***
Дворец Лин Вэнь встретил его непривычной пустотой и тишиной. Еще было слишком рано даже для трудолюбивых служащих грозной литературной богини, так что же за срочность была в их встрече. С каждым шагом Ветерок все больше и больше волновался, но когда молчаливый помощник Лин Вэнь открыл перед ним двери кабинета, Ши Цинсюань не смог сдержать изумленного выдоха. В небольшом и обычно заваленном свитками и бумагами помещении было непривычно пусто. На сияющем чистотой столе перед Лин Вэнь лежала только одна, очень старая даже по виду книга. Ши Цинсюань замялся. — Проходите, Ваше Превосходительство, — небожительница недовольно вздохнула. С тех пор, как она была возвращена на Верхние Небеса, пусть и в статусе простой служительницы, ее и ранее вечно мрачное лицо теперь вообще никогда не посещала улыбка. Она отказывалась от личного общения даже со своим старым приятелем Генералом Пэем. Не приходила на приемы, пользуясь своим отныне низким статусом. Ее храмы по-прежнему приносили ей приличные заслуги, вот только она ни на что их не тратила, предпочитая по старинке обходиться самыми простыми вещами. Ши Цинсюань понимал ее, как никто другой, но между ними лежало слишком много всего, чтобы они сумели найти общие точки для соприкосновения. Впрочем они их и не искали. — Вчера меня навестил Его Высочество Се Лянь, — Лин Вэнь, как всегда, предпочитает говорить сразу и по существу. — И хотя я уже готовилась ко сну, он сказал, что дело очень срочное и касается вас, господин Повелитель Ветров. — Ши Цинсюань мысленно ставит себе пометку напомнить Его Высочеству о том, что Лин Вэнь крайне злопамятна. И если ее оторвали от вечерних дел ради Ши Цинсюаня, то и ему с утра спать тоже не полагалось. Он вздохнул. — Мне очень жаль, госпожа Лин Вэнь, что из-за меня вам были доставлены какие-либо неудобства… Оба смотрят друг на друга, но непроизнесенная фраза о том, что Ши Уду позаботится обо всех проблемах, связанных с его младшим братом, незримым облаком повисает в воздухе. Это неуловимо разряжает нервную обстановку, наполняя ее тихой, но вполне ощутимой печалью. Разом растеряв все свое недовольство, Лин Вэнь хмурит брови и уже совершенно спокойно приглашает Ветерка присесть. — Вы знаете, что это за книга? Ши Цинсюань наклоняется ближе, пытаясь рассмотреть странную вязь незнакомого письма. Сдавшись, он просто качает головой. Лин Вэнь удовлетворенно кивает: — Это Книга Судеб. Эффект, который слова производят на младшего Ши, сложно переоценить. Он мгновенно вспыхивает всеми красками, потом также стремительно бледнеет. Его рука непроизвольно тянется к древнему фолианту и тут же сжимается в бессильном отчаянии. Он пытается что-то сказать, но из горла вырывается только жалобный всхлип. Лин Вэнь пожимает плечами и протягивает Ветерку стакан воды, который тот выпивает, практически не чувствуя вкуса. — Много лет назад она была создана правящим Небесами Верховным Императором. Ветерок наконец немного приходит в себя и, продолжая завороженно глядеть на книгу, внимательно слушает рассказ богини. — Когда Цзюнь У стал новым Императором, то, естественно, все более-менее значимые артефакты были изучены им. Но эта книга не вызвала особого интереса и позднее была передана мне на хранение. В небольшой комнате становится неуютно, даже само упоминание о мятежном духе Цзюнь У вызывает неприятные воспоминания. — Второй раз этой книгой заинтересовались спустя очень приличный промежуток времени. Я даже могу сделать смелый вывод о том, что именно потому, что про нее все забыли, удачно наведенный на разговор Император мог упомянуть о ее существовании. Тем не менее ваш брат каким-то образом выяснил о том, где хранится Книга Судеб, и пришел ко мне с необычной просьбой. Ши Цинсюань смотрит на Лин Вэнь и в его глазах загорается огонь понимания. — Так…. Так вы все знали? — вопрос сказан таким утвердительным тоном, что сомневаться в ответе не приходится. Лин Вэнь смотрит в ответ спокойно и прямо, она давно не стыдится своего прошлого и переживать из-за еще одной некрасящей ее подробности своей биографии не собирается. — Именно тогда мы и сдружились с Водяным Шисюном. Его уверенность и напор, полное отсутствие страха или колебаний в собственных выборах. Он очень любил вас, Ваше Превосходительство. Так сильно, что не боялся ночь за ночью писать запросы в книге, ища подходящую для замены судьбу. Ши Цинсюань прикрывает веки, но горячие слезы непроизвольно катятся по щекам. Он даже не пытается их вытирать, в этой ситуации им нечего скрывать друг от друга. — Когда ему удалось подыскать подходящего для замены человека, его пальцы уже практически не заживали от бесконечных повреждений, ведь писать в книге можно только собственной кровью. А его духовные силы были на пределе своих возможностей. Много ночей подряд он непрерывно искал, вкладывая в этот труд всего себя. Ветерок припоминает тот период, когда брат практически с ним не виделся, а он, будучи тогда еще чиновником Средних Небес, дулся и называл его задавакой, считая, что тот купился на величие божественного статуса и позабыл про своего простого человеческого брата. Оказывается, тот ни на секунду не выпускал Ши Цинсюаня из своего поля зрения. — После внесения новой записи, книга многие столетия хранилась в полном забвении, это было на руку и мне, и вашему брату. Сделанного было не исправить, но найти подмену было не трудно, достаточно знать имя одного из участников тех событий. Только однажды книга была украдена, но уже через сутки ее нашли, брошенную на земле в углу одного из хранилищ. Тогда мы все подумали, что просто произошло случайное недоразумение. Это случилось всего через пару лет после вознесения Повелителя Земли. Лин Вэнь многозначительно молчит, но Ши Цинсюань уже привык слушать между слов. Его тогда еще только новообретенный друг Мин И как-то раз вдруг пропал на несколько недель, а, вернувшись, выглядел весьма и весьма бледно, отказываясь отвечать на любые вопросы. — С тех пор эта книга больше не покидала своего места хранения, тем более что наблюдение за ней с того раза было усилено в разы. Ши Цинсюань грустно вздыхает. — Зачем же госпожа Лин Вэнь достала столь опасный артефакт этим утром? Наньгун Цзе внимательно смотрит в ответ, одновременно почти неуловимым жестом раскрывая толстый фолиант почти на середине. Ветерок ожидает увидеть все, что угодно: испещренные мелкими завитушками листы, измазанную кровью бумагу, но вместо этого перед его взглядом предстают девственно чистые страницы. Только их желтизна и довольно потрепанный вид выдают то, что книге уже много сотен лет. — Как? — Ши Цинсюань не в силах сдержать изумленный возглас. — Она пустая? Лин Вэнь пожимает плечами. — Судьба каждого рожденного человека мгновенно прописывается здесь. Каждую секунду объем записей этой книги увеличивается. Но чтобы прочитать судьбу конкретного человека, нужно написать на любой странице его имя, дату и основные параметры рождения. Тогда Книга незамедлительно покажет искомое. Ваш брат в свое время искал именно так. По одному лишь иероглифу Сюань он сотнями просматривал судьбы, подбирая подходящую для замены. Написание даже одного иероглифа требует недюжинной силы, при этом тело пишущего ослабляется от потери крови, которая впитывается в страницы, словно вода в сухую землю. Ветерок качает головой: — Зачем вы все это мне рассказываете? Наньгунь Цзе вдруг цепко хватает его за руку. — Напишите тут свое имя, Ваше Превосходительство. — Что? — Ши Цинсюань в ужасе выдергивает ладонь. — Напишите свое имя и почитайте то, что скажет вам Книга Судеб. — Нет, — Ветерок быстро встает из-за стола и начинает нервно ходить по небольшой комнате. — Нет, я не могу. Я не хочу! Не надо! — Чего вы так боитесь? — Лин Вэнь спокойно наблюдает за метаниями собеседника. — Вы уже давно знаете всю правду. Все ее знают. Правила потери крови и энергии не распространяются на того, кто пишет в книге свое имя. Ветерок вдруг резко замирает. — Зачем? Лин Вэнь молча протягивает ему небольшой нож для писем. Он блестит остро наточенным лезвием. — Его Высочество наследный принц вчера попросил меня показать вам эту книгу. Я не могу ему отказать, ведь он сейчас занимает положение Верховного Бога, пусть и отказывается так себя называть. Ему, естественно, в свое время были переданы все сохранившиеся после битвы артефакты. И еще он, как никто, другой в курсе вашей ситуации. Ши Цинсюань вдруг вспоминает свой вчерашний бессвязный лепет про чужую судьбу и незаслуженное вознесение. Се Лянь тогда очень странно посмотрел на него, но ничего не сказал в ответ. Он только вздохнул и потрепал расстроенного Ветерка по волосам. — Хорошо, раз Его Высочество настаивает, я не буду спорить. Ветерок берет нож в руки и уже через секунду его горячая кровь орошает старинные страницы. Ши Цинсюань аккуратно пишет свое имя, дату рождения. Он уверен, что на страницах отобразится информация о деревеньке Богу, об ученом статусе, о быстром и удачном вознесении. Но древние страницы молчат, не добавляя к написанному кровью имени ни одного слова. Ши Цинсюань удивленно замирает и уже дрожащими пальцами выводит рядом со своим именем знакомые до боли иероглифы имени Хэ Сюань. Лин Вэнь только молча наблюдает, никак не комментируя происходящее. Написание второго имени требует гораздо больше сил и крови, которая теперь словно растворяется в воздухе. Но снова ничего не происходит, и через некоторое время на страницах воцаряется пустота, которая без остатка впитывает в себя оба имени. — Но почему? — Ветерок растерянно поднимает глаза на сидящую напротив небожительницу. — Когда в книгу пишется имя, по которому отсутствует информация, ничего не происходит. — Но как такое может быть? Ведь я и ….он, мы ведь были реальными людьми, наши судьбы поменяли. Если нет информации, то как тогда…. Ши Цинсюань не в силах поверить в происходящее, и он снова, и снова выводит то свое имя, то имя своего бывшего друга. Ничего не происходит, и, наконец совершенно обессилев, он замирает, глядя, как растворяются на пустой странице знакомые иероглифы. — Вот вы и убедились. Лин Вэнь удовлетворенно выдыхает. Ши Цинсюань с подозрением глядит на нее: — Вы знали? — Я могла лишь догадываться, доверившись интуиции Его Высочества. И он, как всегда, оказался прав. — О чем вы говорите? — О том, Ваше Превосходительство, что судьба человека по имени Ши Цинсюань, которую обманом передали господину Хэ, раз и навсегда изменилась. Нет больше судеб, перепутанных между собой. И та, и другая отныне навсегда ушли в небытие. — Но тогда чью же судьбу сейчас живу я? — Ветерок в отчаянии кричит, не в силах выносить обрушившейся на него информации. — Свою, и ничью иную! — Но… мое имя… тут ничего больше нет. Лин Вэнь вздыхает. — А вы уверены, Ваше Превосходительство, что пишете свое имя правильно? Ши Цинсюань вздрагивает. Думает, мотает головой. Снова смотрит на собеседницу невидящими глазами. Через мгновение, словно во сне, он опять тянется за кинутым впопыхах ножом. — Мое имя, — он заколебался, но потом уверенно продолжил, — мое имя Фэн, от рождения Ши Цинсюань. Добавленный иероглиф Ветра меняет картину. Ши Цинсюнь еще не успевает вывести дату своего рождения, как на странице появляются первые узоры незнакомой вязи, которая вдруг складывается перед глазами Ветерка в понятные слова. Слова, повествующие о его истинной судьбе, о его обманном вознесении, о его жизни после раскрытия обмана. И, самое главное, в конце, чуть более жирным шрифтом: «после вознесения будет управлять Стихией Ветра, никто с нею не справится лучше». Ветерок читает и перечитывает слова до тех пор, пока они снова не начинают растворяться, опять возвращая страницам первоначальный вид. — Но… я не понимаю… — А что тут понимать, — Лин Вэнь сердито наливает себе воды из стоящего графина. — Ваша судьба более не та, что была заменена в вашем прошлом вознесении. И не та, которую вам подарил ваш брат. В тот момент, когда вы пожертвовали собой, отдав судьбу, несущую вам удачу, добровольно, ваша первоначальная история была переписана. Это позволило сделать принятое вами новое имя. Вы Ши Цинсюань от рождения, но в Книге Судеб у вас есть еще одно имя, по которому ваша судьба отныне и определяется. — Но почему судьба господина Хэ не появилась, он ведь не брал себе нового имени? Лин Вэнь вздыхает. — Это Книга Судеб создана для людей. Судьбы демонов сюда не попадают. Судьба господина Хэ Сюаня тоже изменилась, но произошло это уже после его смерти, поэтому его как бы и не существовало вовсе. Он Непревзойденный Демон, его путь не подвластен ни людям, ни богам. Ши Цинсюань качает головой. — Все равно я не понимаю… Лин Вэнь закатывает глаза в лучших традициях генерала Сюанчженя. — Уже довольно много времени. Я специально пораньше позвала вас, Ваше Превосходительство, чтобы успеть до начала своего рабочего дня. Вам пора. Обдумайте полученную информацию очень внимательно. Словно повинуясь ее неслышному приказу, на пороге появляется помощник, который выразительно смотрит на замершего в нерешительности Ветерка. — Ваше Превосходительство! Ши Цинсюань мнется, не решаясь говорить что-либо в присутствии постороннего, но духовную сеть общения никто не отменял, и он, глядя в глаза Наньгун Цзе, задает самый волнующий его в последнее время вопрос. «Я уйду, сейчас уйду. Но пожалуйста ответьте мне. Я…я ведь не ошибаюсь? Мое новое вознесение, откуда оно взялось? Чья судьба тут сыграла свою роль?» Лин Вэнь все же снисходит до ответа. «Вам действительно уже пора, Ваше Превосходительство. А насчет вознесения, то сами посудите. Если вашей прежней судьбы и судьбы поменявшегося с вами человека больше нет в Книге Судеб, то, как вы думаете, чью судьбу вы можете еще проживать в данный момент? Судьбу небожителя, который сотни лет провел, принося каждым своим действием и намерением пользу другим людям, который, пусть по ошибке и попал на Верхние Небеса, но далее всего добивался своим упорством и заслугами. Ши Цинсюаню может и не было суждено вознесение, но Фэну да. Книга никогда не пишет ложной информации. Она либо выдает истину, либо молчит. Ваша новая судьба, как и ваше новое имя, отныне принадлежат вам и только вам. Именно об этом просил меня сообщить вам Его Высочество наследный принц. Чтобы вы перестали терзать себя глупыми домыслами и приняли то, что вам отныне положено по праву.» — По праву чего? Лин Вэнь сделала вид, что не заметила того, что вопрос был задан вслух, немало удивив ожидающего у дверей служителя. «По праву рождения или по праву обретенной судьбы, какая теперь разница? Никто не в силах изменить прошлое. Никто не в силах предугадать будущее. Все, что нам остается, это каждую секунду жить в настоящем. Вы вознеслись и теперь можете быть совершенно уверены, что сделали это сами, собственными заслугами. То, о чем так мечтал ваш брат, осуществилось. Так идите и проживайте выпавший вам шанс достойно.» Ши Цинсюань молчит, потрясенный услышанными словами, позволяя себя практически выпроводить из Дворца Лин Вэнь.***
Он идет по главной улице, уже наполненной различными небожителями, автоматически отвечая на приветствия знакомых. Полученная информация в очередной раз переворачивает все с ног на голову, и Ши Цинсюань, не в силах справиться с охватившими все его существо мыслями, сворачивает на какую-то неприметную улочку. Ему необходимо побыть в тишине, чтобы обдумать все еще раз. Но небольшой садик, который он находит в конце незнакомой улицы, уже занят. Прямо на пышном ковре из сочной зеленой травы, совершенно не обращая внимания на опасность испачкать свой явно дорогой и изысканный ханьфу, сидит генерал Сюанчжэнь. Ветерок на автомате кивает головой, и понимая, что пришел не вовремя и не по адресу, готовится искать пути отступления, когда Му Цин вдруг тяжело вздыхает. И, подняв свое омраченное явно нерадостными думами лицо, он произносит: — Вот скажи мне, Ши Цинсюань, допустим, есть в твоей жизни человек, с которым у тебя все плохо. И с каждым днем становится все только хуже и хуже. Ты не знаешь зачем тебе эти проблемы, но не можешь ничего поделать с собственной надеждой однажды все исправить. Хотя вопреки своим же намерениям, продолжаешь делать ошибку за ошибкой. И вот однажды, совершенно необъяснимым образом, все меняется. Словно под воздействием сильнейшего заклятия, ваши непоправимо испорченные отношения, получают второй шанс. Как будто не было ничего между вами прежде, а прошлое обнулилось, сгорело в жерле вулкана. И вы снова, как много сотен лет назад, сидите рядом, укрывшись одним теплым плащом на двоих. И не нужны никакие оправдания и все словно с чистого листа. Но судьбу не обмануть, и ты снова делаешь непоправимую ошибку. Ошибку, которая отныне раз и навсегда перечеркивает все, что было прежде. Только эта ошибка сделана тобой совершенно осознанно, и ты не можешь себя корить за нее. Потому что только она и является единственной правдой, твоей собственной правдой в отношениях с этим человеком. Ши Цинсюань внимательно приглядывается к ставшему внезапно очень разговорчивым генералу. Они никогда не дружили, так как Му Цин в принципе ни с кем особо не общался. Сам же Ветерок, в силу своего характера, приятельствовал почти со всеми, а потому их отношения в Богом Войны Юго-Запада можно было назвать сносными. С тех пор, как он вознесся, еще ни разу не пересекался с Му Цином ни на одном общем собрании или тех немногочисленных пиршествах, которые Ши Цинсюань все же был вынужден посещать. Впрочем, сам Му Цин и прежде не отличался повышенной дружелюбностью, поэтому Ши Цинсюань особо не удивлялся подобному поведению. Единственное, что поразило в свое время Ветерка, была новость, что вечно враждующие между собой Генералы Юга уже очень давно, по словам других небожителей, не сражались друг с другом. А если быть точнее, то аккурат с той эпической битвы, в которой Се Лянь победил Цзюнь У, окончательно тем самым поставив точку в его злодеяниях. Его верные в прошлом слуги, а ныне доблестные Боги Войны помогали Его Высочеству, чем могли, конечно же снискав и свою долю уважения в небесном сообществе. Что именно произошло в тот день на обрушившемся в лаву Небесном Мосту, никто доподлинно не знал, но после оба заклятых друга вели себя тише воды ниже травы. И особенно это было заметно в том, как они отныне обращались друг с другом. Вроде бы те же грубые слова, вся привычная небесной столице риторика. Но из обоих словно вынули весь боевой запал, и оттого больно задевавшие прежде слова больше не вызывали немедленной драки. А потом все внезапно вообще сошло на нет. Проснувшись однажды утром, небесные жители обнаружили, что не спускавшие друг другу ранее ни одного, даже мельком брошенного слова или взгляда, генералы могут вообще не замечать друг друга. Словно не было сотен лет непримиримой вражды. И словно не было теперь ни одного, даже хрупкого мостка между ними. Никто, даже объединявший их в прошлом Се Лянь, так и не смог проникнуть в эту тайну, покрытую мраком. А со временем все привыкли, что отныне оба генерала всегда там, где их разделяет максимальное расстояние, будь это зал для заседаний или дружеская пирушка. Впрочем, Му Цин умудрялся очень точно не посещать именно те посиделки, на которых ожидался Фэн Синь. А тот в ответ на все расспросы только пожимал своими широкими плечами и хмурил брови. Теперь же, спустя несколько лет после тех трагических событий, уже заново вознесшийся Ветерок, с удивлением понимает, что числящийся на особо важном и ответственном задании в далеких землях генерал Войны Юго-Запада банально пьян. И потому так разговорчив. Ши Цинсюань не особенно сейчас в настроении утешать кого-либо. Он все еще переваривает полученную от Лин Вэнь информацию. Но видеть всегда собранного и аккуратного Му Цина пьяным и расслабленным само по себе дорогого стоит, и потому он неожиданно для себя присаживается прямо напротив захмелевшего небожителя. — Знаешь, Му Цин, — Ветерок непроизвольно подхватывает непринужденную манеру своего собеседника, хотя в прошлом они никогда не общались на ты, — у меня никогда не было в окружении человека, с которым было бы все очень плохо. Точнее, я всегда думал, что между нами все хорошо. Не знаю, почему я никогда не задумывался над, казалось, очевидными словами, которые он мне говорил изо дня в день. Словно надеялся, что в тот момент, когда наконец захочу все прояснить, они вдруг поменяют свой смысл. Пока однажды, странным, совершенно необъяснимым образом, все не рухнуло. Словно под воздействием сильнейшего заклятия, наши отношения, казавшиеся незыблемыми, как скала, рассыпались в прах. Прошлое необратимо изменилось, все, что было между нами, разом утратило всякий смысл, и ничего невозможно отныне восстановить. Никакие оправдания не помогли бы нам начать все с чистого листа. Но сегодня я узнал, что ошибка, которая прежде казалась непоправимой, более не имеет влияния на наши судьбы. Отныне мы каждый сам по себе. Казалось бы, я должен быть рад этому, но… Ветерок вдруг хлопает себя по лбу. Пока он перефразировал в шутку слова, произнесенные пьяным Сюанчженем, его вдруг осенило очень простое и ясное понимание. Если та информация, которую ему сказала Лин Вэнь, правда, то получалось, что их с Хэ Сюанем переплетенные против воли жизненные пути отныне расходились раз и навсегда. Им больше не было никакой необходимости пересекаться ни на земле, ни на небесах. Именно об этом ему и пытался тогда сказать в Башне Пролитого Вина Хэ Сюань. А он снова по привычке слышал слова, но понимал их по-своему. Хэ Сюань говорил ему о вынужденной необходимости, по которой он снова и снова оказывался в его жизни, а он, как дурак, верил в то, что их судьбы связаны навсегда. Верил до последнего. Верил настолько, что не боялся умереть за эту веру. Он не сомневался в этом переплетении. И был готов это переплетение развязать ценой собственной жизни. Вот только оказалось, что все это было только игрой его воспаленного разума. Не было никаких связанных судеб. Не было никакой необходимости в принесенной им жертве. Они оба давно, сами того не заметив, шли каждый своею дорогою. Прежний Ши Цинсюань безоговорочно доверял своему лучшему другу Мин-сюну, но что он надеялся получить в отношениях с князем Демонов? Он до одури боялся этого темного, не ведающего жалости непревзойденного. И одновременно отчаянно скучал по нему. Скучал по тому, кто был с ним рядом столько лет, хоть и отрицал всегда их дружбу. У Цинсюаня было достаточно времени, чтобы обдумать с разных сторон все, что происходило между ним и Черноводом в прошлом. И если до открытия всей правды он незыблемо стоял на постулате, что Мин-сюн его лучший друг, то после он также незаметно перешел на такой же незыблемый в его голове постулат, что каждый из них отныне несет на себе тяжесть чужой судьбы, и это связывает их не смотря ни на что. Он привычно не слушал и не слышал слов своего друга-недруга. Совершая одну и ту же ошибку, он отказывался видеть то, что не укладывалось в его картину мира. И поэтому догонявшая его раз за разом реальность, ложилась на его плечи тяжелой и оглушающей плитой. Так чего же он на самом деле хотел от Хэ Сюаня? Каковы были его истинные мотивы, когда он так опрометчиво готов был пожертвовать свою собственную жизнь и как, он думал, судьбу Непревзойденного Демона, только чтобы Хэ Сюань остался жив. Ветерок никогда ранее не задавал себе вопрос о том, какова природа его чувств к Черному Демону Черных Вод. Он называл это то дружбой, то судьбой, отказываясь признавать очевидное. И только теперь, сидя в заброшенном садике, где-то в глубине небесной столицы, слушая слова пьяного и от того непонимающего, что происходит Му Цина, он вдруг подумал о том, что возможно он ошибался намеренно. Ведь если ты хочешь что-то спрятать, то кладешь это на самое видное место, так всегда любил говорить его старший брат. Самым очевидным в его отношении к Хэ Сюаню было то, что он ни дня не мог обходиться без этого грубого и вечно мрачного небожителя. И потом, когда улеглись страх и отчаяние от потери брата, именно тоска по неизменному присутствию Мин-сюна рядом не оставляла Ши Цинсюаня ни на секунду. Он боялся Черновода, но тосковал по Мин-сюну. И был совершенно и безоговорочно счастлив, когда они снова оказались вместе, хоть и не по своей воле. Му Цин вдруг тихо захрипел и повалился на бок. Ши Цинсюань, на миг очнувшись от тяжелых воспоминаний, понимает, что тот отключился. — Интересно, — Ветерок взваливает оказавшегося без привычных доспехов довольно хрупким и изящным генерала себе на плечо, — а о ком говорил и так сожалел генерал Сюанчжень? Ему реально становится интересно узнать, кто же та самая персона, которая нашла место в переполненном ядом сердце Му Цина. Потрясения сегодняшнего утра на миг уходят в сторону, когда он медленно тащит на себе отключившегося небожителя. Тот покорно позволяет довести себя до собственного дворца. Не сопротивляется, когда обессилевший Ши Цинсюань втаскивает генерала Сюанчженя в его личные покои. Скинув тяжелое тело на кровать, Ветерок облегченно переводит дух, раздумывая о том, сообщать ли помощникам Му Цина о том, в каком плачевном состоянии находится сейчас их доблестный повелитель. Му Цин тем временем уютно сворачивается комочком, подминая под себя дорогое шелковое покрывало. Его губы что-то неразборчиво шепчут, и против воли Ветерок наклоняется, ожидая услышать или очередной приказ, или грубое замечание. Но вместо этого он чувствует теплое дыхание возле уха и затем тихий, застенчивый шепот: — Фэн Синь? Это ты?