Телохранитель для стервы

Едва ли незнакомец выходит из машины, его настигают несколько человек из группы захвата, полностью облачённые в защитную одежду и с оружием в руках. Резким движением мужчину припечатывают к капоту машины, даже не удосужившись поговорить с ним. От такого зрелища у меня внутри всё сжимается и голова от нервов начинает кружится. Стараясь реагировать как можно быстрее, я вылажу из машины, неразборчиво и перепуганно крича на ОМОН. - Пустите, придурки! Пустите его! - с угрозами, я набрасываюсь на мужчину, который приставил дуло пистолета к голове моего "похитителя". От безысходности я начинаю размахивать сумкой с учебниками, пытаясь высвободить парня, но меня довольно быстро оттягивает от группы захвата отец Лизы. - Он к тебе приставал? - первое, что я улавливаю в куче его вопросов. Что!? Лиза, твою мать! - Да нет же! - сокрушённо выкрикиваю я. - Сергей Михайлович, пожалуйста, отпустите его, - истерично требую, с болью в сердце взглянув на мужчину: ему уже успели надеть наручники и держат лицом прижатым к заснеженному капоту. - Та ему холодно ведь! - Марьяна, посмотри на меня, - командует отец Лизы, удерживая меня за плечи. Я нетерпеливо заглядываю ему в глаза - кажется, я готова на что угодно, лишь бы мужчину отпустили: - Ты можешь его не бояться, он не причинит тебе вреда. Скажи честно, он приставал к тебе? Возможно, угрожал? - Да вы в своём уме, Сергей Михайлович? - от нетерпения я с силой дёргаюсь и вырываюсь из его цепкой хватки, переходя на грубость. - Хватит этого цирка, отпустите его, он не виноват ни в чём. - я бросаю мимолётный взгляд на моего водителя, случайно заглядываю в его зелёные глаза и меня мурашит от эмоций, которые читаются в его взгляде. Он если не в бешенстве, то в тихой и ядовитой ярости. - Это я виновата, скинула геолокацию Лизе, потому что... - мне сложно даются слова по двум причинам - захлёстывающие эмоции, а также осознание того, что всё это сейчас слышит мужчина, который просто хотел мне помочь, а в конечном итоге сейчас скован наручниками и его вдавливают лицом в холодный грязный снег. Стыдно и невыносимо больно до предела. - Я запреживала, что села в машину к маньяку, поэтому попросила Лизу следить за моим местоположением. А на окружную мы свернули из-за ремонта моста и пробок... Мне кажется, что эмоции на лице Сергея Михайловича сменяются с каждой секундой - он сначала бледнеет, затем багровеет от злости и тяжело выдыхает, несколько секунд не сводя с меня взгляд. Я горблюсь от стыда и неловкости, позволив себе поднять взгляд только тогда, когда услышала щелчок наручников - видимо, мужчину высвободили. - Хрен знает что, - ругается он, потирая затёкшие запястья. Произнеся слова извинения, отец Лизы с группой захвата удаляются, оставив мне с пострадавшим от моей глупости мужиной один на один. Я несмело подхожу к нему ближе. Незнакомец выглядит довольно бледным, что не удивительно - такое пережить. Я переминаюсь с ноги на ногу, не зная, с чего начать. - Вы... Я... - произношу, подбирая слова. Стук моего сердца оглушает и я никак не могу собраться. - Ты дура, Марьяна. Вот кто ты, - злобно рычит он, проведя двумя ладонями по лицу в мнимой попытке снять напряжение. - Конечно! - взрываюсь я, только сейчас осознав, в каком стрессе находилась последние полчаса. - А я как будто не испугалась. Сначала за себя, а потом и... - на глаза наворачиваются слёзы, стоит мне лишь позволить всем мышцам в теле, наконец, расслабиться. Пару раз шмыгнув носом, я разбито всхлипываю, а затем, уже не в состоянии контроливать своё пост-шоковое состояние, позволяю ручьям слёз литься по моим щекам. - Так потом ещё и за вас испугалась. И вообще, утро просто... просто... - заикаясь из-за слёз и волнения, я начинаю трястись. - Просто кошмарное. Ещё и к преподу новому на пару не попала. Заметив моё истеричное состояние, мужчина, видимо, понял и пожалел меня, потому что в следующее мгновение я, к своему большому удивлению, оказалась у него в обьятиях. - Тише, - едва слышно сказал он мне на ухо, поглаживая ладонью по волосам и прижимая за талию к себе. Я не знаю, сколько времени тихонько плакала в его обьятиях, но всё же со временем я от него отлипла, вздохнула и виновато посмотрела на него. - Мне очень... очень стыдно. - заверила я мужчину. - Скажите, как я могу сгладить всё это. Я сделаю всё, что вы попросите. - брюнет как-то умилённо усмехается, будто наблюдает за ребёнком. Неожиданно его большие ладони оказываются на моих щеках, а большими пальцами он вытирает мою подтёкшую тушь. - Первое - не плачь, - начинает перечислять парень, смущая меня своим бережным отношением. - Второе - никогда больше не садись в попутки - не порть людям настроение, - я виновато усмехаюсь, но чувствую себя уже получше. - И третье - я Стас, и ко мне можно на "ты". - Хорошо, Стас, - почти успокоившись, соглашаюсь я. - Сегодня был последний раз, когда я ездила на попутке. Стас удовлетворённо кивает и открывает передо мной дверь машины, помогая сесть. Я усаживаюсь поудобнее и пытаюсь всю оставшуся дорогу до университета привести себя в порядок и убрать припухлость с заплаканных глаз. - Я так полагаю, что к первой паре ты не успеваешь, - внезапно произносит брюнет. Я сокрушенно обращаю внимание на его наручные часы - пара идёт уже как полчаса. - Да... Препод меня сожрёт. - Целиком? - Ага... - Да ладно, он же не изверг какой-то. Обьясни ему ситуацию, вдруг поймёт, - предлагает Стас, пожимая плечами. Я ехидно и кратко смеюсь. - Серьёзно? Что я ему скажу? Что по просьбе моей подруги приехала группа захвата и едва ли не задержала моего псевдо-насильника? Как думаешь, какая вероятность, что он мне поверит? - Один из ста, - соглашается со мной мужчина, подъезжая ближе к моему универу. Я обходительно прошу его остановиться у небольшой аптеки, не комментируя никак свои действия. Просто хочу купить успокоительные без лишних расспросов и нотаций о вреде валерьянки. Стас несколько секунд смотрит на меня, будто хочет что-то сказать, но затем вздыхает и кивает мне на прощание, выпуская меня из машины. Я с каким-то непонятным для меня сожалением наблюдаю за отьезжающей машиной и бреду в аптеку за валерьянкой, после чего всё же решаю на свой страх и риск пойти на пару хоть на последние двадцать минут - делать нечего, рано или поздно придётся же взглянуть в глаза этому жуткому, по мнению моих одногруппников, преподу...