━━━━━━━━》𖤍《 ━━━━━━━
двенадцать лет назад.
Летом в деревне у любимых бабушек всегда невероятно уютно. Солнце ласково лижет кожу, одаривая ее бронзовым оттенком и россыпью мелких веснушек, каштановые волосы мягко вьются и счастливый ребёнок готов провести здесь всю свою жизнь — поедать клубнику, срывая её прямо с зелёных кустов, тайком сбегать на речку, а вечерами, когда небо окрашивается в разные оттенки розового, шастать на дискотеку в соседнее село, чтобы похвастаться новым нарядом перед местной ребятней. Джин всегда был неугомонным ребёнком. Ему все хотелось знать, потрогать и ощутить самому, ведь если об этом расскажут будет не так интересно. Из-за чего однажды он с нескрываемым интересом и блеском в глазах забежал в высокие кусты крапивы — уж ярко описывали ощущения жжения и мелкие красные пятнышки друзья. Правда потом он лежал день с высокой температурой, но зато жизненный урок запомнил на всю оставшуюся жизнь. А потом он однажды съел гусеницу, дождевого червя, а когда было лет пять приноровился укусить соседского кота за хвост, за что, конечно же, получил лапой. Отделался лёгким испугом, но больше к животным так не лез. Учился и познавал все самостоятельно, преодолевая тяжёлые последствия от содеянного с гордо поднятой головой. Это было четырнадцатое лето Сокджина, первое, когда поездка в деревню стала наказанием и последним, когда пребывание там казалось самым счастливым периодом в жизни. — Джин-и, твои любимые оладушки с клубникой готовы, просыпайся, — зовёт ласковый голос пожилой омеги. Мальчишка лениво потягивается, раскидывая руки по обе стороны большой кровати. Совсем недавно закончилась школа, родители купили своему чаду много красивых нарядов за отличное окончание средней школы и удачное поступление в старшую школу мечты. — Иду, — ловко спрыгивая с кровати и, ступая босыми ногами по прохладному полу, отвечает мальчишка. — Ты у нас уже такой большой, совсем скоро забудешь про старушек, — взрослая альфа останавливает несущий метеор, ласково потрепав макушку внука. — Бабушка, — Джин широко улыбается, — Как же я могу вас забыть. — А вот скоро вырастешь, уедешь куда-нибудь и не нужны мы тебе будем, — подхватывает жену Мия, — вот посмотришь. — Не, — мычит омежка, обнимая их по очереди, — Кто мне тогда будет готовить такие замечательные блинчики? — Твой супруг? — улыбается омега. — Тогда бабушка Мия, будь моей женой, твои блинчики с клубникой самые лучшие, — подросток заливисто смеётся, запахивая в рот большую ягоду. — Извини, дружочек, — альфа по-доброму улыбается, — но Мия уже моя жена. Джин фыркает, но продолжает все так же широко улыбаться. Этот маленький солнечный мальчик всегда улыбается во все двадцать восемь, излучая всем своим телом те светлые чувства, на которые только способен омега в его возрасте. И это было последнее лето, когда огоньки в его шоколадных глазах танцевали от счастья беззаботного детства..🍃
Палящее днём солнце сводило с ума. Лето в деревне было всегда щедро на солнечный свет, который больше обжигал нежную кожу подростка, чем согревал. И даже навес на балконе, под которым дремал юный омега, не слишком спасал. Воздух был раскалён тем самым пресловутым светом, создавая четкое ощущение, словно ты прямо напротив дверей распахнутой жаровни, которую топили все те, кому было не лень по воскресеньям. И блестящие от пота тела на песке берега небольшого искусственного канала только усиливали это чувство. — Привет, — голос над головой раздаётся неожиданно, отчего омега, спрятанный в тени подскакивает. — Мы знакомы? — Джин жмурится, когда яркие лучи солнца падают прямо в глаза. — Нет, — мальчишка на голову выше омеги становится на напротив, спасая тем самым брюнета от слепящего солнца. Когда тень мягко упала на поверхность, позволяя раскрыть глаза и рассмотреть нового собеседника, мальчик не ожидал увидеть перед собой самого настоящего рыцаря. Облачённый в свободную белую футболку и пляжные шорты, белокурый альфа вызывал лишь одно восхищение, все ещё слабая и неокрепшая аура витавшая вокруг него выделяла его ото всех остальных. — Я Ким Намджун, — уголки губ альфы, что был младше Сокджина на пару лет дергаются, чтобы расплыться в очаровательной улыбке и оголить еле выступающие белоснежные клыки. — Здравствуйте, — проговаривает омега, поднимаясь на локтях, — Я Ким Сокджин, приятно познакомиться. Словно во сне наяву подросток двигался размазанно плавно, стараясь не спугнуть усаживающегося рядом Намджуна, продолжавшего так широко улыбаться и совершенно не сводившего свой взгляда с нового друга. Его драконьи глаза излучали больше тепла, чем солнце, так беспощадно палившее весь день, что Сокджин ненароком и незаметно для себя начал в них так безбожно тонуть, все глубже и глубже теряясь в них, пока одушевленный Джун что-то рассказывал, активно жестикулируя. — Тогда увидимся на дискотеке в девять? — говорит альфа, наконец-то поднимаясь с лежака. — Ага, — зачарованно кивает омега. — Эй, Джин, — мальчик хватает лицо Кима-старшего, цепко обхватывая широкими ладошками аккуратные щёки, — отвисни, а то до утра здесь и просидишь. Сокджин всем лицом краснеет, моментально вспыхивая до кончиков ушей. Руки у Намджуна мягкие и тёплые. В них так удобно легли собственные щёки, что ненароком хотелось зарыться и остаться так на всю жизнь. И пока в голове брюнета во всю происходили мыслительные процессы по анализированию случившейся ситуации, в груди сердце пустилось в пляс, бешено отбивая ритм по рёбрам. — Да не завис я, — вскакивает на ноги омега, — Просто задумался что одеть. — Вот как, — Ким убирает руки в карман шорт, — Тогда до встречи, — и улыбается во все зубы, прощаясь с новым другом.━━━━━━━━》𖤍《 ━━━━━━━
Намджун прибыл с Сеула с родителями для отдыха вдали от шумного города. Из-за больничных дел отца уехать за границу в этом году не получилось, но так даже лучше. Встречу с инвесторами перенесли в большой загородный дом, а у него самого появилась куча свободного времени. Скоро приедет Хосок и они будут развлекаться все лето. Вот только мальчик не ожидал, что встретит здесь омегу, от вида которого его внутренний волк от удовольствия завоет. Ещё с рождения Ким знал, что является самым сильным из своего рода, а его гены альфы начали проявляться ещё в десятилетнем возрасте. Так что когда его волк утробно зарычал, устраивая целый концерт, сминая от нетерпения прикоснуться к райскому омеге душу, решительность и план по завоеванию своего расположения родились сами собой. С города Хо должен был привезти косметику, много красивой одежды и помочь подготовиться к большому плану, который они вынашивали добрые пять дней. Отец всегда учил: увидел цель — преодолей препятствия. — Я не глупо выгляжу, Хо? — вертясь вокруг большого зеркала спрашивает Ким. — Ты выглядишь прекрасно, — рыжий мальчик — лучший друг Джуна, довольно рассматривал своё творение, которое никак не могло успокоиться перед встречей, — Знаешь, не рановато ли ты себе омегу решил искать? — Мой отец сказал, что для альфы возраст не главное! Да и я же просто хочу познакомиться с ним поближе, Сокджин красивый, очень, — Джун мечтательно падает в огромное кресло, — У него такие красивые глаза, и пахнет очень вкусно, розами… — Слышишь, Ромео, — Хо ударяет друга, что совсем потерял голову в плечо, — Но ведь у альфы и омеги должны быть дети… — Что? — вскакивает покрасневший альфа, — Какие дети? — Ну, как ты и я, — бета задумчиво отводит взгляд, — Мама говорила, что меня нашли в капусте. Вы тоже пойдёте искать детей в капусте? — Хосок! — кричит Ким, кидаясь в друга большой подушкой, — Какие дети, мне всего четырнадцать. — Да шучу я, шучу! Но поцелуй, — Чон стреляет глазами, а на лице расцветает омерзительная хитрая улыбка, — на свиданиях же положено целоваться. — Да откуда это вообще в твоей голове, — последнее окончательно добивает и без того смущенного откровениями друга. — От Наен услышал! Она по телефону с подружкой разговаривала… — Если нуна узнает, тебе конец. — Но ты ж ей ничего не расскажешь? — Хосок приобнимает Намджуна за плечи, смотря на того самыми настоящими щенячьими глазами. — Если не перестанешь издеваться, то расскажу все. И что ты по-тихому таскаешь ее косметику, — смеётся альфа, мысленно благодаря судьбу в тысячный раз, что преподнесла ему такого замечательного друга.━━━━━━━━》𖤍《 ━━━━━━━
Джин слишком невероятный и сейчас, одетый в обтягивающие чёрные джинсы, атласную рубашку такого же чёрного цвета, расстегнутую до безобразия так не прилично, что острые ключицы сразу же бросались в глаза и белые кроссовки, выглядел никак иначе, как ангел, спустившийся с небес, чтобы забрать молодую душу альфы и растоптать ее от всей нереальности красоты. Волосы его аккуратно уложены, а чокер, со вставками из камней фианитов, так вульгарно подчеркивающий тонкую лебединую шею, стал самый ярким элементом во всем обрезе омеги, разве что улыбка его была ярче всех звёзд на небе. У Намджуна дар речи потерялся сразу же, как только он увидел подростка, стоящего возле входа в местный клуб. Он не мог себе вообразить, что Ким окажется таким. Таким, что никакими земными словами не описать. Он нервно сглатывает вязкую слюну, ощущая, как внизу живота затягивается тугой узел. — Эу, горе романтик, — Хосок своеобразно поднимает упавшую челюсть товарища, — Так это тот самый омега, по которому ты пускаешь слюни эти пять дней? — Он самый, — повторяет Намджун, шумно выдыхая. — Тогда удачи тебе, а я пошёл! Чон разворачивается на одних пятках и удаляется в глубину здания, на танцпол из раскалённых тел, так долго ждавших вечера, чтобы наконец-то отвлечься от недельной суеты, которая только может быть в деревне. Намджун собирает в кулак всю свою мужественность, на которую только способен его юный альфа, поправляет и без того аккуратно уложенные волосы, над которыми бета пыхтел добрые сорок минут и ступает на встречу к своей судьбе. — привет. — Здравствуй, Намджун. — Ты очень красивый, — альфа прячет глаза, сцепляя руки в замок за спиной. Он чувствует, как огнем вспыхивает его лицо. — И ты тоже, — Джин в ответ широко улыбается. Этой ночью все иначе: звезды гораздо ближе, вытяни руку и коснешься их, музыка тише обычного, словно приглушенная громким стуком собственного сердца, в котором эхом повторяется: «навсегда влюблен.»━━━━━━━━》𖤍《 ━━━━━━━
Ночь. Сонные звезды. Бесшумный ветер и альфа с омегой под большой, серебристой луной. Шепот на шее отпечатывался слишком ярко, ускользая под льняную рубашку волной удовольствия. С первой встречи Намджуна и Джина прошел полный месяц. Каждый день они проводили вместе с утра до вечера, разговаривали про все то, что только могли придумать и полностью утопали в этих чувствах, захлестнувших их юные сердца, окончательно и бесповоротно, словно мир, созданный лишь для них одних, наконец-то обрел все те яркие цвета, которые только могут открыться взору тех, кто влюблен. — Я вижу целый мир в твоих глазах, — Намджун запускает руку в мягкие волосы, улыбаясь. — И этот мир для нас двоих, — отвечает Джин, полностью расслабляясь. Эта история красивая. На клетчатом пледе, переплетая пальцы свободной руки с омежьими, альфа не может ни на секунду оторваться от чарующих глаз напротив. — Давай, как светлячки лететь вдвоем на свет, — Джун продолжает нежно улыбаться, мягко гладя большим пальцем теплую щеку. — И движениями нашими сольемся в темноте, — продолжает влюбленный омега. Они сольются в единое целое. Не телами — душой. Танцуют босыми ногами под августским полотном на мокрой траве и смеются громко под звуки спящего мира. влюбленные. на всю голову. — Я рядом с тобой, — мальчик прижимает за талию хрупкое тело к себе, кружа в своих руках омегу. На старой кассетной пленке крутиться любимый Сокджином трек Outsider — Loner. Приятный голос, который будто отчеканивает каждое слово — это крик души человека, который пытается высказаться, пытается быть услышанным. В какой-то момент голос срывается и снова наступает затишье, снова играет мягкая мелодия, и на душе становится на мгновение вновь спокойно. — Я всегда буду рядом с тобой, — Джин заливается в громком смехе, поддаваясь телом назад, прогибаясь и позволяет сильным рукам Намджуна нести себя на встречу сирокко. Теплый ветер обнимал прохладой раскаленную кожу подростков, ласково лизал лицо и не позволял себе большего, боясь потревожить. Они влюбились дуг в друга. Неосознанно и нечаянно.Слушали тихие пение цикад.
Верили в вечную любовь.
И думали, что вместе
навсегда.
В этот вечер Джин стал самым счастливым, потому что позволил себе полностью раствориться в этих чувствах. И потом навсегда пожалел об этом. Блекло освещавшие полянку на склоне канала, спрятанную в густых кустах дикой акации, светлячки стали свидетелем упавшего на землю неба. — Джин, — альфа мягко гладит волосы устроившегося на коленях омеги, — Мне нужно кое-что сказать тебе… — Мне тоже, — говорит, открывая галаз подросток, — Я люблю тебя, — хватает руками лицо Кима и притягивает к себе, опаляя дыханием чужие губы, — Навсегда, — шепчет едва уловимо и цепляет нижнюю губу мальчика, слегка оттягивания ее, чтобы затем укусить. Медленно. Словно боясь напугать без спроса присвоенного себе альфу, сначала едва касаясь губ, совершенно неумело, что и вспоминать стыдно. А потом напирая, сминая своими чужие сладкие. Можно поклясться, что в этот момент весь мир на мгновение остановился, чтобы затем сорваться с места с новыми силами, искрясь всеми звёздами, что светили сегодня ночью. — Так, что ты там хотел сказать, — Джин смотрит снизу вверх, улыбаясь влюблёнными глазами, в которых отражалось ночное полотно. Он готов прямо сейчас закричать от удовольствия, но от вида лица Намджуна, так и застывшего в одной позе, сердце пропустило удар. Он не моргал, лишь смотрел в глаза омеги и внутри него все хрупкое вдребезги разбивалось. — прости, — Джун любил убаюкивающее синее море, но только сейчас она почему-то лилось из его глаз, — прости, — соленные капли падали на румяные щеки омеги, — прости. — что с тобой, Джун-и, — Сокджин подрывается с места, прижимаясь к дрожащему телу альфы. Словно это чем-то может помочь. — Я должен уехать… — закусывая губу, мямлет блодин. — Я знаю, но это же не конец жизни. Мы живем в часе езды на автобусе друг от дурга. Будем часто видится, не трагедия… — Джин всеми своими силами, на которые только способен в его возрасте омега, пытался успокоить возлюбленного. Обнимал крепко, прижимая к самому сердцу. — Ты не понимаешь, Джин, — голос обрывается, — Отец отправляет меня учиться в Америку. Я уезжаю из страны. — Ты шутишь? — голос обжигает, — Скажи что да, — хватает за плечи и отстраняется, заглядывая в глаза. — прости, что не оправдал твою любовь. Их сердца, бившиеся в унисон, остановились, теряя привычный ритм. Намджун ушел. Горечь, обуявшая сердце, волной отвращения пронеслась по всему телу. Тоску не передать словами. Боль острыми когтями впивалась в сердце, раздирая его в клочья. Небо, некогда такое близкое, стало еще ближе, размазывая собой по земле. Намджун оставил Сокдижна одного. И отныне тишина зовет туда, где нет ни света, ни тепла, разрываясь громким криком. Мир стал каким-то темным, скучным и не интересным. Омега все чаще опускает голову, чтобы не показывать, как глаза продолжают наполняться слезами, от осознания того, что больше не сможешь прикоснуться к любимым рукам. Увидеть красивые драконьи глаза и утонуть в них, как раньше. От воспоминаний сердце сжимается сильней и воздуха в этом мире становится катастрофически мало. Это история одной любви. Омеге снятся кошмары каждую ночь. В темноте осознание конца становится четче, словно черными чернилами по белой бумаге выводят. Но даже этого судьба сочла не достаточным для полного уничтожения юной души и через две тяжелых недели, которые были Адом наяву, она нанесла решающий удар, полностью уничтожая омегу. Тело Кима разрывало на миллионы пустых звёзд, слишком грустных, чтобы описать их так просто. Он больше не сиял так ярко, что слепил. В его глазах больше не танцевали языки адского пламени, очаровывая собой. Они наполнились той самой чернотой, которой заполнило ту некогда светлую душу. Внутри омеги было слишком пусто, чтобы это стало возможным рассказать об этом одними лишь словами. После случившегося этим летом Сокджин никогда не приезжал в деревню к своим любимым бабушкам, которые были ужасно огорчены, но, зная о состоянии внука, обиду не держали. Это было четырнадцатое лето в гостях у любимых бабушек, шестнадцатое лето для него самого и первое лето, когда мир пережевал и выплюнул беззаботного птенца в суровую реальность, заставляя повзрослеть раньше положенного срока.━━━━━━━━》𖤍《 ━━━━━━━
Первая половина дня, пролетевшая за бесконечным потоком юных омег, желающих попасть на осмотр, пролетела слишком не заметно, чтобы стать долгожданной правдой. Сейчас измученному доктору Киму на полном серьезе казалось, что отправившись в гнездо и проведя время за рассматриванием налоговых бумаг ему поможет отвлечься от вороха карточных воспоминаний, свалившихся сегодняшним утром большим снежным комом. Цепляясь крупицами сознания за реальность, чтобы окончательно не провалиться в сладкую дрему, пригревшись на солнышке, вылезшее после обеда, Джин старался считать в обратном порядке отнимая от тысячи семь. Ветер, скатившийся с вершин Весасана, разогнал собравшиеся грозовые тучи, даруя оставшееся тепло остывающего солнца. Почему-то после отъезда Ким Тэхена Луна райского омеги била тревогу в Горн, словно стараясь предупредить о наступающей на пятки опасности. Это неведомое чувство следовало за ним невидимой тенью всю дорогу и с каждым шагом, приближавшего его к кабинету, где ожидали встречу новые помощники Кима-младшего, оно становилось все отчётливее и сильнее. Страх лёгким зарядом прошёлся вдоль всего тела, когда рука коснулась холодной ручки двери, отворяя ее. — Намджун, — выдыхает Джин одним шепотом, смотря на обернувшихся мужчин на звук открывшейся двери. Землю из-под ног выбивает слишком стремительно. И только сейчас почему-то приходит осознание ясности тех смутных намеков, посылаемые ему невидимыми импульсами подсознанием. Судьба — злодейка, но не дура. Она перепишет все по своим местам, выводя яркими чернилами новую главу. А история четырнадцатого лета все ещё не закончена — это история любви, а у неё, как известно, всегда счастливый финал. Воспламенившееся море слез, пожаром старых карточных воспоминаний, подобное игре с кусающим огнём, прошлось вдоль тела, у самого обрыва замирая. Избыток вкуса, отравленный любовью, отбил весь вкус и в двадцать восемь. Та лава, обжигающая щеки, сменилась штилем, отражаясь чернотой души в глазах. Сокджин, смерив орлиным взглядом, выражая всю ненависть и грусть, удар судьбы принял достойно — с гордо поднятой головой. У сладких чувств неистовый конец, совпавший с безразличием на званный ужин. Любовь, разрывом слитая в едино, сражалась за возможность расцвести. Горячее солнце, покидающее чернильный небосвод, ярко-оранжевой полосой упало в просторный кабинет на двенадцатом этаже. Зеркальное окно, открывающееся широкими панорамами вечерним видом на Сеул, отражало все там происходящее, не позволяя трусливо отвести глаза. В глуби сидел могучий, сильный альфа, но власть над ним была в руках омеги. — Сокджин, — слетает с губ Намджуна, — Здравствуй. — Здравствуй, — болванчиком повторяет райский, — Наш благосклонный лидер поручил столь ответственное задание, получается, двум новобранцам? На лице Хосока, больше всех удивленного, брови сами неконтролируемо вверх поползли, — Именно так, — произносит мужчина, наградив многозначным взглядом янтарных глаз своего друга, который дар речи потерял ещё в самом начале истории. — Так понимаю продуктивный и осознанный разговор мне вести с вами? — замялся брюнет, осознавая что позывных их он не знает. — Лис и, — солнечный указывает на Джуна, — Гризли. А вы? Тихий смешок упал с пышных губ, — Что же, вам очень подходит, — он расслабляет узел чёрного галстука, — называйте меня RJ. — Или райское наслаждение, — шепчет околдованный альфа. — Слышишь, — Хосок вскакивает на ноги, поспешив закрыть рот рукой, — Ты-то притормози, с наслаждением, — шипит на самое ухо, а сам улыбается во все тридцать два, наблюдая как лицо старшего все же расслабляется и принимает более дружелюбное выражение. — И так, я знаю о замыслах крошки Тэ…, — осекается, — Тигра. Что вам удалось разузнать и на каком вы этапе? «Крошка… Крошка, — как новая заставка монотонного будильника в голове альфы.» Чон тяжело выдыхает, пропуская воздух сквозь слегка разомкнутые губы, осознавая, что пурпурноголовый вести диалог с чувством, толком и расстановкой не способен. Теперь ему все брать в свои руки, поспешно докладывая, — С помощью связей Гризли нам удалось выбить шесть мест для открытия заведений, вместо пяти запланированных, — от неожиданности Хо вскакивает, треся рукой, продолжавшей закрывать все это недолгое время рот слишком болтливого альфы, — Господи, Намджун, ты зачем меня лизнул? — и вытирает ладонь о дорогую рубашку товарища. Его слюни, на нём пусть и остаются. — Следующий раз руку оттяпаю, — отвечает волк, — Я сам продолжу, — а у Сокджина, кажется, уже не только ноги трясутся, но и глаз дергается. В такие моменты, Хосок знает, спорить с Кимом опасно для собственной жизни. Когда в его драконьих глазах загорается яркое, слепящее пламя, остановить его становится не возможно, а в моменты неподдельной ярости, волной охватывающей тело, самым разумным решением становится желание сбежать и спрятаться под кроватью трусливым зверем до лучших времён. — И так, как сказал Лис, — низкий голос холодной молнией наполняет кабинет, — Мы выкупили шесть помещений за стоимость пяти. Оставшиеся вложения мы потратим на планировку, аппаратуру и наём специалистов. Если, подсчёты не подводят… — А они тебя обычно подводят, — язвит омега, вставляя реплику в середине предложения. — Не подводят, — альфа напротив напрягается, но продолжает спокойно, мало кто ему дерзить осмеливался, — мы должны успеть со всем до возвращения лидер-нима с командировки. Кроме этого ресторан господина Пса будет так же реконструирован под план Воронов. — Как ты смог выбить такие скидки мне лучше не спрашивать? — Сокджин катает ручку по столу, совершенно не поднимая глаз. — Лучше не спрашивать, — улыбаясь, подтверждает Ким. — Тогда, на сегодня мы закончим, — заключает Джин после недолгих обсуждений, — Я хочу, чтобы Вы принесли мне дизайны и планировки через месяц для утверждения. Я отправлю их Псу, после их одобрения можно начинать работать. Касательно банды — она будет работать в том же режиме, что и прежде, не будем подавать вида, что Вороны чем-то занимаются, ваша задача просто открыть рестораны, так ведь? — омега серьезный, устрашающий, но все равно милый и очаровательный, даже со сведенными к переносице пушистыми бровями. — Совершенно верно, — Хосок улыбается, — просто открыть рестораны, — отчеканивает каждое слово по слогам, улыбаясь все шире, словно весь этот план ему до безумия нравится, — Тогда мы можем идти? — Да, идите. Подменять на работе Тэхена не сложно. Сложнее держать безразличное лицо, когда хочется накричать и пару раз ударить, чтобы выместить все чувства, давящие на грудь. И тем более делать это перед тем, кто однажды слишком быстро и беспощадно растоптал детские чувства, оставляя погибать в непроглядной тьме, где нежную душу разрывало изнутри собственными мыслями, поедавшие трезвый разум. Счёт быстротечного времени терялся слишком быстро. Стоило большим дверя с резным тигром закрытсья за спинами двух новобранцев, Сокджин сразу же съехал по кожаной спинке под стол, тяжело выдыхая куда-то в потолок. Расслабляясь в кресле, мужчина всем телом чувствует, как с не по-омежьи широких плеч, ужасно быстро спадает огромный камень-валун, тянувший его на дно острых сомнений весь день. А вместе с облегчением приходит и жар, охватывающий хрупкое тело крепкими — медвежьими объятиями. Дышать становится тяжело, словно на тонкой шее повязали огромную красную нить, каждый раз туго сдавливающую горло, когда Джину хотелось сделать вдох немного глубже. — Что-то меня сегодня ужасно разморило, не мог же я за., — голос от тяжести обрывается, — болеть, — омега смотрит на пейзаж, нарисованный погасающим солнцем. Краски осени расплываются в его затуманенному сознании, наконец-то забирая в сладкие объятия Морфея. Проснулся райский омега от пробивающей все тело крупной дрожи, неприятно постукивая челюстью. Ночная прохлада, окутывающая кабинета сквозь приоткрытое окно, целовала его раскрасневшиеся щеки лёгкими, воздушными прикосновениями. Вечерняя усталость вернулась с наиболее яркими чувствами ничтожности, отчего все кости ломило с неистовой силой, что встать не предоставлялось возможным. Омега не глупый, омега и сам прекрасно понимает, что простуда сильная и на работу ему выходить не стоит. Не глупый же, да? Стремления упорному ребенку никогда не было занимать, поэтому, хоть и со второй попытки, но встать, оперившись на подлокотники кресла, удаётся, ощущая как неприятно липнет к спине рубашка от собственного пота. Мужчина подхватывает свой портфель, выплетаясь с здания, цепляя при этом все возможные углы. Никто бы не мог подумать, что в свои двадцать восемь он, сам Сокджин во всем своем великолепии, как старенький дяденька будет идти вдоль стеночки и тихо постанывать. — Намджун, — слабо шепчет омега, опираясь о белоснежные колонны на входе, — Что ты здесь делаешь, — этого уже почти не слышно, произносит одними лишь губами, чувствуя, как его тело с каждой секундой становится сначала все тяжелее, теряя равновесие, а затем все легче и легче, словно стал совершенно невесомым. Сокджин пушинка — лёгкое перышко, уносимое тёплыми потоками яблочного ветра. И нет, это совершенно не коренастый альфа, ожидавший его весь вечер около входа и совершенно случайно подоспевший вовремя, чтобы уберечь нерадивого омегу от суровых объятий с мраморной плиткой, которую так долго укладывали работяги беты. Джин красивый, даже когда болеет. Он же болеет, правда?━━━━━━━━》𖤍《 ━━━━━━━
Мужчина проснулся, когда кто-то очень заботливо и нежно промокал его лоб, на котором выступили липкие капельки пота, смоченным в прохладной воде полотенцем. Пахло приятно — корицей, сладким барбарисом и яблоками. Тепло разливалось по телу быстрыми реками неподдельного удовольствия. — Мама, — тянет Джин, ворочаясь, — ты зажгла такие вкусные свечи, — кутается в шуршащие одеяло, — Так пах мальчик из детства, — шепчет, не желая раскрывать тяжелые глаза, но делает это, поднимаясь с мягкой подушки, — Намджун?, — омега пытается осознать происходящее, — Что ты делаешь у меня, — осекается, осматриваясь, — в квартире, — и резко краснеет до кончиков ушей. — Ты потерял сознание перед дверьми гнезда, — признаётся альфа, — Я ехал мимо и нашёл тебя. Намджуну приятно, но еще больше пугать проснувшегося омегу не хочет, поэтому своего рода признание спящего решает опустить. Ему предстоит с этим разобраться, но немного позднее. — Просто ехал мимо? — Сокджин вопросительно выгибает бровь. Слишком неожиданно это его «просто». — Хорошо, я ждал тебя там. Ты долго не выходил, — говорит мужчина, — я уже хотел заходить, и тут ты появился, — убирает на тумбочку стоявший рядом таз с теплой водой, — Стоило тебе меня увидеть, как ты сразу же потерял сознание. Я не знал где ты живешь, поэтому привёз тебя к себе. — Как любезно с твой стороны, но мне уже лучше, — омега приподнимает одеяло, желая встать с кровати, чтобы отправиться домой, — А где мои брюки? — и сразу же возвращается обратно, накрываясь теперь еще больше, подбирая одеяло под себя. Не дай бог Намджун, что лишнего увидит. А посмотреть на что в данный момент там уж точно есть, ведь тело омеги всегда и везде отреагирует на феромоны сильного альфы — Ты был весь мокрый и грязный, поэтому я тебя переодел. — Пере…., что? — возмущённо вскрикивает огорошенный Ким, — Ах, ты похотливое животное. Комнату наполняет звонкий звук хлопка, — Ащ, — шипит волк, хватаясь за горящую щеку. От неожиданности он падает на пол, больно ударяясь головой, — Да блять. — Так тебе и надо, извращенец, — омега натягивает одеяло по самый подбородок, словно выстраивая ограду между ними. — Мне Хосок помогал, — опираясь рукой о край кровати, Джун старается подняться, но тут же получает пяткой в нос. — Прекрати, — кричит брюнет. Намджун рычит, когда вновь падает назад на пол, — Все, хорошо-хорошо, — морщит нос, трогая его, — Только не дерись, я сам переодел тебя, натянул свою домашнюю футболку, а он лишь отнёс твои вещи в стирку. — Легче от этого не стало, — возмещению взрослого ребёнка нет предела, — Мне надо домой, отдай мне мои вещи. — Нет, — выпрямляясь, говорит альфа, у которого с носа все же выступила небольшая капелька крови, — Я уже позвонил в больницу и договорился. Тебе дали два дня выходных, — Намджун запустил руку в волосы, оттягивая их назад и открывая вид на широкий лоб, — Несколько часов назад ты еле дышал и был без сознания. Я испугался, — честно признается, отводя смущенный взгляд в сторону, — Останься пока не станет легче, я приготовлю тебе кашу и горячий какао, а как станет легче довезу до дома. Хорошо? Приставать не буду. — Но, — пытается по-обычаю вставить свои три копейки омега. — Никаких но, возражения не принимаются. — С зефирками, — мямлит сдавшийся Ким, укладываясь обратно в кровать. — С зефирками, так с зефирками, — кивает альфа, покидая спальню. Омега остаётся один в комнате, полностью пропитанной ярким запахом яблока и корицы. Даже спустя двенадцать лет они так и остались слишком родными и любимыми, что от осознания этого факта становилось тошно. Окутавшие его чувства полностью выбили из него остатки здравого смысла. Сокджину бежать надо. И очень быстро. Но мужчина натягивает теплое одеяло на голову, поджимая к животу ноги и глубоко вдыхает аромат, обжигающий легкие, сразу же засыпая. Запах Намджуна всегда его успокаивал, а окрепший и вовсе пьянил похлеще самого отборного виски. Теперь этот аромат хотелось унести к себе домой на собственном теле, а ещё лучше — собрать его в стеклянный флакон из-под духов и использовать как ароматизатор для дома. Или скорее для проснувшейся от долгого сна прекрасной Луны. Рядом с Намдужном Сокдижну тепло. Рядом с ним забываешь о страхе.