Скованные одной цепью

Воспоминания и жизнь Чуи начинаются в тот момент, когда тьма вокруг него начинает крошиться, а чьи-то холодные пальцы тянут его наружу. С этого момента он прячет руки в карманах кофты, что совершенно ему не по размеру. Он знает, что внутри него дремлет что-то ужасающее, безэмоциональное и смертоносное. Его руки — руки смерти, его руки — разрушение и хаос. Чуе просто хотелось принять себя, смириться с собой, полюбить себя. Полюбить свои руки и усыпить дремлющего между третьим и четвёртым ребром монстра. Он — не Арахабаки. Он — сосуд. Пустышка. Оболочка. Огай всегда говорит ему, что никогда не видел «пустышки» более живой, чем он. Огай нежно целует в лоб, отодвигая непослушные вьющиеся прядки, Огай ласков, как огромный чёрный кот. Мори не слышит возражений, когда стаскивает с подрагивающей ладони Накахары жёсткую перчатку. Гладит подушечками пальцев небольшую ладонь с сеточкой бледных шрамов, с перебитыми костяшками. Маленькая рука, что таит в себе невероятную мощь. Огаю, как боссу мафии, не пристало быть ласковым и нежным котом, но именно поэтому ОН тут босс мафии, и он устанавливает правила, как долго и как много он может нежничать со своим Исполнителем. Чуя считает, что снять перчатки вне битвы — жест бесконечного доверия. Его руки — никому не известная эрогенная зона. Но ничто нельзя укрыть от Огая Мори. Босс насмешничает, когда раскрывает маленький секрет маленьких ладошек. Его сухие губы как всполохи пламени на беззащитной коже Чуи, его острые зубы как тысячи игл, пронизанных электрическим током. Чуе безумно нравится гладить приятно-колючую щёку Мори, запоминать, осязать горячо любимые черты лица. Чертить контур ехидной улыбки и сдерживать желание наброситься на неё с укусами. Чуя готов убивать этими руками ради Огая Мори. Готов сбивчивым шёпотом будить грохочущую тьму внутри себя, чтобы доверить свою жизнь Огаю Мори. Отдать всего себя без остатка, раствориться, потеряться. Он станет острым лезвием скальпеля в руках босса. Он станет смертельным ядом для его врагов. Гравитацией проложит ему путь сквозь трупы к бесконечному триумфу. Чтобы взамен почувствовать себя любимым. Огай прекрасно слышит немые просьбы своего подчинённого, с трепетом хранит рядом с пустым сердцем его щенячье доверие. Нежность босса мафии в миг готова обратиться в собственничество. Его поцелуи — укусы на коже с редкими очаровательными родинками. Взгляд Мори обещает самую сладкую смерть из всех возможных, его нежнейший оскал заставляет всё человеческое внутри трепетать от ужаса. Чуя мотыльком льнёт к этому опасному турмалиновому огню, обнажёнными пальцами путается в смоляных волосах. Ему ещё никогда так сильно не хотелось прикоснуться к чужому телу, будучи самим собой. Лишённый защиты, настоящий. Ч е л о в е к. С чувствами, эмоциями и желаниями. Никто не сможет отнять этого у Чуи.