Легче шепота, тише взгляда

      — Ты разочаровал меня, Цинсюань! — Ши Уду гневно посмотрел на Ветерка.       Покинув зал для заседаний, он все же решил выяснить судьбу Янг Джанджи. Служащие дворца сообщили ему, что за тем сейчас приглядывает Ши Цинсюань, которого Се Лянь попросил о помощи. Направившись в указанную сторону, он быстро нашел нужное помещение и сейчас вымещал свой гнев на брата.       Ветерок только помотал головой.       — Брат, как ты себя чувствуешь?       Ши Уду сверкнул глазами.       — Не переводи разговор! Почему тебя не было на собрании?       Ши Цинсюань вздохнул.       — Я… Я только недавно вознесся и не успел еще поднять свой статус.       Ши Уду нахмурился.       — Что за вздор? Ты Повелитель Ветров Его Превосходительство Ши Цинсюань! Кто бы осмелился тебя осуждать?       Ши Цинсюань нетерпеливо повел плечами.       — Я пытался связаться с тобой, но ты не отвечал мне.       Ши Уду осмотрел брата с головы до ног.       — Мне сказали, что ты болен. Еще я узнал, что сейчас ты проходишь специальное лечение. Вот только если я все правильно понял, то этим вопросом занимается тот, кто и стал причиной твоего недуга. Это ведь Черновод похитил тебя той ночью? Он забрал тебя силой, или ты…? Ты сошел с ума, Цинсюань?       Ши Цинсюань вздохнул. Его плечи поникли, но взгляд он по-прежнему не отводил.       — Брат, послушай, пожалуйста. Очень важно, чтобы ты постарался понять меня. Много всего случилось за время твоего отсутствия. Мы оба изменились, и…       — И ты теперь доверяешь этой твари больше, чем мне?       Ши Уду в гневе сжал кулаки. Лицо Цинсюаня побледнело.       — Брат, я доверяю ему также, как и тебе. Мне сложно объяснить это, но Хэ-сюн много для меня значит. И я…       Ши Уду сжал зубы и подошел ближе. Его руки схватили Ветерка за плечи и, словно в попытке достучаться, начали встряхивать.       — Ты не в своем уме, Цинсюань! — с этими словами он в очередной раз встряхнул брата. — Опомнись и послушай меня, — старший ещё раз тряхнул Ветерка, но тот наконец немного пришел в себя. Решительно вырвавшись из объятий Ши Уду, Ши Цинсюань отскочил на несколько шагов назад.       — Брат, хватит! Если ты не хочешь меня выслушать и понять, то я тоже не буду больше тебя слушать. Этот разговор разбивает мне сердце, но я не отступлю. Больше ты не сможешь заставить меня идти наперекор своим решениям.       Ши Уду медленно опустил руки. Его глаза полыхали гневом.       — Так вот как ты заговорил! Это… это просто немыслимо. Цинсюань, опомнись! Мы с тобой прошли такой длинный путь не для того, чтобы сейчас ссориться из-за пустяков.       — Пустяков? — терпение Ветерка было на исходе.       Он безумно любил брата и дорожил его мнением. Всегда старался понять и простить его грубость и требовательность по мелочам. Он даже не пытался злиться на брата за его постоянные попытки подкупить любого, кто подходил хоть немного ближе. В конце концов, Ши Цинсюань понимал, что таким образом тот заботился о нем.       Но сейчас Ветерок больше не мог мириться. Их сложный и кровавый путь с Хэ Сюанем закалил его душу. Ши Цинсюань дорого заплатил за то, чтобы сейчас Хэ-сюн улыбался кончиками губ при его появлении, строго следил за приемом лекарств и не забывал в конце протянуть кусочек вкусного яблока. Их отношения с Хэ Сюанем прорастали не в благодатной почве божественного сада, а пробивались через корку запекшейся крови и засохших слез.       Сам Черновод был всегда предельно прям и честен в своих чувствах, и Ветерок всегда на уровне ощущений понимал, что тот не обманывает его. Даже когда был груб и жесток, Хэ Сюань заботился о нем. Узнав причину такого поведения непревзойденного демона, Цинсюань оценил всю глубину чувств, раздиравших его спутника.       Хэ Сюань и сам долго противился этому. Ветерок не дурак и понимал, что Черноводу было непросто. Их странные отношения, которые длились сотни лет, закончились полным крахом.       Хэ Сюань отомстил и не жалел об этом. Он этого и не скрывал. Но при том сам Черновод не смог уйти из жизни Ветерка окончательно. Сейчас Ши Цинсюань уже научился оценивать поступки своего Хэ-сюна. Теперь он видел, как тот отчаянно, против собственной воли, но старался сблизиться с ним. И только полная уверенность Ветерка в собственной вине, страх снова причинить боль не давали им сойтись раньше. И еще то, что они оба были совершенно растеряны и не уверены друг в друге.       Они так бы и ходили вокруг да около, если бы не болезнь Ветерка. Он даже благодарен себе за то, что был так невнимателен к своему самочувствию. Это позволило Черноводу сделать шаг навстречу, дало возможность им сблизиться и попытаться понять и друг друга и собственные чувства.       Сейчас Ветерок находил невозможной даже мысль о том, чтобы расстаться. После возвращения памяти его брат невольно послужил катализатором их отношений. Там, где они раньше не могли найти в себе смелости переступить черту, впервые появился узкий мостик. По которому они, спотыкаясь и падая, все же подошли друг к другу поближе.       Ши Цинсюань до сих пор помнил свой почти священный ужас, когда понял, что они с Черноводом сейчас поцелуются. Не шутливо и привычно, как в прошлом, а по-настоящему. Что Хэ-сюн поцелует его так, как раньше никто и никогда Ветерка не целовал. Он даже представить себе не мог, что это с ним может случиться. И то, как Хэ Сюань медленно и аккуратно приближался к нему, заставило Ветерка почти потерять сознание.       Ши Цинсюань ждал этого и боялся одновременно. Он был совершенно не уверен, что почувствует при этом. И хотя Цинсюань обещал Се Ляню быть предельно искренним и честным с Черноводом, Ветерок и сам не понимал собственных чувств. Он опасался, что не почувствует ничего, или, еще хуже, ему будет неприятно быть с Хэ-сюном настолько близко.       Их первый поцелуй потряс его. Потряс настолько, что Ветерок не сумел вынести подобную близость долго. Ши Цинсюань прекрасно помнил, как выпрыгивало его сердце из груди, как стали влажными ладони и подкосились ноги.       В тот момент Ветерок очень ясно осознавал, что любой его жест отвержения, даже самый крохотный, поставит между ними точку. Все будет кончено. За одно мгновение в его голове промелькнуло и взорвалось множество мыслей, чувств, открытий и осознаний. Он словно умер и родился заново.       Но когда Хэ Сюань вовлек его в новый поцелуй, Ши Цинсюань был абсолютно уверен в том, что делает. Он больше не сомневался. Ветерок знал, что не просто любит Хэ Сюаня. Он понимал, что больше не может и не хочет удерживать эту любовь в себе. И теперь для Ши Цинсюаня не существовало сомнений и запретов. Он был уверен в том, что чувствует, был уверен в том, что чувствует Хэ-сюн, и только это было важно.       — Нет, брат, это не пустяки. Это то, что я чувствую, и то, что я хочу чувствовать. Хэ-сюн не просто так убил тебя. Это был акт спланированной и подготовленной мести. Мести за то, что ты сделал с ним и его близкими. Ни ты, ни я не имели никакого права мешать ему или как-то осуждать. Годы моего благоденствия на Небесах были оплачены жизнями его семьи и его собственной кровью. И мне горько осознавать, что ты ни разу не раскаивался в своем поступке. Но еще горше для меня то, что теперь, когда ты смог возродиться благодаря его прощению, продолжаешь осыпать его проклятиями. Брат! Что с тобой стало?! Ты ведь не был таким никогда! Я знаю тебя всю свою жизнь! Ты был груб и заносчив, но не был жесток. И твой поступок, я не виню тебя, но не могу понять. Никогда не смогу понять этого!       Ветерок обхватил голову руками. По его щекам непрерывным потоком текли слезы. Он смотрел на застывшее лицо брата и очень ясно, также, как во время поцелуя с Черноводом, осознавал, что ставит точку. Окончательную точку в их отношениях.       Она была также неотвратима, как и в моменте с Хэ Сюанем. Вот только тогда это соединило его с любимым, а сейчас мост между ним и братом рушился до основания.       Ничего нельзя будет больше повторить. Их прошлое, неумелая забота друг о друге, та рисовая каша, которую он пролил, когда бежал на гору. Все это безвозвратно уходило в пустоту. Эта пустота накрывала Ветерка своим неумолимым покровом. И ему было страшно от мысли, что для того, чтобы оставаться с Хэ-сюном, ему придется отказаться от брата.       И хотя Черновод разрешил ему делать, что он хочет, Ши Уду никогда не смог бы принять такого Ветерка. Его старший брат не смог бы смириться с тем, что Ши Цинсюань вырос и выбрал кого-то другого. От этого осознания сердце Ветерка разрывалось на сотни острых, как стрелы, осколков.       Этот миг, застывший в своей ужасающей неподвижности, ясно высветил перед Ветерком все их общее с братом полотно жизни. Всю их безграничную близость, все их толстые, как канаты, чувства друг к другу. Ши Уду всегда был частью Ши Цинсюаня, важной, практически жизнеобразующей. Он не мыслил без брата своего существования. Доверял ему как самому себе.       Правда о поступках Ши Уду ничего не поменяла в сердце Ветерка, он просто в очередной раз понял, что его брат очень разный и не остановится ни перед чем. Ветерок был тогда страшно зол, хотел ругать Ши Уду, но даже на секунду не задумывался о том, чтобы вычеркнуть его из своей жизни.       Все два года, пока жил среди людей, Ветерок снова и снова думал о брате. Он так до конца и не смог принять мысли, что Ши Уду умер. По-прежнему верил в то, что брат просто надолго уехал по делам и скоро вернется.       Даже когда Ши Уду воскрес и сбежал. Даже когда он кричал на него при всех и обвинял в глупости. Ветерок не сомневался и не допускал ни одной мысли о расставании.       Но сейчас он смотрел на брата и понимал, что ему придется сделать выбор. Точнее, свой выбор Цинсюань уже сделал. В тот момент, когда обнял Черновода и позволил его поцелуям растворить горечь в сердце.       Ши Цинсюань только сейчас понял то, что знало с самого начала его сердце. Он не может позволить себе получить в жизни все. И решение было принято. От этого осознания Ветерок захлебывался слезами. Он смотрел на брата и не мог поверить, что говорит это. Но также он не остановился бы даже под угрозой смертной казни.       — И ещё, брат! За эти два года много всего случилось. Я получил новое имя, теперь меня зовут Фэн, — Ши Уду от этих слов побледнел еще больше, но продолжал молчать. — Именно под этим именем я вознесся на Небеса. Лин Вэнь показала мне мою книгу Судеб.       В этот момент Ши Уду вдруг резко отшатнулся и схватился за грудь, словно задыхаясь. Но им обоим было ясно, что демон не нуждается в дыхании. Ветерок тем временем уже не мог замолчать.       — В книге теперь записана моя новая судьба. Она больше не связана с Хэ-сюном. Каждый из нас прожил эту историю до конца. И он, и я отпустили прошлое. Так почему ты, который и стал тому причиной, продолжаешь цепляться?       Ши Уду медленно опустил руку и посмотрел на брата. Цинсюань еще никогда не видел такого его лица. Словно вылепленное из воска, оно застыло и превратилось в неподвижную маску. Сердце Ветерка дрогнуло, но он понимал, что это его единственный в жизни шанс сказать все своему самому близкому человеку начистоту. Больше он никогда не решится быть с братом таким жестоким.       — Прошлое пора оставить прошлому, брат. Если ты не можешь или не хочешь признавать свою вину, это не важно. Хэ-сюн простил нас обоих, он больше не держит зла. Ты был убит, а Ши Цинсюань в прежнем виде умер сам. Мин И тоже больше не существует. Теперь есть Фэн и есть Черновод. И я люблю его.       Произнесенное признание было сказано почти шепотом, но прогремело словно гром среди ясного неба. Ши Уду замер на мгновение, но уже в следующую секунду зашатался. Из его ноздрей, рта и ушей потекли струйки крови, которые медленно стекали по одежде. Сам Ши Уду даже не пытался чем-то себе помочь. Он застыл, словно камень, и только продолжал неотрывно смотреть на брата.       Ветерок подался было вперед, но невероятным усилием воли остановил себя. Упав на колени, он схватился за лицо обеими руками. Он хотел плакать, кричать. Он хотел, чтобы брат что-то говорил в ответ. Чтобы не стоял напротив, обливаясь кровью, и не молчал.       Сейчас Ветерок не мог выдавить из себя ни одной слезинки. Они высохли все до единой. Все, что он мог, это глухо рыдать в собственные ладони, перекрывая таким образом разрывающую сердце боль.       — Я люблю его, брат, люблю. Прости, но я ничего не могу с этим поделать. И не хочу. Это важно для меня. И ничего не поменяло бы между нами. Но ты не хочешь отпустить меня. Почему так? Почему ты не видишь, какую боль причиняешь своими словами?       Ши Уду наконец пошевелился. Он почти удивленно вытер кровь с лица рукавом своего шикарного халата. Потом медленно подошел к давящемуся сухими всхлипами брату.       — Поднимись!       Ветерок испуганно посмотрел на Ши Уду. Он знал, как суров бывает брат и какая у него крепкая хватка. Но тот не собирался рукоприкладствовать. Ши Уду только медленно протянул ему руку, но, увидев на коже кровь, тут же скривился и спрятал ладони под тканью.       Ветерок позволил помочь себе подняться. Сейчас они стояли очень близко, но Ши Цинсюань еще никогда не чувствовал себя настолько далеким от брата. Даже когда Ши Уду был мертв, он был ближе к нему, чем сейчас.       Некоторое время они так и стояли, не в силах произнести ни слова. Ветерок смотрел на брата и ясно понимал, что никогда еще не видел его таким. Словно рядом с ним стоял чужой и незнакомый человек. Не в силах выносить это молчание, он отшатнулся. От этого действия лицо Ши Уду закаменело еще больше.       Ши Цинсюань не знал, что делать. Он физически не мог обнять брата, не мог произнести больше ни одного слова. Небожитель вообще больше ничего не мог. Он знал только одно: он никогда не откажется от своих чувств к Хэ Сюаню, даже если для этого ему придется перестать видеть Ши Уду.       Ветерок понимал, что всегда будет любить брата. Но больше не как самого себя. Теперь он ясно видел, что их двое, и у каждого отныне только своя собственная жизнь. И если Ши Уду не в силах разрешить ему это, то он и не будет просить разрешения. Оно ему больше не нужно. И все произошедшее не помешает ему любить Ши Уду еще глубже и сильнее.       Даже если для этого им придется больше никогда не видеться. Ветерок только сейчас начал понимать значение слова любовь. Он отчаянно любил Хэ Сюаня, и поэтому в его сердце не было ненависти к его прошлому. Была только всепоглощающая нежность.       Он отчаянно любил своего брата. И поэтому не мог презирать того за его выборы, слова и поступки. Он был готов отпустить Ши Уду ради этой любви. И оставить все как есть. Чтобы сохранить в своем сердце те осколки их прошлого, которые только сможет уберечь.       Ветерок никогда раньше не думал, что может уместить в себе настолько противоречивые чувства. Они разрывали его сердце, но это была правильная боль. Ши Цинсюань ясно осознавал, что вырос. Вырос достаточно, чтобы понять и принять любые шипы, которые бы впивались в его сердце из-за того, что он позволил себе впустить туда кого-то другого.       Его брат и возлюбленный никогда не поймут друг друга. Они никогда не смогут принять до конца чувства Ветерка к каждому из них. Но ему это отныне и не было нужно. Он понял, что его намерения больше не зависели от отклика или запрета кого-либо.       Он просто разрешил всему случаться в своем сердце. И от этого почувствовал необычайную легкость. С непривычки она разрывала его на части. Душила глухими рыданиями. Заставляла сжиматься все внутри. Но в самой глубине себя Ветерок чувствовал немыслимую прежде свободу.       Поэтому он просто стоял и смотрел на брата, ясно осознавая неотвратимость случившейся с ним перемены.       Ши Уду тоже молчал. Он больше не пытался кричать. Он стоял, словно погруженный в собственные мысли. Если бы не подтеки крови на его лице и одежде, то можно было бы подумать, что он занят интересным философским рассуждением.       Он сейчас отчаянно напоминал Ши Цинсюаню их прошлое. Когда брат только вознесся на Небеса и упивался полученной властью. Тогда Ши Уду любил демонстративно застыть на балконе в позе великого мыслителя, наслаждаясь произведенным эффектом.       Но сейчас задумчивость Ши Уду не была напускной. Цинсюань видел, что брат не здесь и не с ним. Словно погрузившись в свой, отрезанный от младшего мир, Ши Уду думал о чем-то недоступном для понимания Ветерка.       Прежде это бы огорчило Ши Цинсюаня. Но сейчас это было правильно. Окружающее пространство подтверждало, что да, они больше не единое целое. Два брата, прежде не мыслившие жизни друг без друга, отныне каждый шел по собственному пути. И спокойствие Ветерка, и задумчивое молчание Ши Уду были первым тому подтверждением.       И в этот самый сложный и странный в жизни Ши Цинсюаня момент за их спинами раздался знакомый голос:       — На самом деле это рано или поздно должно было произойти. Странно, что вы оба только сейчас это поняли!

***

      Фэн Синь раздраженно шел по улице, намеренно увеличивая каждую секунду скорость своих шагов. Из-за этого Му Цину приходилось торопиться. Фэн Синь прекрасно знал, что для надменного небожителя это было смерти подобно. Му Цин предпочитал передвигаться с достоинством и степенностью. Но сейчас, не обращая внимания на привычки, почти бежал за своим напарником.       — Фэн Синь, постой!       Фэн Синь только недовольно повел плечами и ускорился. Он не хотел снова ругаться, но в его груди кипел гнев, который грозил вот-вот расплескаться.       Не выдержав игнора, Му Цин решил сменить тактику. Развернувшись на пятках, он, по-прежнему не сбавляя шаг, пошел в другую сторону. Фэн Синь вздохнул и остановился.       — Хорошо, Му Цин, я тебя слушаю. Что ты мне хотел сказать?       Му Цин проигнорировал слова генерала. Его ответ Фэн Синь получил уже по божественной связи.       «Если ты все еще хочешь меня послушать, то пошли ко мне во дворец. На нас и так уже все пялятся».       Фэн Синь недовольно скрестил на груди руки. Их извечные потасовки давно уже стали предметом горячих обсуждений. В последнее время они вели себя непривычно тихо, и Фэн Синь внезапно осознал, что все вокруг только и ждут, когда "парочка" снова подерется. Это было странно и не особо приятно. Словно они стали для жителей Небесной Столицы бесплатным развлечением.       Если раньше в пылу праведного гнева ему было плевать, то сегодня на собрании он многое понял. Во-первых, Фэн Синь впервые осознал силу чужого авторитета. Не ту, которая вне его понимания, как, например, в случае Цзюнь У. А силу примерно равного тебе другого. Ши Уду, даже став демоном, демонстрировал никуда не девшееся влияние, и сам Его Высочество не мог похвастаться подобной поддержкой.       Во-вторых, история с генералом Пэем. Негласно он всегда был первым в небесной иерархии богов Войны. Понятно, что ни Ши Уду, ни Пэй Мин не могли даже мысленно тягаться с Цзюнь У, но это не было нужно.       В общей иерархии эти два Бога занимали главенствующее положение. И сегодня на собрании случились две важные вещи. Ши Уду заявил свои права на утраченные полномочия. А Пэй Мин, наоборот, почти добровольно отказался от своего влияния.       Это все заставило Фэн Синя взглянуть на свое поведение в прошлом другими глазами. Они с Му Цином были по праву в первой десятке Небожителей. И много для этого сделали. Вот только их авторитет так и не сравнялся с авторитетом их соседей. В связи с тем, что они с Му Цином постоянно себя дискредитировали, им не удалось сегодня даже поддержать Его Высочество, попавшего в очень непростую ситуацию из-за их же безрассудной выходки.       Он был страшно зол на себя за то, что поддался амбициозным планам Му Цина спихнуть Пэй Мина с его пьедестала. К тому же, сегодня ему многое стало ясно. Пэй Мин был сильнейшим богом не потому, что его навыки были сильно лучше, чем навыки Фэн Синя или Му Цина. А потому, что он тщательно следил за своим поведением и поступками. Пэй Мин всегда защищал свою репутацию. Даже его любовные похождения только добавляли ему влияния и уважения.       Они же с Му Цином, хоть и занимались скрупулезно своими обязанностями, никогда не стремились заслужить всеобщего почета. Фэн Синь, в силу своего характера, просто не заводил полезных связей. Му Цин жалил всех своими язвительными замечаниями.       В итоге они не придумали ничего лучше, чем воспользоваться одной из немногих слабостей Пэй Мина, чтобы дискредитировать его. Не подняться за счет своих заслуг, но выйти немного вперед за счет ошибки другого.       Сейчас Фэн Синь особенно ясно осознавал все свои промахи. Он видел свою неуступчивость, ненужную самокритичность. Свои ошибки там, где генерал Пэй сделал бы все правильно. Их с Му Цином бессмысленное выпускание пара друг на друга только добавляло им обоим отрицательных баллов.       Вместо того, чтобы объединиться, найти Его Высочество в ссылке, помочь друг другу, они бессмысленно тратили время. Теперь они все пожинали плоды своего прошлого. И Фэн Синь как никогда сегодня осознавал, что не в силах помочь ни своему старому другу вести непростые дела Небесного Пантеона, ни объяснить Му Цину всю тупиковость его поведения.       В Небесной столице за два прошедших года добавилось небожителей. Это были новые, не знающие историю Цзюнь У божества. Они были уверены в своей непогрешимости. Они, пусть и негласно, но обвиняли в прошлых ошибках небожителей старой формации. Се Лянь для них был больше недоразумением, чем реальным авторитетом. И только незримая фигура Хуа Чена заставляла их скрепя сердце молчать.       И то, как лихо и беспринципно сегодня эта партия новичков осадила Генерала Пэя, как слаженно они расшатывали авторитет Лин Вэнь, спорили с Му Цином и не давали слова самому Фэн Синю, заставило его впервые посмотреть на ситуацию немного под другим углом.       Все необратимо менялось, и прежние соперники теперь волею судьбы встали по одну линию сражения. Новые божества были пока еще слабы, но они довольно ясно заявляли свои намерения и совершенно не считались со старыми авторитетами.       Фэн Синь впервые подумал о Пэй Мине не как о сопернике. Он подумал, что хорошо знает генерала Мингуана, и тот никогда бы в прежние времена не позволил случиться такому балагану, какой был сегодня.       И еще подумал, что ему нужно обязательно поговорить с Му Цином. И объяснить ему свои мысли. Хорошо было уже то, что Му Цин, похоже, тоже начинал понимать, что их роли, как главного развлечения для сплетников Небесной Столицы, явно не подходят для заслуженных генералов войны.       Поэтому Фэн Синь хмуро смерил взглядом застывших неподалеку зевак и решительно направился в противоположную от Му Цина сторону.       «Я скоро приду к тебе, иди как идешь».       Му Цин в ответ только хмыкнул, но приосанился. Степенно шагая по улице, он вежливо раскланивался со встречными, и теперь ничего не выдавало его поведения несколько мгновений назад.       Фэн Синь поставил себе мысленную пометку, чтобы впредь не давать никому повода для сплетен. И еще он вдруг захотел поговорить с Лин Вэнь. Так как еще ни разу никто так откровенно не давал ей понять, что она лишняя. И от этого праведный гнев генерала Наньяна поднимался сильнее. Им всем следовало объединиться и единым кулаком силы поставить зарвавшихся выскочек на место.       Но для этих разговоров еще будет время, а пока он знакомым обходом подошел к воротам дворца Му Цина. Тот уже ждал его. Это было видно по нетерпеливому кивку головы при встрече. По тому, что в разгар дня во дворце не было никаких слуг. И по плотно сжатым губам самого небожителя.       — Му Цин? Что-то случилось?       Фэн Синь удивился тому, что Му Цин так нервничает.       Тот недовольно выдохнул.       — И что теперь? Ты решил меня игнорировать? Может хочешь обвинить меня во всем?       Фэн Синь нахмурился.       — Ну ты же не будешь отрицать того, что это по твоей идее мы начали расследовать этот случай. Его Высочество просил нас соблюдать деликатность в этом вопросе и всячески намекал на то, что многие могут пострадать. Но ты не захотел обращать внимания на его просьбу. Ты почему-то решил, что немного уменьшить авторитет генерала Пэя будет более важно, чем подставить интересы Его Высочества и Ши Цинсюаня.       Му Цин ошарашенно поднял голову.       — Я не планировал подставлять Его Высочество. Фэн Синь, лучше замолчи сейчас!       Но Фэн Синя было уже не остановить.       — Когда мы прибыли в Призрачный город, оба согласились с тем, что проще сначала поймать связанного с Ши Уду демона, чем сразу ломиться во владения Хуа Чена. Но вместо того, чтобы по-тихому похитить мальчишку, ты устроил целую потасовку. Мне тоже пришлось участвовать и тем самым выдать себя. Думаешь нас не узнали? И сколько теперь Его Высочеству придется оправдываться за наше поведение?! В итоге, когда мы добрались до гостиницы Ши Уду, его там уже не было. И ты снова устроил драку. Вспомни сам, я уговаривал тебя быть осторожнее. Но ты словно сошел с ума.       От этих слов лицо Му Цина вытянулось. Он нахмурил брови, но промолчал.       — В итоге мы не просто устроили в Призрачном городе погром, так еще и чуть не упустили мальчишку-демона, который подрался с Циином. Эта история стала достоянием всей столицы. Как ты думаешь, чей авторитет тут снова оказался под угрозой? Разве мы оба хотели навредить Его Высочеству?       Терпению Му Цина пришел конец.       — Что ты такое говоришь? Фэн Синь, ты сам себя сейчас слышишь?       — Я прекрасно слышу, что говорю. Пришло время и тебе, мать твою, меня послушать. Как ты не понимаешь, что сейчас нам всем нужно не сражаться друг с другом, а выступить единым фронтом.       — Единым фронтом? Что ты имеешь в виду?       Фэн Синь раздраженно вздохнул.       — А ты не понял, что сегодня произошло? Нашими с тобой руками мы не просто покачнули авторитет Его Высочества, но и допустили падение одного из нас.       — Одного из нас? Этого заносчивого болтуна Пэй Мина? С каких пор ты начал его защищать?       Губы Му Цина дрожали от еле сдерживаемого гнева.       — Я его не защищаю. Но разве ты не видишь, какими наглыми и уверенными стали все эти свежевознесенные выскочки? Если мы не объединимся, они и до нас доберутся!       Му Цин резко выдохнул и быстро прошелся по комнате.       — Фэн Синь, ты, по-моему, перегрелся на солнце. О чем ты вообще говоришь?       — Да о том, мать твою, что Его Высочество пытается удержать Небесную Столицу, а мы с тобой вместо помощи только мешаем ему.       От произнесенных слов в небольшом помещении воцарилось молчание. Они никогда это не обсуждали, но Фэн Синь знал, насколько болезненными и сложными были отношения Му Цина с Се Лянем. И если Его Высочество легко простил Му Цина, то сам генерал Сюаньчжэнь не был так к себе великодушен.       Самодовольство и амбиции могли завести Му Цина не туда, но он всегда очень ясно видел черту. И старался не переступать ее, даже во времена своего мнимого противостояния с Его Высочеством. Теперь Фэн Синь знал, как трепетно относился ко всему, что было связано с Се Лянем, его напарник.       Они оба были безоговорочно преданы Се Ляню, и этот вопрос никогда ими даже не обсуждался. Но сегодня, когда Фэн Синь против воли обвинил друга в предательстве, он непроизвольно всколыхнул старые раны.       Глаза Му Цина потемнело, и он яростно уставился на Фэн Синя.       — Ты хочешь сказать, что я - предатель? Что я намеренно это все устроил?       — Нет, но ты был не прав. Нам не нужно было ворошить эту ситуацию. Пэй Мин совершил ошибку, но она затрагивает не только его. Мы оба умудрились втянуть сюда и Его Высочество, и Ши Цинсюаня. Да, Ши Уду и Пэй Мин, эти чёртовы опухоли, всем уже достаточно намозолили глаза. Но сейчас не это важно. Важно то, что если мы продолжим собачиться, то новые боги нас точно заставят подвинуться.       Му Цин сжал руки и сел обратно на свое место. Его лицо выражало достаточно напряженную работу.       — Послушай, — Фэн Синь решил, что перегнул палку. — Му Цин, я понимаю, что ты просто хотел насолить генералу Пэю. Никто не ожидал, что все закончится ссылкой и угрозами. Но мы не можем оба отрицать, что группа нововознесенных богов ведет себя дерзко и вызывающе. Они еще не осмеливаются нападать на Его Высочество, так как за его спиной стоит Хуа Чен. Но ты обратил внимание, как нагло они разговаривали с нами и генералом Пэем? Они даже спорили с Ши Уду и открытым текстом насмехались над ним. В прошлом такие выскочки не осмелились бы даже рта открыть. А сейчас, не скрываясь, угрожали всем нам, и мы им это позволили.       Му Цин пожал плечами.       — Я давно говорил Его Высочеству, что его попустительство не сойдет ему с рук. И вот что вышло. Они ведь даже на ведомство Лин Вэнь нацелились.       Два генерала переглянулись.       Их старые обиды были мгновенно забыты. Оба прекрасно понимали, что Хуа Чен не позволит, чтобы на место Се Ляня кто-то покусился. Но Князь демонов не мог заставить жителей Небесной столицы забыть о прошлом. В новом городе порядок сил резко изменился, но они оба, поглощенные своими личными делами, не обращали на это внимания.       Теперь же последнее собрание выявило назревшую проблему во всей красе. Противостояние только набирало силу, и после генерала Пэя, кто мог стать следующей мишенью?       Оба прекрасно понимали, что и они сами, и Лин Вэнь, и любой из прежней первой десятки становился для амбиций новых небожителей препятствием, которое нужно было преодолеть.       По большому счету среди всех прошлых первых лиц только они оба, да еще Ши Цинсюань, могли хоть что-то противопоставить надвигающейся угрозе. Лин Вэнь была понижена в ранге и, если дело будет так продолжаться дальше, то рано или поздно ее место займет ушлый Бог Литературы. Ши Уду стал демоном, к тому же, он добровольно согласился на ссылку вместе с генералом Пэем.       Циин был настолько глуп, что этот вопрос не было смысла даже обсуждать. Се Ляня они бы, конечно, не тронули, но им это было и не нужно. Мнение большинства могло перебить любое начинание Его Высочества, и он не смог бы вечно спорить с этим.       Даже Хуа Чен тут не способен был бы помочь. Он мог решать вопрос только силой. Но захотел бы Се Лянь вечно быть зависим от воли своего возлюбленного. И что мог бы сделать Хуа Чен против тихого и постоянного противостояния новых вознесенных.       Фэн Синь сжал кулаки.       — Мы с тобой были слишком глупы и слишком недальновидны. Мы сами допустили, чтобы Пэй Мина сослали. Теперь за спиной Его Высочества стало больше места и нападать на него будет проще. Наша с тобой задача быть предельно осторожными и внимательными, чтобы исправить свои ошибки. Эти три года будут непростыми, но до возвращения генерала Мингуана важно сохранить и авторитет Его Высочество, и позиции Лин Вэнь. Пока она занимается всеми внутренними делами, Его Высочеству не грозит измена. Но если они приберут в свои руки еще и канцелярию, нам всем придется несладко.       Му Цин закатил глаза.       Фэн Синь обратил внимание, что тот не делал этого уже очень давно, и даже обрадовался такому факту. Это значило, что тот начал приходить в норму.       — Я поговорю с Циином. Он простодушен, но не глуп. Нам нужно держаться всем вместе и максимально не допускать новых провалов.       — Хорошо. Тогда давай на сегодня закончим. У меня еще остались дела.       На этом моменте Фэн Синь внезапно поймал себя на очень странном, почти забытом ощущении.       — Дела? Какие еще дела? И кстати, где ты так долго пропадал? Почему опоздал на собрание?       При этих словах глаза Му Цина снова закатились, но на этот раз это было больше похоже на защитную реакцию.       — Я же сказал тебе, что занят. Ты собираешься контролировать каждый мой шаг?       Фэн Синь пожал плечами. В целом, ему тоже нужно было сделать много всего, и он не планировал так долго выяснять отношения. Обычно они управлялись гораздо быстрее.       — Хорошо. Вечером поговорим.       Му Цин нервно сжал руки.       — Фэн Синь, видишь ли. Сегодня вечером я не смогу встретиться. Мне нужно сделать кое-что важное.       Генерал Наньян удивленно уставился на напарника.       — Важное? — он тщетно искал в словах Му Цина, за что уцепиться, но потом решил, что они все же не маленькие дети, чтобы неотлучно быть друг с дружкой. — Ладно, тогда до завтра.       Он не хотел акцентировать внимание, но ему вдруг стало немного не по себе от того, что показалось, словно Му Цин искал повода с ним не общаться.       — Завтра и до конца этой недели у меня довольно много дел. Фэн Синь, давай я сам свяжусь с тобой, как только у меня освободится время.       От этих слов сердце Фэн Синя окончательно упало. Он еще не слышал, чтобы Му Цин настолько вежливо избавлялся от него. Прежде они или ссорились, или мирились. Но вопрос о совместном времяпровождении даже не стоял.       И ему казалось, что Му Цин также радуется каждой проведенной вместе минуте. Но такой вежливый отказ наводил на непрошенные мысли. Что, возможно, генерал Сюаньчжэнь, утолив первый приступ страсти, начал тяготиться их отношениями.       К тому же, Му Цин так и не сказал ему то, что Фэн Синь сам узнал, пока шел к его дворцу. Вся столица перешептывалась о том, что Му Цин весьма внимательно и заботливо помогал привести в порядок разрушенный во время погони за демоном дворец одной небожительницы. Он был настолько предусмотрителен, что даже позволил себе опоздать на общее собрание. И сейчас каждый делал ставки на то, как быстро падет доблестный генерал к ногам этой прекрасной особы.       Фэн Синь не хотел ненужных споров и предпочитал верить своему партнеру. Но то, что ему сказал Му Цин, невольно всколыхнуло непрошенные мысли.       «Нет, это смешно. Му Цин не стал бы так поступать со мной!»       Фэн Синь внимательно посмотрел на любовника.       Лицо Му Цина было спокойно, но генерал Наньян уже научился определять по мельчайшим мимическим изменениям его настрой. Сейчас Му Цин был одновременно раздосадован и расстроен. И Фэн Синю не хотелось даже думать о том, что причиной был он сам и его настойчивость.       Он уже пережил в прошлом уход Лан Чан. И хотя она давно уже не была для него любимой женщиной, генерал все равно сильно переживал. Он хотел быть для близких ему людей опорой. Ему было важно понимать, что он нужен, что его забота принята. Теперь же выходило, что, как в ситуации с Лан Чан, он со своими чувствами стал для другого обузой.       Эта мысль заставила сердце Фэн Синя сжаться. Но он не хотел новых ссор и скандалов. А поэтому нашел в себе силы процедить:       — Хорошо.       После этого он быстро и по-военному поднялся и ушел. Как ни странно Му Цин даже не попытался поцеловать его на прощание или проводить. Но на фоне всего остального это было уже и не так важно. Гораздо сложнее Фэн Синю было думать о том, что Му Цин, возможно, также, как и Лан Чан, захочет уйти из его жизни тихо.       От обуревавших его мыслей он шел еще быстрее, слушая гулкий шум собственных шагов в пустом коридоре.