Скованные одной цепью

В танцах есть отдушина. В танцах есть страсть. В танцах Чуя ощущает себя невероятно живым и чувственным. Он поддаётся ритму, как собственному дыханию, изгибается и подставляет всё тело для этого жара. Его страсть и чувства выливаются в широких шагах и крутых изгибах, его руки повторяют слова в песне волнообразными жестами и круговыми движениями бёдер. Танец — как длинный и долгий бой — рождает в мышцах дикое напряжение и жгучую страсть. Грудину остро передавливает нехваткой дыхания, а футболка липнет ко взмокшей коже. Это и есть истинная свобода. По губам ползёт восторженная улыбка, сменяющаяся серьёзностью с каждым бархатным отзвуком ритма. В музыке и танцах сокрыты чарующая гибкость и бьющий по сознанию бит; в плавных и певучих голосах, создающих настроение, Чуя воплощает действие. Танцы — это его жизнь. Музыка — его душа. Гармонично сплетаясь, они заставляют натягиваться невидимые нити, приводящие тело в движение. Запоминать па нудно и сложно; и потому Чуя танцует хаотично, эмоционально и жарко. Весь он — эта музыка, этот крышесносный ритм и чувственный драйв. Весь он загорается моментом и теряет способность думать. Он — шелестящая поступь. Шаг. Па. Разворот и прыжок. Он — сбивчивое дыхание, резь и жар в горле от сухого воздуха. Он — усталость и непередаваемое волнение гонки. Но его гонка — танец, изгиб спины и текущий по вискам пот. Чуе нужна скорость. Нужны бушующая энергия и приливающая к лицу кровь от невероятного головокружения. Ему нужен дикий адреналин, когда сердце совершает ошеломляющее сальто. Ему нужно бесконечное движение. Но его партнёр — это зыбучие пески, полные неторопливых и плавных шагов. Мори — быстротечная река, огибающая ледяными водами жаркие тиски Чуи. Их танец — летящий вальс, прорывающийся сквозь неуёмный ритм времени. Единый механизм без изъянов. Чешуйчатыми кольцами змеи Мори окутывает Чую, заглушая его огонь и необъятный жар; гипнотизирует, завлекает в туман, скрывающий от любопытных глаз: ведомый прохладными руками, Чуя поддаётся соблазну и раскрывается в крутом развороте подобно огненной лилии, окутанной объятьями живых теней. Быть послушным учеником — скучно, но в изящных пальцах умелого скульптора даже тягучая и разъедающая здравый рассудок лава способна обрести форму, стать неповторимым шедевром. Бурлящая магма стекает по рукам Мори, вгрызаясь в холод теней; их движения — это вязкое и медовое танго, где не будет победителей или проигравших, но азарт, пробирающийся по ногам дразнящим покалыванием, превращает движения в долгую хищную игру. Игривое перетягивание каната, борьба за власть над партнёром. Лёд и Пламень, сплетённые терновыми лозами до первого дымчатого дурмана. Оставшиеся наедине друг с другом, обнажённые чувствами и душой, они познают дикость и страсть танца в полумраке зала, играющего лампадными отблесками на звонком паркете. Игривые смешки превращаются в единый, долгий вздох перед новым жгучим движением — в этот момент замирает неуправляемый механизм времени. Пока звучит протяжная виолончель, пока вибрация музыки пронизывает до сладких мурашек. Танец начинается снова.