Скованные одной цепью

В кабинете сегодня невероятно тошно, душно и дискомфортно. Сегодня среда, проклятая середина месяца. Худшая из сред, когда Огай-доно созывает всю верхушку мафии для предоставления отчётов о предыдущем месяце. Отлаживает связи, ведёт деловые встречи, окружённый приятным полумраком, пятёркой Исполнителей и ответственными за экономику и торговлю Порта. Коё-сан сидит по правую руку от Мори, слегка прикрыв лицо шелковистым рукавом кимоно. Чуя вполуха слушает начало совещания, рассматривая причудливые пурпурные ликорисы на подоле одеяния Ане-сан, задерживает взгляд на золотистых карпах её накидки. Коё-сан — женщина невероятной красоты. Утончённая, изящная, она напоминает лезвие своей катаны: выточенная из стали, острая, смертоносная. Прекрасная. И, если честно, золотые заколки-иглы в высокой причёске Озаки интересуют Чую чуточку больше, чем монотонный бубнёж низкорослого мужчины, кратко пересказывающего отчёт о поставках взрывчатки из Осаки в Йокогаму. — Думаю, вам хорошо известны причины, побудившие меня встретиться с вами, босс, и поэтому мне хотелось сразу перейти к обсуждению… Накахара, сидящий по левую руку от босса, напряжённо стискивает зубы. У этого человека вообще есть способности вести деловую беседу немного менее омерзительно-формально?! Чуя, состроив максимально заинтересованное лицо (больше похожее на лицо человека, которого немыслимо перекосило от недозрелого лимона), чуть ниже надвигает на лоб полы шляпы и задумчивым жестом поправляет очаровательные рюши девчачьего платья. Элиза, божий ребёнок, беззастенчиво решила поприсутствовать среди важных шишек, заняв самое лучшее место в этом кабинете на преудобнейших коленях Накахары. Изнеженная любовью Мори, сытая и румяная, она цепляется пальчиками за плащ Чуи, что-то периодически мурлыкает ему на ухо, заставляя его невольно улыбаться. Теперь Чуя знает её маленький секрет. Маленькая нахалка до собрания пытала Огая, плетя из его роскошных густых волос что-то нелепое, смешное и с блестящими бантиками. Накахара не был свидетелем этого замечательного события, но хорошо представил, как Мори, пряча безумно уставший взгляд, ласково улыбается солнышку-Элизе, терпя на своей голове тысячи косичек-хвостиков-колосков. Продался расчётливой и хитрой девочке за новое платье. Хвастался Чуе этим платьем весь вчерашний вечер, и Накахара не мог не согласиться — платье действительно потрясающее. Сидит на Элизе уже сегодня утром, как влитое, из струящегося шёлка невероятно синего цвета. И, конечно же, рюши. Ещё ни одно из двадцати шести платьев разного оттенка не обошлось без рюш. Взамен Элиза совершенно немилосердна к Огаю. Но, кажется, тот только радуется. Привык, смирился, а Чуя теперь не может оторвать на важном собрании взгляда от резинки с мордочкой котика на его затылке. На эту маленькую деталь сурового образа большого босса обращает внимание Элиза, а после с удовлетворением наблюдает, как на самое мгновение Накахара поджимает губы — он отчаянно старается не рассмеяться. Для Чуи собрание идёт под откос. Он вместе с Элизой периодически передразнивают лёгким и едва уловимым шёпотом беседу Огая и одного из экономистов, попеременно меняя роли. Чуя уже большой и взрослый мужчина, ему двадцать два, а ещё он чертовски хорошо спелся с «дочуркой» босса. — С вашей стороны будет очень любезно, если… — Мы очень рассчитываем на вашу помощь в этом деле, Огай-доно… Чуя тихо фыркает. Любопытно наблюдать, как эти люди, нервно потея, важно и изящно ссыпаются к ногам Мори. Гладко стелят. Так подлизаться надо просто уметь! А когда на последнем предложении у говорящего от вероятной сухости во рту срывается на фальцет голос, Элиза беззвучно трясётся и утыкается носом в плечо Чуи. В кабинете на мгновение становится тихо, а Коё-сан сдержанно кашляет. Ну и цирк. — Мне бы хотелось получить от вас дополнительную информацию по этому вопросу. Пожалуйста, продолжайте, — Огай тянет уголки губ в слабой улыбке, поощрительно махнув рукой. В уголках глаз собираются мимические морщинки, и это снова то, за что хочет цепляться Чуя больше, чем за эту бессмысленную болтовню. Бесит. Ужасно бесит. Достало. Прошёл буквально час, а эта тема никак не уходит. Поставки, поставки, проблемы с портом Осаки, взрывчатка… З а д о л б а л о . Миниатюрная Элиза, уютно устроившись, накручивает на палец рыжую прядку-пружинку бесстыдно и безнаказанно. Чуя думает, что этой девочке с дьявольским характером можно всё, и даже чуточку больше. Она нравится Чуе. У них даже много общего. Оба любят мужчин средних лет, управляющих группой людей. Элизе не нравится щетина Мори, но Накахара бесконечно в неё влюблён, и даже готов спорить с мелкой демоницей, что в этом есть своя эстетика. Через минут пятнадцать Элизе становится скучно, и она снова склоняется к уху Чуи, чтобы рассказать ещё один занимательный секрет ехидным девчачьим голоском: — Ринтаро сегодня замечательно пахнет, не находишь? Уже почти задремавший Накахара заинтересованно поднимает брови, а потом делает вид, что садится поудобнее, но на самом деле подвигает своё кресло чуточку ближе к Огаю. Элиза на его руках пахла выпечкой с заварным кремом и шоколадом, но этот запах, если внимательно прислушаться, затмевал ещё один. Он кажется непримечательным, поскольку вызывает ассоциации исключительно с духами Элизы. Но Чуя понял кое-что интересное: духи были её, но запах остро въелся в его босса. Накахара помнит, как в прошлое воскресенье он составлял компанию Мори и заприметил в одном из магазинчиков на торговой улице замечательный аромат. Совершенно девчачий. Отдаёт нежной ванилью, чуточку сандалом и букетом разномастных цветов. Аромат для Элизы, который невероятно идёт нахмуренному и напряжённому Огаю Мори прямо сейчас. Плутовка с ангельским личиком успела напоследок перед собранием оставить свой финальный штрих в образе леди Мори, а Чуя ей взамен обещает вечернюю прогулку на яхте, потому что он тут сидит самый довольный и ехидный. Нельзя не усмехнуться, чувствуя запах детских духов на Огае, когда тот выпрямляется в кресле, наконец, завершая свою беседу с экономистом. Кто-то с другого конца хорошо различимо облегчённо вздыхает. Проблемы с поставкой решены, виновные будут наказаны руками отряда Акутагавы. Весьма благоприятный исход для Портовой мафии, и весьма неблагоприятный для зачинщиков проблем. Чуя бы лично встретился с парой этих очень умных людей, потому что он ненавидит собрания, монотонный бубнёж и утро без чашечки кофе. Всё оставшееся время Чуя перебирает подол платья Элизы, иногда позволяет ей снимать с себя шляпу и гладить по волосам. Замечательный ребёнок. Капризный, вредный, но очень умный и легко идущий на компромисс. Все мысли занимают эти дурацкие духи. Чуя долго и мучительно думает о том, что Огаю идут не только цветочно-сладкие ароматы, но и его привычно-свежие одеколоны. Ни один из них не может перебить тонкий запах железа и пороха из кожи Мори. Чуя знает, как пахнут свежевыстиранные рубашки этого мужчины, какой у него запах, когда он разгорячён сексом. Его настоящий, терпкий человеческий запах. Он знает, как пахнет его пена для бритья, как одурительно пахнет кожа его новых осенних перчаток. Тихонько сходит с ума на кресле в душном кабинете от воспоминания о запахе того самого воскресного дня, когда они вместе с Огаем решили приготовить оладьи. Босс преступной организации и его верный Исполнитель готовят в воскресенье оладьи. Безжалостные убийцы и мастера боя стоят на кухне в штаб-квартире и шумно обсуждают рецепт. Картина, достойная анекдотов. Работа работой, а оладьи по расписанию. Огаю идёт запах дома и чего-то уютного, ему идёт запах истлевшего дерева. Больше всего ему идёт запах, который остаётся на его губах после выкуренной на двоих сигареты. Крепкий, с лёгким оттенком вишни. Вкусы на сигареты неизменны у них с Чуиных шестнадцати. И под конец собрания Накахара уже кидает волчьи взгляды на присутствующих, страстно желая закурить, а потом, опустив маленького беса с голубыми глазами гулять, залезть на колени к Огаю. Он обязательно стащит с его волос тугую резинку со смешным котиком, прижмётся щекой к его колючей щеке и в полной мере почувствует запах девчачьих духов. С нотками ванили, сандала, цветов и обязательно, чуть позже, табака от сигарет Чуи.