Скованные одной цепью

Чуя долго ходил туда-сюда. Он сильно нервничал, наворачивал круги по кабинету, то и дело оттягивая удавку-галстук на шее и растирая замерзающие руки. Пробковая доска, рядом с которой он энергично вышагивал, была сплошь усеяна алыми нитями, сплетающимися и путающимися на границах, где кусочки паззла должны были соединяться в единую картину. У него были лишь бесконечные догадки, улики, детали, но ответ так и не приходил. Вор ускользал из его рук каждый чёртов раз. Раз за разом Чуя залпом пьёт этот смертельный яд, распутывает сложнейшие головоломки, преследует Чёрную пантеру, думает, что уже дышит в чужую спину, но… вор всегда оказывается на шаг-два впереди. Каждый раз. Снова и снова обводит детектива вокруг пальца, кружит ехидным коршуном вокруг его агентов, но никогда не попадается в капкан. Кто-то пытался выследить Чёрную пантеру, кто-то пытался понять мотивы его преступлений, кто-то отчаянно — как Чуя — искал связь между украденными драгоценностями и историческими артефактами. Ответ не приходил, а цепной поводок выскальзывал из рук детектива Накахары. Лицо вора — лишь загадочные тени в фокусе бесчисленных камер слежения: текучие водолазки, плотные легинсы и маска, скрывающая лицо. Гибкий, словно кот. Неуловимый и стремительный, словно ветер. Всегда действует под покровом ночи. Всегда работает чисто. Всегда оставляет подсказки. Облавы не работают. Усиленная охрана не работает. Ничего, дьявол, не работает! Чуя вновь ходит туда-сюда, думает-думает-думает. Кусает ноготь на большом пальце, прожигая тёмным взглядом облачённую в ночь фигуру на редких фотографиях, снова складывает два плюс два, чтобы решить новую завлекающую загадку и… остаться без ответа. Снова. Снова. И снова. Но азарт всё ещё сильнее. Так работает детектив Накахара Чуя. И даже через несколько дней он всё ещё напряжён. Правительство даже в такое смутное время умудряется проводить банкеты и важные приёмы. Особенная историческая реликвия, ставшая лакомым кусочком этого лицемерного вечера, манит взгляды похлеще диковинок от Фаберже. Чуя знает, что этой вещицы скоро может не стать. Сжимает кулаки, злым псом лает на подчинённых, взвинчивает всю полицию и детективное агентство, чтобы никто не спускал глаз с безделушки. Чтобы никто не посмел упустить Чёрную пантеру. Кобура неприятно давит на ребро, когда Чуя складывает руки на груди и бегло осматривает бальный зал. Праздные сливки общества продолжают предаваться алчности и чревоугодию, танцуют, напиваясь игристым алкоголем. Теряют бдительность, доверясь «цепным щенкам» Министерства. И забывают о самом важном. Чуя не спускает глаз с центрального фонтана, рядом с которым величественно возвышается под пуленепробиваемым стеклом заветная драгоценность. Искусно огранённый пурпурно-розовый алмаз, ради которого и закрутился сегодня весь сыр-бор. «Призрак розы». Ценник, выставленный на аукционе драгоценных камней, заставил напрячься в своих креслах все полицейские задницы. Потерять что-то такое… что ж, если вечер не пройдёт гладко, тёплых мест лишится слишком много людей. Чуя не боялся быть среди них. Его одновременно пробивает и азарт, и отчаяние. Долгая погоня за вором не увенчивалась успехом, и с каждым днём детектив приближался к тому, чтобы опустить руки и закрыть дело Чёрной пантеры. Но что-то держало его крепко, намертво привязывало к испещрённой подсказками и уликами пробковой доске. «Иди по следу». «Не сворачивай с пути». Даже когда позорное игристое бьёт в голову, Чуя остаётся обжигающе холоден и серьёзен. Даже когда все теряют бдительность, он остаётся верен своему делу. Его называют Цербером за опасную, кровавую преданность, за мучительное чувство долга и бессердечность по отношению к преступникам. Ещё никто не смог ускользнуть от одарённого детектива, на которого все так полагались. Все, кроме него. Кроме заветного вора, появляющегося будто бы из воздуха в ночь преступления. Чуя сжимает зубы практически до скрипа и прикрывает глаза. Пальцы впиваются в переносицу и устало трут её. Как же страшно хочется закурить. «Как все навороченные системы защиты и камеры могли упустить одного человека, чёрт вас побери?!» «Мы работаем над улучшением безопасности наших комплексов, детектив Накахара!» Всё шло идеально. Всё было в порядке, пока в зале не настаёт странная тишина. Всё было прекрасно, пока под гулкие и встревоженные вскрики людей не гаснет свет и не раздаётся подозрительный звон битого стекла, поднимающий нешуточную панику. Кто-то суетится и бросается к выходу, кто-то из охраны шипит в рацию, объявляя боевую готовность и тревогу. Чуя чертыхается и срывается с места, слепо ища крохотные проблески вечернего света, бьющего в распахнутые окна. Он беспорядочно расталкивает собирающуюся ошалевшим стадом толпу, по памяти ищет нужные повороты, пробивается к лестнице. Он не оборачивается, чтобы убедиться в краже драгоценности. И он уже знает, что если внизу всё плотно перекрыто, то заветный вор будет давать дёру сверху. Как он и любит. Адреналин со звериным бешенством клокочут внутри, распаляя жилы вязкой магмой. Чуя бежит и дышит загнанно, перепрыгивая через несколько ступенек и бездумно шаря по кобуре на груди, будто бы проверяя наличие собственного пистолета. Холод огнестрела обжигает руки и остужает вспыльчивое желание палить по потолку. К сожалению, он здесь гоняет не крыс. Нет, добыча крупнее, опаснее. Добыча уже знает, что за ней ведут охоту, и потому умело расставляет свои ловушки. «Как же ты это провернул, паршивец?!» Лестничные пролёты остаются позади, Чуя врезается в дверные проёмы плечом и шипит, постепенно привыкая к темноте и ориентируясь в опасном полумраке всё лучше. Чутьё ведёт назад, заставляет спотыкаться и сомневаться в своих силах, но Чуя не останавливается. Где-то впереди маячит донельзя знакомая тень. Сердце гулко пропускает удар. Задыхаясь и медленно сходя с ума, детектив срывается следом за похитителем, словно гончая, наконец-то взявшая след. «Ну уж нет, от меня ты не скроешься!..» Не сегодня. Не в этот раз. Чуя так близок к дурному триумфу, так сильно жаждет осадить наглеца и сцепить наручники у него на руках, втайне надеясь, что федералы посадят его на кандалы. Поворот, ещё один. Бесконечный лестничный пролёт, от которого начинает неприятно покалывать в боку после резких прыжков и пробегов. Когда тень ловко скрывается в неприметном кабинете, Чуя уже не думает о том, что он сам себя загнал в ловушку. В голове гудит и трещит только одна мысль: поймать и обезвредить свой личный кошмар, прекратить, наконец, эти мучения, несущие за собой бессонницу и зависимость от кофе. «Попался!» Ярчайший свет мегаполиса заливает комнату вместе с серебристым отсветом восходящей луны; Чуя ругается охрипшим голосом вслух, возводя курок и целясь перед собой. О, это ощущение… Да, он помнит его. Помнит эту тень. Эти тонкие руки в перчатках, мелькающие смазано на камерах и обращающие мощнейшую систему безопасности в свою пользу. Эту маску, закрывающую весь обзор на лицо. И эти глаза, как вспышки багрового света в темноте. Ярче, чем украденные турмалины. В них сокрыты хитрость и невообразимый ум, способные провернуть полномасштабное преступление, больше напоминающее красивое акробатическое шоу. Он помнит. Он всё помнит. Чёрная пантера снилась Чуе слишком часто, чтобы просто так выбросить из головы этот болезненный и гибкий образ. Вор, игриво застывший напротив, снова облачён в ночь. Он снимает маску и растягивает тонкие губы в улыбке, а у Чуи вскипает кровь, прилившая к лицу и шее. — Ни с места!.. В густой тишине ответом служит бархатный смех, прерывающийся мягким и гипнотизирующим: — Не думал, что за мной способны устроить приватную слежку столь молодые и талантливые юноши. Сердце опасно подскакивает куда-то к горлу, а потом и вовсе ухает в желудок и там скручивается, лишая дыхания болезненным спазмом. Лунный свет ползёт по чужим острым плечам, высекает гротескно изящные черты лица и очерчивает наглую ухмылку всё ярче и ярче. Чуя забывает, как дышать. Чуя забывает, зачем он здесь. Чуя, кажется, засмотрелся слишком сильно… Ему хватит шага или двух, чтобы дуло пистолета упёрлось в покатую грудь Чёрной пантеры, но ноги примораживает к полу, а нужная мысль предательски выскальзывает из пальцев. Он должен упустить паршивца, он не… — Вижу, ты хочешь поскорее поймать меня, юный детектив. Тебе нужна вот эта вещица? Вор жестом фокусника выуживает из поясной сумки заветный бриллиант, переливающийся причудливо в его пальцах. Чуя напрягается и готовится пролаять вызубренную речь для пойманных преступников, но его вновь прерывают: руки преступника взмывают вверх, будто обозначая поражение, и в искрящемся от напряжения воздухе звучит странное: — Тогда я предлагаю обмен. Юный детектив заполучит свой камушек, но взамен позволит пригласить себя на свидание. Одно свидание — одна возвращённая реликвия, довольно несложно, правда? Чуя ошарашенно моргает. Капкан захлопывается.