Черновод незаметно покосился на Ши Цинсюаня. С тех пор как они вернулись, тот не произнес ни слова. И хотя Хэ Сюань лично видел и слышал весь непростой разговор между братьями, даже его потрясла решимость младшего Ши отстаивать свое право быть с ним рядом.
Прежде он никогда всерьез не задумывался о сложностях, которые мог в прошлом испытывать Ши Цинсюань, выбирая общение с тем, кого так сильно не любил его брат. Потому что все его внимание было сосредоточено сначала на мести, потом на собственных противоречивых чувствах.
Теперь же, воочию убедившись в том, какое сильное сопротивление преодолевал Ши Цинсюань в каждой своей попытке стать к нему ближе, Черновод был ошеломлен силой и искренностью чувств младшего Ши. Его прежние ревность и зависть к их отношениям с братом полностью исчезли. Вместо этого холодного, выжигающего прежде до основания нутро чувства горечи, в сердце Хэ Сюаня теперь теснились самые разнообразные эмоции.
Он не мог поверить в то, что Ши Цинсюань оправдывал его перед своим любимым братом. Что так отчаянно защищал его перед человеком, который прежде был для Ветерка всем и которого тот любил беззаветно.
Даже сейчас, после всех горьких слов, Ветерок не мог окончательно исключить брата из своего сердца. Он ощутимо страдал. И это знание наполняло горечью и самого Черновода. Ему была знакома эта иссушающая боль.
Познав в свое время крушение всех своих надежд и смерть самых близких, он научился справляться с чувством безысходности. Сначала он его заедал. Потом вытеснял местью. Только спустя время, когда он наконец добился всех поставленных перед собою целей, Хэ Сюань понял, что так ничего и не изменил внутри себя. Боль не проходила.
Но постепенно, по мере того, как Хэ Сюань разрешил себе снова чувствовать, она начала понемногу преображаться. И тогда он с удивлением понял, что вызванная его местью боль Ветерка не перекрывает старую, а только усиливает ее. И что утихнуть ей помогают только покой и умиротворение. Которые с некоторых пор мог подарить ему только один человек. И этим человеком был Ши Цинсюань.
Как только Цинсюань бросился в объятия к Ши Уду, тело Черновода скрутило отчаянное понимание, что
все. Теперь между ними снова встанет незримой стеной и необъяснимая к нему ненависть старшего брата, и молчаливая покорность его воле младшего. Он практически на уровне телесных ощущений отрывал от себя Ши Цинсюаня, мысленно прощаясь с ним надолго, а может, и навсегда. Был совершенно уверен в том, кого выберет младший Ши, и это явно не его скромная персона.
В последней попытке взять на себя инициативу он банально пытался вернуть Ветерка на свою сторону. Сейчас, вспоминая тот момент, когда они с Ши Уду перетягивали Ши Цинсюаня друг у друга, Черновод мог только вздыхать. Прошлому ему, молодому ученому, сдавшему самый сложный государственный экзамен, выбранному судьбой вознестись на небеса и стать небожителем, было бы сложно в это поверить.
Даже потеряв все и став в итоге непревзойденным демоном, он никогда не опускался до таких банальных разборок, предпочитая бить наверняка. Ши Цинсюань всегда являлся их с Ши Уду камнем преткновения. Это было неизменно в прошлом, это же сохранялось и поныне.
Вот только сам Повелитель Ветров сильно изменился за это время.
Прежде Черновод никогда не придавал отношению Ветерка сильного значения. Хотя тот проявлял большую стабильность в своей привязанности к нему, Хэ Сюань не хотел верить в то, что младший Ши мог быть серьезен. На самом деле ему было удобно принимать чувства своего приятеля за несущественный порыв. Даже невзирая на то, что этот порыв длился много сотен лет.
Он постоянно твердил себе, что Ши Цинсюань взбалмошен и непостоянен. Что его слова ничего не стоят. И что если нужно будет действительно выбирать, то Ши Цинсюань не колеблясь выберет своего брата. Так оно и было ровно до тех пор, пока правда не выплыла наружу.
Тогда Хэ Сюань впервые осознал, каким упрямым и решительным может быть легкомысленный Повелитель Ветров. И что, оказывается, он тоже может отвергнуть своего брата. Даже невзирая на всю свою любовь к Ши Уду.
Хэ Сюань тогда так ничего и не смог поделать с их неискоренимой братской любовью, но ясно осознал, что Ши Цинсюань умеет говорить брату «нет». Правда, Ветерок, отказавшись от брата, так и не выбрал сторону своего лучшего друга. Возможно, сам Черновод мыслил предвзято, но сейчас, спустя время, он уже научился отделять собственную ненависть от претензий, которые испытывал к Ши Цинсюаню.
И главной среди них была именно ревность. Обычная и незамысловатая ревность вечно остающегося на вторых ролях друга. Как бы ни ошибался Ши Уду, как бы ни стремился контролировать своего брата, Ши Цинсюань все ему прощал. Даже сейчас, когда тот наговорил Ветерку столько грубых и бессмысленных обвинений, тот продолжал переживать и надеяться на новую встречу.
Но сегодня Ветерок впервые посмел сказать в лицо Ши Уду о том, что в его жизни есть и кто-то другой. Такой же важный и нужный. Настолько, что, невзирая на обвинения, Ши Цинсюань продолжал выбирать именно эту часть своей жизни.
Черновод понимал, как Ветерку было сложно рвать свою связь с братом по живому, но ничего не мог поделать с радостью, что персоной, ради которой тот это делал, был он сам. Это был, наверно, первый раз в жизни, когда Ши Цинсюань всерьез признал его право быть рядом. Именно поэтому он сумел подавить поднимающийся из самого центра собственного существа яростный гнев на слова и поступки Ши Уду.
И даже несмотря на то, что в душе самого Ветерка разразился ураган, одно его присутствие делало Черновода тихим и очень спокойным. Теперь он был совершенно уверен в чувствах и намерениях своего партнера. Это довольно неожиданное открытие позволило Хэ Сюаню выслушать все нелепые обвинения брата Повелителя Ветров и даже не убить того при этом.
Его потерянная семья сегодня окончательно и бесповоротно пополнилась новым членом, который в отличие от родных был вполне себе жив. И сейчас тихо сидел напротив, словно в оцепенении.
— Хэ… Хэ-сюн?
Ветерок вдруг, словно только что придя в себя, внимательно смотрит на сидящего напротив демона.
— Ты проголодался? Может, хочешь выпить чего-нибудь?
Черновод сам проклинает свою косноязычность. Но что поделать, так уж сложилось в их семье, что родители и сестра всегда проявляли свою любовь через еду. Лепешки, рис или просто чашка чая могли рассказать каждому из них гораздо больше, чем громкие выражения привязанности.
Он вдруг осознает, что никогда не обсуждал с Ветерком ни свою семью, ни принятые в их доме ритуалы. Возможно, поэтому им так сложно было понять друг друга, их семейные ценности лежали в совершенно разных плоскостях. Хэ Сюань растерянно смотрит на Ветерка, но тот не выглядит обиженным. Наоборот, он неуловимо улыбается кончиками губ.
— Я понял, Хэ-сюн. Если волнуешься, ты много ешь. И поэтому, когда, по твоему мнению, нужно успокоиться мне, начинаешь меня кормить тоже. Ну или поить чаем.
Черновод потрясенно замирает.
— Как… как ты догадался?
— Это было не трудно. Достаточно просто внимательно наблюдать за тобой. А я люблю наблюдать за теми, кто мне дорог. Вот брат…
Внезапно его лицо морщится, и Ветерок резко замолкает.
Черновод некоторое время молчит, но его руки на автомате заваривают чай. Через пару минут в ладони Ши Цинсюаня ложится аккуратная фарфоровая пиала полная ароматного напитка.
— Спасибо, Хэ-Сюн!
— Это всего лишь чай, — Черноводу становится неловко признаваться в том, что он только что думал о Ветерке как о члене своей семьи. К тому же, не было ли это преждевременным — начинать разговор о тех, кто в прошлом разделял их прочнее каменной стены.
— Нет, хотя и за чай тоже спасибо! Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты не тронул брата. Он и правда вел себя ужасно. Ты… мне очень стыдно за все, что он наговорил. Но он… он….
Не в силах продолжать Ши Цинсюань измученно прикрывает глаза.
Хэ Сюань внимательно смотрит на знакомое лицо, отмечая каждую скорбную морщинку. Горе Ветерка слишком явное, но оно совершенно не умаляет решимости небожителя идти до конца.
— Ты изменился!
Ши Цинсюань еле заметно улыбается.
— Просто перестал быть удобным.
Хэ Сюань морщится.
— Для меня ты никогда не был удобным, скорее…
Ши Цинсюань опускает голову. Он молчит, словно подбирая слова, и наконец продолжает.
— Я перестал быть удобным для брата, потому что он….его поступки… я никогда не смогу принять его точку зрения. Что касается тебя, Хэ-сюн, — Ши Цинсюань произносит обращение подчеркнуто вежливо, — ни прежде, ни сейчас я не желал быть для тебя удобным, просто старался быть… — он запинается. Не в силах справиться с охватившими эмоциями он резко взмахивает рукой. — Впрочем, это уже не важно.
Черновод пристально смотрит на собеседника. Сейчас Ветерок серьезен как никогда, но он по-прежнему словно боится сказать лишнее слово. От его прежней, буквально пару часов назад продемонстрированной легкости остались только воспоминания. Перед ним снова сидит запутавшийся, испуганный и оценивающий каждое свое слово небожитель.
Черноводу вдруг становится страшно от того, что они никогда так и не смогут сломать эту стену между ними. Они так долго пытались понять и простить друг друга, так медленно и осторожно выстраивали между собой хрупкий мост, который сегодня снова был до основания разрушен жестокими словами воскресшего Ши Уду.
— Цинсюань!
Ветерок испуганно поднимает голову, взволнованный таким внезапным обращением.
— Что?
— Это важно!
— Что???
— Это важно, что ты всегда старался для меня быть!
Некоторое время оба смотрят друг на друга, но Черновод, слишком напуганный перспективой снова потерять то хрупкое взаимодействие, которое не так давно появилось между ними, больше не хочет и не может молчать. Он встает и медленно пересекает расстояние между ними.
— Я всегда это знал, прости, что так долго не мог рассказать тебе об этом.
Ши Цинсюань смотрит на него широко раскрытыми глазами, не в силах поверить в то, что Хэ Сюань сейчас подошел так близко. Они смотрят друг на друга не отрываясь, пока Хэ Сюань медленно притягивает небожителя к себе.
Больше никаких шуток, все предельно серьезно. Он слышит, как набатом бьется сердце Ветерка, и совершенно уверен, что если бы он сам сейчас был жив, то его сердце стучало бы также громко.
Как завороженный, он охватывает ладонями лицо Цинсюаня, еще влажное от слез, медленно разглаживает на нем каждую морщинку. Дыхание Ши Цинсюаня становится быстрым и прерывистым, но Черноводу плевать. Он медленно приподнимает подбородок Ветерка, очерчивает большим пальцем мягкие губы. Выдохи Цинсюаня опаляют кожу, а губы Черновода уже неторопливо скользят сначала по виску, потом по полыхающей алым цветом скуле. Щеки Ветерка мгновенно становятся очень горячими, а губы — сухими. Они горчат не высказанными прежде упреками, полыхают рваными всхлипами. Черновод отчетливо ощущает жар их поцелуя на контрасте с влажными слезами, которые сейчас текут сквозь его пальцы.
— Ннха…. — Ветерок с усилием прерывает поцелуй и некоторое время ошеломленно смотрит на своего Хэ-сюна. На его лице горят красные пятна, а губы полыхают, словно маки.
Не обращая внимания на смущение партнера, Хэ Сюань снова решительно наклоняется вперед. Их новый поцелуй выходит почти грубым, властным и бескомпромиссным. Его язык яростно терзает язык Цинсюаня, не давая тому уклониться ни на мгновение от происходящего между ними процесса.
Постепенно Ветерок расслабляется в его объятиях, и уже сам начинает робко, почти незаметно проявлять инициативу. Они больше не спорят друг с другом, просто наслаждаясь непривычной близостью.
Руки Повелителя Ветров крепко обнимают плечи демона, в то время как тот совсем не целомудренно прижимает Ши Цинсюаня к себе. Жар нарастает, и мужчины, словно перешагнув невидимый прежде барьер, внезапно замирают.
Черновод делает над собой усилие и немного отодвигает от себя Ши Цинсюаня. Тот смущенно поправляет прическу и растрепанный пояс. Его верхние одежды сбиты набок, оголяя идеальные ключицы и изящную шею. Хэ Сюань отворачивается, не в силах сдержать собственное возбуждение. Он сам шокирован страстью, которая вспыхнула между ними подобно сухому хворосту.
— Я…
— Хэ-сюн, — Ветерок вдруг очень нежно прижимается к нему, обнимая руками за талию. Его грудь тяжело вздымается, только усиливая желание демона продолжать.
— Цинсюань, я думаю, нам нужно пока остановиться на этом.
Черновод сжимает ладони Ветерка и решительно отстраняется от небожителя.
— Как скажешь.
Ши Цинсюань покорно отходит в сторону. Он непроизвольно облизывает нижнюю губу, и от этого движения Черновод снова теряет остатки собственной решимости.
— Перестань так смотреть на меня, — демон безуспешно поправляет на себе одежду в попытке скрыть собственное возбуждение.
Ветерок тяжело вздыхает, но ничего не отвечает. Черновод может только догадываться, что сейчас написано на его лице, так как сам демон не в силах посмотреть на него.
— Хорошо, я отвернулся.
Голос Ветерка звучит глухо, но в нем нет ни обиды, ни возмущения. Скорее, непривычная интимность, словно они говорят о чем-то, известном только им двоим. Хэ Сюань неловко разворачивается. Ветерок стоит от него буквально в полушаге. Его губы слегка прикушены, а лицо полностью красное от смущения. Небожитель действительно отвернулся, демонстрируя свой профиль, который возбуждает демона ничуть не меньше.
Некоторое время Хэ Сюань внимательно разглядывает своего партнера, впервые отмечая для себя незаметные прежде детали. Форму уголков губ и глаз, линию роста волос, изгиб подбородка. Все эти мелочи, такие незначительные прежде, вдруг обретают для Хэ Сюаня особенную важность. Он хочет знать о Ветерке все. Хочет изучить его тело вдоль и поперек, запомнить каждую родинку, каждый изгиб. Пока что ему доступно только его лицо, но даже этого демону слишком много. Он ошеломлен количеством подробностей, которые буквально сбивают с ног.
Ветерок прерывисто вздыхает.
— Ты так на меня смотришь, это смущает.
Он делает шаг навстречу и вдруг утыкается ему в плечо ставшим почти родным движением. Этот момент, который Черновод успел изучить за сотни лет, был им обоим настолько знаком, что он, совершенно не задумываясь, притягивает к себе партнера, позволяя тому удобнее облокотиться на себя.
Их привычная близость немного ослабляет жесткий каркас возбуждения. Черновод с облегчением выдыхает, усаживается в кресло и помогает Ветерку поудобнее сесть рядом.
Тот только крепче прижимается, обнимая демона за талию обеими руками.
— Мне нравится вот так вот сидеть рядом с тобой. В такие моменты я не могу грустить. А ты, Хэ-сюн, тебе нравится находиться рядом?
Рука демона, гладящая небожителя по волосам, замирает. Он собственническим жестом приподнимает подбородок Ветерка и крепко целует того в губы. Оба застывают, и Ши Цинсюань снова начинает неумолимо краснеть.
— Постой, — он задыхается, прерывая поцелуй, — постой, я же тебя не об этом спрашивал!
— Но я тебе ответил именно так. И впредь на любые твои бессмысленные вопросы я планирую отвечать подобным образом.
Ши Цинсюань опускает голову, но Черновод успевает увидеть на его губах лукавую улыбку. Ему нестерпимо хочется снова ощутить сладкий вкус губ небожителя, но демон понимает, что, наверно, слишком торопится. Впрочем, Ветерок, словно угадав его мысли, вдруг сам тянется вперед. Его губы опаляют холодную щеку, а затем ухо Черновода наполняет шепот:
— Тогда я знаю, о чем буду у тебя спрашивать в ближайшие дни. Поверь, я мастер бессмысленных вопросов.
Оба смотрят друг на друга, и комнату наконец наполняет тихий и умиротворенный смех. Внезапно Ветерок становится очень серьезным.
— Хэ-сюн!
— Что? — демону слишком лениво. Он чувствует тепло объятий, и его холодная душа впервые за долгое время отогревается в любимых руках. Он совершенно не хочет снова говорить на сложные темы.
— Я… ты ведь разрешишь мне общаться с братом, даже несмотря на то, что он наговорил?
Демон прикрывает глаза.
Небожитель в его объятиях замирает, но Черновод слышит испуганный стук его сердца. Ему не хочется говорить об этом. Он слишком долго ждал, чтобы сейчас иметь возможность прижимать к себе Ши Цинсюаня. Но прекрасно понимает, что Ветерок никогда не будет самим собой без своей неизбывной любви к старшему брату.
Он и сам всегда будет помнить своих родителей, сестру, невесту. Эта любовь навсегда останется в его сердце, не конфликтуя с новыми чувствами, а просто расширяя их. Давая ему возможность быть больше, принимая каждого из них одинаково. Все их прошлое навсегда останется с ними, со всеми его потерями и болью, ненавистью, любовью и прощением. Ши Уду никогда не оставит Ши Цинсюаня, да ему этого и не нужно. Он не хочет заставлять Цинсюаня выбирать. Больше не хочет.
Теперь, когда он сумел принять в собственном сердце всю глубину прежних чувств, больше не разделяя их с тем, что наполняет его здесь и сейчас, Черновод мог понять Ши Цинсюаня. Он пока не знал, как объяснить небожителю свое новоприобретенное понимание, но, по крайней мере, мог больше не мучить того совершенно не нужным отныне выбором.
Хэ Сюань любил в прошлом и любит сейчас. Все эти чувства были неразрывно переплетены в его сердце. И он понимал, что Ветерок чувствует то же самое. И не зависимо от того, как бы повели себя его близкие в текущей ситуации, Хэ Сюань не сумел бы разделить себя между ними и Ши Цинсюанем. Поэтому и требовать от Ветерка такого же разделения он не будет. Это бессмысленно.
Черновод просто кивает. Но глаза Цинсюаня удивленно распахиваются ему навстречу.
— Это правда, Хэ-сюн? Ты действительно не оттолкнешь меня из-за брата? Ты правда позволишь мне любить и его тоже?
Хэ Сюань молча притягивает к себе глупого небожителя. У них еще будет время поговорить об этом, а пока он только крепче сжимает его в своих объятиях. Тело Ветерка окончательно расслабляется, словно он слышит слова, идущие из сердца Хэ Сюаня, собственным сердцем.
— Позже я познакомлю тебя со своей семьей.
Это все, что сейчас может сказать Черновод, но и этих слов вполне достаточно. Лицо Ши Цинсюаня озаряет счастливая улыбка, и небожитель наконец умиротворенно затихает.
***
С момента, как они покинули гостиницу, та ничуть не изменилась. Но Ши Уду рассеяно подмечал теперь и убогую планировку, и аляповатую краску на стенах. Это было забавно — осознавать, как резко поменялось его отношение к окружающей обстановке. Теперь то, что прежде просто не нравилось, вызывало непреодолимое отвращение.
Он понимал, что не сможет тут оставаться. Впрочем, ему больше не было нужды скрываться, как и терпеть общество демона, который обманул его.
Янг Джанджи медленно зашел следом. Ши Уду уже раздумывал, как начать разговор, когда юноша заговаривает первым.
— Ты ведь не планируешь устроить мне скандал из-за случившегося? До вчерашнего утра я и понятия не имел ни о том, что он твой брат, ни о том кто ты.
— Скандал? — Ши Уду говорит холодно, но ноздри его раздуваются от гнева. — Нет, ну что ты! Жизнь моего брата никогда не была для меня поводом для скандала. Я просто убивал за него, вот и все.
Янг Джанджи пристально смотрит на Ши Уду. Поза и выражение лица бывшего небожителя говорят только об одном — между ними все окончательно и бесповоротно завершено.
— Ну что же, я весь к твоим услугам.
Юноша опускает голову и неловко подходит к застывшему мужчине. Тот молчит. В попытке успокоиться Ши Уду наливает себе воды. Но, услышав слова собеседника, непроизвольно сжимает в руках хрупкую чашку, пока та не рассыпается на сотню мельчайших осколков.
— Замолчи!
Ши Уду в ярости начинает ходить по комнате. Она полна простых предметов их быта, и каждый из них напоминает ему об ушедших без возврата днях безоблачного прошлого.
Янг Джанджи пожимает плечами.
— Хорошо, тогда уйду я.
Ши Уду беспомощно оборачивается, разом растеряв всю ярость.
— Уйдешь? — вопрос звучит глупо, еще глупее выглядит сам бывший небожитель.
— Да. Раз так все вышло, я не хочу навязывать тебе свое общество. Или делать вид, что ничего не произошло.
Ши Уду молчит, отстраненно наблюдая, как Янг Джанджи быстро убирает в дорожный мешок свои немудреные пожитки.
И только когда тот подходит к двери, Ши Уду отмирает.
— Постой! — его голосом можно морозить лед.
— Что? — юноша лишь устало поворачивает голову.
— Но наши договоренности?
— Отныне они теряют свою силу. Уверен, что ты теперь справишься и без меня.
Янг Джанджи закидывает мешок на плечо.
— А ты?
— А я сам о себе позабочусь.
Дверь тихо щёлкает, и в комнате воцаряется тишина. Некоторое время Ши Уду молчит, пока до его сознания не доходит, что Янг Джанджи и правда ушел.
С трудом контролируя себя, он подходит к окну и успевает только мельком увидеть знакомый силуэт, который без следа растворяется в толпе вечно неспящего Призрачного города.
Ши Уду медленно опускается на стул. Его сознание перебирает в голове весь этот сложный день. Обретение памяти, встреча и ссора с братом, новое знакомство с непревзойденными демонами, расставание с Янг Джанджи. Каждое из этих событий грозило разделить жизнь на «до» и «после». Все вместе они просто выбивали почву из-под ног.
Он еще не успел до конца осознать свое прошлое, хотя нахлынувшие воспоминания и пронзили его память сотнями игл. По-хорошему нужно было немного отдохнуть, но после разговора с Янг Джанджи ему больше не хотелось оставаться в этом месте ни одной лишней минуты. Тем более, теперь он мог не бояться ищущих его демонов.
В процессе сборов стало понятно, что Янг Джанджи не тронул ни одной монеты из их общих денег. Впрочем, Ши Уду за него не волновался. Парень получил солидную оплату за лекарство, и, скорее всего, должен был в ближайшее время вернуться на мельницу. У них еще будет время все обсудить.
Ши Уду и сам не знал, почему он был так уверен в их будущей встрече. А главное, зачем. С этого момента их дороги расходились в разных направлениях, и не имели ни единой общей точки. Ши Уду поморщился. На фоне ссоры с братом и обретения памяти мысли о судьбе третьесортного демона были довольно странным явлением. Прежде в его голове не было места никому, кроме собственной персоны и Ши Цинсюаня. Он властвовал в своих владениях, конкурировал с противниками, веселился с друзьями. Воспитывал брата и был совершенно уверен в том, что этот порядок вещей останется неизменным.
Теперь же не только его жизнь, но и весь уклад Небесной столицы поменялся кардинально. Все, кого он сегодня встретил, оказались совершенно не теми, кем были в прошлом. Его воспоминания болезненно контрастировали с информацией, которую Ши Уду успел получить, будучи демоном.
В масштаб перемен было сложно поверить. Еще сложнее оказалось признавать то, что он отныне обречен остаться демоном. Его брат связался с его убийцей. А главное то, что его воскрешение оказалось возможным именно потому, что Хэ Сюань это одобрил. Одна эта мысль вызывала в голове Ши Уду яростное сопротивление. Он не мог и не хотел принимать свою новую судьбу из рук того, кого всегда считал мусором.
На фоне всех этих проблем уход Янг Джанджи был каплей в море. Но именно эта капля поколебала чашу весов Ши Уду. Он был совершенно обессилен. Ши Уду хотел немного передохнуть. Потом хорошенько все обдумать. Решений предстояло принять много, и все они были довольно неприятны.
И черт побери, почему этот мальчишка, который так не вовремя свалил и оставил его наедине со всеми проблемами, посмел занимать в его голове столько места?
***
Хуа Чен демонстративно приподнял бровь и ухмыльнулся.
Ин Юй, который секунду назад замер на месте, выдохнул с облегчением. Весь прошедший разговор он немного судорожно подбирал слова, которыми смог бы донести до бывшего начальника свои объяснения. Хуа Чен бывал довольно жесток. Но, судя по выражению лица градоначальника, Ин Юй мог немного расслабиться.
— Как твои дела, Ин Юй?
Хуа Чен лениво закидывает ногу на ногу. Ин Юй вежливо кланяется.
— Градоначальник Хуа.
Непревзойденный демон небрежно кивает в сторону свободного стула. Аккуратно сев на указанное место, Ин Юй вежливо кланяется еще раз.
— Я хотел поблагодарить градоначальника за его доброту и заботу обо мне. Я всегда буду помнить все, что вы сделали для такого, как я.
— Но…
— Но?
Хуа Чен кривит точеные губы.
— Но ты больше не можешь мне служить, как прежде, так как Его Высочество помог тебе снова вернуться в Небесную столицу.
Ин Юй опускает голову.
— Да, вы совершенно правы. Теперь я могу там оставаться на законных основаниях.
Хуа Чен усмехается.
— И что же тебя снова не устраивает?
— Градоначальник Хуа, вы ошибаетесь. Я полностью доволен своей новой должностью.
— Не пытайся обмануть меня. Я слишком хорошо тебя знаю.
Ин Юй прерывисто вздыхает.
— Прежде я носил маску, чтобы никто не мог увидеть мое лицо. Сейчас в этом больше нет нужды.
Хуа Чен пожимает плечами.
— В прошлом ты был моим самым доверенным лицом, но тебя все время беспокоило утраченное положение. Сейчас ты снова вернулся на небеса, но, кажется, не особо рад этому. Ин Юй, ты хоть раз задумывался о том, чего на самом деле ждешь от жизни?
Ин Юй опускает голову еще ниже.
— Мне пора идти. Простите, градоначальник, если доставил вам неудобство своим поведением.
Хуа Чен пристально смотрит на бывшего подчиненного.
— Ты уже думал, что будешь делать дальше?
Ин Юй может только вздохнуть и покачать головой. С того момента, как Циин воскресил его, все в голове бывшего небожителя находилось не на своем месте. Он просто не успевал осознать масштаб случившихся с ним перемен. И только новая встреча с тем, кому он служил долгое время, помогла ему осознать произошедшее.
Хуа Чен в несколько шагов преодолевает расстояние между ними.
— Я помогу тебе.
— Я вас не понимаю.
Глаза Ин Юя удивленно распахиваются, когда он видит свернутый в трубочку свиток, который Градоначальник протягивает ему.
— Что это?
— Это один очень ценный список со свитка. Ты посвятил его поиску столько времени. Его нашли у демона, которого сегодня пощадил Его Высочество.
Тембр голоса демона невольно теплеет при упоминании имени его дорогого Се Ляня.
— Но зачем он мне?
— А ты разве не хочешь вернуть себе свое утраченное положение?
От этих слов Ин Юй испуганно выдыхает.
— Но как я могу?
— Очень просто. Если проявишь должную решительность, то вполне вероятно, что ты не только восстановишь свои навыки бога войны, но и сумеешь их улучшить.
Ин Юй некоторое время недоуменно смотрит на бывшего начальника.
— Зачем вы все это мне говорите?
— Затем, что, раз уж ты сумел воскреснуть, то будет довольно печально, если так и останешься на вторых ролях.
— Градоначальник, пожалуйста, — голос его немного дрожит, — не нужно давать мне ложных надежд.
— Когда это я обманывал тебя?
Ин Юй опускает глаза.
— Вы всегда относились ко мне очень хорошо, и я ценю это. Но сейчас я не могу больше рассчитывать на ваше покровительство и поэтому…
— И поэтому ты сейчас пререкаешься со мной, вместо того, чтобы поблагодарить?
Голос Хуа Чена холодеет.
— Простите мою грубость.
Ин Юй вежливо берет свиток обеими руками и аккуратно разворачивает его. Он хорошо знает историю этой реликвии, в свое время ему пришлось потратить немало сил для того, чтобы отыскать ее следы. Теперь же градоначальник сам передавал ему копию столь ценной информации.
— Но почему?
— Что «почему»?
— Почему вы помогаете мне?
Хуа Чен усмехается.
— Причин этому несколько. Во-первых, я так и не отблагодарил тебя за твою службу мне столь долгое время.
— Простите, градоначальник, — руки Ин Юя дрожат, когда он протягивает свиток обратно, — я не смогу вам больше помогать. Я не шпион и не планирую предавать доверие Ши Цинсюаня.
Брови Хуа Чена взлетают вверх.
— Ты считаешь, что у меня недостаточно шпионов в Небесной Столице?
— Я просто… я просто не хочу быть тем, кто должен будет выбирать между прошлым и настоящим. Простите меня.
Ин Юй вежливо кланяется и кладет свиток на стол.
— Ты не дослушал меня. Во-вторых, я не просил тебя шпионить за Ши Цинсюанем. Тем более, ты всего лишь живешь в его дворце, который сейчас пустует.
Ин Юй слегка отворачивается. Ему не хочется ни подтверждать, ни опровергать слова Хуа Чена.
— В-третьих, ты прав. У меня действительно есть интерес к тебе. Но он не касается Ши Цинсюаня.
Ин Юй изумленно смотрит на Хуа Чена.
— Но чего же вы тогда от меня хотите?
— Демон по имени Янг Джанджи.
При звуках этого имени Ин Юй непроизвольно вздрагивает. Он уже успел прочитать архивы и наслышан об этом. То, что сегодняшний курьер и чуть не убивший Ши Цинсюаня демон оказались одним лицом, стало для него довольно неожиданной новостью. Как и то, что Се Лянь будет заступаться за этого юношу.
Не мудрено, что Хуа Чен не стал спорить с любимым мужем. Но и то, что градоначальник никогда и ничего не забывал, Ин Юй знал не понаслышке.
— Но что я могу тут поделать? Я слишком слаб, чтобы следить за ним или как-то ему навредить. К тому же, даже Его Высочество пожелал дать ему новый шанс. Я…
— Я и не прошу тебя вредить ему. Просто немного приглядеть.
— Но как?
— Очень просто.
Хуа Чен снова берет в руки свиток и протягивает его Ин Юю.
— Здесь собрана информация о том, как демон или небожитель могут увеличить свою силу. В свое время по этому свитку занимался я. Позже его у меня украли, как ты знаешь, и много лет он служил основой для совершенствования Цзюнь У.
При звуках опасного имени Ин Юй вздрагивает всем телом.
— Не бойся, больше он никому не сможет причинить вреда, уж я позабочусь об этом.
Глаза Хуа Чена сужаются, и воздух вокруг демона начинает искрить.
— Но сейчас вы хотите передать его мне. Это же так опасно, и… зачем вам это нужно?
— Да, опасно. Для тебя. В этой копии нет информации о запрещенных техниках. Зато тут есть информация о том, как можно кратно увеличить свою силу. И ты мог бы благодаря этому снова занять положенное тебе по статусу место.
Ин Юй молчит. Его щеки полыхают, но сам бывший небожитель сейчас больше напоминает демона.
— Я… я не совсем вас понимаю, градоначальник.
— Все очень просто. Чтобы развить свои навыки, тебе понадобится достойный противник. Демон, если быть точнее. Тогда, благодаря тренировкам, вы оба сумеете улучшить свои способности. Позже ты можешь убить этого выскочку.
Глаза Ин Юя распахиваются.
— Но как я смогу заставить его помогать мне? И почему именно Янг Джанджи.
Хуа Чен усмехается.
— Как заставить демона, который спит и видит, чтобы стать непревзойденным, помогать тебе? Ин Юй, прояви хоть немного смекалки, я знаю, что ты не безнадежен. Что же до твоего второго вопроса, мне так хочется.
Некоторое время в небольшой приватной комнате таверны стоит тишина.
— То есть, вы даете мне эту возможность в обмен на то, что в будущем я должен буду убить его?
Хуа Чен пожимает плечами.
— Сейчас пока рано говорить об этом. Просто проследи за ним. Я уверен, ты сумеешь убедить его помочь тебе тренироваться. Ведь на кону будет стоять не только твой статус будущего бога войны, но и его мечта стать непревзойденным. Пока ты можешь контролировать мальчишку, нет нужды в его устранении. Если же он снова возьмется за старое, то для тебя это станет вызовом, который поможет закрепиться на небесах окончательно.
Ин Юй некоторое время обдумывает слова Хуа Чена.
В целом, ему было плевать на демона. К тому же, именно из-за Янг Джанджи произошло столько событий в прошлом. Не мудрено, что Хуа Чен не хотел выпускать того из виду.
Сама мысль, что он сумеет вернуть утраченные способности и даже развить их, наполняет сердце Ин Юя запоздалым торжеством. Он, оказывается, все еще мечтает показать окружающим, на что способен. Его мысли непроизвольно возвращаются к Циину. Если он сможет снова встать на одну ступеньку с этим несносным мальчишкой, ему больше не нужно будет бояться. Он снова станет тем, кем был по праву. И тогда, возможно, его страх и ненависть смогут остаться в прошлом.
— Но если его успехи превзойдут мои? Ведь он тоже будет развиваться благодаря свитку.
Хуа Чен усмехается.
— Его возможность занять место непревзойденного демона высока. Но без этого риска тебе не подняться. Ты не сможешь развить свои навыки с обычным противником. А мальчишка весьма талантлив. Ты должен проследить за тем, чтобы ситуация не вышла из-под контроля. И взять из сложившихся обстоятельств все, что сумеешь. Только тебе решать, Ин Юй.
Бывший небожитель теребит свиток, не в силах собраться с мыслями. Наконец он продолжает.
— Я вас понял и согласен. Если есть шанс для такого как я, то отказываться не буду. Благодарю вас, градоначальник Хуа.
Хуа Чен встает и идет к двери.
— Отлично. Я рад, что мы понимаем друг друга. Будь на связи и сообщай мне о своих успехах. Я рассчитываю на тебя.
Ин Юй еще долго смотрит вслед непревзойденному демону. Он давно привык к тому, что Хуа Чен всегда оставлял за собой последнее слово. Задумка градоначальника была довольно опасной, но она же давала ему шанс изменить свою судьбу.
Сегодня произошло слишком много всего, и сейчас он пока больше не хотел думать ни о чем, кроме возвращения в свой новый дом.
