Скованные одной цепью

Лоснящийся бархат шерсти проскальзывает игриво между пальцев, и Чуя ловит себя на том, что ему нравится это ощущение. Покатое, гибкое и лёгкое кошачье тельце льнёт к его беззащитным рукам, и ощущения становятся намного ярче, когда Чуя снимает перчатки. Он безобразно краснеет, но подушечками пальцев касается нежных и чутких ушек, аккуратно приглаживает пышную шёрстку на кошачьей грудке. Чёрный, как сама ночь, кот отвечает ему нежным рокотом-мурлыканьем. Он щурит таинственные, умные, хищные глаза, сверкающие турмалиновой нежностью, когда Чуя вздыхает, но позволяет наглаживать себя. Текучий кот расползается по брюкам Чуи умиротворённой лужицей, по-хозяйски запускает коготки в бедро и неспешно мурлыкает. Кот наслаждается тем, что, несмотря на своё маленькое тело, остаётся хозяином ситуации. Может позволить себе когтить юного Исполнителя, покусывать любовно его пальцы, в возмущении пощипывающие за кошачьи бока. Чуя недоволен сложившейся ситуацией, отчаянно тянет полы шляпы к лицу, чтобы скрыть смущение. Со стороны это выглядит забавно: высокопоставленный мафиози сконфуженно поджимает губы и проигрывает в гляделки ласковому коту, облюбовавшему его колени и не брезгующему запускать когти в дорогую одежду. У этого кота нет совести, а ещё он очень любит Чую. Что, конечно, взаимно. И придаёт ситуации неоспоримое кошачье преимущество. — Чуя-сан. Акутагава скромно покашливает в кулак, привлекая к себе внимание. Его не сильно беспокоит загадочный чёрный кот, до безумия нежно вцепившийся в Чую. Задача у него простая: сдать бюрократически-безобразные бумажки, отчитаться Чуе о проделанной работе и поспешить на ужин с Гин. Довольно простой мафиозный день. — Прости, Акутагава, я задумался, — Чуя расправляет плечи и переводит взгляд на документы, оставленные Акутагавой. — М-м, да, здесь всё верно. Порядок операции ближе к сроку советую согласовать с боссом, а дальше я уже сам подгоню Чёрных Ящериц. Урчащий на коленях кот издаёт довольное мявканье и приподнимает уши. Чуя на него ворчливо зыркает. Пропустив мимо себя заискрившее напряжение в кабинете, Акутагава коротко кивает и разворачивается, заставив полы своего тёмного плаща мрачно взмыть в воздух. Инструкции ему понятны, повторять не требуется. — Полагаюсь на тебя, Акутагава, — улыбается Чуя с облегчением и позволяет себе снять шляпу. — Я не подведу, Чуя-сан. Когда Акутагава бесшумно покидает кабинет, Чуя пребольно щиплет наглого кота за кончик хвоста и рассерженно шипит: — Мори-сан, чудовищного труда мне стоит терпеть ваши фокусы! Турмалиновые глаза сверкают в таинственном полумраке, и вместо ласкового и когтистого кота на колени к Чуе усаживается вполне себе тяжёлый, взрослый и совершенно бессовестный Огай Мори. — Я просто не мог позволить себе пропустить момент, как ты краснеешь перед Акутагавой-куном. Чудесное зрелище, — Мори ухмыляется совершенно по-злодейски, укладывает тонкие ладони к Чуе на плечи, сжимает их — «когтит». — Замечательно, теперь мне ужасно стыдно перед ним. Чуя устало вздыхает и трёт переносицу. Он даже не замечает, как сам спокойно укладывает руку на поясницу Мори, придерживая его чутко. Так, как делает почти всегда. А потом вздыхает ещё раз — со смирением — и пребольно вгрызается зубами в обнажённое плечо босса. Он ухмыляется, когда слышит глухой возглас и чувствует ответный укус в плечо. Чуя долго ждал этого момента. Теперь они квиты. Негоже ведь кусать красивого шерстяного кота.