всё ещё геройствую). Разбудил меня запах кофе, добравшийся до спальни. Я с небольшим трудом продрала глаза, поразглядывала пару секунд вовсе не заслуживающий такого пристального внимания потолок и подорвалась, словно при тревоге, пробуждая организм как по щелчку.       Милые часики на тумбочке (подарок Эктоплазма на Рождество) только-только добрались до восьми часов, а это означало, что принять душ я уже не успею, разве что голову помыть.       Но почему же кофе? И почему не сработал будильник?       Телефон оказался на беззвучном, я нахмурилась, отключая режим. Пропущенный будильник — лишние пятнадцать минут, всего-то…       Запах шел из другой комнаты, закутавшись в одеяло и ступая босыми ногами по прохладному полу (привычка открывать на ночь окна никогда меня не покидала), я прищурилась, приглядываясь к стаканчику на журнальном столике перед диваном. На стаканчике, от которого, судя по всему, и шел манящий и бодрящий аромат, красовалась записка-стикер.       На ней немного неровными иероглифами было написано:       «Прости, что отключил будильник. Ты слишком мило спала. Жду твоей лекции (ﾉ◕ヮ◕)ﾉ*: ･ﾟ✧♡».       Поднявшееся было раздражение унялось, но заметку попросить больше не выключать звук на моем телефоне я сделала. Вряд ли Айзава сделал это со злыми намерениями, но мне категорически нельзя задерживаться с ответами в некоторых случаях, даже если у меня всё хорошо — не значит, что у дорогих мне людей не станет плохо.       Умывшись и помыв голову, с полотенцем на голове выпила почти остывший кофе, пробежалась глазами по материалу. Феном подсушила волосы, и оставила их болтаться влажными прядками: нормально я их уже не уложу, да и не стоит это того, пусть топорщатся в разные стороны как обычно.       Легкий тон и контуринг, почти нюд, аккуратные стрелки — непривычно нежный для меня «макияж без макияжа», обычно я не любила краситься «в меру, слегка подчеркнув достоинства и скрыв недостатки». Зачем останавливаться, если можно нарисовать метровые стрелки, херануть черных теней и каких-нибудь блесток, не пожалеть хайлайтера, чтобы в темноте подрабатывать светоотражателем или проституткой — как повезет.       Натянув черную водолазку и с сожалением взглянув на джинсы, слегка пострадавшие после вчерашней миссии, надела длинную юбку и поправила жетоны. Послав себе в зеркало «таинственную улыбку», как в шутку называла её Настя, потому что куда чаще моя широкая улыбка походила на оскал, я летящей походкой направилась в лекционный класс Академии, слегка взбудораженная предстоящим мероприятием.       На улице о том, что сегодня первый день весны, не сообщало ровно ничего — потепление началось ещё месяц назад, редкий снег сошел совсем, но приятно пахло талой водой и пробуждающейся жизнью.       Пока я нашла комнату звукача и передала ему презентацию, в зале, где едва ли было пару десятков, появилась уже целая толпа. Свободных мест было немного. Я заметила группу преподавателей, Полночь, которая донимала Айзаву какими-то расспросами (тот явно был недоволен, но привычно-похуистично не реагировал на раздражающие элементы вокруг себя).       Когда вошли учителя, с места подорвался Иида и крайне выразительно поздоровался — это подхватил и весь зал. Пока поднявшееся волнение улеглось, я спустилась по боковому проёму к сцене. Появился первый слайд презентации с заголовком, а я встала за кафедру, положив на неё планшет с презентацией, которая теперь шла с него, подсказки к каждому слайду и лазерную указку.       — Говорить о днях сегодняшних я с вами не буду. Новейшая история и политология — это не совсем моя стезя. Как студенты геройской Академии, вы должны быть хорошо осведомлены о причудах и их действиях, насколько позволяет современная наука. Сложив два плюс два, вы можете понять, что говорить я с вами буду именно о том, как причуды повлияли и продолжают воздействовать на сознание человека. Если у вас будут примеры, я с удовольствием их выслушаю. Начнем с простого: воздействие на психику определяется по международной классификации психологических патологий. У человека рядом с причудой в определенных картах пишется код из четырех символов, — я переключила на следующий слайд, где появилась схема с кодом, представляющая собой четыре квадратика, первый и второй разделял дефис. — Буква греческого алфавита. Альфа-воздействие считается самым сильным. Оно уничтожает личность человека как таковую, его поведение действует исключительно во имя его причуды. Это не всегда полный эгоизм, но суть в том, что все моральные и этические нормы, принятые социумом, у человека исчезают. Это уже даже личностью толком назвать нельзя. Далее — бета-воздействие, заменяющие. Чаще всего встречается в мутациях или в причудах, связанных с постоянным или непостоянным превращением в животных. Тогда личность человека заменяется на инстинкты, которых в процессе эволюции он лишился, появляются те или иные программы, которые нельзя не соблюдать — то, что и называется инстинктом.       Открылась третья буква с названием после короткого прикосновения к экрану:       — Третье, подавляющее воздействие, буква гамма. Чаще всего у владельцев таких причуд возникают проблемы во время обучения и сразу после появления причуды. Личность всё ещё есть, но суть причуды её поглощает, очень сильно влияя на психику. Такие причуды могут влиять на характер. Четвертый тип — омега, самые безопасные. Личность человека остается как у беспричудного. Это не обязательно слабые причуды, иногда они просто не связаны с психикой. О единой статистике говорить не приходится, но есть очень интересный график…       Слайд сменился следующим. На белом фоне был график, который я и пояснила:       — Здесь мы можем наблюдать весьма занятную картину. Казалось бы, что силовые структуры выбирают людей с сильными причудами. Казалось бы, люди с самыми сильными причудами должны быть наиболее востребованы, но это не совсем так. Больше всего в силовых структурах именно людей со средними причудами. При этом стоит учитывать, что это мировая статистика, — на следующем слайде были показана графики с другими странами, — Где-то перекос в сторону более слабых, где-то — в сторону более сильных, но самые выдающиеся причуды зачастую не идут в силовые структуры.       В зале поднялась вверх рука. Какая-то незнакомая девочка — видимо, не из геройских классов, спросила:       — Можно ли говорить о том, что все, наделенные огромной силой, станут в будущем злодеями?       — Хороший вопрос, — кивнула я. — Статистика говорит, что нет. Причуда, как и остальные части тела — всего лишь инструмент, а как человек им воспользуется, зависит уже от него самого. Пусть и не всегда в полной мере — нельзя забывать о тех причудах, которые подчиняют себе волю хозяина. Вернемся на шаг назад. Людей с сильными причудами не так много, но и не так мало, как кажется. Я не могу судить обо всех причудах, но я видела очень сильные причуды, которые, например, ошибочно принимают за слабые, или даже нарочно — чтобы человек не понял, какой силой обладает. Зачастую такие требуют раскрытия и тренировок. Однако такие люди не всегда решают, что самое время идти в полицию или основывать геройское агентство.       — Но почему? — раздались удивлённые возгласы.       — Травля в детстве и непринятие обществом, которому подвергается каждый десятый человек в мире, но это к теме не относится, — ответила я.— Вернемся к типам причуд. Вторая цифра обозначает коэффициент воздействия. Ваши причуды регистрируются, но государству не нужно много жертв, так что зачастую эту цифру нужно умножать на два, а то и на три. Это максимальное воздействие причуды на реальность, формула сложная, так как некоторые причуды обращены на человека, тогда как другие идут наружу, и механизмы тоже разные. Слабые причуды не могут много сделать, они непродолжительные по времени, коэффициент от одного до трех. Зачастую в этом секторе оказываются люди, которые могут трансформироваться в животных хотя бы на полчаса. Дальше уже интереснее. Обычно очень сложно получить от семи до девяти, потому что это требует определенных экспериментов, на которые нужны ресурсы и желание их исследовать, а это никому не надо. Эта цифра самая нелюбимая всеми, кто читает классификации, потому что хер поймешь — соответствует она реальности или нет. Это может быть человек с сильной причудой, но ещё пока не раскрывший всего потенциала. Или человек, которого по банальной халатности не допустили до «более крупных» тестов. А иногда это действительно причуда на пятерку. Вот несколько основных критериев, из которых складывается формула, которую вы можете видеть, — я переключила на следующий слайд. — Время, скорость и площадь воздействия, процент возвратности — насколько объект, на который применялась причуда, вернулся к исходному состоянию, — и ещё штук пятнадцать. Вопросы по этому значению есть?       В зале стояла тишина, но совсем недолго — вверх взметнулась пара рук, пришлось начать с верхних рядов.       — А как нам тогда расшифровывать это число, если оно не соответствует реальности? — спросила Неджире.       — На самом деле оно либо больше, чем должно быть, либо примерно соответствует реальности. Меньше не будет, и это самое важное. Если вы видите человека с той же пятеркой, — не значит, что он не сможет сделать чего-то на твердую восьмерку.       После этого рук стало резко меньше, на кое-кто всё же остался:       — А если человек развивает свою причуду?       — За то отвечает следующее число. Я перейду к этому, если с этим всё ясно, — увидев, что вопросов больше не осталось, я продолжила. На новом слайде опять были формулы, но уже другие, а внизу небольшая схема. — Опять же, от нуля до девяти. Это — вероятность развития причуды. Скажем, если у человека причуда — трансформация, то вероятность развития процентов двадцать-сорок. Если какое-то воздействие, вроде антигравитации, то уже девяносто. Опять же, от причуды зависит. Если позволите, то у меня есть конкретный пример, — и обратилась уже к конкретному человеку. — Урарака, позволишь?       Девушка смущенно и быстро кивнула. Я перелистнула на следующий слайд:       — Это Урарака Очако, большинство из вас так или иначе знает эту студентку благодаря спортивному фестивалю. Её способность — антигравитация — позволяет ей обнулять вес предмета. Когда Очако только пробудила свою причуду, то могла поднимать около нескольких килограмм. На вступительных спокойно тянула тонну металла, а сейчас максимальный результат — около трех тонн чистого веса. Как вы могли заметить, вес растет, — я включила лазерную указку и направила красную точку на график. — Здесь время, тут — вес. Увеличивать постоянно можно что-то одно, и Урарака для достижения максимума пользуется системой поочерёдной смены методов. Вес-время-вес-время и так далее. Не могу сказать, какая цифра у Урараки в этой колонке, это разглашение персональных данных, но сам факт того, что её причуда может развиваться и вполне неплохо — вот что надо понять. Это значение высчитываются аналитиками. Если были примеры в документации с этой причудой, оно точнее — а при его отсутствии, могут быть погрешности. На этот процент стоит обратить внимание, потому что вкупе с первым числом оно даст понять, какого вероятность того, что злодей вдруг выкинет что-то неожиданное.       Я переключила:       — Последняя цифра. Самая точная. В моих кругах его называют «вероятность пиздеца», и она показывает, что будет, если у человека поедет кукуха. В переводе на интеллигентный язык — результат эмоционального потрясения. Некоторые причуды очень хорошо работают на адреналине, и этот коэффициент показывает, насколько всё станет плохо. Там свои формулы и всё остальное, но самое главное, что нужно запомнить — это не просто состояние причуды. Это именно «крайний случай». Это тяжелое потрясение, боль, смерть близкого человека — да мало ли. Самые опасные причуды имеют в себе три девятки, самые слабые — единицы и нули. Теперь, когда вы примерно поняли, что обозначают цифры в документах, которые вы так ли иначе встретите в личных делах, которые вам придется разгребать, вы поймете, что это значит. На них большинство забивают, и когда это случается, где-то в мире плачет один бюрократ, который это всё составлял.       Я вздохнула:       — А теперь, пожалуй, рассмотрим подробнее все четыре категории. В полевой работе… Во время патрулей, то есть на практике, она вам пригодится, пусть и не сразу. Кого-то можно скрутить силой, но более серьезные, которые не промышляют мелкими кражами на улице, требуют более пристального внимания. У меня нет конкретного рецепта, что делать с каждым, если бы он существовал — вряд ли бы сейчас мир был населен столькими преступниками. Это — лишь один из инструментов, который можно применять.       Ещё некоторые время я рассказывала про четыре основные категории и их подкатегории. Тема не то чтобы не освещалась в мировом сообществе — были и анализы статистики, и статьи с самым разным мнением, но этим надо было интересоваться, информации не то чтобы много, но нельзя сказать, что её нет — некоторые страны более чем открыто делятся сухими цифрами.       — Исследования Гарвардского и Стэнфордского университетов подтверждают, что сама причуда крайне редко является катализатором, чаще всего — это социальная среда и количество стресса вокруг. Чем больше развита страна, тем больше там преступлений от людей с не силовыми причудами, когда в стране возрастает недоверие к властям, преступлений становится больше, выше уровень экономики — ниже уровень мелких преступлений, вроде краж. Больше организованных группировок, потому что в противном случае герои их по одному быстро повяжут. В странах, где полиция содействует героям, есть прямая корреляция с раскрываемостью. Одним из вопросов являются опыты на людях, потому что некоторые из них предполагают обычные наблюдения, некоторые заходят уже дальше, вызывая моральные метания. Однако, отрицать очевидное нельзя — основные открытия делаются именно так, на операционных столах, как в эпоху Ренессанса — в анатомических театрах. Однако, опыты на людях — отдельная тема… Если всё проводится с добровольным согласием, то не вижу проблем.       — Не согласна! — раздался сильный возглас с задних рядов. От Немури я такой подставы не ожидала — героиня 18+ мной в человеколюбии замечена не была, но следующая фраза и вовсе меня покорила. — Опыты на людях проводиться не должны!       — Ещё раз повторяю, ничего негуманного нет в опытах на людях, только если они перед этим прошли кучу тестов! — отвечаю я с запалом, опуская ладонь на стол.       Зал, забитый полностью, как перед вступительными экзаменами, замер под разражающейся дискуссией.       — Это негуманно! Нельзя на людях тестировать неготовые препараты и смотреть как работают причуды! — кричит с другого конца аудитории Полночь, уже вскочившая со своего места.       Про трансакционный анализ и влияния сверхспособностей на психику все, кажется, уже позабыли. Как вообще может быть настолько тихо в такой аудитории — лично для меня загадка, но волнует она меня мало.       Между нами чуть ли не искры летают.       — Маньяки, насильники, убийцы и отъявленные воры куда больше заслуживают жалости, чем несчастные крысы, которые в жизни никому зла не сделали, так что ли?       — Преступники имеют шанс на исправление, а животные не обладают должным уровнем организации сознания, чтобы жить не по инстинктам! — отвечает женщина в запале. Проносится короткий шепот по залу. — Не в ваш огород камень, директор, простите! Вы приятное исключение.       — Так у этих животных, которые себя инстинктами хищника оправдывают, права почему-то человеческие, — отвечаю я, — почему насильники могут свои желания на других проявлять, а на них без согласия протестировать ничего нельзя? Я бы поняла ещё убийц и воров, эти преступления иногда с натяжкой оправдать — но не простить — можно, но насильники удовлетворяют просто свои желания. Не смертельную потребность.       — Им нужна психотерапия, а не наказание, — отвечает Полночь. — И если их так будут наказывать, то чем карательная система от них отличается?       — Тем что не насилует других, например, — язвительно отвечаю я. — Или хочешь сказать, что всякий заслуживает прощения и покаяния?       Немури быстро кивает:       — Некоторые точно заслуживают!       — Первое, — я поднимаю палец. — Некоторые — не все. Второе. Я работала с преступниками, и большинству из них нужны либо наручники на пожизненное, либо хороший психотерапевт!       Люди, которые как Мать Тереза всех оправдывают, редко видели этих всех — некоторые террористы с синдромом Бога, решавшие, что они самые особенные, и это вообще они тут жертвы. Только почему-то эти жертвы автомат в руки берут и расстреливают тех, кто вообще не причем.       — Это не значит, что их надо отправлять на опыты как лабораторных крыс!       — Некоторым уже ничто не повредит, — отвечаю я, — Взять конкретный пример — Все За Одного. Вряд ли ему поможет средство для роста волос, но попытаться ведь можно! И его уж точно не жалко.       Немури даже, кажется, удивляется:       — В тебе вообще жалости нет?       Я отвечаю вопросом на вопрос:       — И это мне ты говоришь?       В нашу дискуссия наконец-то вклинивается Эктоплазм:       — Леди, не горячитесь, пожалуйста!       — Нахуй иди, — одновременно кричим мы, и он сдается под таким напором.       Агрессивная перепалка продолжается:       — Садизм? Да что ты знаешь про садизм?! — продолжает Полночь, захотевшая приписать мне, видимо, незнание правил БДСМ-практик. — Нет никакого смысла отделять одних людей от других, чтобы сдавать их на опыты! Ладно государства, в которых хорошо работает судебная система, но ты сама чуть не прошла по куче статьей, и тебя могли отправить на опыты, Валькирия, твоей же логике следуя!       Ну, политических преступников некоторые элитарные слои с радостью на фарш пустят…       — Не переводи тему, это другое! — отвечаю я. — Это проблема судебной системы, а не опытов над людьми. Работай судьи нормально, этот вопрос бы даже не стоял, и тут вопрос коррумпированности власти и её разделения!       — Хочешь поговорить об этом? — отвечает Полночь, опираясь о столешницу.       — А тебе есть что сказать? Давай, поговорим! Коррупция резко возросла после спада активности опытов над людьми, а знаешь, почему это произошло? Люди снова стали ценить не грубую силу, а деньги, которые в первые года после появления причуд практически обесценились.       Ответ Немури прерывается чьим-то вопросом со средних рядов:       — Почему деньги обесценились? Простите…       На несчастного падает луч света, тут же выделяя его из толпы, незнакомый парень ежится под всеобщим вниманием. Я отвечаю:       — Общество сделало несколько шагов назад в социальной эволюции, и система ценностей изменилась. Деньги являются обменной валютой, если у тебя есть деньги, ты можешь купить себе то, что раньше приходилось отбирать силой. Но появились люди с причудами, позволяющие, например, копировать деньги, создавать деньги, создавать иллюзии, вламываться в Интернет и влиять на счета в банках через код. Знаменитое Обнуление Двенадцать-двенадцать, произошедшее в середине двадцать второго века тому доказательство. В одно мгновение по вине одного человека со счетов миллионов людей исчезло несколько миллиардов долларов. Если бы его не остановили, он мог парализовать Интернет по всему миру. Человечество выжило благодаря тому, что причуды тогда были реже и слабее, но и тогда попадались сильные.       — И какое ему присудили наказание?       Я отвечаю холодно:       — Смертная казнь. ЕСПЧ признал её необходимой через несколько лет после появления первой причуды, стоило одному ребенку снести больницу, где ему пытались помочь врачи.       По залу прокатывается гул — конечно, студенты не знали про жестокость, которая расцвела после появления причуд. Действие имеет противодействие. Появились злодеи — появились и те, кто им противостоять, пусть и вопреки существующим законам. Сейчас герои отвечают другим функциям и если не изменить тактику, то злодеи их «победят».       — Они казнили ребенка?       — Это ты ещё материалов дела не видел, пацан… там от самого ребенка и личности как таковой ничего не осталось. Ты этого дела даже в открытых источниках не найдешь. Поэтому и речь о том, что причуды хуй предскажешь. Некоторых людей ведь даже в антипричудные хоть заковывай, чтобы со своими бедами с башкой к другим не лезли.       — Как будто в этом нет вины общества! — перебивает меня Немури.       — Да в том-то и проблема, что есть! Только все делают вид, что появление зла — вина исключительно людей, а проблемы решать надо радикально и комплексно, а это, видите ли, слишком сложно, дорого и нахуй никому не сдалось! Конечно, есть причуды, которые требуют отдельного рассмотрения, но большая часть из них требует лишь контроля со стороны родителей и нормального воспитания, а не табуирования тем, на которые кому-то, видите ли, неудобно разговаривать!       И это касается всех аспектов — от прогрессирующей в одних местах безработицы — до отсутствия сексуального образования в других.       — Резкие перемены в обществе никогда не ведут ни к чему хорошему, в истории этому куча примеров! И если прямо сейчас герои бросят свои обязанности и пойдут на другую работу, злодеи совершенно оборзеют и выйдут из-под контроля.       — Речь и не идет о немедленной отставке и добровольном сожжении всех геройских лицензий, — отвечаю я. — Но, если проблему не решить сейчас, потом она обернется против всего общества. Чем дольше эта бомба стоит, тем больший заряд накапливает.       Нас прерывает громкий звонок на самом жарком моменте дискуссии.       — Объявляем перерыв на пятнадцать минут, — поднимается со своего места директор. — После него Вольф-сенсей сможет продолжить увлекательную лекцию по психологии.       Я смотрю в глаза электрически-голубого цвета; между нами, кажется, искры бегают, и воздух густой от напряжения, несмотря на то что причуды ни разу не электрические. Но и это кончается, девушка спускается вниз, я выхожу из-за кафедры, садясь на край сцены. Я широко скалюсь и у меня горят глаза — чувствуются по натянутой коже и читается по чужим, опасливым взглядам.       Полночь подходит неприлично близко, кажется, сексуальное напряжение между нами резать можно:       — Это было круто, — улыбается она одними губами, заглядывая в самую глубь моих глаз и цепляя самое важное оттуда.       — И не говори, надо будет повторить.       — Немури, не уводи у меня жену, — раздается голос сбоку.       — О, — выдыхает девушка, — а кольца-то на пальце нет. Жаль, я уже хотела свою руку предлагать…       Но не отходит, я же пожимаю плечами:       — А всё уже, всё, а надо было раньше. Шота, сгоняем за кофе?       Женщина откидывает за спину переползшую вперед темную прядь:       — На свадьбе хочу быть свидетельницей!       — Да хоть подушечкой для колец, — улыбаюсь я. — Так что?       Айзава снимает меня со сцены и под моим озадаченным взглядом несет к выходу из аудитории, правда, в другом конце, в закулисье.       Оказавшись в небольшом коридорчике за сценой, я всё-таки спрашиваю:       — Ревнуешь?       — Нет, это было бы глупо. Во-первых, я уважаю себя, во-вторых — тебя и твой выбор, и раз ты выбрала меня, то мне нет смысла сомневаться.       Я улыбаюсь, устраиваясь поудобнее на руках — к хорошему быстро привыкаешь.       Меня ставят возле автоматов со всякой мелочью типа чипсов и соков. Задумчиво смотрю на ассортимент.       — Тебе как обычно? — спрашивает Айзава, уже сделав выбор. Я киваю и принимаю банку с прохладным кофе.       Эх, хорошо…       — Как там с судом?       — Пока ничего не известно. Жалобу отправили, но адвокат мне не нравится. Дело он мое, конечно, выиграл, но взял моду опаздывать со сроками, что странно для человека, который работает через несколько часовых поясов от меня.       — И что собираешься делать?       Я задумалась, начиная скорее рассуждать, чем излагать собственный план действий:       — Если это не разовая история, то сделаю главным адвокатом его помощницу, она куда больше это оценит и относится к делу тоже куда более ответственнее. Максим, видимо, расслабился, только мне это не подходит. Не люблю давать людям вторых шансов, но этот парень всё же со своей задачей в первый раз справился, тем более я не уверена, выдержит ли эта девушка такой долгий процесс. Хотя, может только она и выдержит, я мало с ними знакома. Вот он — главный минус людей «по знакомству» — фиг знает, на что они способны, а у меня не было времени их проверить.       Шота кивает, задумчиво потягивая кофе:       — Слушай, давай завтра к моим родителям съездим?       — А как же жаркий вечер?       Айзава хмурится и чуть поджимает губы — нижняя забавно топорщится, а щеки заливает нежный румянец цвета ржавчины…       — Брось, я ещё не готова, — отмахиваюсь я, делая вид, что это плевое для меня решение. Не то чтобы это так.       — Можно? — спрашивает он негромко, ставя банку на автомат и делая шаг вперед, но оставляя расстояние и не нарушая моих границ.       Я чуть киваю, делая шаг навстречу и упираюсь лбом в острые ключицы. Айзава переплетает наши пальцы, вызывая внутри какой-то теплый свет, мягко укладывает свою голову на мою, и так уютно-уютно… сейчас растаю. Впрочем, Шота, кажется, тает так же…       — Я говорил, что готов ждать, сколько потребуется. Мне от тебя нужно что-то другое, куда более сложное и менее осязаемое, чем секс. Хотя и против него ничего не имею.       Я улыбаюсь, продолжая ехидничать:       — Чего же тебе надо, м?       — Смотреть, как у тебя горят глаза, как когда ты с Полночью споришь. У тебя горели глаза, ты была встопорщенная и боевая… Знаешь, глядя на вас обоих, я понимал, что Бог есть и Бог — это женщина.       Я усмехнулась, наклоняясь ближе:       — Смотри, не делай себе кумира, грех же.       — Гореть мне за это в аду, — по голосу слышу, что Шота улыбается. Мне вдруг резко вспоминается, почему он вечно хмурый, серьезный и суровый до крайности. Становится на душе противно: несмотря на то, что я принимаю и люблю его таким, какой он есть и был какое-то время назад, и не против изменений… всё равно змееныши в сердце шипят «а что было бы если» и рисуют картинки, где Айзава только принявший свою причуду, не теряющий свою опору и надежду. Может, и не стал бы он «подпольным героем», а мелькал на экранах и в топах.       — Пойдем, — вырывает меня из печальных мыслей Шота. — Я уверен, вторая часть лекции тоже будет потрясающей, а потом можем просто сериал посмотреть и спать завалится.       Я, немного ободренная, признаюсь:       — Обожаю спать.       — Солидарен.