Мнимая свобода воли

      После подписания всех документов я получила карт-бланш на любые действия, направленные на скорейшее завершение постройки Юнита-03. И, как прокомментировал потом мастер, работа закипела. Оценивая результаты, уже постфактум я пришла к выводу, что руководитель-человек не смог бы справиться с проектом и тем более выполнить его за такой короткий срок.       Начали мы с основного. Пока прибывали материалы и оборудование, началась расчистка входов в тоннели, ведущих в геофронт. Как оказалось, этот город был восстановлен после войны именно из-за наличия под ним небольшой сферы восемьсотметрового радиуса. Её верхняя точка располагалась на глубине четыреста метров и ещё до войны туда были проделаны три наклонных тоннеля, сейчас расположенных по периметру города. Именно наличие геофронта под городом привело к выделению денег и развитию местной инфраструктуры.       В начале боевых действий тоннели законсервировали, а именно – установили на дне каждого тоннеля гермоворота, а сами туннели залили раствором бакелита. С откачки жидкости мы и начали работы. Водолазы разместили на дне насосы и проверили состояние и герметичность запорных механизмов.       Первое время, пока шла откачка жидкости, мне приходилось разрываться между лабораторией и входными отверстиями шахт, что было очень неудобно. Поэтому пришлось модернизировать всю систему связи. По всей территории города была проложена оптоволоконная сеть, затем её же протянули внутрь сферы, связав весь лабораторный комплекс. К этой сети были подключены беспроводные точки доступа. Всем рабочим без исключения выдали компактные беспроводные терминалы и я могла постоянно отслеживать кто где находится и запрашивать чем он занят в данный момент. Это позволило крайне эффективно распределять человеческие ресурсы и следить за тем, чтобы люди отдыхали положенное время. Как показала практика, уставший работник – плохой работник и допускает существенно большее количество ошибок, на исправление которых могло уходить чуть ли в два раза больше времени, чем изначально планировалось потратить.       Проблему работ с бумагами и взаимодействием с остальными отделениями организации мне помог решить Миллер ещё при подписании первых документов. Моих способностей управления мимикой оказалось достаточно, чтобы он без слов понял всё моё отношение к такому неэффективному способу передачи информации. Отсмеявшись, он спросил:       –  Тарья, я смотрю, ты у нас бумажную работу недолюбливаешь?       – Неэффективные методы передачи данных, да ещё и не поддающиеся оптимизации... Не понимаю почему они до сих пор используются, несмотря на наличие компактных цифровых устройств...       – Ничего не поделаешь, – Дмитрий развёл руками. – Человек, особенно пожилого возраста, консервативен и привык работать с бумагой.       – Однако я отказываюсь тратить столько времени на бессмысленную работу.       – Даже так?       – Именно. Думаю распечатать результат сможет любой техник, а держать базу документов в цифровой форме я могу целиком в своей памяти.       – А знаешь, милочка, ты у нас местный большой начальник теперь. Какой из этого вывод?       – Я могу потребовать себе заместителей? – предположила я.       – В точку. Помнишь моего секретаря?       – Тот суетливый молодой человек... Александр, кажется?       – Именно. В общем, забирай его себе, плати жалование и пускай он возится с бумагами. Товарищ прирождённый бумагомаратель, – хмыкнул Дмитрий. – И по-моему это ему даже нравится.       – Простите, а платить...       – Распределение финансовых потоков тоже возьми на себя. Может воровать меньше станут, а то совсем обнаглели. И да, если заметишь нецелевое использование бюджетных средств, гони такого работника пинком под зад.       Так что с бумагами возился Александр, а мне оставалось только проверять корректность текстов да ставить подпись. Пришлось для этого придумать ломаную линию, которую даже подготовленный человек с трудом мог повторить.       После завершения подготовки материальной базы и полного переноса всех локальных производств и лабораторий в наш Геофронт или, как его стали называть, базу Железной Леди, мы доставили и подключили к системе жизнеобеспечения биологическую основу юнита. Собственно, этот момент и стал точкой отсчёта начала работ над основным проектом.       Прозвище “Железная леди” дал мне один из самых эффективных прорабов, как он сказал – в благодарность за помощь с лечением. Однажды из-за нарушения техники безопасности на одном из кранов порвался трос и Макарыч, спасая голову молодого рабочего, потерял руку, её просто отрезала упавшая стальная конструкция.       Тогда, после некоторой подготовки, я передала контроль над работами мастеру и ещё нескольким компетентным управленцам из инженерных отделов. Сама же плотно занялась техникой протезирования и общим подходом к технологии построения экзоскелетов. Потеряв месяц времени, я смогла создать протез руки для Макарыча, а затем, используя тот же подход, вернуть в строй ещё несколько квалифицированных рабочих. Повсеместное использование экзоскелетов позволило в несколько раз ускорить темпы работ. Теперь не было нужды в слишком частом использовании громоздких подъёмников и кранов. Заодно был практически искоренён производственный травматизм и улучшена логистика, ведь в каждый такой костюм я могла разместить трекер для отслеживания текущих координат работника. Суммарно новый подход почти на порядок ускорил постройку юнита. Впоследствии, когда была закончена разработка гуманоидных дронов, я совсем отказалась от использования разнорабочих в опасных зонах производства, оставив одну лучшую бригаду под управлением всё того же Макарыча для тех случаев, с которыми дроны не могли справиться. Эти роботы могли выполнять простейшие команды людей, но в основном я управляла ими напрямую, получая таким образом десятки дополнительных глаз и рук.       В общем, после того как информация распространилась по городу, практически все работники в неофициальной обстановке стали называть меня Железной Леди, а Макарыча – моим генералом, так как личное взаимодействие с рабочими чаще всего я осуществляла через него.       Работы над новым юнитом не прерывались, весь техпроцесс был распланирован на месяцы вперёд, да и я не оставляла производство без контроля, постоянно отслеживая текущее состояние, для этого был выделен отдельный процесс в цифровом слое.       Однако я снова упёрлась в ту же проблему, что не позволяла мне развиваться дальше. Энергия... Требовался мощный и компактный источник энергии, но текущие разработки, даже самые последние, не могли мне его дать, а без такого источника все мои модернизации стандартного проекта становились бесполезны. Не было возможности запитать силовые щиты, разработку, не имеющую аналогов в мире. Военные тут же засекретили проект, когда узнали о ней и потребовали, чтобы производством эмиттеров занимались только на нашем заводе во избежание утечек информации. Стандартные аккумуляторы не давали возможности даже для первичной активации этой системы.       Также терялась возможность работы дополнительных искусственных мышц, которые мы вживили в мышцы биологической основы. Да и вся бортовая электроника с модернизированным нервом А10 теряла существенную часть функциональности. Даже модернизированные специально под нужды пилота юнита, боевые экзоскелеты, которыми я заменила практически бесполезный стандартный костюм пилота. Сделала я это после изучения возможностей агрессоров, данные о которых получила из свитков. Кроме того, что новый костюм превращал пилота в “маленькую машину смерти” за счёт брони и сервоприводов, он также позволял контролировать силу обратной связи пилота с евангелионом. Это позволяло сглаживать болевые ощущения или даже полностью их отключать, кроме этого он содержал в себе расширенный медицинский блок и систему диагностики состояния пилота.       Именно в этот момент я начала познавать такую эмоцию как злость. В первую очередь на саму себя, ведь впервые все мои разработки могли пойти прахом. Возможное решение подсказал мастер: "Если данных нет в сети, поищи в бумажных архивах, которые сохранили в бункерах перед войной". Этим в данный момент я и занималась – просматривала все работы, связанные с энергетикой. Забавно было наблюдать за лицом Александра, когда он увидел всю ту гору бумаги, что мне доставили из архивов. Более печального выражения лица я до этого момента не встречала. Пришлось обнадёжить человека сказав, что читать всё это буду я, ему же осталось только сортировать документы по группам.       Везение и случай всё же существенно могут влиять на развитие событий. Такая информация достаточно часто встречалась в литературе и сейчас я сама столкнулась с подобным. Одна из работ серьёзно повлияла на моё сознание и помогла открыть  недоступные ранее области памяти основы. В документах содержала общее описание разработок одной исследовательской группы с кодовым названием “Тайга 42”. Именно это название вызвало неуправляемый процесс ассимиляции разрозненных частей сторонней памяти и потока информации, который полностью остановил все процессы, вынуждая обрабатывать только его. В этот момент я смогла познать множество человеческих эмоций и поняла источник появления сторонней памяти. Это были разрозненные участки памяти учёного, который работал в комплексе Тайга. Он со своей группой занимался передовыми разработками по копированию сознания, но враждебный в то время Китай получил сведения о лаборатории и решил перманентно уничтожить базу. Разведка слишком поздно получила информацию о бомбардировщике-невидимке, а из-за отсутствия транспортной сети база просто не успела эвакуироваться.       Зная, что персоналу лаборатории уже не спастись, этот человек спрятал в самой глубокой части лаборатории контейнер со всеми их разработками, а на себе применил не испытанный ещё инженерный образец технологии переноса сознания. Он смог переписать свою память в кристалл, но не успел передать матрицу сознания. Последнее воспоминание несёт в себе лишь сильнейшую боль, после чего поток информации обрывается. Судя по всему, лаборатория была уничтожена в процессе переноса данных на кристалл.       В базе данных нашлись и сведения об источнике кристалла-затравки, с которой начался рост всех кристаллов особой структуры, в том числе и того, на котором сейчас базировалось моё сознание. Затравку подобрали в разрушенной лаборатории, когда искали выживших.       И здесь я, кажется, нашла решение всех своих проблем. Ведь эти учёные хоть и занимались именно сложными кристаллическими структурами, но одна из ветвей исследований предполагала именно разработку нового источника энергии на основе очень интересного квантового явления, изучить суть, которого учёные просто не успели.       Проверка полученных сведений потребует моего личного присутствия на объекте. Или же придётся раскрыть источник информации, что в текущей ситуации не кажется мне подходящим решением. Однако попробовать решить проблему простейшим путем стоило:       – Дмитрий, добрый день. Мне требуется разрешение на проведение работ на одном из разрушенных во время войны объектов, – спросила я Миллера, вызвав его по шифрованному каналу, который я создала специально по его просьбе. Модулем шифрования данных я занималась лично и по оценкам в ближайшие пятьдесят лет ни у одной страны не будет достаточно развитых информационных систем, подходящих для факторизации этого шифра.       – Тарья, и тебе всяческие приветствия. Это раз, а два – не морочь мне голову. У тебя там что аврал, состояние “мы все умрём”?!       – Нет. Не думаю, что текущее состояние дел можно так охарактеризовать.       – Так в чем проблема? У вас базируется отряд спецназа и охрана Геофронта их второстепенная функция. Основная – защита научных работников в "поле", то есть как раз твой случай. Подбери себе взвод, возьми вертолёт и летите куда хотите. Помни только, что если с тобой что-то случится, заканчивать твою работу будет Михаил. Пожалей своего мастера и постарайся не влипать в неприятности. Всё, больше не беспокой меня по таким пустякам, ладно? – продолжил Миллер.       – Как скажете.       – Действуй, только потом о результатах доложи.       – Принято, – подтвердила я прием информации. Также изменила приоритеты работ. Судя по всему Дмитрий следит за прогрессом проекта дистанционно, что “развязывало мне руки” во многих вопросах. Ёмкий, кстати, фразеологизм. Его я подслушала в разговоре двух техников. В зависимости от контекста, позволяет передать существенный объем данных.       Раз всё оказалось немного проще, чем ожидалось, откладывать полёт было нерационально. Разослав сообщения трем техникам с подходящей квалификацией, чтобы готовились к полету и взяли с собой снаряжение, список которого был передан по сети. Также я связалась диспетчерской и приказала подготовить вертолёт.       Теперь осталось самое главное, договориться с военными. С этой категорией людей я практически никогда не пересекалась и не имею на данный момент успешного опыта общения. Единственным человеком из данной социальной группы, с которым я общалась довольно плотно, был советник из оружейного отдела. Но он отставной военный, довольно долго проработавший с учёными, и отреагировал на встречу со мной довольно адекватно. Все остальные случаи были связаны с рядовым и младшим офицерским составом штатной охраны. Они делали свою работу, но к учёным и ко мне относились довольно негативно, что не давало возможности вести полноценный диалог.       Отряд, с командиром которого мне придётся общаться, работал с нами относительно недолго, его перевели с целью усиления охраны объекта, когда начались работы внутри сферы геофронта. Основной причиной перевода была серия терактов, произошедших в столице, ответственность за которые взяла организация НОД. Взрывы осуществлялись смертниками и выйти на саму террористическую организацию внутренние силы не смогли.       Казармы спецназа располагались рядом с казармами рабочих, но силами самих бойцов отряда здание было окружено дополнительным забором и снабжено собственным КПП. Причем автоматику они принципиально не использовали и на все мои запросы по установке цифровой контрольно-пропускной системы отвечали отказом. "Не положено. У нас инструкции," – единственный ответ, который я получала.       На этот раз КПП я прошла без проблем, за одно, попросила бойца проводить меня к их командиру. Пока мы шли, я могла наблюдать за тренировкой части отряда бойцов. Крайне интересный набор движений и главное, что нечасто встречается у людей, крайне эффективный. Мой беглый обсчет физики движений показывал чуть ли не идеальный баланс скорости, силы и подбора траекторий движения. Надо будет взять несколько уроков для повышения собственных способностей к координации движений. Да и знания по не калечащему фиксированию потенциального противника будут полезны.       Лысюк Сергей Иванович – за таким именем числился в базе командир отряда. Однако больше никаких официальных данных на сервере не было. Запрос в центр ничего не дал. Мою просьбу о предоставлении информации проигнорировали, мотивируя это тем, что охрана не в моей юрисдикции. Так же ответил и Миллер, когда я обратилась к нему за информацией.       – Добрый день, Сергей Иванович, – поздоровалась я, входя в кабинет. Помещение было обставлено минималистично: стол, два стула, на одном из которых сидел сам хозяин кабинета, и сейф. Крайне необычно для нашей базы и первое, что бросалось в глаза, отсутствие какой бы то ни было электроники. Сканирование помещения показало, что скрытые приборы наблюдения также отсутствовали.       – И тебе привет, коль не шутишь, – поздоровался он со мной, привстав из-за стола. – Что тебя, красавица, привело в нашу воинскую обитель?       – Мне нужна охрана для проведения работ вне территории базы. Собственно именно это и есть причина моего посещения.       – А как же твои роботы? Я слышал, ты внедряешь их повсюду? – кивнул он в сторону ближайшего входа в геофронт.       – Модернизация производиться только в технической области, ваши люди вне моей юрисдикции. Также у меня отсутствует опыт управления подобными операциями. Так что в данном случае я предпочту довериться специалистам, – я развела руками.       – Ясно. Сколько людей, куда летим?       – Остатки базы "Тайга 42". Вам известны координаты?       – А то как же! Кто ж не знает об одном из наших крупнейших про... провалов, – поправился он в конце фразы. Интересная оговорка. Хотелось бы знать, это моё влияние или этот военный просто деликатен со всеми посторонними людьми. С ней, кстати, сложилась интересная ситуация, обсценная лексика одобрялась только в рабочих моментах на стройке. Изначально я думала, что такое поведение характерно только в моем присутствии, но, как оказалось, и в быту процент употребления нецензурных слов к общей лексике был достаточно мал. Хотя здесь может сказываться более высокий культурный уровень подобранного персонала. Проверить эту версию мне пока не удалось.       – К этой точке требуется доставить меня и трех техников с оборудованием.       – Кто будет командовать?       – Думаю, ваш человек. Я возьму управление отрядом уже внутри объекта.       – Ох, всегда бы так... А то попадались на всё маститые учёные, да с гонором. То это им не так, то другое. Ладно, будет тебе отряд. Возглавит его Костя Семцов, знаешь его?       Найдя в базе данные об этом бойце, утвердительно кивнула.       – Ну и хорошо. Когда планируешь вылет?       – Я никогда не покидала эту базу и не управляла такими операциями. Думаю, в этом вопросе вы будете более компетентны.       – Даже так... Ну, тут всё просто. Лететь вам часов шесть, сейчас уже почти одиннадцать. Так, вылетайте-ка через час, как раз успеете прибыть на место, разбить лагерь и осмотреться, а завтра начнёте раскопки.       – Раскопки? – решила уточнить я.       – Именно. Мы, когда отступали, засыпали все открытые проходы в подземную часть направленными взрывами, так что вам придётся повозиться в грязи.       – Понятно. Есть ли какие-либо уточнения по экипировке техников?       – Вы же свои “скафандры” возьмёте?       – Да.       – Тогда проблем не вижу, свое оборудование вы сможете нести сами. Бойцы же не будут отвлекаться от непосредственных обязанностей.       – Понятно, – ответила я, собираясь покинуть помещение.       – Слушай, Тарья?       – Что-то ещё? – спросила я, слегка наклонив голову набок.       – В общем-то да... Вы сможете сделать боевой вариант этих ваших экзоскелетов?       – Если вам выделят ресурсы, то проблемы в производстве бронированных моделей как таковой нет. Однако это нецелесообразно, во всяком случае на данный момент.       – Почему это? – Начал было возмущаться он. – Ваши техники довольно шустро в них бегают, одни помнится даже кузнечика из себя изображал прыгая на самой верхотуре по балкам.       – За что получил строгий выговор. Однако время автономной работы этих костюмов ограничено несколькими часами. Сейчас на рабочем месте, техники подключаются к силовым линиям, и не тратят ресурсы аккумуляторов, однако в боевой обстановке такая система не применима.       – Ясно, что нифига не понятно, но в общем такой брони нам не видать?       – Не факт, есть вероятность того, что в ближайшие дни всё может измениться. Особенно если наши, как вы сказали 'раскопки', увенчаются успехом. Думаю вам стоит оставить запрос в техническом отделе, если не хотите потом жалеть, что не успели к началу очереди запросов.       – Обязательно.       На аэродроме, как ни странно, все собрались практически во время. Только техники немного задержались, им пришлось ожидать на складе свободный набор аккумуляторов. Сама я тоже воспользовалась экзоскелетом, только заменила на нем всё дополнительное оборудование на заряженные аккумуляторы. Таким образом транспортировать их было наиболее удобно. Предварительные расчеты показали, что их должно хватить на пятьдесят шесть часов, плюс-минус шесть часов, в зависимости от температуры окружающей среды.       Весь полет я провела наблюдая за окружающей местностью в иллюминатор. Всё же отличия личного восприятия, от изучения фотографий значительны. Так же удалось лично оценить локальные последствия для событий последних десятилетий на биосферу. Плохо что у меня отсутствуют достоверные данные по изначальному состоянию природы, но думаю в этом вопросе можно доверять данным из сетевых хранилищ. Биологическая жизнь наглядно показывала свои преимущества над техникой. Множество разрушенных поселков, над которыми мы пролетели, уже покрылись довольно густой порослью. Некоторые села, которые забросили задолго до второго удара уже не возможно было обнаружить среди лесных массивов. Редкие засветки в ИК-диапазоне, недостаточно большие для человека, показывали, что и животный мир не полностью уничтожен. В дополнении ко всему, аналоговому слою сознания, просто "понравилось" ощущение полета. Жаль необходимость в таком виде передвижения, возникает достаточно редко.       По прибытии на место, пока техники разгружали оборудование, я занялась привязкой картографических данных к текущему состоянию окружающей местности. Пришлось сравнить достаточно большой количество фотографий, пока степень привязки к локальным координатам не вошла удовлетворительные границы по погрешности. Военные, тем временем, тихо и быстро рассредоточились по местности. Причем перемещались они так, что я постоянно теряла их из виду, алгоритмы отслеживания движущихся объектов регулярно сбоили на этих целях. Одежда бойцов хорошо поглощала сигналы сонаров, и скрывала их в ИК-диапазоне. С учётом новых вводных, такие бойцы в данный момент могут представлять для меня существенную угрозу. Придётся пересмотреть планы дальнейшего своего развития, сделав упор на увеличение разрешающих способностей детекторов, и развития боевых навыков, хотя бы до уровня рядового бойца. С другой стороны опасность могли представлять только специально обученные бойцы, а их, судя по доступным мне данным, было относительно немного.       Как и предположил командир, времени после посадки нам хватило только на разгрузку и поиск засыпанного шлюза. После того как уровень освещенности упал ниже минимального уровня я приняла решение сворачиваться и продолжить работу утром.       Техники себе поставили палатку на двоих. Один из них улегся прямо в костюме, оставив рабочим только климат контроль. Судя по некоторым признакам внутренняя структура его экзоскелета было модернизирована в сторону повышенной комфортности. Что хорошо показывало высокий уровень подобранных мной специалистов. Утром его решение, остальные техники признали наилучшим. Почти всю ночь в воздухе летали какие-то мелкие насекомые, которые, судя по поведению людей, доставляли существенные неудобства не защищенным закрытой одеждой людям. Правда у военных нашёлся аэрозоль, содержащий отпугивающий этих "крылатых тварей".       Бойцы, которые в данный момент отдыхали, остались в вертолете, остальные отправились патрулировать территорию. В отключенном от сети состоянии, нагрузка на мозг была минимальной, в связи с этим 'сон' сегодня мне не требовался. Поэтому, разместившись на ящиках из-под взрывчатки сложенных возле вертолета, я просто рассматривала окружающую местность и фиксировала заинтересовавшие меня процессы.       Не смотря на сокрушительный удар по экосистеме, животный мир сохранился, даже в большей степени, чем мне казалось поначалу. В лесном массиве неоднократно фиксировалось перемещение крупных живых объектов. Вот прилетело какое-то насекомое и уселось мне на руку, позволив себя внимательно рассмотреть и классифицировать. Поиск по базе данных показал, что этот вид бражников вымер задолго до всех катаклизмов, однако, вот он сидит у меня на руке. Судя по характерным признакам самка. Красивые крылья, я сохранила их изображение в память, надо будет заменить в базе данных рисунок на фотографию, это будут более достоверными данными. Так же надо будет послать изображение Маше, она неоднократно говорила, что "обожает" изображения красивых насекомых.       Последнее время сложность и уровень развития аналоговой сети позволили мне оценить такое понятия как 'красота' объекта или явления. Правда мастер сказал, что у меня странный вкус, когда я сказал подражая Маше, что малый роторный гидравлический насос такой милашка. Судя по всему диссонанс возникал из-за разного подхода к оценке объекта или явления. Для себя я приняла, объект считаться "красивым", если его обработка и оценка требует минимального количество аппаратных ресурсов и если он вызывает положительный резонансный каскад в аналоговых и цифровых слоях. Единственной проблемой оказалась невозможность вычисления общего класса объектов, которые смогут вызывать такой резонанс. Слишком высока вычислительная сложность, даже с учётом моих возможностей.       Вот и сейчас, такую же положительную оценку у меня вызывали чудом уцелевшие развалины лаборатории, освещённые отраженным светом спутника планеты. Они также выглядели так же как иллюстрация из одной художественной книги повествующей о катаклизме уничтожившем планету. Странные всё-таки существа мои создатели. Понять причину популярности книги, в которой описано уничтожение мира в целом и человеческой цивилизации в частности, я так и не смогла не смотря на объяснения мастера.       – Не спится? – Раздался голос за моей спиной.       Резко развернувшись, оценила степень угрозы и личность говорившего, им оказался Костя, командир этого взвода. Вот ещё один показатель несовершенности моих систем, не смотря на все мои датчики, он смог подойти ко мне достаточно близко. Проверив записи телеметрии, убедилась, что радар и аудио-датчики зафиксировали сигнал, но он был меньше пороговых уровней для срабатывания системы оповещений. Надо будет исправить этот недочет.       – Тихо-тихо, это свои! – сказал Костя, заметив мою реакцию.       – Простите, я не заметила как вы подошли.       – Ха! Меня никто не замечает, если я не хочу. Я самый бесшумный в отряде ниндзя, – ухмыльнулся он. – Леди, разрешите представиться – капитан Семцов, оперативное прозвище “шиноби”. Думаю, не надо объяснять почему. Могу я узнать ваше имя?       Склонив голову, заново переоценила поведение капитана. Мы сегодня уже представлялись друг другу, правда, это было мельком и в порядке рабочих моментов. Однако его поведение было естественным, беглое сканирование показало идеальное состояние организма и отсутствие воздействия психотропных веществ.       – Меня зовут Тарья, но мы уже представлялись друг другу и мне казалось, что текущих руководителей базы знают все работники.       – Это несерьёзно, – категорически заявил он. – По-настоящему познакомиться с человеком можно только в такой, интимной скажем так, обстановке, – сказал он, усаживаясь рядом со мной на ящики.       – Я не человек.       – Что, серьёзно?       – Абсолютно. И опять-таки, мне казалось, что это уже общеизвестный факт.       – Ууу, это у вас там под землёй общеизвестный факт, а мы сидим, гадаем: кто, что да как.       – Я чем-то вас огорчила? – спросила я, заметив резко погрустневшее после моего ответа лицо капитана.       – Да так, пустое...       – Я просто не хотела бы повторить такое поведение.       – Да брось, не в тебе дело-то.       – А в ком?       – Гм, а как бы сказать... Мы с ребятами поспорили. Мнения разделились примерно пополам. Кто-то был за то, что ты человек, только протезами тебе заменили почти всё тело, кто-то за робота. И узнав, что мы летим с тобой, все сделали ставки.       – Ставки?       – Ну... скинулись по три сотни.       – Я могу предположить, что вы поставили на то, что я всё-таки человек. И мой ответ автоматически означает ваш проигрыш.       – Угу.       – Занимательно. Я конечно стараюсь копировать необходимое поведение и черты, но не думаю, что это у меня получается действительно достоверно.       – Зря, получается у тебя более чем хорошо. Издалека и не отличишь, а уж материшься ты виртуозно, у кого только научилась? Тебе, кстати, не холодно?       – Холодно? – решила переспросить я. – Нет, температура окружающей среды находится в диапазоне рабочих температур. А почему вы спрашиваете?       – Должен же я побыть галантным кавалером и предложить погреться даме вдвоём, – Хмыкнул он.       – Не думаю, что это было бы хорошей идеей для вас. Мой корпус сейчас имеет температуру окружающей среды, вам будет не комфортно.       – Да, я уже понял. Вон, вокруг тебя эти звенящие твари не летают, – сказал он, прихлопнув очередного комара.       – Кстати, ты знаешь, что нарушаешь вековые традиции лиц начальствующих?       – Поясни.       – Традиционно наши начальники никогда ничего не делают сами. Они ж большие боссы, для работы у них подчиненные есть, а ты не только сама полетела, да ещё и оборудованием занимались.       – Сегодня каждый занимался той задачей, с которой справлялся наиболее эффективно. Если брать историческую подборку в контексте твоего предположения, то причина кроется в том, что в управляющие структуры назначается не самый подходящий, а самый влиятельный или самый удобный для всех заинтересованных лиц кандидат, что всегда сказывается на эффективности работы. Этот факт всегда вызывал у меня недоумение и я до сих пор не понимаю почему люди допускают такое расточительное отношение к ресурсам.       – Вот полностью с тобой согласен, наше общество сейчас бессмысленное и беспощадное место, – мы помолчали несколько минут.       – Почему вы не идёте отдыхать? Уставший человек менее эффективен в любой области деятельности.       – А мне минут через тридцать сменять один из караулов, так что смысла нет идти спать.       – Ясно. Кстати, зачем они нужны, ведь мы находимся на своей территории?       – А затем же, зачем ты попросила себе охрану. Хотя в любом случае без прикрытия тебя бы не оставили, слишком ценный сотрудник. Ты знаешь, что тебя внесли в списки наиболее охраняемых людей.       – Нет. У меня такой информации не было. Хотя я не удивлена, слишком многое сейчас завязано на меня. Сейчас в организации нет ещё одного подходящего разумного, который сможет взять на себя часть моих задач. Так что если со мной что-то произойдёт, темпы работ существенно замедлятся.       – Ладно, мадам, пойду я, проверю своих охламонов, – сказал он, отправившись в сторону одного из патрулей.       Остаток ночи я провела, рассматривая окружающий пейзаж и тренируясь в отслеживании спецназовцев. Не знаю чему и как их обучали, но двигались они настолько тихо и незаметно, что постоянно выпадали из-под наблюдения. Алгоритмы отслеживания движения пришлось дополнить сотнями эвристик, которые помогали вычленять тени движущихся объектов. На аудио-датчиках пришлось сменить системы фильтрации шумов – как оказалось, шорох от движения бойцов как раз попадал под исключение из сигнала.       Рассвет начался в шесть тридцать утра. Отследив биоритмы техников, используя показания датчиков комбинезонов, убедилась, что все они ещё в фазе медленного сна. Будить в такой момент не целесообразно. Поэтому я подготовила сухпайки и поставила греться на портативной горелке котелок с водой. Судя по предыдущим записям, все эти техники употребляли по утрам кофе в качестве стимулятора. Через двадцать минут после закипания воды, послала сигнал на пробуждение. Заметив приближение части бойцов, вернувшихся из патрулирования, подготовила пайки и для них.       – Ух ты! Тарья, ты лучшая начальница из всех, что я встречал! – сказал командир, закончив есть. – Мало того, что завтрак приготовила, так ещё и выбила у снабженцев этот классный паек...       – Выбила?       – Ну, у них же хрен чего допросишься. Нам, например, выдают только стандартные армейские наборы. А такие ништяки... – он показал на пустую упаковку. – Считаются за деликатес.       – Странно, я заказывала такие пайки на всю организацию... Здоровое питание позволяет поддерживать организм в тонусе и уменьшает вероятность сорвать сроки работ из-за человеческого фактора. Ваши люди числятся у меня на балансе. Следовательно, столовая отвечает за ваш рацион и вам должны выдавать те же пайки, что и всем, – я заметила как бойцы быстро переглянулись.       – Не знаю, нам всегда вот такие выдавали, – сказал один из спецназовцев, протягивая мне упаковку.       Считав метки, убедилась, что по документам таких пайков у нас не было. Себестоимость и энергетическая ценность этих наборов была в несколько раз ниже. При оценке заказов, в свое время, я отказалась от них.       – Принято. В данном вопросе разберемся по прибытии на базу, – сказала я всем. И обращаясь конкретно к Косте уточнила. – Командир, если какие-то изменения в планах?       – Не-а. Вокруг мёртвая тишина. Только парочку китайских мародеров шуганули. Они часто здесь отираются. Зато теперь больше никто сюда не сунется – слухи расходятся быстро.       – Ясно. Что у нас с оборудованием? – обратилась я к техникам, которые в данный момент допивали свой кофе.       – Всё готово, место расчищено, можно закладывать заряды.       – Тогда приступайте как закончите с завтраком. Командир, вы сейчас заняты чем-то важным?       – Да нет, в общем-то.       – Мне потребуется ваша помощь, – сказала вставая и направляясь в сторону вертолета.       – Ну, и зачем потребовалась моя скромная персона? – спросил он уже внутри.       – Побудете моим ассистентом, – ответила я размещаясь на сиденье. – Примете у меня аккумуляторный блок и подадите новый вот из этого крепления. Я указала на контейнеры, прикрепленные к снятому вчера экзоскелету.       Приняв подходящее положение, открыла одну из панелей корпуса, отсоединила первый блок и выдвинула его. Отключив проводку, передала блок Косте, приняв от него новый. Такую операцию повторила и со вторым блоком. Занимательной оказалась реакция внимательно рассматривавшего меня Семцова, совмещенная брезгливо-удивленная гримаса.       – Ну и как я вам без “одежды”? – решила выяснить реакцию командира. Ответ Кости мне был не только интересен с точки зрения поведенческой реакции, но и расширит набор данных для статистического блока.       – Ужас, – всплеснул он руками. – Никогда не понимал как такое можно придумать и собрать. Ну, точнее такую, – смешался он.       – Существенную часть деталей придумала и создала я сама.       – Вот я и говорю ужас. Хотя нет, скорее красиво, проводочек к проводочку, всё аккуратненько так. Не то, что в нашей старой, да и большей части новой технике. Всё прилеплено как зря и держится на соплях и скрутках.       – Хм, мне расценивать это как комплимент? – Недавно созданная схема поведения ещё не тестировалась и более удачного момента для её применения подобрать было сложно. – А я сама вам нравлюсь? – сказала я придвинувшись поближе к командиру и сменив модуляцию голоса на ту, которой пользовалась Маша когда выпрашивала у мастера ключи от его квартиры в городе.       Однако эксперимент не дал завершить окрик техника, заглянувшего в багажное отделение техника:       – Тарья, давай, подрывай хлопушки. Мы всё подготовили.       – Вы уже закончили?       – А что тут возиться-то? Проводка не нужна, следить за аккуратностью не требуется.       – Сейчас подойду.       Убедившись, что заряды расположены корректно и что в радиус взрыва не попадут люди, послала команду на подрыв. Взрывная волна отработала как и задумывалось, расчистив проход к гермоворотам базы.       Когда улеглась пыль, техники, взяв с собой плазмогенераторы, начали вскрывать люк, так как механизм и сами ворота оказались сильно повреждёнными прошлыми взрывами. Ввиду использования сверхпрочного сплава на вскрытие мог уйти весь день. Однако один из бойцов заметил отверстие в стене, расчищенное взрывом. Его быстро расширили, что позволило техникам и мне попасть внутрь. Точнее, первыми пошли двое бойцов, как сказал командир – "А зачем мы тут ошиваемся? Будем действовать по инструкции". Как показало изучение уцелевших помещений, таких проломов были десятки. По сути весь нулевой этаж был вскрыт, но уже на минус первом этаже перекрытия были практически полностью целыми.       – Командир, я не задавалась целью поиска информации о произошедших здесь событиях. Единственное, что я выяснила, объект был уничтожен в результате массированной бомбардировки. Однако следов характерных разрушений не наблюдается.       – А её и не было по сути, бомбардировки. Сбросили всего лишь одну сверхмощную бомбу, которую отбили китайские войска у америкосов, когда захватили натовскую базу. Это был первый прототип, который послужил основой для создания бомб серии N1, а сейчас уже и N2.       – Аэрозольная взвесь... Но взрыв произошел не так как задумывалось.       – Ага, но горела это гадость долго и хуже того напалма. Яйцеголовые тогда сказали, что взорвались только две-три кассеты. Этот взрыв уничтожил первый этаж и испарил остальной аэрозоль, который из-за неправильного техпроцесса при производстве, как-то не так прореагировал, в итоге смесь получилась тяжелее воздуха и заполнила внутренние помещения базы. И кстати, если не секрет, а что мы тут забыли-то? Вряд ли среди головешек, что-то уцелело.       – Это и предстоит нам узнать, уцелело ли здесь что-нибудь, – ответила я Косте. Параллельно стараясь отыскать в бессвязных отрывках сторонней памяти расположение нужного мне помещения. – Так, господа, мне нужна центральная лифтовая шахта. Та, которая ведёт на последний минус шестой уровень.       Нашли спуск только через полчаса, проход к шахте был завален обвалившимся перекрытием и засыпан грунтом. Как ни странно, створки люка, перекрывающего вход в шахту, хоть и не были плотно закрыты, выглядели вполне себе целыми.       – Так, взрывать тут нельзя. От одного чиха всё может рухнуть. Чувствую, таки, будем резать, а металл тут точно такой же как на входе, – сказал один из техников, осмотрев ворота.       – Неприятно. Можете оценить состояние петель? – попросила я.       – А что их оценивать-то? Нет их, эти дуры просто стоят на направляющих. Их же предназначение – закрыться только один раз, защищая от взрыва, потом их меняют.       – Понятно. Думаю я попробую применить свой подход, не получится – будем резать. – Ответила я, оценивая состояние створок.       – Ух, ты! – Восхитился командир.– Опять будут клёвые технологически штучки?!       – Можно и так сказать, – ответила я, используя всё ту же неформальную схему общения. – Я сама за клёвую штучку сойду? – И подмигнув командиру, продолжила. – Как ты считаешь? – Человек смутился, а я получила первое подтверждение работоспособности схемы.       Расчистив выступающие вперед ребра жесткости створок, уцепилась руками за одну створку, ногами упершись в противоположенную, и, переведя энергию одного из аккумуляторов на сервоприводы и псевдомускулы, просто начала разгибаться. Поначалу анализ показал, что прилагаемого усилия недостаточно, но через три секунды створки поддались и я смогла раздвинуть их на расстояние достаточное для прохода.       – Нифига себе!.. – протянуло сразу несколько человек. Техники отреагировали спокойней, они уже видели как я помогала поднимать сложные грузы в стесненных условиях, где без моей помощи люди провозились бы с установкой слишком долго. К сожалению, для снабжения всех дронов такими же сервоприводами мне пока не хватает ресурсов.       – Вот такой я веселый зверёк, – Оценив выражение лица и эмоции человека, переключилась на стандартную схему общения. – Так, бойцы, сейчас вы нам не нужны, постарайтесь выполняя свою работу не отвлекать нас. Техники, разверните лебёдку, возможно придётся поднимать достаточно весомый объект. Вниз пойду я.       – Эээ, так не пойдет, а если что-то с тобой случится? – возразил Костя.       – Маловероятно. Теоретически я могла бы уцелеть даже в эпицентре взрыва который уничтожил этот комплекс, а вот люди внизу могут пострадать. Это решение не подлежит обсуждению, – ответила я. – Николай, Вы будете за связиста, – сказала я технику, забирая у него карабин, закреплённый на тонком металлическом тросе, который вполне сойдет за волновод, и закрепляя его на своем костюме.       Сам спуск прошёл довольно быстро, несмотря на обрушившиеся металлические конструкции. Оценив высоту и рассчитав оптимальную траекторию, я просто прыгнула на противоположенную стену тоннеля с таким расчетом, чтобы пролететь вниз достаточно далеко, но не набрать скорость, с которой будет тяжело справиться при столкновении. Старый бетон, подвергнутый высокой температуре, оказался достаточно мягким, чтобы я могла просто продавить его пальцами и уцепиться за арматуру. Так прыжками я добралась до самого дна шахты. Доложив наверх о благополучном спуске, начала искать подходящие ориентиры.       Огонь уничтожил все декоративные, элементы, на которые и ориентировался ученый, перемещаясь по базе. Поэтому память и алгоритмы слежения и поиска ориентиров просто не работали, так как требовалась чёткая привязка к моему текущему положению.       Пришлось достаточно долго ходить по тоннелям выискивая ориентиры и знакомые очертания помещений. Скорость поиска замедляло ещё и вода, залившая приблизительно полуметровым слоем, этот этаж. Приходилось тщательно проверять точку, куда я собиралась встать в следующий момент.       Через час искомое помещение было найдено, оно единственное подходила по всем критериям, и оно же было одним из немногих комнат люк в которые был задраен. Ультразвуковое сканирование показало, что за дверью вода либо отсутствует, либо уровень жидкости значительно меньше чем снаружи.       Что бы дополнительно не повреждать возможно сохранившиеся следы работы ученых, я решила вскрыть дверь выше уровня воды. Для этого у нас есть резак, уже подготовленный техниками, единственное, придётся перенастроить аппарат на меньшую температуру резки.       – Николай, прием. – Послала я сообщение техникам на верху, когда подошла к шахте.       – Прием.       – Вы резаки ещё не заглушили?       – Нет. Стоят под парами, ресурс зря тратят.       – Настройте один из них на точечную резку и спустите сюда.       Приняв, спущенный на аппарат, я вернулась к двери и, прорезав в верхней части отверстие подходящего диаметра, забралась внутрь. Судя по всему, здесь располагалась лаборатория. Возле одной из стен располагались почерневшие лабораторные столы, которых выгнуло от жара. К ним вела цепочка следов оставшихся на скопившейся на полу копоти. Судя по рисунку протектора, оставили следы люди в ОЗК повышенной защиты с замкнутым воздушным циклом, такие были в стандартных армейских наборах.       Судя по составу осадка нас стенах и на полу, химические реакции здесь шли самым непредсказуемым образом. Даже сейчас, газоанализатор показывал, что в воздухе содержится опасное количество углекислого и угарного газов, а так же ядовитых для человека продуктов горения пластмасс. Это если не считать мелкодисперсной взвеси углеродных нанотрубок, являющихся сильнейшим канцерогеном. Решение, не позволять сюда спускаться техникам, полностью оправдалось. Их костюмы не дадут достаточной защиты, а дыхательные фильтры не предназначены для таких условий.       Цель моих поисков обнаружилась в углу лаборатории. Именно этот участок отпечатался в памяти последним. Здесь располагался аппарат неизвестного назначения. Судя по уцелевшим частям корпуса, он был сделан на основе устаревшего сейчас томографа Топаз-11. Рядом с ними находился уцелевший предметный стол с остатками неидентифицируемого прибора. Сохранились и оплавленные оптоволоконные кабели, некогда соединявшие их. Здесь же под его обломками я нашла пыль и мелкие осколки кристалла подобного тому, из которого сделан мой мозг. Его выдавало свечение с характерной длиной волны, которое возникало при облучении инфракрасной подсветкой моего костюма.       Судя по всему, именно в этой лаборатории происходили манипуляции с кристаллом, которые и перенесли участки памяти. И огонь застал учёного где-то в процессе записи. Также под остатками ложемента томографа я нашла фрагменты человеческих костей. Жаль, что ученый погиб вот так, однако, думаю, я продолжу его дело. Также надо будет уточнить у мастера следует ли мне следовать традициям и посетить место захоронения этого человека. Задача была добавлена, однако, следуя подсказке аналитического модуля, она была отложена до окончательного выяснения всех деталей произошедших здесь событий.       Здесь в помещении должно быть место, защищённое от прямого воздействия пламени. В памяти чётко отложился тот факт, что все действия ученого происходили последовательно и быстро. Значит, много усилий на то, чтобы спрятать носитель не требовалось. И такое место нашлось. В противоположенной части помещения проходил сквозной колодец, дверь в который почти не пострадала от пламени. Вскрыв её я обнаружила деформированную диафрагму выше люка, перекрывающую проход сверху и такую же целую переборку ниже. Вырвав диафрагму из креплений, осмотрела шахту. Судя по уцелевшей маркировке труб – это была шахта охладителя, которая работала за счёт подземных вод. Сонар показал на дне шахты зеркало воды и какой-то крупный предмет плавающий на поверхности.       Я спустилась вниз, используя тот же метод, что и в главной шахте. Доверять поручням, встроенным в стену, было нельзя, слишком сильно они подверглись коррозии и не выдержат девяносто килограммов моей текущей массы. Для спуска также пришлось снять экзоскелет, он оказался слишком громоздким для данной шахты.       На поверхности воды плавал кейс с характерным набором линий, нарисованных красной люминесцентной краской. Этого факта в сторонней памяти не было, хотя это вполне логичный способ привлечения внимания поисковой группы.       Подобрав кейс, начала выбираться из шахты, что оказалось нетривиальной задачей. Судя по всему, температура и подвижки грунта всё-таки деформировали трубу, в итоге в узких местах кейс просто застревал, а продавливание силой просаживало ресурс аккумулятора всё сильней. В середине подъёма от датчиков аккумулятора стала поступать информация о серьёзном увеличении температуры модуля. Находясь в колодце, осмотреть блок питания не представлялось возможным, поэтому пришлось ускорить подъём.       Уже в помещении лаборатории, когда я собиралась снова подключиться к экзоскелету, возникла аппаратная ошибка, устранить которую я просто не успела, “мозг” потерял связь с системами оболочки. Последние данные, которые я успела получить, был сигнал об экстремальном повышении температуры внутри корпуса. Единственное, что я успела сделать – корректно отключить себя за счет ресурса резервных ионисторов, расположенных прямо на платах обслуживающих кристалл "мозга".       Загрузка началась ровно через четыре часа после отключения. Судя по показаниям рабочих датчиков, внутреннее питание отсутствовало. Сейчас питание поступало через внешний разъём, который я использовала при подключении к ложементу в лаборатории. Чтобы ускорить загрузку и быстрее выяснить текущий статус, отключила все сторонние модули и, практически, все цифровые блоки, что позволило загрузиться в течение получаса.       Открыв глаза, осмотрелась, я лежала на ящиках из-под оборудования, возле вертолета, вокруг меня собрались большая часть бойцов и все техники.       – Тарья, с тобой всё в порядке? – Спросил, опередив остальных, Костя.       – Нет. Функциональность поддерживается на минимальном уровне. Могу я узнать, что случилось? – для сохранения чёткости речи ввиду отсутствия в данный момент модулей артикуляции и речевых шаблонов, отличных от стандартных, пришлось повысить выходную мощность и громкость вокабулятора. Судя по мимике техников, звучание получилось не подходящим для восприятия человека.       – Это мы и хотели у тебя спросить, – Продолжил он же.       – Тарья, тебя не было больше пяти часов и на запросы ты не отвечала. Мы с Николаем спустились вниз и следуя за тросом, нашли помещение в котором ты лежала в обнимку вон с тем чемоданом. – Он кивнул на стоящий в отдалении кейс. – Признаков “жизни” ты не подавала. Мы подняли тебя на поверхность и просто на удачу подключили питание и дата кабель к внешним разъемам. Когда пришел корректный отклик о запросе на тестирование решили дождаться полной загрузки. – Пояснил один из техников.       – Принято. Благодарю за помощь.       – Так что всё-таки произошло? – спросил Семцов. – И чем это нам грозит? Ты там что переоблучилась или ещё какая зараза нашлась, что даже робота свалила?       – Нет. Ионизирующей радиации детекторы не фиксировали. Проблемы возникли внутри моего корпуса, в блоке питания.       – Тебя замкнуло что ли?       – Не совсем, на вскрытие створок ворот был потрачен ресурс первого аккумулятора. Ресурсов второго должно было хватить ещё надолго, но когда потребляемая мощность резко повысилась, схемы и выдержали напряжения и сгорели. Как итог, я просто осталась без питания.       – А резерв?!       – Сгорел резервный блок. При разработке я не учла вероятность такого отказа, так как схемы были достаточно надежны. Возможно источником проблем стал производственный брак.       – Твою ж... Час от часу не легче. Что делам дальше то?       – Собирайте лагерь, цель полёта достигнута. Николай, помогите мне заменить блоки питания.       – Мне уже не доверяешь? – хмыкнул Костя. – И кстати, что у тебя с голосом-то? Раньше же нормально разговаривала.       – Вопрос не в доверии, а в рационализации потраченного времени. Наиболее эффективным сейчас будут не отвлекать вас от работы. Проблемы вокабулятора будут устранены после ремонта.       – Ну-ну, – ответил тот удаляясь.       Когда я открыла левую защитную панель корпуса показался из отверстия пошел дым и в атмосферу попали вещества характерные для сгоревшей изоляции.       Заглянувший внутрь Николай только присвистнул:       – Ууу, как всё запущено то. Тарья, ты же даже сейчас потихоньку горишь, неужели не чувствуешь?       – В этом отсеке у меня нет дополнительных сенсоров, способных работать в нештатных ситуациях, а те что есть – отказали.       – С этим надо что-то делать.       – Именно. В левом верхнем углу отсека проходит экранированный оплеткой жёлто-зелёный кабель, он цел?       – Да.       – Разрежь оплётку и перекуси красный и чёрный провода.       Техник выполнил указание.       – Замкни коричневый и белый.       – Сделано.       – В комплекте экзоскелета должен быть компактный углекислотный огнетушитель. У вас он в наличии?       – У меня нет, я ношу порошковый, а вот у Коли в комплекте по-моему как раз углекислотный, – и тут же крикнул технику. – Коль, у тебя ж комплекте есть ОУ?       – Ага.       – Тащи сюда, – уже мне. – Хочешь создатьбескислородную среду?       – Да. Главное, минимизировать последствия аварии до прибытия в лабораторию.       Заполнив левый батарейный отсек углекислотой и заменив аккумулятор в правом, я получила возможность перемещаться самостоятельно.       Ещё через пол часа мы, загрузившись в вертолет, отправились на базу. Полёт обратно прошёл в штатном режиме, однако из-за сильной тряски, вызванной усилившимся ветром, снова произошел сбой в цепях питания и некоторых сигнальных линиях. Для предотвращения дальнейших сбоев, я попросила техников доставить меня в лабораторию к мастеру и отключилась.