Легче шепота, тише взгляда

      Ши Цинсюань открывает глаза и недоуменно замирает. Вместо привычной обстановки покоев в Небесной столице, его окружают пустые стены. А сам он лежит на неширокой кровати, укрытый шерстяным покрывалом.       В памяти тут же всплывают подробности последнего дня, и от мысли, что он уснул прямо во дворце Хэ Сюаня, Ветерок подскакивает на месте. И тут же недовольно вскрикивает. Все тело затекло и почти не гнется.       Комната, в которой он находится, небольшая, но обставлена она совсем не так, как место, где ему пришлось уснуть.       Ши Цинюсюань оглядывается по сторонам. В комнате пусто, и в окно ярко светит солнце. Тихий шорох волн действует успокаивающе, а сам Ши Цинсюань чувствует во всем теле странную вялость. И еще он ужасно хочет пить.       На прикроватной тумбочке стоят стакан воды и ваза с фруктами. Быстро перекусив, он старательно приводит себя в порядок, попутно найдя за ширмой в углу воду в тазике и небольшое полотенце.       Гулкое эхо шагов в коридоре не привлекает внимания ни одного из служащих Дворца, пока он ходит по пустым комнатам. Только через полчаса блужданий он наконец слышит в стороне тихие шаги. Их звук до боли знаком и привычен, и сердце Ветерка пропускает удар.       — Ты проснулся? — голос Хэ Сюаня не выражает ни одной, даже самой завалящей эмоции.       — Да, простите, господин Хэ.       Ши Цинсюань вежливо кланяется, приветствуя хозяина Дворца. Тот недоуменно приподнимает брови.       — За что?       — Я слишком долго спал и злоупотребил вашим гостеприимством, — и тут же добавляет, вспоминая предшествующие события. — Что с Му Цином? Что вообще произошло? Вы уже тут? Все закончилось?       Хэ Сюань тяжело вздыхает.       — Пойдем, тебе надо поесть.       — Ответьте на мои вопросы, пожалуйста.       — С Му Цином все хорошо, Се Лянь о нем позаботится. Все закончилось, никто не пострадал. А теперь хватит задавать глупые вопросы.       Ши Цинсюань облегченно выдыхает.       — Спасибо!       Хэ Сюань только равнодушно пожимает плечами, кивком предлагая следовать за собой. Проходя по лабиринту комнат, Ши Цинсюань вдруг замирает.       — Вчера я ведь уснул в другой комнате. Как же я оказался на кровати?       Черновод хмыкает.       — Я перенес тебя в комнату для гостей, так как ты спал на моем месте.       Ши Цинсюань застывает на месте.       — Ну что еще? — Черновод недовольно поворачивает голову.       — Прос… простите, господин Хэ.       — За что? — снова равнодушный кивок, и они идут дальше.       — Но ведь я доставил вам столько неудобств, и вообще мне уже пора домой.       Непревзойденный демон раскрывает двустворчатые двери. После аскетичных покоев, небольшой садик, на омываемом волнами уступе, вызывает у Ши Цинсюаня непроизвольный вдох.       На каменистой площадке стоит беседка, увитая вьющимися растениями. Она контрастно выделяется на фоне мрачной обстановки дворца. В центре беседки накрыт небольшой столик с аппетитно пахнущей едой.       — Сначала поешь.       Черновод садится напротив. Ши Цинсюань опасливо приподнимает тяжелую крышку со стоящей в центре супницы.       — Выглядит аппетитно.       Хэ Сюань пожимает плечами, никак не комментируя то, что Ши Цинсюань сначала наливает миску супа ему, потом себе. Некоторое время они молча едят, почти как в прежние времена.       Вот только одежда Ветерка совершенно не напоминает роскошных нарядов прошлого. А на бледнее-бледного демоне надет простой черный халат с еле уловимыми морскими узорами. На нем больше нет никакой атрибутики Повелителя Земли, а сам он даже не пытается скрывать свою демоническую сущность.       — Спасибо! — Ветерок наконец откладывает в сторону приборы.       — Вот, выпей отвар.       Хэ Сюань приподнимает крышку со стоящего немного в стороне сосуда. От чашки ощутимо тянет лекарствами и магией. Ветерок ежится. Он почти испуганно смотрит в ответ, но не находит, что сказать.       Молча приняв чашку из рук демона и почти незаметно выдохнув, отпивает. Его лицо мгновенно кривится, и он почти выплевывает содержимое на стол.       — Что это? Какой мерзкий вкус!       Хэ Сюань усмехается.       — Просто вопрос привычки.       — Но зачем мне к нему привыкать?       Черновод хмурится в ответ.       — Когда ты вознесся, ты обращался к целителям Небесной Столицы?       Ветерок задумывается.       — Нет, а зачем?       Непревзойденный демон кривит идеальные губы.       — Затем, что после нескольких лет, проведенных в теле человека, твое тело истощено. А меридианы, которые теперь ты снова наполняешь божественной энергией, в нем не в состоянии пропускать прежний объем духовных сил.       Ветерок удивленно распахивает глаза.       — Но… я думал, что все само пройдет потихоньку. Я не хотел никого беспокоить.       Глаза демона темнеют.       — В итоге твое тело не справляется с нагрузкой и от этого изнашивается еще больше. Ты ведь периодически теряешь сознание и не помнишь, как это произошло?       — Откуда… откуда вы знаете?       Ши Цинсюань испуганно прижимает руки к груди, словно в попытке защититься.       — Ты проспал больше трех дней мертвым сном у меня во дворце, Цинсюань. Когда я переносил тебя, ты почти не дышал, и я просканировал твои меридианы. Они работают на пределе. Если ты будешь продолжать набирать духовную энергию в своем текущем состоянии, то можешь умереть или лишиться своей силы полностью.       Ши Цинсюань недоверчиво смотрит на непревзойденного демона. Он слышал про способность Черновода управлять водой и всем, что имеет жидкую структуру. Божественная энергия протекала по духовным меридианам аналогично крови по венам, и в том, и в другом случае Черный Демон Черных Вод имел над этими процессами власть. Поэтому относиться к его словам легкомысленно он бы просто не посмел.       Но с другой стороны слова Хэ Сюаня подтверждали его самые страшные опасения. На этом фоне даже новость, что он больше трех дней находился в месте, где жил непревзойденный демон, казалась не такой ошеломляющей.       — Но что же мне теперь делать?       Ветерок наконец приходит в себя.       — Заткнись и пей лекарство.       Ши Цинсюань недоверчиво смотрит на чашку в своей руке. Если ему не изменяет память, самым лучшим лекарством в его случае являлся корень тысячелетнего женьшеня, достать который было сложно даже в Небесной столице. И, судя по вкусу, он пил сейчас именно его.       Ветерок торопливо отпивает глоток, стараясь не морщиться. Постепенно чашка пустеет, а сам он чувствует, как на него накатывает необоримая сонливость. Руки становятся тяжелыми, и он против воли оседает вниз.       Черновод спокойно смотрит, никак не комментируя его действий. Он протягивает руку, и на язык Ши Цинсюаня ложится прохладная долька яблока.       Тот благодарно улыбается, но веки уже слипаются и все его тело проваливается в сон. Последнее, что он чувствует, это теплые руки, которые, как пушинку, поднимают его вверх и сжимают в знакомом объятии.

***

      — Ты пришел?       Фэн Синь некоторое время оторопело смотрит на вошедшего в его личные покои Му Цина. Это зрелище настолько странное, что он понимает, что пора прекращать. Иначе он допьется до маленьких Хуа Ченов в глазах.       Му Цин никак не реагирует на вопрос и только пинком отшвыривает сваленную в кучу груду одежды и военной амуниции. Аккуратно переступив через рассыпавшиеся по полу бутылки, он открывает окно настежь.       Свежий воздух Небесной столицы моментально наполняет помещение запахом цветов. Му Цин же кивком головы подзывает служащих, и те, не обращая внимания на застывшего от подобной наглости Фэн Синя, сноровисто прибирают комнату.       Через пару минут там снова чисто и опрятно. В завершение один из слуг быстро перестилает сбитую постель, а управитель аккуратно ставит на небольшой столик столовые принадлежности.       — Садись!       Му Цин кивком указывает на место напротив себя. Фэн Синь нетвердой походкой подходит ближе.       — Как…ээээ….как ты себя чувствуешь?       Му Цин в ответ только закатывает глаза.       — Уж явно получше, чем ты. Вот, выпей.       От чашки с отваром разит запахом лекарства, но Фэн Синь покорно давится, допивая мерзкое пойло до конца. Поперхнувшись, он валится на стул и некоторое время ожесточенно давит порывы тут же очистить свой желудок прямо на шикарные сапоги своего посетителя.       Через несколько мгновений приступ проходит, и Фэн Синь чувствует, как антипохмельный отвар делает свое дело. Сознание очищается, а тело постепенно возвращает себе привычную координацию движений. Некоторое время они сидят друг напротив друга, не решаясь прервать молчание.       Наконец Фэн Синь не выдерживает.       — Му Цин… я….       Тот хмурится и слегка отворачивает голову.       — Фэн Синь, нет нужды оправдываться. Все вышло, как вышло, просто забудь. Выпей лучше чаю.       Фэн Синь оторопело смотрит то на чашку, то на Му Цина. Он совсем растерян. Оба старательно делают вид что наслаждаются вкусом напитка.       — Му Цин!       — Я же сказал, хватит!       — Не перебивай меня. Я выслушал тебя, теперь моя очередь.       — Да? И что же ты мне скажешь нового? Про долг, дружбу и честь я уже в курсе.       Фэн Синь внимательно смотрит в сверкающие гневом глаза.       — Нет, Му Цин, пожалуйста, перестань додумывать за меня мои собственные мысли.       Му Цин качает головой и, презрительно скривив губы, садится поудобнее. Вся его поза выражает надменность.       — Я тебя слушаю!       Фэн Синь выдыхает. Хотя лекарство хорошо убрало следы похмелья, но в его мыслях все равно царит бардак, и он слегка, подумав, выдает неожиданное даже для себя:       — Я рад тебя видеть.       Слова настолько не привычные, что оба замирают.       — Это все, что ты хотел мне сказать?       Му Цин хмурит брови и скрещивает на груди руки, непроизвольно копируя Фэн Синя в его обычном состоянии.       — Нет. Я рад тебе и рад тому, что ты жив. Что мы сейчас можем просто выпить чаю вдвоем. Извини, что встретил тебя в таком виде.       Все заготовленные Му Цином слова про отсутствие необходимости проявлять с ним терпимость, про то, что он не хочет вымученной дружбы и уж тем более может сам о себе позаботиться, застревают в горле.       — Тогда зачем ты так напился?       Му Цин совсем не за этим сюда шел и уж точно не хотел вести себя, как сварливая жена, но выходило все с точностью наоборот. Фэн Синь, тем не менее, никак не показывает своего недовольства, а наоборот, слегка отворачивается в сторону. Му Цин готов поклясться, что он немного смущен.       — Я…, — генерал Наньян ожесточенно трет затылок, сбивая окончательно свой и без того ослабленный пучок волос. Раздается негромкий треск, и злополучная заколка падает на пол, а волосы Фэн Синя рассыпаются по плечам.       Дыхание Му Цина перехватывает. Он совершенно не привык видеть своего вечного оппонента таким…. Таким, черт его дери, домашним. Фэн Синь неловко пытается собрать растрепавшиеся волосы, но руки его еще плохо слушаются, а сам он путает свою прическу еще больше.       Му Цин закатывает глаза и встает.       — Постой, Му Цин, не уходи. Я это… я сейчас приведу себя в порядок….       Голос Фэн Синя прерывается на полуслове, так как генерал Сюанчжэнь подходит к нему совсем близко.       — Заткнись уже и отдай мне гребень.       Фэн Синь оторопело замирает, и гребень, который он ранее достал из рукава, падает следом за заколкой. Му Цин чертыхается, но покорно поднимает и заколку, и расческу, и, грубо стукнув Фэн Синя по рукам, неожиданно плавным движением собирает рассыпавшуюся копну.       Некоторое время в покоях генерала Наньяна стоит гробовая тишина, прерываемая только шорохом расчесываемых волос и тихим шипением Фэн Синя, когда Му Цин довольно резко дергает гребень на спутанных местах.       Му Цин странным образом умудряется делать свою работу небрежно и грубо, и при этом его руки летают вверх и вниз, словно крылья бабочки, плавно и легко. Закончив собирать волосы в пучок, Му Цин ловким движением закалывает заколку и, не удержавшись, щелкает Фэн Синя по лбу.       Тот ойкает от неожиданности, но шок от предыдущих действий генерала Сюанчжэня еще силен, и потому он даже не пытается защищаться. Му Цин, прочистив горло, садится на свое место.       — Думаю, так будет лучше, — он церемонно наливает себе чаю.       Фэн Синь так и сидит, застыв, словно изваяние. Кончики его ушей малинового цвета, а сам генерал будто разом забыл и как говорить, и как двигаться.       Му Цин наслаждается произведенным эффектом, а еще ощущением мягкости волос, которые помнят его пальцы. От Фэн Синя пахло алкоголем, но его волосы, выпавшие из пучка, пахли скошенной травой и солнцем. И все эти небольшие детали приводили Му Цина в совершенно непривычное состояние покоя и умиротворения.       — Спасибо, — Фэн Синь наконец отмирает. Он некоторое время оторопело крутит головой из стороны в сторону и, словно не веря сам себе, трогает пучок на голове. — Ты здорово мне помог.       Му Цин закатывает глаза снова. Слова Фэн Синя напоминают ему о том, с чего все, собственно, и началось, и настроение моментально портится.       — Ну, если в моих услугах ты больше не нуждаешься, то мне пора.       Лицо генерала Наньяна бледнеет.       — Нет, постой.       Му Цин, не обращая внимания на его слова, стремительно идет через комнату.       — Да погоди ты! — Фэн Синь догоняет и разворачивает к себе. Му Цин кривится, но глаза уже покраснели. Фэн Синь смотрит на него, словно видит впервые, совершенно не обращая внимания на попытки Му Цина вырваться из захвата рук.       — Чего тебе надо? — Му Цин сам готов убить себя за этот жалкий, дрожащий голос и подрагивающие губы.       — Я скажу это только один раз, поэтому послушай меня внимательно, — Фэн Синь держит крепко, почти до боли стискивая его плечи в своих руках. Сердце Му Цина готово вырваться из груди, и его грохот, кажется, перекроет сейчас звук Небесного колокола. — Я понимаю, что после стольких лет взаимного непонимания и ненависти тебе будет трудно в это поверить. И у меня нет ни одной причины ждать твоего прощения. Или надеяться на то, что ты вдруг захочешь дать мне шанс. Но пожалуйста, Му Цин, может, ты все же разрешишь мне узнать тебя получше?       Му Цин не верит собственным ушам. Он стоит, словно под действием заклятия оцепенения, не в силах вымолвить даже слова в ответ. Фэн Синь чувствует, как тот замирает в его объятиях, но даже не думает их ослаблять. Наоборот, он сжимает кольцо рук еще крепче.       — Му Цин, пожалуйста!       — Что пожалуйста?       — Ответь на мой вопрос.       Му Цин недовольно дергает плечом.       — На какой из твоих вопросов мне нужно отвечать?       Они сейчас стоят так близко, что их дыхание смешивается, а тела прижаты друг к другу почти вплотную. Му Цин может разглядеть на лице Фэн Синя каждую морщинку, маленький шрам на лбу, возле левой брови. Почти незаметный, если смотреть со стороны.       Генерал Наньян вдруг вздыхает и опускает голову. Его лоб упирается в плечо Му Цина, а завитки волос мягко щекочут щеку.       — Ну не усложняй, все и так уже запуталось.       Фэн Синь вдруг отпускает руки, и Му Цин от неожиданности сам хватается за его плечи в попытке удержать равновесие.       — Что запуталось? Что мне не усложнять? — Му Цин пытается удержаться, но годами сидевшие внутри боль и отчаяние вдруг прорываются мощной волной возмущения.       Он отталкивает Фэн Синя в сторону.       — Ты постоянно кричишь и унижаешь меня, ни на минуту не давая забыть мне ни моего низкого в твоих глазах происхождения, ни моего пути, благодаря которому я вознесся. Мы с тобой сотни лет являемся Богами Войны, но ты до сих пор требуешь от меня помнить о том, с чего я начинал, с какой помойки Его Высочество забрал меня во дворец.       Глаза Фэн Синя распахиваются, и он снова делает шаг вперед. Но Му Цин не дает ему приблизиться, отступая в сторону.       — Ты твердишь мне о своей дружбе, приплетая туда непонятно зачем воинские долг и честь. Так зачем тебе узнавать меня поближе? Вдруг ты разочаруешься еще больше? Ты не боишься, что к презрению, которым ты сотни лет потчивал меня, добавится ненависть?       Он взмахивает рукавами, но руки дрожат, и попытка показать свой гнев выглядит нелепо.       Фэн Синь ошарашенно смотрит на него, даже не пытаясь больше перебивать.       — Ты реально хочешь узнать меня получше? Узнать, о чем я думаю, или что чувствую в те моменты, когда за моей спиной шепчутся и обсуждают мои поступки? Тебе это действительно нужно, Фэн Синь, знать о том, как я отношусь к тебе?       Лицо Му Цина перекошено от гнева, и он уже почти не помнит самого себя.       — Или, может, ты решил про себя, что теперь вдруг ни с того ни с сего должен мне что-то и потому стал таким внимательным? Запомни раз и навсегда: никто из нас никому ничего не должен. Мы давно уже закрыли все наши взаимные обязательства. И если ты ждешь, что я вдруг стану твоим закадычным приятелем, то уволь, мне это не нужно.       Губы Фэн Синя шевелятся в ответ, но он не может произнести даже слова. Он только может сжимать и разжимать кулаки, молча выслушивая отповедь в свой адрес.       Му Цин же, высказав то, что скопилось в душе, вдруг успокаивается. Он некоторое время резко вдыхает-выдыхает воздух, а потом продолжает уже гораздо тише и спокойнее.       — Так что ты хочешь от меня, Фэн Синь? Какой ответ тебя устроит?       Их глаза снова встречаются, и на этот раз никто не отводит взгляда. Как во сне, Фэн Синь делает шаг, еще один. Му Цин стоит на месте, даже не пытаясь отойти в сторону. Пока они снова не оказываются лицом к лицу друг к другу.       Пальцы у Фэн Синя шероховатые. Генерал Наньян больше не говорит ничего, он просто очень аккуратно очерчивает каждую скорбную морщинку на лице застывшего Му Цина, словно в попытке снять все скопившееся напряжение между ними. Дыхание обоих ускоряется и становится рваным, ни один из них больше не может и не хочет сдерживаться. И потому даже не ясно, кто первый делает шаг навстречу, когда их губы наконец смыкаются вместе.       Поцелуй выходит неловкий, рваный, почти грубый. Но когда они отстраняются, никто не берет на себя инициативу отойти в сторону. Они так и стоят, тяжело дыша и почти опираясь друг на друга всем телом. Не пытаясь ни обняться, ни разойтись.       Ошеломление так велико, что все, что они могут сделать, это попытаться не осесть на пол.       — Меня устроит такой ответ, — Фэн Синь подается вперед и легко прикасается к еще влажным губам Му Цина. Тот покорно принимает поцелуй и закрывает глаза. Фэн Синь чувствует, как стучат их сердца, и больше не пытается себя сдерживать. Теперь они целуются обстоятельно, с полным пониманием того, что происходит. Постепенно от глубокого, отбирающего дыхание, они переходят к более быстрым, почти укусам, покрывая ими лицо и шею друг друга в жадном нетерпении.       — Хватит, — Му Цин наконец немного берет себя в руки.       — Почему? — Фэн Синь смотрит немного осоловелым взглядом, в глубине которого еще плещется безумие происходящего момента.       Му Цин обессиленно приваливается лбом к виску Фэн Синя.       — Все и так уже вышло из-под контроля, ты можешь пожалеть о случившемся, когда придешь в себя.       Руки Фэн Синя сжимают тонкую талию.       — А может это ты уже начал жалеть?       Му Цин в ответ больно кусает Фэн Синя за ключицу.       — Я жалею только о том, что ты настолько туп, что задаешь мне эти вопросы. После всего, что я говорил тебе и делал.       Фэн Синь вдруг усмехается. И его низкий, гортанный смешок отдается в теле Му Цина новым, совершенно незнакомым ощущением.       — Я буду рассматривать твой ответ как разрешение.       Му Цин щурит глаза и надменно выгибает брови.       — Разрешение чего?       — Того, что ты не против дать мне шанс узнать тебя получше.       Му Цин нежно поглаживает основанием большого пальца затылок Фэн Синя, одновременно слегка отстраняясь в сторону.       — Шанс у тебя действительно есть, но не думай, что я буду менять себя в угоду твоим ожиданиям.       Фэн Синь пожимает плечами, и Му Цин ловит себя на мысли о том, какие приятные бугорки мышц перекатываются под его пальцами. От мыслей, какой должна быть гладкой и горячей на ощупь кожа, скрывающаяся под тонкой материей легкого ханьфу, ему становится не по себе.       Му Цин рассержено шипит и почти отталкивает Фэн Синя в сторону. Тот смотрит в ответ недоуменно, но больше не пытается инициировать объятие. Наоборот, он отходит немного в строну и слегка отводит взгляд.       — Му Цин, спасибо.       Генерал Сюанчжэнь думал, что исчерпал уже на сегодня запас своего удивления. Но от вежливого, почти поясного поклона со сложенными по всем правилам возле груди руками его брови непроизвольно ползут вверх.       — Ты чего?       Фэн Синь неторопливо распрямляется.       — Ты же сам говорил, что тебе не хватает моего уважения? Вот, я его проявляю.       В его голосе слышится нотка легкого недовольства, но Му Цину все равно. Уголки его губ непроизвольно ползут вверх.       — Хорошо, принято.       Фэн Синь недоверчиво смотрит в ответ. Но лицо Му Цина снова привычная надменная маска. Его выдают только глаза, блестящие больше, чем обычно, и слегка распухшие от поцелуев губы.       Генерал Наньян демонстративно растирает след от укуса.       — Ладно, тогда, может, сегодня вечером сходим в Сад Звезд, насладимся вечерним пейзажем?       Му Цин слегка приоткрывает рот. Теперь уже Фэн Синь наслаждается его растерянностью, попутно натягивая на себя маску невозмутимого Бога Войны.       Некоторое время они пилят друг друга взглядами. Потом Му Цин наконец сдается.       Взмахнув на прощание рукавами, он почти убегает из покоев. Его хватает только на то, чтобы сказать:       — Я подумаю над вашим предложением, генерал Наньян.