Ведьма

      После полета на вертолете нас опустили на атомный ледокол. Вот тогда Бакуго и Тодороки поняли, в какой залупе они оказались.       Судно было огромное. А ещё их — победителей Спортивного Фестиваля UA и почти про-героев — тут не собирались превозносить. Но и относились не как к недоучкам, которые вытребовали себе место под солнцем. Им такое было вновинку, на практике им чаще приходилось сталкиваться тем, что про понимали свой опыт и собирались их чему-то учить. Моряки смотрели с легкой насмешкой, понимая, что бороться они будут общими силами с одним и тем же — со льдом. Для моряков это были незнакомые, но всё же союзники.       Я ненадолго осталась на вертолетной площадке — договорилась с пилотом, чтобы нас забрали ближе к ночи, осталась курить, потому что после поездки на межгородском автобусе до самого северного города и на вертолете оттуда — до ледокола, я курила только один раз, и, как следствие, чувствовала себя так себе. Плюс хотелось пообщаться со старыми знакомыми.       Бакуго и Тодороки стояли на носу рядом, Шото смотрел вдаль и пытался оценить масштаб проблемы, Кацуки собирался подорвать всё вокруг, чтобы доказать кому-то что-то.       Ну-ну.       Докурив, я предупредила пацанов, что за ними мы будем наблюдать в основном с капитанского мостика, отдала им рации и свалила в тепло, благо атомник с этим справлялся без накладок.       — Это нечто, — поделилась я восхищением, — Мое уважение, капитан.       Мужчина благосклонно кивнул:       — Для нас нет непроходимых льдов. Если мы не можем протаранить льдину — мы просто немного отходим назад и льдина перестает быть непроходимой.       Матросы засмеялись.       — Посмотрим, как справятся с этим юные герои. Команда уже делает ставки. Стоп-машина!       Лед под нами заскрипел.       — Пусть попробуют свои силы на чем-то простом. Несмотря на похолодание, лед по весне хрупкий.       Я кивнула, передавая распоряжение капитана по рации.       Когда ледокол остановился, парни спустились вниз, не требуя трапа.       На один из мониторов перевели изображение с носа.       — Курс на юго-восток, — передала я, потом вспомнила, что спортивное ориентирование немного не для Академии и добавила. — Немного правее солнца.       Первая попытка была провальной — чтобы не нанести повреждений кораблю, работали по направлению его движения в паре десятков метров от него, подальше от уже прорубленного льда. Первые взрывы, несмотря на концентрированность, лед брали плохо, ровно как и разряды пламени. Вода под носом чуть дрожала при кажом разряде.       — Ставлю сотню, что они до вечера не прорубят и метра, — хмыкнул капитан.       — Ставлю косарь, что до обеда прорубят десять, — ответила я, неглядя пожимая руку и кивая Айзаве. — Разбей, пожалуйста.       Когда наши руки расцепились, я передала в рацию:       — Поймете, что устали или замерзли — немедленно возвращаетесь на корабль.       Но они не собирались сдаваться так просто. Поняв, что палить в пустоту бесполезно, парни затихли ненадолго, и вскоре подошли ближе к кораблю.       — Передайте, чтобы не совались к носу, это небезопасно, — предупредил капитан, наблюдая за маленькими фигурками на камерах.       В рацию отправился этот приказ.       Две фигурки замерли, не доходя до трещин пары метров.       Пообсуждав что-то, они выдвинулись к небольшой пробитой и выплавленной лужице. Снег с неё благополучно стаял, но лед так и остался.       — Не думаю, что их причуды подходят, — поделился капитан. — Ледокол раскалвает толщу своим весом, а у них тепловые причуды.       Я пожала плечами:       — Тогда я бы тоже хотела потом попробовать. Раньше не было возможности толком понять разрушающую силу моей причуды. Я могу отлететь куда-нибудь подальше и поэкспериментировать.       — Потом, — согласился капитан.       Я передала парням сведения о работе ледокола. Но у них, кажется, и без меня возник какой-то план.       Тодороки запустил струю пламени вперед, вытапливая полосу, а Бакуго прошелся поверх короткой серией длинных взрывов с четкой целью. Увы, лед не поддавался — только дымились и кипели лужи.       Из плюсов — они не стали ерепениться и сразу начали работать в команде. Из минусов — они уже пару часов торчали на морозе в минус сорок.       До обеда оставалось два часа.       — Возвращайтесь на корабль, — приказала я.       Попытки возмущаться были перенесены. Несмотря на постоянную работу с высокой температурой, они успели окоченеть — и если Шото со своей терморегуляцией почти справлялся, то у Бакуго были мокрые и замерзшие ноги. Оба отправились греться, но минут через пять вытребовали и меня, и Шоту, и кого-нибудь из команды. Видимо, решили изучить матчасть.       В зоне отдыха парни сидели в пледах и с горячими кружками. Представив им навигатора, я поинтересовалась, от чего же они снизошли до объяснений.       — Мы не продвинулись и на метр в глубь. Лед всего полтора-три. Нам удалось взрывами пробить его, расплавить сверху, но не разрубить. И это заняло очень много времени.       Бакуго цыкнул, красноречиво подписываясь под этими словами.       — Выступите переводчиком? — уточнил матрос. Мне оставалось только кинуть. В ближайшие двадцать минут, пока ребята грелись, мы узнавали и устройство ледокола, и физику льда, выходящую за рамки школьного курса, даже разработали стратегию, подходящую под возможности.       Когда Бакуго и Тодороки собирались выйти на лед, Бакуго рыкнул:       — Нахрена вы вообще нас сюда привезли, если мы только тормозим работу машины, которая всё равно лучше нас это сделает?!       Тодороки ответил за меня:       — В этом и смысл. Этот ледокол делает каждый день то, что нам не по силам. Поэтому нам надо стремиться к недостижимому.       Я покачала головой:       — Почти, юный Шото. Тьфу ты, как звучит ужасно… — я помотала головой, сбрасывая чужие выражения, — Просто всегда найдется тот, кто в чем-то лучше вас. Ледокол, например, потому что это — машина, не требующая выходных, ломающая лед стабильно, давая другим судам путь. Вы никогда не сможете так же. У вас, как минимум, есть отпуска и выходные, и вы не были созданы под эту работу.       — Ну, я был создан, чтобы стать Героем Номер Один, — пожал плечами Шото, говоря это как что-то заурядное. Меня передернуло. Я предполагала, что Старатель неадекватный нарциссичный мудак, но такая простота слов его сына. О, Создательница, за что ты породила такого гандона?       — А стану им я, ха! — усмехнулся Бакуго и рванул вниз, ко льду.       Я вздохнула и направилась в рубку. За некоторыми людьми проще наблюдать издалека.       — Думаешь, они придумали что-то настолько крутое, что успеют?       Мне оставалось только плечами пожать — до обеда было полтора часа. Предостаточно времени для студентов лучшей Академии.       Я видела, как небольшая фигурка Тодороки чуть пригнулась, он выпустил огонь ровной полосой, как мечом рассекая лед перед ними.       — Голубой огонь, — прищурился Айзава. — Тодороки-кун использовал это в битве против 1-В, но это далось ему с большим трудом.       Я нахмурилась, вспоминая Даби. Шото же, явно перенимая навыки с владения льдом, придавал огню какую-никакую форму. От них валил пар, который сильный ветер быстро сгонял в сторону.       А потом Бакуго подлетел, оказываясь на небольшом тонком мостике и по инерции проскользил над полосой, создавая широкие полосы взрывов, похожие на ленты. Лед не трескался — а будто расходился, словно разрезанный. Медленно, но неотвратимо. Первые пять метров Бакуго пришлось катать туда-сюда по дорожке из льда раз десять, пока Тодороки готовил следующие метры.       Когда была прорублена тонкая линия метров в двадцать, раздался вопрос по рации:       — Раздвигать от ледокола?       А я перевела вопрос капитану.       Тот махнул рукой:       — От носа по направлению движения.       Один его печальный взгляд был признанием поражения — а я потирала руки. Я не сомневалась, что они найдут решение, а после обеда будут ещё несколько часов работать на максимум.       И в целом, похер, что расстояние, которое они прошли за четыре часа, ледокол проходит за минуту.       Приятно было получить финансовый бонус от веры в собственных учеников, тем более, я уже примерно понимала, куда пойдут эти деньги. Обед принес пару тысяч баксов выигрыша, из минусов этого приема пищи можно выделить только то, что все приборы постоянно тряслись. Из плюсов — еда была неплохая.       — Итак, наша задача за сегодня подойти ко льдам у берегов Аляски и Канады. Там есть новообразовавшиеся айсберги. Небольшой инцидент привел к проблемам с климатом, потом к ним добавились многие нарушения с причудами и техникой, и эти горы было бы неплохо разбить и сдвинуть в сторону севера, подальше от основных путей. Управленцы переживают, что горы при таянии могут нанести ущерб приморским городам, а ваши причуды справятся с этим получше, чем ледокол.       Мне подсунули карты, показали направление на радаре.       — Визуально их плохо видно, всё белым-бело, но они не слишком далеко от нас, — заканчивал капитан. — Если это будет проблемой, мы, конечно, найдем решение, но будет пиздато, если ваши студенты с этим справятся. Простите мой французский.       Кивнула задумчиво, приглядываясь. Обозначенные студенты пытались долбить лед новоизобретенным способом, дело медленно шло.       — Есть что-то типо куска пластика метр на метр? — я прикинула в голове, как будет проще всего добираться, — Опробуем реактивный двигатель в дендро-фекальном его исполнении.       Вместе с твердой клеенкой из столовских запасов я спустилась вниз. Тодороки предложил добираться своим ходом, на что что я резонно заметила, что им силы тратить точно не к чему.       — Если брать в расчет инерцию, то мы просто врежемся в горы, либо до них не долетим, — сделал очевидный вывод Бакуго. — Без нас ваша маневренность была бы лучше, но…       — Но наши органы к такому не готовы, — согласился Тодороки. — Давайте мы будем отвечать за амортизацию?       Я кивнула:       — Тогда, Бакуго, сейчас поможешь разобраться с направлением, Тодороки, держи крепко нас обоих, — я развернулась к кораблю, выставляя вперед руки. Услышав знакомый треск, я передала. — Запрашиваю корректировку курса.       — Градусов пятнадцать влево, прием.       — Пятнадцать градусов влево, — продублировала я, немного крутанулась, разворачивая нас. — Повернулась. Дальнейшая корректировка не требуется, визуально. Прием.       Мой запрос подтвердили, и Бакуго выключил рацию, крепко сжимая её в свободной руке.       Ощущая на себе пару крепких рук даже через несколько слоев ткани своей голубенькой лыжной куртки, я с трудом выдохнула, отбрасывая нас назад.       Торможение на скорости около двухсот километров час ребята начали загодя, почти сразу, как прозвучал хлопок — на открытой территории, не сдерживаемая трением, скорость была невероятной.       Несколько взрывов пригасили скорость, а лед, нарощенный под ногами, заставил двигаться не параллельно горизонту, а немного вверх, но случайный изгиб — и вот мы уже летим по свежеобразованному трамплину куда-то в сторону ледяных вершин.       Бакуго, вовремя сообразивший, отцепил себя и Шото, а мне, ничем не сдерживаемой, оставалось только корректировать свое движение самостоятельно.       В итоге меня почти свалили на лед не совладавшие с инерцией парни. Благо, в отличие от них, я не в бассейне каждую зиму купалась, а на коньках каталась.       — Полудурок, нахрена это было?.. — Кацуки замер, переводя взгляд на высоченный ледяной остров, — Воу…       Лед играл на солнце своими гранями, уходил ввысь тонкими острыми шпилями, где-то походившими на иголки. Это действительно был огромный остров, и мы стояли возле самых его берегов.       — Ну, удачи, — пожелала я ребятам, с истеричным смешком в глазах смотря на горы. Шмыгнула носом, моргнула слипшимися ресницами и отошла на несколько шагов назад.       Бакуго пронесся ураганом по низу, взрывая основание. Шото следом использовал свой лед, чтобы расколоть уже образовавшиеся сколы. Увы, если так продолжать, мало что выйдет толкового. Парни и сами это поняли, и тогда Шото попробовал растопить лед так, как он топил его всегда. Увы, объемы были слишком большими, а рука на таком морозе грозилась отмерзнуть к чертям собачьим, несмотря на терморегуляцию. Они провозились до самой ночи, смогли уйти вглубь метров на сорок. Длина ледяной горы предположительно составляла километр.       Я отправила их на корабль, а потом вернулась на место.       Пришло время немного поэкспериментировать. Какое бы оборудование не использовалось в нашей Академии, у меня всегда было ощущение, что я могу больше. В боевых операциях такое неприменимо, но ледяная гора не только не торопиться атаковать, но и убегать не спешит. Поправив съехавший шарф, я стянула горнолыжные перчатки, сунула их в карман и застегнула на нем молнию. Сейчас главное самой не убиться.       Откатившись немного от горы и встав между ней и атомником, я взяла примерное направление на Северный Полюс. Стала набирать воздух. Со свистом он отражался в лапку, накладываясь на завывания ветра. До горы было около полукилометра — я хотела справиться за один выстрел с основным объемом. О размерах можно было только догадываться — я продолжала, когда шар был и вдвое, и втрое меня больше, но по сравнению с горой — всё ещё мало.       Руки уже отмерзали нещадно, пальцы, казалось, не гнулись.       Шарф сползал неотвратимо, и поправить его у меня не было никакой возможности — пришлось удерживать его сомкнутыми губами, уже тогда понимая, что потом я от него буду отплевываться.       И вот, когда шар был метров пятнадцать в высоту, я отпустила руки. Затих гул втягиваемого воздуха.       Надо мной возвышалась громадная лапка, светящаяся матовым перламутром.       Я вздохнула, успокаиваясь и стягивая шарф, чтобы не мешал. Примерилась, дала себе секунду подготовки к взрывной волне и подняла руку.       Грянул взрыв.