Легче шепота, тише взгляда

      Фэн Синь потянул вниз тугой пучок, распуская стянутые на день волосы.       — Черт, — ругательство непроизвольно срывается с губ, когда одна из прядок больно цепляется за широкую заколку.       Он с раздражением кидает ни в чем не повинное украшение на пол и раздраженно шипит.       — Му Цин, мелкий ублюдок! Сколько ты еще можешь портить нервы и мне, и себе?!       В комнате тихо, только потрескивают свечи, оставленные предусмотрительными помощниками. Не в силах больше сдерживаться, мужчина некоторое время сжимает и разжимает пальцы, словно пробует тетиву нового лука на прочность. Вот только на прочность пока пробуют его терпение, и он много бы отдал за то, чтобы покончить с этим уже раз и навсегда.       — Чтоб тебя все черти драли, Му Цин, я действительно тебя не понимаю!       Фэн Синь плюхается в жалобно скрипнувшее под его весом кресло и закрывает глаза. Перед его мысленным взором проносятся события уходящего дня, незаметно перетекая в давно и прочно закинутые на задворки сознания воспоминания.       Сегодня они неожиданно столкнулись, спустя почти два года полного и тотального игнорирования друг друга. Точнее, полного игнорирования Му Цином персоны генерала Наньяна. Которое тот так и не смог преодолеть, как ни пытался.       А он пытался, хотя этот надменный индюк не заслуживал подобного внимания. Но Фэн Синь сперва из кожи вон лез, пытаясь поймать ставшего совершенно недоступным для общения Му Цина. С удивлением понимая, что тот его не просто игнорирует. А вполне себе осознанно и старательно избегает. И делает это с куда большим умением, чем сам Фэн Синь мог бы себе раньше представить.       Безуспешно пробегав за тенью Му Цина более, чем полгода, генерал Наньян сдался, справедливо рассудив, что надолго того не хватит, и скоро он образумится. Но день шел за днем, месяц за месяцем, ничего не менялось.       Единственным местом, где Фэн Синь теперь мог увидеть Му Цина хотя бы издали, стали редкие общие собрания, проводимые Се Лянем. Но даже при Его Высочестве Му Цин не давал Фэн Синю подойти к себе близко и при первом же удобном случае уходил по каким-то своим важным делам.       В остальное время Му Цин или отсутствовал по причине выполнения поручений, или игнорировал приглашения и вечеринки. Особенно те, где мог появиться Фэн Синь, даже если это были просто непроверенные слухи.       В первое празднование Дня Середины Осени после восстановления небесной столицы, Фэн Синь долго ждал появления генерала Сюанчженя. Ждал перед началом подсчета негасимых фонарей, ждал после подведения итогов, ждал во время пиршества. Но не дождался.       Му Цин просто проигнорировал столь важное прежде мероприятие, прислав за почетным призом своего помощника. Слухи о причине его такого демонстративного поведения ходили еще долго, но никто даже близко не мог угадать реальную причину. Сам же Фэн Синь в тот вечер крепко напился и, забыв о гордости и правилах приличия, пришел ко дворцу генерала Сюанчженя. Он долго стучался в крепко запертые ворота. Никто ему так и не ответил, и Фэн Синь, в гневе разбив о запертую дверь приготовленный в качестве примирительного подарка кувшин дорогого и редкого вина, ушел.       Больше он даже не пытался искать встреч с бывшим соперником, просто приняв тот факт, что Му Цин решил его теперь игнорировать до конца дней своих. Даже Се Лянь, который, разумеется, не мог не видеть происходящего, не смог повлиять на бывшего подчиненного.       И вот сегодня они неожиданно столкнулись. Досрочно вернувшийся с задания Му Цин и подумать не мог, что встретит обычно проводящего рассветы на тренировочном поле Фэн Синя во дворце Лин Вэнь. Поэтому, когда кто-то неловко толкнул его в плечо, Му Цин только закатил глаза и приготовился отчитать нерадивого служащего. В то время как Фэн Синь, на секунду застыв от удивления, крепко схватил генерала Сюанчженя за плечо.       — Отпусти, — Му Цин мгновенно ощетинивается сотней колючек, отталкивая протянутую руку.       — Постой, — бросив на стол свиток, который он до этого внимательно изучал, Фэн Синь быстро идет следом, не обращая внимания на окрик оставленного позади служителя. — Да погоди, Му Цин!       Он нагоняет генерала Сюанчженя только на повороте с главной улицы. Словно не слыша окриков, Му Цин, как испуганный кролик, почти бежит по переулку.       — Му Цин, хватит убегать от меня! Давай поговорим!       На секунду застыв, Му Цин закатывает глаза.       — Чего тебе надо, Фэн Синь?       Генерал Наньян наконец хватает его за рукав, но тот только раздраженно отшатывается. Фэн Синь некоторое время просто молчит, внимательно разглядывая знакомое лицо. Он не видел Му Цина так близко очень давно, с той самой ночи, когда они грели друг друга и любовались звездами. А потом…       — Ну? Что молчишь? — Му Цин шипит, напоминая змею, застрявшую в колесе телеги. — Дар речи потерял?       Фэн Синь приходит в себя.       — Нет.       — О чем ты хотел поговорить? — лицо генерала Сюанчженя усталое, словно он не спал несколько дней.       — Я… — Фэн Синь внезапно осознает, что растерял все слова по дороге.       — Ладно, — Му Цин немного неловко разворачивается и начинает аккуратно обходить застывшего посреди переулка мужчину. — Я, пожалуй, пойду.       — Нет, погоди! — Фэн Синь усилием воли выходит из охватившего его ступора. — Почему ты убегал от меня?       — Тебе показалось!       — Нет. Я уверен, что ты избегаешь меня!       — Ты слишком много о себе думаешь, я просто опаздываю на встречу. — В порыве ярости Му Цин больше не пытается обойти мощную фигуру, просто отталкивая застывшего Фэн Синя со своего пути.       Но тот не поддается, а просто поднимает руки. В результате ладони, которые должны были освободить путь, теперь упираются в крепкую, быстро вздымающуюся грудь мужчины.       — Зачем, Му Цин? — Фэн Синь неожиданно наклоняется вниз, и их лица почти сталкиваются друг с другом. — Что происходит? Тогда, на мосту, мне показалось, что прошлое больше не будет стоять между нами. Что Его Высочество, ты и я снова вместе, как раньше.       От этих слов все тело Му Цина охватывает неконтролируемая дрожь.       — Замолчи, Фэн Синь. — Он с яростью отталкивает генерала Наньяна и тут же охает, схватившись за плечо.       — Что с тобой? — Фэн Синь осторожно поднимает руку в попытке поддержать собеседника.       Но Му Цин только закатывает глаза.       — Ничего!       — Тогда ответь мне, что с тобой случилось? Почему ты так себя ведешь?       От этого вопроса лицо генерала Сюанчженя покрывается некрасивыми красными пятнами, а сам он словно застывает на месте.       — Ничего, я же тебе сказал! Сколько можно повтор…       Он охает, когда Фэн Синь неожиданно нежно для своих загрубелых пальцев прикасается к его лицу.       — Ничего? Ты называешь «ничем» наше примирение? Или все те слова, которые ты тогда кричал Его Высочеству? Или наш с тобой затянувшийся конфликт?       — Нет уже давно никакого конфликта, Фэн Синь, отпусти меня.       Му Цин раздраженно отбрасывает ласковую руку, которая секунду назад трепала его по волосам.       — Значит нет никакого конфликта?       Фэн Синь резко подтягивает застывшего мужчину к себе еще ближе, не обращая внимания на недовольный вскрик.       — А то, что ты, мать твою, поцеловал меня тогда ночью, тоже «ничего»?       От произнесенных слов в переулке воцаряется оглушительная тишина. Му Цин некоторое время оторопело смотрит в ответ, то открывая, то закрывая рот, но так и не произнеся ни одного звука. В следующее мгновение живот Фэн Синя пронзает резкий, совсем не дружеский удар.       — Я смотрю, ты растерял последние остатки своего ума, который и прежде ничем особым не выделялся!       Воспользовавшись тем, что Фэн Синь согнулся от боли в три погибели, Му Цин раздраженно обходит мужчину.       — Ты мелкий ублюдок, зачем ударил меня? Я просто пытался поговорить, — генерал Наньян больше не сдерживает резкие слова, привычно срывающиеся с губ при виде самодовольного лица бывшего напарника.       — Поговорить? О чем нам с тобой разговаривать? Соскучился по хорошей трепке?! Так вот слушай меня внимательно, — обычно бледное лицо генерала Сюанчэня раскраснелось, и сам он просто пылает от ярости. — Я, как ты выразился, «поцеловал» не тебя, чтобы ты там себе не навоображал!       Фэн Синь смотрит на Му Цина и чувствует себя последним идиотом. Ему понадобилось много времени, чтобы найти в себе смелость заговорить о том вечере, и еще больше решимости смотреть правде в глаза на то, что он почувствовал во время поцелуя. Всегда предельно честный и прямой, он не видел смысла бегать от правды и справедливо полагая, что, раз Му Цин это все начал, ему же и выруливать ситуацию.       Фэн Синь мог понять, как сложно всегда гордому и независимому Му Цину признавать очевидное. И Фэн Синь сумел смирить свой гнев, закипающий всякий раз, когда он видел спину убегающего от него генерала Сюанчженя. Он считал, что со временем все понемногу образуется. Но он как-то не подумал, что в такой уже, казалось бы, очевидной ситуации Му Цин может дать задний ход.       — Да неужели! Тогда позволь спросить, кто же это был?       — Это не твое дело! Но, раз уже все так вышло, я поясню. — Му Цин закатывает глаза, но Фэн Синь наметанным глазом видит, как дрожат тонкие руки. — Мне было плохо, у меня был сильный жар. Я почти не отдавал отчета своим действиям. Мне казалось, что рядом была моя мама, и я всего лишь хотел почувствовать ее тепло и заботу, как в детстве. Кто же знал, что ты так себя поведешь и все обернется подобным образом.       Он стоит, уже почти успокоившись и вернув своему лицу привычный бледный оттенок. Фэн Синь смотрит на такое знакомое лицо, которое не видел столько месяцев. Слушает знакомый голос, который говорит привычные язвительные слова. Ему неожиданно становится нестерпимо стыдно, и он впервые за много столетий не может найти ни одного слова оправдания перед тем, кого привык без раздумий обвинять или упрекать в ничтожности.       Все это время он думал только о том, как ему реагировать на поступок Му Цина. Какие слова говорить, как себя вести, чтобы не задеть его чувства. Но он и подумать не мог, что ему самому придется оправдываться за тот случай.       Увидев растерянность на лице Фэн Синя, Му Цин приободряется.       — Я не осознавал, что делаю, а ты воспользовался этим. И теперь у тебя хватает наглости упрекать меня в распущенности?! Мне неприятно думать, что ты мог вот так вот использовать ту ситуацию, чтобы в будущем получить для себя преимущества. Очевидно, что ты просто хотел унизить меня. Только вот что я скажу тебе: даже не пытайся меня пугать. И вообще, — всплеснув рукавами, Му Цин презрительно кривит свои тонкие губы, — мне уже давно надо быть на встрече, на которую я опоздываю по твоей вине. Фэн Синь, хватит уже преследовать меня, я больше не хочу ворошить прошлое!       Фэн Синь еще долго смотрит ему вслед, не в силах даже пошевелиться. Из ступора его выводит надменный голос Лин Вэнь, которая, не скрывая ехидства, интересуется, когда он вернется, чтобы продолжить разговор с ее помощником.       Это немного оттягивает боль, охватившую сердце. И хотя нет ни одной причины для грусти, на душе у генерала Наньяна тяжело. Все его сомнения и размышления, которым он предавался столько времени, как оказалось не стоили даже ломаной монеты.       От осознания причин, по которым Му Цин так долго избегал его, внутри разливается мертвящая пустота. Которая не медлит напомнить Фэн Синю все его глупые, как оказалось, попытки достучаться до Му Цина. Показать тому, что на него, Фэн Синя, тот всегда мог и может положиться. Что Му Цин не один и его чувства…       — Черт, — резко встав с кресла, Фэн Синь пинает ни в чем не повинную мебель. Тяжелая доска с треском лопается, и годами служивший верой и правдой предмет падает на пол. — Какие у этого бессердечного ублюдка могут быть чувства? О чем я только думал, когда бежал за ним! Да пусть он пропадет теперь хоть на тысячу лет, глаза бы мои его не видели!       Не обращая внимания на беспорядок, воцарившийся в комнате для отдыха, генерал Наньян продолжает громить мебель, проклиная то Му Цина, то самого себя.

***

      Когда Цюань Ичжень очнулся, уже вовсю светило солнце.       Поморщившись, он встал, пытаясь понять, почему находится в человеческом мире и почему его голова так раскалывается. Воспоминания о позорном поражении незнакомому демону заставляют щеки вспыхнуть алым цветом.       — Я еще доберусь до тебя, урод.       Скрипнув зубами, Его Высочество Циин оглядывает поляну и, подобрав валявшиеся неподалеку свитки, решительно идет вперед. Хотя он уже знает, что ценности от украденных из личного архива генерала Пэя писем было немного, ему нужно их все же вернуть и попытаться решить с Пэй Мином все проблемы мирным путем.       Незамеченная в ночи тропинка быстро и без особых затруднений выводит его прямо на поляну Башни Пролитого Вина. Место просто переполнено темной ци и еще странной аурой. Той, которая обычно остается после человека, который прошел небесную кару и вознесся.       Цюань Ичжень удивленно озирается по сторонам, отмечая наметанным глазом полуразрушенную башню, следы сотен ног и главное — запекшуюся кровь прямо у ее основания. Он усиленно пытается понять, что же могло случиться в этом давно заброшенном месте. Но вопросов больше, чем ответов.       Его вчерашнее решение спрятаться тут, пока не уляжется весь поднявшийся шум, уже не кажется богу Войны таким уж правильным. Вместо тихого убежища он, сам того не желая, попал в эпицентр разборок, одной стороной которых явно был вчерашний демон. К нему у юного бога отныне был свой, особый счет.       А еще тут вчера был человек. Человек, который после ночных событий прошел Небесную Кару и стал новым божеством. Голова Циина разрывается от мыслей, но, справедливо рассудив, что, возможно, ночные события не имеют к нему прямого отношения, он задумывается, что же делать дальше.       Вариантов не так уж и много и самый очевидный - это вернуться на небеса и принять заслуженное наказание. Взамен Генерал Пэй, возможно, выслушает его просьбу. И тогда он сумеет воскресить шисюна. От мыслей о душе Ин Юя Его Высочество Циин хмурится. Это еще одна большая головная боль юного бога.       То, что тот не хочет возрождаться, было очевидно с самой первой минуты. Душа бывшего бога быстро набиралась сил. Выданный ему от Хуа Чена свиток подробно и наглядно описывал все этапы, которые она должна была пройти, чтобы возродиться.       Но, как ни старался Циин достучаться до Ин Юя, тот упрямо молчал. А когда Цюань Ичжень в отчаянии пытался провести требуемые действия силой, слабая душа в ответ просто впадала в летаргический сон.       Осмотрев поляну, небожитель быстро понимает, что то, что ночью ему казалось преимуществом, по утру оборачивалось серьезной проблемой. Вернуться на Небеса надо было быстро и еще быстрее попытаться поговорить с Генералом Пэем. Тот скорее всего уже догадался о роли Ичженя в разгроме своего дворца. Небожитель поморщился, представляя все проклятия, которые ему предстояло выслушать от скорого на расправу Пэй Мина.       Зато после он мог попытаться заговорить с генералом и привлечь на свою сторону Се Ляня, который явно не останется в стороне. Цюань Ичжень уже почти развернулся обратно на тропинку, ведущую в лес, когда почуял ауру от неразвеявшегося заклинания сжатия тысячи ли.       Он присвистнул, но подобный шанс выпадал редко. На стене полуразвалившегося хозяйственного помещения еще сохранились отпечатки нарисованного узора. Сам Цюань Ичжень не владел этим заклинанием, всегда больше полагаясь на силу рук и ног. Поэтому, он без лишних раздумий просканировал заклятие.       Результат превзошел все его ожидания. Тот, кто недавно воспользовался этим порталом, был никто иной, как сам генерал Пэй. Недолго думая Циин шагнул в активизировавшуюся под заклинанием дверь, ожидая что попадет прямиком во дворец Мин Гуан.       Уже проходя через барьер, его аура считала помимо энергии генерала Пэя еще демоническую темную ци, но было уже поздно. Дверь со скрипом закрылась, на секунду оставляя его в темноте. Но когда его глаза снова начали видеть, он понял, что находится не в старом полуразрушенном павильоне.       Вокруг него высились богато украшенные стены, но это явно был не дворец Мин Гуан. Цюань Ичжень огляделся по сторонам. Из комнаты, куда его привело заклятие, был только один выход. Здраво рассудив, что сделанного не воротишь, Циин решил попытаться найти хозяина.       Пройдя торжественную и мрачную анфиладу комнат, он все больше и больше укреплялся в подозрении, что попал в жилище демона. И, скорее всего, это был тот демон, темную ци которого он разглядел при перемещении.       Циин был зол. Ему не везло раз за разом, и каждый его новый шаг только усугублял ситуацию. Было совершенно ясно, что никакого генерала Пэя тут не было и в помине, а он, ко всему прочему, теперь еще и умудрился ворваться в чужое жилище. По всему выходило, что надо было искать выход и, по возможности, быстрее уходить, пока не вернулся хозяин.       О силе неизвестного демона можно было судить уже по тому, что тот сумел среди порушенных ранее точек сжатия восстановить одну, которая вела прямо в его жилище.       Подобными умениями мог обладать только очень сильный демон. Внезапно Цюань Ичжень застыл.       Он и сам не заметил, как коридор вывел его в последнюю комнату, самую мрачную и торжественную. В отличие от предыдущих, полностью пустых, в этой имелся красивый постамент, стоявший возле дальней стены. Присмотревшись, юный бог понял, что это был алтарь, на котором стояло четыре небольших урны с прахом.       Он никогда ничего не боялся, но история, в которую попал Ши Цинсюань и какие последствия для того имела вся ситуация с подменой судеб и смертью брата, в свое время расстроила Циина. Только ленивый тогда не высказался в небесных чертогах о том, как плохо поступили братья Ши с юным студентом. И к чему это все в итоге привело.       После того, что он увидел, сомнений не оставалось: это было жилище одного из двух оставшихся непревзойденных демонов, а, значит, он был в большой опасности. Демон, легко расправившийся с Ши Уду, явно не стал бы церемониться с незваным гостем, да еще и находясь на своей территории.       Цюань Ичжень попятился, осматриваясь по сторонам. Искать выход было уже, наверно, не самой хорошей идеей, ведь он рисковал в любой момент повстречать Черновода. В спешке он случайно задел небольшой деревянный ящик, сиротливо стоящий прямо на полу.       Движение было неловким, и от удара тот перевернулся. Циин замер, слушая, как по пустым комнатам разносится эхо.       Следовало уходить со всех ног, но вот ведь незадача. Предмет, который выпал из ящика, был очень похож на череп человека. Спина небожителя похолодела, когда он присмотрелся поближе. Он, безусловно, знал о том, что Ши Уду хоронили без головы, и как ратовал за поиски этой части тела его бывший друг Пэй Мин. Неожиданно перед глазами Циина зажегся яркий свет озарения. Поэтому, не раздумывая ни секунды, юный бог схватил ящик.       Воровато оглянувшись, он подошел к окну и посмотрел наружу. Но его надеждам в очередной раз было суждено не оправдаться. За окном, разбиваясь в мелкую пену о крутые и неприветливые скалы, яростно бушевало море. До юного небожителя понемногу начинало доходить, что Черный Демон Черных Вод вряд ли стал бы строить свое логово на суше.       А раз выход был лишь один, то оставалось только скорее вернуться обратно в комнату для перемещений и снова воспользоваться обратным сжатием. Ичжень побежал по коридору, молясь в глубине души о том, чтобы его неудачи закончились и он успел уйти незамеченным.       Обладание черепом Ши Уду давало ему большое преимущество в диалоге с генералом Пэем, к тому же, он был рад помочь Ши Цинсюаню, которого уважал всем сердцем.       Добравшись до знакомой двери, Циин перевел дух и решительно ее распахнул. На обратной стороне было нарисовано заклинание сжатия, которое и привело его сюда. Еще пара минут и он вернется к башне пролитого вина, а там при должном везении через пару часов вернется в Небесную Столицу.       Мысли о возможном удачном исходе его затеи так захватила небожителя, что он чуть не ткнулся носом в грудь высокого и мрачно стоявшего на пороге мужчины. Удивленно ойкнув, Цюань Ичжень потянулся за оружием, внимательно разглядывая демона, про которого так много слышал.       Самым удивительным было открытие, что новый Хэ Сюань ничем не отличался от привычного Мин И, с которым у самого Циина в общем-то были неплохие отношения.       Мин И, а точнее, Хэ Сюань и бровью не повел, когда на него из-за двери выскочил разгоряченный небожитель. Наоборот, он спокойно и расслабленно ждал, когда юный бог приведет в порядок сбившееся дыхание и решит, что же делать дальше.       — Э…добрый день, — только и смог выдавить из себя Циин.       Хэ Сюань приподнял бровь, становясь в эту секунду очень похожим на Хуа Чена, и проговорил:        — А что ты, собственно, делаешь в моем доме?