***
Перси ненавидел выходить из своей комнаты. Каждый раз его посещало чувство: противное, липкое и холодное, обволакивающее сердце со всех сторон, и сжимающее лëгкие. Попадаться на глаза матери не хотелось. Близнецам сегодня повезло, они с самого утра убежали куда-то в лес, и больше не появлялись. Парень вздохнул. Хотелось есть. Он отложил книгу, и умоляя про себя Мерлина и всю магию, вышел в коридор. Он медленно спускался по неровной, старой лестнице на кухню, надеясь что там никого не окажется, но услышал голоса. Родители и Рон с Джинни были там. Чëрт. --... Так что думаю нам стоит подумать над этим. Как ты говоришь, Ге-ми-она? -- Молли звучала расслабленно. Персии замер на последней ступеньке, прислушиваясь: -- Да. Ходит с нами. Много учит, отличница. Бесит немного, но сама по себе не тупая. Сильный маг, думаю, она стала бы хорошей женой, только характер подправить немного. -- Женщина засмеялась: -- Это уже дело плëвое. Дать тебе зелья, или годик подождёшь? -- Подожду. Пусть магия хотя бы немного успокоиться, не хочу еë губить. Наши дети должны быть сильными, а не калеками. -- Молли что-то согласно промычала. Рон помолчал немного и заговорил: -- Когда тренировка? -- Можешь начинать, Грюм скоро подойдëт. -- Миссис Уизли отодвинула стул, вышла из-за стола и начала собирать тарелки. -- Остальные? -- Будут позже. -- Есть кто-то новенький? -- Какой-то старый приятель Дамблдора, из Норвегии. Познакомимся когда все соберутся. -- Ясно. -- Рон, как всегда, был немногословен. Перси вздохнул и собрался с силами. "Держи лицо. Тебе насрать на их слова", и вышел из-за угла. Молли смерила его презрительным взглядом: -- Явился. Что, моя стряпня настолько отвратительна, что ты готов сдохнуть от голода, но не есть? -- Она громко кинула тарелки в раковину, и взяла тряпку. -- Нет, мам. Я просто повторял задания и не услышал что ты звала. -- А что тогда припëрся? Раз глухой, то может денëк-другой голодовки тебя вылечит? -- Она протëрла стол, -- Повторял он. Лучше бы вон, как младший брат тренировался. Итак, нихера не можешь, позор один, а не маг. -- Мам, я... -- Ты мне ещё тут попререкайся, гадëныш. Рот закрыл, наложил себе жрать и пошëл отсюда. -- Она ударила рукой по кастрюле и ушла в гостиную. Джинни мерзко захихикала: -- А я уже могу щит поставить, и секко бросить. Ты так мог, когда был десятилетним? Ах, да, мама говорит что не мог. Ну, ничего страшного, я то не позорище. -- И убежала следом за мамой, боясь что Перси всë-таки не выдержит, и врежет ей подзатыльник. Зря боялась. Парень бы не осмелился даже слово в еë сторону сказать, пока отец на кухне. Артур восседал во главе стола, и читал газету, абсолютно игнорируя всë вокруг. Но Перси больше не обманывался, знал что он всë слышит. Парень не собирался повторять своих ошибок, ему вполне хватило сломанной руки в прошлый и последний раз, когда он попытался ответить сестре. Чëртова любимица родителей. Они готовили еë стать будущей супругой Поттера и совершенно разбаловали. Ему было жаль мальчика, но Перси даже не думал сказать Поттеру о поджидающих его проблемах. Не дай Мерлин он не поверит и расскажет всë Рону. Перси можно будет не возвращаться домой. Отец убьет его. Без вопросов. Артур не любил разбираться. Парень достал тарелку, наложил себе еды, и поднялся обратно в комнату. Он съел всë быстро, почти не почувствовав вкуса, и устало упал на кровать, пустым взглядом смотря в приоткрытое окно. На душе было погано. Он полежал немного без мыслей и начал думать. О своей дальнейшей жизни, о семье. Нужно было как-то сбежать из этого Ада. Его семейка была безумной. Они, словно сектанты, поклонялись Дамблдору, слушали всë, что он скажет, делали всë что он скажет и никогда, никогда не ставили его действия под сомнения. Все в Ордене Феникса были такими же как они, и все были готовы сдохнуть за этого... Мага. Перси даже в мыслях боялся называть директора подонком или как-нибудь ещё. Ладно, насчёт всей семьи он погорячился. Старшие дети практически не пострадали. Чарли, Билл, Он сам, и Джордж с Фредом росли в относительно нормальных условиях. Просто в то время, после окончания войны, родителям было не до воспитания детей под свой лад, да и Орден временно распустили. Полная жесть началась после рождения близнецов. Перси понятия не имел почему они не выросли такими же ëбанными фанатиками как Рон и Джинни. Возможно, на это как-то повлияло то, что они магические близнецы. А может и что-то другое. Перси не знал, и разбираться не хотел, только вот младшим детям в семье мозги промывали начисто. С самого детства. И эти тренировки... Словно они готовых наëмников растят. Родители внезапно зациклились на боевой магии своих детей после рождения Близнецов. Перси тоже стали заставлять практиковаться, но он... У него не было к этому никого таланта, и желания. Поэтому он был откровенно жалок на фоне тех же близнецов и Рона. Однако даже несмотря на это, его брали с собой в рейды, во время которых они... убивали. Очень, очень много убивали, совершенно невинных оборотней, вампиров и других существ. Перси заставили лично убить по одному от каждого вида, и ему до сих пор снились кошмары, а поломанная психика иногда заставляла его слышать как голоса убитых шепчут что-то обвиняющее, рассказывают какой он ублюдок. Старшие Братья на тот момент уже пытались удрать из страны, и отчаянно учились на подходящие специальности. Им, как старшим попадало больше всех, поэтому парни даже без учëта сектантских мотивов хотели слинять из родного дома как можно быстрее. Другая страна... Перси думал над этим. Он собирался уехать учиться во Францию, вынашивал этот план несколько лет, и был очень близок к его осуществлению, но... Он боялся. Чëртов страх путал все его планы. Что скажут родители? Они точно не согласится отпускать его за границу. Запретят ехать, а их слово — закон. И денег, ясное дело, никто ему не даст. Как ему быть? Уехать тайно? На первый взгляд идея была хорошей, но на второй... У Дамблдора везде были свои люди, а Перси нужно будет перейти через магический пограничный пункт, чтобы получить нужные ему документы. И на этом, его побег может закончиться. Его убьют как предателя, и никто о нëм даже не вспомнит. Но ладно, даже если у него получится выжить, и попасть в другую страну, на что он будет жить? Где взять денег? Родители контролируют каждый шаг своих детей. Перси не сможет устроиться никуда во время каникул, а о школьном времени и говорить нечего. Может... Может найти себе покровителя? Парень покраснел, закрыл пылающее лицо ладонями и тихо застонал. С одной стороны этот вариант был хорошим, но с другой... Его гордость сдохнет в муках. Хотя бы потому, что в покровители подходят исключительно слизеринцы. Эти ушлые змеи точно не будут никак связаны с директором. Только вот... Как это будет происходить? Если у него появится покровитель, то даже если он уедет во Францию, рано или поздно ему придëтся вернуться. Или еще хуже: приезжать в Англию на каникулы. Но самым отвратительным в этом варианте было то, что в этом случае его точно будут считать предателем. Убьют. Возможно даже целенаправленно. Перси прикусил губу и глубоко, несчастно вздохнул. Он — слизеринская подстилка... Даже думать страшно. О Мерлин, пойми и прости, но ведь на кону его жизнь. ...Ладно, он оставит это вариант, но на крайний случай. Перси убрал руки от пылающего лица, и зажмурился: перед глазами представал образ одного надоедливого слизеринца, который всë пытался предложить ему встречаться. Настырный идиот. Уши покраснели ещё сильнее, и парень вскочил с кровати. Хватит на сегодня всяких мыслей.***
Фред и Джордж сидели в домике на дереве, который сами построили года три назад, и экспериментировали. У них было столько идей, но так мало времени и материалов, что становилось обидно. Ну почему у кого-то, кому это даже не интересно, есть возможность покупать кучу оборудования и ингредиентов, а у них нет? И почему так обожаемый родителями Дамблдор не может дать их семье больше денег? Он же должен как-то помогать своим последователям, или нет? Ладно, на самом деле близнецы даже под страхом смертной казни не взяли бы у директора ни одной монетки. Их свобода и жизнь куда дороже, а то возьмут один сикль, и всю оставшуюся жизнь будут его старательно возвращать. К драклам им нужно такое счастье. Фред вздохнул, засëк время, и лëг к Джорджу на колени, устало вздыхая. -- Спина опять болит? -- Обеспокоенно спросил его брат, и ссыпал остатки листочков в мешочке. Фред тихо прохныкал: -- Ух...да. -- Он осторожно повернулся лицом к брату и поморщился от боли, стрельнувшей в позвоночнике, -- Братец, спаси меня от этих страданий! -- Подожди чуть-чуть, ещё пять минут и будет готово. Надеюсь в этот раз зелье будет работать. -- Джордж начал перебирать рыжие волосы брата, и попытался заплести косичку. Фред вздохнул и блаженно закрыл глаза, было приятно. -- Как думаешь... Что будет с Перси? -- Хм... Может... Может он попробует уйти от нас? -- Джордж завязал кончик маленькой косички еë же волосом, в надежде, что она не расплетеся, и взялся за новую. -- Было бы хорошо. Мама в последнее время совсем ëбнулась. И Рон с Джинни... Может отравим их? -- Джордж фыркнул и грустно произнëс: -- Думаю, родители сразу догадаются что это мы. Наша смерть будет мучительной, и медленной. -- Хах... Точно. -- Фред поморщился, вспоминая как мать поносит старшего брата через слово, и называет его ничтожеством. Пусть они с Перси не сильно общались, но близнецы любили брата. -- Как думаешь, -- Джордж ненадолго замолчал, взглянув на таймер, -- Ему хватит того, что мы накопили? Хотя бы на то, чтобы сбежать из страны? -- Фред вздохнул: -- Вряд ли. Да и даже если хватит, то дальше на что он жить будет? Не, стоит ещё подкопить. -- Он замолчал. Несколько минут они сидели в уютной тишине, Джордж плëл четвëртую косичку, а Фред просто лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь прикосновениями. Звук в котле поменялся, и они кинули взгляд на таймер. Время вышло. Джордж убрал огонь, взял черпак с рунами охлаждения, — Они потратили на него кучу денег, но оно того стоило—, и зачерпнув смесь, налил её в чашку. Фред снял футболку и лëг на живот. Брат закатил рукава, и зачерпнув ладонями зелье, начал втирать в больную спину. Близнец застонал и тихо прошептал: -- О Мерлин, как же хорошо, -- Джордж засмеялся. Он закончил наносить зелье на спину, и продолжил массировать кожу, замирая, когда спина начинала хрустеть, смотря на брата. Но Фред только блаженно мычал что-то, и Джордж продолжал. Прошло, наверное, минут десять. Джордж закончил разливать зелье по баночкам, и кинул тревожный взгляд на лежащего брата. Сработало? -- Ну как, -- Задал он волнующий его вопрос, -- Получилось? -- Фред ответил секунд десять спустя: -- Да. Святые маргаритки, да... Как же хорошо, ëб твою мать... -- Джордж посмеялся, и начал отмывать оборудование. Близнецы, в каком-то роде, ненавидели свою жизнь. Потому что чем больше они жили, тем страшнее становилось. Когда они были детьми, то не задумывались над своей жизнью в целом. Но сейчас задуматься пришлось. И это был полный пиздец. Они жили в семье, которая преданно и безоговорочно подчинялась одному единственному, чертовски сильному и могучему магу. Состояли в его организации и отстаивали его идеалы. В этой организации было только два выбора: либо ты за них, либо ты мëртв. У них не было выбора. Мальчики могли только выполнять приказы родителей, — по другому это не назовëшь—, и молиться чтобы однажды им не сказали убиться ради светлой идеи старого ублюдка. У них не было друзей. Не столько из-за того, что они не могли их найти, нет. Если бы близнецы захотели, они бы стали душой компании, но они боялись за других. За тех, с кем они могли бы дружить. Что, если родители обратят на их друзей внимание? Захотят затащить в этот паршивый орден, или будут шантажировать ими братьев? Нет, лучше быть одиночками. Близнецы обожали зелья. Они готовы были всю жизнь провести за их изготовлением, но родители не видели в этом ничего хорошего, и постоянно бесились, стоило детям хотя бы упомянуть это направление. Придурки. Старшие Уизли считали что единственное порядочное занятие для мага — это боевая магия. И совершенно упускали из виду, что прямо у них перед носом росли молодые гении. Дети, способные встать на одну ступеньку со Снейпом, и возможно даже опередить его. С другой стороны, может это даже хорошо, что они этого не видят. Если бы Дамблдор положил на близнецов глаз... их жизнь стала бы адом, клеткой, из которой они никогда не выберутся. Мальчики это прекрасно понимали, именно поэтому старались проводить все эксперименты глубоко в лесу, в домике на дереве. Они никогда не рассказывали родителям о своих достижения, а их тетрадь, со всеми записями экспериментов, была надëжно зашифрована и спрятана. Ещё одной их проблемой было отсутствие... кого-то. Кого-то, кто стал бы их вожаком, направлял бы их, решал вопросы и думал о будущем. Близнецы были учëными, проще говоря. Они могли сделать многое, им нравилось воплощать свои идеи в жизнь, ошибки и неудачи их только подстегали на продолжение, но они совершенно терялись когда речь шла о чëм-то кроме экспериментов. Они могли придумать зелье меняющее цвет кожи, но не могли прорекламировать, запатентовать и продать его. Нет, могли конечно, но потратили бы на это сил больше, чем на само его создание. Они не знали что будут делать после школы. Даже придумать не могли. Хотели открыть лавку, но даже думать боялись о том, как это сделать. Им нужен был кто-то, кто снабжал бы их оборудованием и ингредиентами, говорил что нужно сделать, и решал бы все остальные вопросы с продажей, рекламой и прочими штуками. Но взять такого было негде. И близнецы не знали как им жить дальше. Оставаться с семьей хотелось меньше всего.***
Нотт кинул заклинание, увернулся от летящего в ответ луча и устало упал на землю, шумно дыша: -- Кроче... Это... Всë давай, -- Он делал большие паузы между словами, сглатывая слюну, и набирая в горящие огнëм лëгкие побольше воздуха, -- Закругляемся... Меня на сегодня... Больше не хватит. -- Его противник, Блейз Забини, согласно кивнул, и вытерев пот со лба запястьем, упал рядом с Теодором. Они пролежали в относительной тишине некоторое время. Недалеко раздавались слабые выкрики других детей, звуки заклинаний, громкая ругать друг на друга, и маты их временного тренера — Амикуса Кэрроу. Временным он был потому, что каждый день их тренировали разные люди. Иногда учителя повторялись, а иногда дети и вовсе были предоставлены самим себе. В прочем, молодые слизерицы, с детства приученные к ежедневным тренировкам, в одиночестве не халтурили. Тео скосил взгляд на лежащего рядом Блейза. Парень, всегда одевающийся как на прием, сейчас выглядел ничуть не лучше какого-то оборванца. Весь в пыли, в грязи, вспотевший и с рваной одеждой. Сейчас он совершенно не походил на того мальчика, которого знал Нотт. Раньше они не питали к друг-другу особой любви. Максимумом для их общения было перекинуться парочкой вежливых фраз, и на это всë заканчивалось. Практически все собранные сейчас в Нотт-меноре чистокровные знали друг-друга с пелëнок, но это совершенно не означало что они общались. Поэтому, для Теодора стало большим удивлением, когда к концу первого курса, он понял что общался с Забини... Почти как с другом. Это было странно. Не то чтобы у Нотта вообще не было друзей, были конечно, но Забини... Он был, так сказать, специфическим в общении человеком, а Тео вообще не особо любил вести светские беседы, поэтому осознав, что они, вроде как, общаются, он чертовски сильно удивился. Но потом подумал,— а когда надо, думал он очень хорошо—, и понял что во всëм виноват Малфой. Вообще, у его чистокровных ровесников было одно нерушимое правило: если происходит какая-то хрень, то во всëм точно виноват Малфой. И даже если блондин не имел к происшествию вообще никакого отношения, никого это не волновало. В прочем, в этот раз Тео применил это правило вполне правдиво: они с Забини сдружились как раз на почве слежки за блондинистым ублюдком. Эта белокурая бестия, бесившая не только Гриффиндорцев, но и Слизеринцев разом, стала как-то подозрительно часто куда-то уходить из гостиной факультета, а когда спустя месяц, Драко на тренировках начал показывать, что его мастерство возросло на порядок, то парни просто не смогли это игнорировать. Они оба провели чертовски много времени, следя за Малфоем, но тот словно исчезал в пустых коридорах школы, и за весь учебный год, мальчики так и не смогли узнать куда он ходит. Он определённо тренировался отдельно от них, но с кем? А главное — зачем? Хотел быть лучше всех, или была другая причина? Они не знали. Но интерес от этого только прибавился. Ещё одним немаловажным изменением в Малфое стало то, что он хорошенько подправил свой характер. Или маску, скрывающую его настоящего. Драко стал гораздо уравновешеннее, а главное, теперь действительно начинал внушать. Если раньше его неумелые попытки подражать отцу выглядели скорее мило, чем пугающе, то сейчас, взглянув на его холодный взгляд, все чувствовали как по позвоночнику пробегали мурашки. Вообще Малфой был странным парнем: он чертовски умный, зацикленный на учëбе, но вместе с этим раздражающий и пугающий. И неизвестно из-за чего, но с ним хотелось подружиться. Очень сильно хотелось. И Тео с Блейзом делали в этом направлении уверенные шаги.***
Сириус довольно плюхнулся на диван и потянулся. Сегодня был насыщенный день. После нескольких лет проведённых в Азкабане, вернувшись, он понял что ему срочно нужно начать разбираться с экономической составляющей его рода. Блэкам принадлежало несколько фабрик, у них были вложения в некоторые перспективные компании, и имелся хороший капитал. Только вот всë это было в застое, и, как любил выражаться отец: "Деньги не работали, и совсем разленились". Сириусу такое положение вещей не нравилось совершенно, особенно, если учесть что у него рос крестник, наследник рода, а ему полагалось жить в достатке, а не на развалинах старого рода. Ещё Блэк написал несколько писем за границу. В особенности его волновал ответ от матушки и Регулуса. Не то чтобы он чувствовал сильную вину за свой поступок, но всё равно волновался. В то время ему некогда было думать о моральной стороне вопроса, поэтому, когда он насильно забрал главенство рода себе и как глава приказал своей матери и брату уезжать из Англии, они были чертовски недовольны. Матушка поливала его угрозами и воплями, а братец злобно шипел. Сириус тогда только посмеялся над этим. Война — не то что должен был видеть его брат, и переживать его мать. Он сделал решение, и был в своëм праве.***
Из соседней камеры послышался кашель и загремели цепи, кто-то чихнул. Через несколько секунд из камеры напротив раздался недовольный крик: -- Да ëб вашу ж мать, дайте мне поспать нормально! -- Беллатрикс всегда была довольно агрессивной, но когда еë будили, хотела вырезать всех живых существ в округе. Еë голос был хриплым, и резким: -- Заебали. Я и так вынуждена находиться в одном помещении с неотëсанными пеньками, так ещë и терпеть разные звуки издаваемые вашими погаными телами. -- Белла, -- Начал миролюбиво Нотт, -- Половина из нас простужена, вот когда сдохнем, тогда и заткнëмся. -- Белла хрипло засмеялась, и замолчала. В следующий момент голос еë прозвучал с тщательно скрываемым беспокойством: -- Сириус, походу, уже. Что-то он давно не отвечает. -- Не ссысь, жив он. Вчера надзиратели по камерам проходили пока ты дрыхла. Если не вытащили труп, значит ещё нет трупа. -- Ответил кто-то из другой камеры. Пожиратели потихоньку загалдели, разговорились. Не так уж и много было здесь тем для разговора. -- Да сбежал ваш труп, походу. -- Тихо пробормотал Долохов. На этаж опустилась тишина. Мужчина вздохнул. Здесь было сыро, холодно и одиноко. А ещё повсюду летали грëбанные дементоры, заставляющие сжиматься от ужаса. Ещё бы Блэк не сбежал. Кто ж здесь останется. -- С чего ты взял? ... Антонин? Ты с нами? -- Голос Нотта выдернул Долохова в реальность, и он тихо прокашлявшись, ответил: -- Что бы такой сильный волшебник, и добровольно сидел в этой помойке? Это Блэк то? Ни в жизнь не поверю. Он ж ëбнутый на всю голову, и разговорчивый как чëрт. А мы уже несколько лет от него ни единого словечка не услышали. -- А может... Душу его уже выпили? Дементоры в смысле. Да и о чëм ты вообще, какое "сбежал", он же вон, сидит себе живëхонек. -- Долохов тихо хмыкнул на своëм: -- Только вот он ли это сидит... -- Что? -- Ничего. Вы мне лучше скажите, газеты, пока я спал, не притаскивали? -- Пожиратели ответили согласием, и начали обсуждать недавние новости. Антонин потянулся, хрустнул позвонками и откинулся на стену. Что-то подсказывало ему, что им недолго осталось здесь куковать. Том придëт за ними.***
Дядя, тётя и Дадли уже спали. Рей закрыл дневник, встал из-за стола, вылил остатки чая в раковину, помыл за собой кружку и выключил свет, выходя из кухни. В полной темноте он побрел к себе в комнату, но на лестнице остановился, передумал. Он вошëл в гостиную и сел на диван. Лунный свет лился сквозь не занавешенные окна, из приоткрытой форточки дул еле заметный прохладный сквозняк. Было тихо. Гарри глубоко вздохнул, и открыл дневник, ещё раз вчитываясь в свой мелкий, отвратительный почерк. Лунного света было маловато, поэтому вскоре его глаза устали, и Гарри отложил книжку, откидываясь на мягкую спинку дивана. Ему было... Странно. Он никогда не мог описать то, что он чувствовал в своей голове в эти моменты. То что с ним происходило нельзя было рассказать словами. Это была болезнь. Именно к этому выводу они с Томом пришли, когда взялись за вопрос серьезно. С самого детства Рей страдал плохой памятью. Ему сложно было запоминать стихи, правила, цифры, имена и фамилии, и вообще всё окружающее его. Поначалу это было не так страшно, на свете вообще было мало людей обладающих стопроцентной памятью, но с годами всё становилось только хуже. Если на первом курсе он запоминал информацию довольно быстро, и относительно легко, то уже к седьмому, пытаться запомнить что-то было серьëзным испытанием. А потом он уехал учиться на артефактора. И начался его личный ад. В артефактике, ему непременно нужно было запоминать руны, и мастерство по рунам было обязательным критерием хорошего артефактора, но как быть, если через голову всë вытекает как через сито? Рей нашëл решение этой проблемы достаточно быстро, но оно было чертовски ужасным. Выходом были дорогущие зелья, выпив которые, ты на протяжении часа навсегда запоминал всё, всё что пытался выучить за это время. Побочным эффектом была дикая боль, бессонница, сонный паралич и запрет на приём этого зелья чаще чем раз в две недели. Но это действительно был единственный выход на тот момент. И Смит выучил всë, что раньше забывал. Он пользовался этим зельем ещё очень долгое время, вплоть до того момента, пока о нëм не узнал Том, с которым они тогда уже начали встречаться. Он, как от него и ожидалось, сразу же выяснил про это зелье всë что только можно было, и схватившись за голову, в срочном порядке приказал Рею "выкинуть эту хуйню нахуй", и они первый раз поссорились. Потом они помирились и Рей рассказал ему о своей проблеме. Том долго пытался выяснить что это такое, нашëл упоминание что у других волшебников тоже встречалась такая болезнь, но как избавиться от неё он так и не выяснил. Зато придумал свой способ как помочь Рею запоминать всë, без использования губительного зелья, сильно действующего на психику, и в случае слишком длительного применения имевшего возможность свести человека с ума. Он был очень хорошим легилиментом, и просто начал раз в месяц залазить в голову Рея, и наводить там порядок. Он вытаскивал воспоминания наружу, заделывал, так называемые "дыры" из-за которых сознание слишком быстро забывало события, и по возможности закреплял самые нужные воспоминания. Да, на это уходило очень много времени и сил, но это помогало. А ещë, по мнению Рея, подобная практика была прекрасной тренировкой, и помогала улучшить не только навыки легилиментации, но и расширить магический резерв. Как показала их дальнейшая жизнь, способ действительно был очень действенным для обеих сторон. А потом Рей умер. Он всегда думал что эта болезнь связана с его телом, а не с душой. Когда он переродился и снова стала ребёнком, ему показалось что этот недуг прошëл, что теперь он наконец перестанет страдать из-за своей памяти. Но всë началось снова. Только теперь его память ухудшалась в два раза быстрее, чем в прошлой жизни. И он совершенно не знал что делать. Ведь сейчас Тома рядом нет. А никому другому, он свою голову не доверит. Даже Драко. Рей вздохнул, и помассировал переносицу. Он начал вести дневник, и перечитывать всë раз в неделю. Идея хорошая, но рано или поздно записей станет слишком много. Рей надеялся что вернëтся к мужу раньше.