━━━━━━━━》𖤍《 ━━━━━━━
две тысячи десятый.
Яркая гирлянда, пестро переливающаяся разноцветными огнями, танцуя размазанными цветастыми отпечатками на вывески аптеки, была одной из миллионов, вывешенных на кануне Рождества. Чимин смотрит большими, зареванными глазами на красные буквы «CLOSED». Единственная последняя надежда в его маленьком, детском сердечке погибла, разрушившись о скалы собственно воздвигнутых иллюзий. За последний час, тянувшийся непозволительно долго, он оббежал порядка десяти аптек, пытаясь купить хоть какие-то лекарства — ему везде отказывали. Он плакал, пытался надавить на жалость пожилых дам, но ничего не получалось. А Советы взрослых, такие лишние сейчас, казались невероятно глупыми. Неужели они настолько глупые старушки? не видят, что не нужна ему больница или скорая, ему просто нужны какие-нибудь таблетки, которые смогут помочь его другу. — Мальчик, тебе что-то нужно? Спрашивает вышедшая с аптеки старушка, поворачивая ключ в замке. — Д-да. Чимин тяжело дышит, переступая с ноги на ногу и смотрит большими глазами на женщину — вот он, кажется, единственный шанс. — Что случилось? Добродушная старушка справилась с дверным замком и полностью обернулась в сторону укутанного в большой красный, вязанный шарф ребёнка, внимательно осматривая его: худой, одетый в старое, поношенное тряпьё и выглядит совершенно ужасно — ему самому нужна помощь. — М-мой брат, — врет, — у него жар, его всего трясёт, я не знаю что делать. Мне бы какое-нибудь лекарство, чтоб ему легче стало. Можете помочь, пожалуйста. Ещё чуть чуть и маленький альфа сам упадёт здесь, прямо под дверьми ненавистной аптеки, без сознания. Но он старательно сжимает крошечные кулачки, хлюпая носом. Нет, ему нельзя сейчас здесь сдаваться и отпускать руки. Где-то там, в грязном заброшенном помещении, окутанном плесенью и паутиной, его ждёт маленький тигрёнок, трясущийся от страха и холода. — А где же ваши родители? Есть талон от врача? Может мне позвонить вашей маме. Вот и все — это конечная, Пак слышал эти слова уже бесчестное количество раз, у кого бы он не просил помощи. Пожилая леди лезет в сумочку, доставая телефон. — Какой номер у вашей мамы? Она смотрит точно в лицо мальчишки, ожидая хоть какой-то реакции. — У нас нет матери. Чимин отводит глаза. Ему не хотелось врать женщине, но это же не считается, да? Все же они сбежали с дома и отказались от своего прошлого. — Тогда папы или опекуна, с которым вы живете. Нет, эта дама сегодня победила всех — самая назойливая. Конечно, винить ее нельзя, может он искренне беспокоиться за мальчишку, но Чимин не может допустить того, чтобы она обратилась в полицию и их передали в приют для беспризорных ребят. — У нас нет никого. Вполне себе можно сказать, что Чимин не лжёт. У них с Тэхеном нет семьи. Теперь друг у друга у них есть только они и их это вполне устраивало. Он смотрит на разволновавшуюся женщину и отступает назад, продолжая быстро говорить: — Знаете, ничего не надо, я пойду, спасибо. Кроме того, что женщина вполне себе назойливая, так теперь она ещё и хватает его за локоть, крепко притягивая к себе. — Давай я отведу тебя у дядям в форме, они вам с братом помогут. Только скажи где он. Чимин отскакивает от неё, как ошпаренный кипятком, старательно выдергивая руку. Женщина пронзительностью смотрит на подростка, а снующие мимо людей стали все чаще обращать внимания на возникающий шум. — Отпустите меня, пожалуйста. Я же сказал, что ухожу. Жалобно мычит подросток, сильнее дергая руку. Хватка у дамы крепкая, но молодому альфе удаётся освободиться. Он не раздумывая разворачивается на пятках, убегая прочь и оставляя растерянную женщину позади. Паку казалось, что все смотрят на него одного — это заставляло бежать все быстрее и быстрее, словно за ним кто-то гонится, наступая на самые пятки. Он, огибая площадь, сворачивает в переулок, врезаясь в мужчину в сером пальто. Столкновение было настолько сильным, что и Чимин и незнакомец падают, больно приземляясь на промерзлую землю, по которой разлетаются вещи, выпавшие с картонный коробки в руках. Учебники, листы с записями, какой-то цветок и много других вещей, так некрасиво разложенных на снеге. Пак, внимательно смотря на опешившего и растерянного студента — это лишь обычная догадка, сделанная по быстрому анализу разбросанных вещей, осматривается. В стороне от незнакомца лежит чёрный бумажник и Чимин, резко подскакивая, хватает его, убегая. Сбитый с ног незнакомец не сразу понимает, что произошло, а когда осознаёт, то от нагло воришки и след простыл, а на помощь уже поспешили не равнодушные прохожие, помогающие собрать разбросанные вещи. Маленький альфа быстро убегает, петляя по переулкам и, убедившись, что за ним никто не бежит, наконец-то останавливается, переводя дыхание. Он тяжело дышит, жадно хватая ртом морозный воздух. Рассматривает схваченный бумажник, после чего, извлекая пару купюр, причет его во внутреннем кармане куртки и заходит в круглосуточный магазин, покупая там горячие напитки и лапшу, заваривая ее прямо там. После чего, хорошенько укутав ее в свой шарф, заходит во двор заброшенного дома, пролезает между двух досок, которыми была забита входная дверь. Ступая совсем бесшумно, он поднимается на второй этаж заброшенного дома и, коротко постучав носком потертых ботинок, проходит в одну из квартир. — Тэ, — он проходит в одну из комнат, — Я принёс лапшу и горячий чай, покушай. В углу темной комнаты, свернувшись калачиком на старых, прохудившихся матрацах, лежал тигрёнок, укрытый старыми куртками. На голове была смешная розовая шапка, единственная торчащая из кипы вещей. — Чи, это ты. Голос совсем осип, слабый. Тэхен высовывает лицо и морщится, когда мороз кусает его за раскрасневшиеся щеки. Он слабо улыбается, увидев знакомое лицо. — Да. Как ты? Чимин улыбается в ответ, быстро, почти подлетая, к другу. Усаживается на край их импровизированной кровати, вручая в руки все ещё горячий напиток. — Где ты взял денег? Морщится Ким, принимая чёрный бумажный стаканчик. Руки приятно обжигает, а сердце словно укутывают в большой плюшевый плед. Он делает глоток, причмокивая сухими губами и хлюпая носом. — Ну, — признаваться Паку совершенно не хочется, — Я их нашёл. Ему было стыдно смотреть в глаза Тэхена — ему совершено не нравилось, когда Чимин воровал. Если у Пак добровольцем прыгнул за ним в ночной экспресс, то все грехи за эту жизнь решил взять на себя — не может он позволить солнечному альфе погрязнуть во тьме, за собой на дно колодца он его не потащит. Чимин распаковывает укутанную лапшу. Небольшое помещение окутывает слегка островатый запах лапши, от чего животы у двух сирот активно забурчали. Они негромко смеются. — Врешь. Мальчики больше не разговаривают, быстро уплетают разбухший рамён и говорят ни о чем, наслаждаясь временем, проведённом вместе. В этом году зима в столице выдалась суровая, как некогда раньше, из-за чего спать на улице, как раньше, было не возможно. В их крошечном убежище совсем не было мебели: прогнившие полы с большими дырами, облезшие стены, опавшая с потолка побелка и большое деревянное окно с серыми рамами, под которым образовывалась целая полоса снега, попадающего сюда сквозь трещины разбитого стёкла. Через них часто задувал холодный ветер, завывая свои песни тонким голосом, но здесь было гораздо теплее, чем снаружи. Мальчики притащили найденные матрацы, кучу старой и поношенной одежды, прикатили старую бочку с россыпью мелких дыр, в которой разжигали огонь и грелись. Ночью от их импровизированной печи падали красивые тени, ложащиеся на мрак целым звездным ковром — красивый, захватывающий дух, мерцающая карта созвездий. Тэхен с Чимином очень смышленые — старательно не давали пламени вспыхнуть сильно, чтобы не задохнуться угарным газом. А чтобы хоть как-то сохранить тепло — кидали в него камни, чтобы затем очень аккуратно их подоткнуть под старые вещи, греясь ночами. — Я распалю огонь. Пак прислоняет тёплую ладошку на лоб Тэхена, которого разморило от самого плотного за последние несколько дней ужина. Его тело, словно объятого адским пламенем — жар никуда не ушёл, било крупной дрожью. Кима трясло, но он старательно это скрывал, потому что понимал — Чимин тоже болеет, но тот не позволяет себе расслабится. — Я помогу. Почти шепчет тигрёнок, скидывая с себя куртки. Он сразу ощущает разницу температур, вжимаясь в плечи. — Нет, тебе нужно отдыхать. Пак укладывает его насильно в постель, поправляя розовую шапочку. Ему очень хочется заботиться о хрупком омеге. Улыбается, не встречая сопротивления и укутывает в вещи расслабленное тело. Ким смотрит на него большими глазами, почти засыпая — не хочет признавать, что сил у него нет даже пошевелиться. Тэ считал себя жалким. За ним последовал ни в чем не виноватый Пак, вынужденный теперь заботиться о его заднице, а он ведь мог счастливо жить и дальше среди людей гапхне. Чимина никто не предавал, никто не строил против него козни и ему не надо было убегать. Но именно за его искреннюю преданность Тэхен так благодарен. Этого многого стоит и он считает, что в жизни не каждому везёт найти такого замечательного друга, готового прийти на первый же зов, совершенно не заботясь о последствиях. Альфе ничего не надо было взамен — лишь бы он, глупый Тигр, был цел. — Чи… Шепчет Тэхен, закрывая глаза и тяжело дыша. Пак улыбается, смотря, как сухие, горячие ладошки тигрёнка хватаю его за рукав куртки. Недолго смотрит, после чего, отцепив их, прячет под куртки, наконец-то вставая. Чимин покидает комнату на короткое мгновение, возвращаясь с небольшой кипой сухих дров в руках, хранящихся в соседней комнате. Достаёт из-под матрацев, завернутые в тряпки камни, укладывает на пепелище и, закидывая поленьями, наконец-то разжигает спасительный огонь. Комнату, ранее пропитанную запахом дешевой лапши и лимонного чая, наполняет едкий запах гари, но совсем слабый, не мешавший дышать. Белый дым струится причудливыми завитками к потолку, расползаясь по нему и, находя выход, медленно просачивается в трещины замерзающего стекла. Расправившись со своими делами Пак возвращается к уснувшему Тигру, облокачиваясь на холодную стену с ободранными обоями. Омега, видимо почувствовав неокрепший аромат альфы Чимина, тянется к нему, вновь цепляясь за края куртки. Подросток улыбается, принимаясь поглаживать тяжело дышащего Кима. Сердце кровью обливалось, так сильно хотелось помочь и забрать все страдания омеги. В начале сегодняшнего дня стоял крепкий мороз, со временем немного упавший. Но теперь, к вечеру, он вновь стал набирать обороты. Чимин смотрит в прозрачное окно, прислушивается к треску поленьев в прохудившейся бочке и чувствует, как наполняется тёплом их небольшая комната. За окном уже зимний закат, пламенный, как огонь в их придуманной печи, с пышными кудрявыми облаками. Каждый раз этот вид, ничем не опороченный, ясный и открытый, показывал мальчикам что-то необыкновенное, новое и невероятное. Именно то самое, чему сначала не веришь, но потом, когда видишь эти самые краски и эти же облака на чьей-то картине, начинаешь верить в светлое будущее. По небу невероятно быстро летели чёрные птицы и грустно кричали, будто зазывая вслед за собой. Чимин часто так сидел на закате и смотрел в окно, на горячее солнце, на светлое, словно помолодевшее после долгой ночи небо. В такие моменты необъяснимое чувство захватывало дух и дыхание замирало от того, что страсть как хотелось куда-то уйти. Идти куда глаза глядят, хоть на край света, лишь бы омега был рядом и тогда действительно все будет по плечу. В такие моменты в голове мысли жирными строчками прыгали с одной на другую, мешаясь в тягучую кашу. Они были хаотичны, сумбурны, а чувства в груди окончательно смешались: гнев, радость, надежда, страх и любовь, свинцовым грузом лежавшем на сердце. Чувство того, что они упускают что-то действительно важное, то что изменит их жизнь не покидало его. И чем больше альфа об этом размышлял, тем больше он убеждался в этом. Время прошло так стремительно, отчего Чимин даже не заметил, как задремал, согревая в своей руке ладошку омеги, который успел перебрать к нему, повторяя позу альфы и, уложив голову на плечи блондина, укутал их в большой красный шарф. Слабый огонь уже подарил комнате яркие картинки на стенах, словно отпечатав звездную дороге на небе за окном. Мороз вновь стал завоевывать свою территорию, заявляя полноценные права. Пак встаёт, вооружаясь самодельной лапчаткой, с помощью которой они извлекали камни из печи. Все свои действия он делает больше на автомате: закрывает листом большой фанеры окно, подтыкая щель между подоконником и ней тряпками, а потом, возвращаясь к бочке, извлекает горячие камни, оставляя их на полу. И пока они остывают, чтобы не пропалить вещи, мешает угли, притушив огонь, от чего тепло вновь поднимается, совершенно немного согревая помещение. И только после всего этого укладывает импровизированный обогреватель обратно в тряпки, пряча под матрацами. — Чи… Тихий голос проснувшегося Тэхена отвлекает подростка. Пак заправляет последнюю партию, подползая под бок омеги. Он сразу же жмётся к нему, чувствуя, как нагревается постель. Омегу все ещё сильно трясёт, жар никак не спадает. — Ты тоже болеешь, хватит. Ким повторяет за другом — укладывает ладошку у того на лбу и внимательно смотрит в глаза напротив. Они всегда заботят друг о друге. — Все нормально. Сипло отвечает Чимин, громко кашляя. Слишком долго сдерживался, что теперь заходится в громком лающем буханье, почти задыхаясь. — Никогда ты меня не слушаешь. В ответ альфа лишь мычит, располагаясь на кровати, подушек у них нет, поэтому подсовывает под голову руку, подзывая свободной к себе Тэхена, который уже охотно ползёт на коленях и, укрывая их обоих вещами, буквально закидывая ими, прижимает тигрёнка к своей груди, утыкаясь носом в розовую шапку. Они так и засыпают, греясь друг об друга, почти не шевелясь, боясь лишиться драгоценного тепла. Свеча медленно догорает под редкий звук трескающихся углей. Ночь давно перестала придавать их дому странные и жуткие черты. Все оставалось таким же до одури обыденным, как и днём. Были времена, когда эти двое запугивали себя и боялись этой поглощающей тьмы, что не могли даже раскрыть глаза и посмотреть в угол. Жмурились, отворачиваясь, стараясь перебороть страхи. А сейчас, некоторое время спустя, они могли равнодушно передвигаться по помещению, ходили между квартирами и бессмысленно смотрели в разбитые окна, мимо которых ходили одинокие прохожие, наблюдая за проплывающими облаками и одинокой лунной, падающей дорожкой на крыши соседских домов.━━━━━━━━》𖤍《 ━━━━━━━
Сокджин опускает на стол тяжёлую коробку, дно которой старательно спешит окончательно расклеиться — из-за того, что его учебники по английскому языку и части конспектов (другая часть которых неудачно разлетевшаяся) вымокли, и настроение, в целом, у него было ниже некуда — даже ниже самого плинтуса. Ему не было жалко украденных денег — там их все равно не много. А вот то, что он потерял пропуск в университет — большая проблема, теперь ему надо заплатить штраф за его утерю и подать документы на восстановление, при этом оформив временный, чтобы пройти на занятия. Пол года назад омега успешно сдал вступительные экзамены в СНУ, хотелось правда выбрать совершенное иное, но перечить выбору отца он так и не смог. Все же он спонсирует его проживание. Господин Ким снял сыну отдельную квартиру — не большую, совсем скромную, но полностью подходящую студенту — от общежития Джин сам открестился. Тесный контакт с людьми все ещё давался ему с героическим трудом. Днём омега старательно учился, на выходных подрабатывал в фирме отца — такая жизнь вполне устраивала, главное, что никто к нему не лез. — Тот мальчишка был так напуган, я такой страшный? Вертится возле зеркала, рассматривая своё лицо, снимая пальто. — И точно. Выдыхает, смотря на отражение своих глаз — чёрные, пустые и бездонные колодцы для отлова душ. Пугающая тьма, обнимающая своими костлявыми руками. — Я бы сам себя испугался. Джин плохо питается, принимает витамины и все ещё пьёт курс антидепрессантов, которые хоть как-то помогают спать последние три года. Он почему-то сам решил, что проявляемая родителями гиперопека только вредит ему и пообещав: ничего плохого не сделает, наконец-то получил желаемое уединение. Ему нравилось одиночество — омега полюбил его, наслаждаясь. С шестнадцати лет больше не впускал в своё сердце и душу никого. В шестнадцать неделями проводил в запертой комнате, громко кричал ночами и плакал навзрыд — родители били тревогу, ложились в ноги сына, плача вместе с ним и не понимали, что случилось с их мальчиком. Они были готовы на все что угодно, лишь бы помочь ему — не ругались, гладили по пушистым волосам, и целовали взмокший лоб. Родители Джина дали ему время, не тянули из него слова клещами и когда он сам был готов — рассказал им все. Про яблочного мальчика, встреченного жарким июльским днём. Рассказал, как босыми ногами мял с ним траву, танцуя под большой серебристой луной. Про первый поцелуй и свое признание. И про тот случай после отъезда альфы, захлебываясь слезами: как с него стягивали узкие джинсы, затыкали рот грязными руками и трогали там, где никто не должен был. Про адскую боль, растекающуюся горячими реками вдоль позвоночника и концентрирующуюся где-то в бедрах. Как сбивал руки в кровь, ломал о черную землю ногти и давился слезами. Родители были в бешенстве — тогда они впервые пошли наперекор своему маленькому Джину. Они добились наказания для ублюдков, надругавшихся над их сыном. Омеге было стыдно, на первых парах злился, но потом смирился, отблагодарив родных. Но и тогда в груди зияла большая чёрная дыра. В районе омежьего сердца, обволакивая всепоглощающей тьмой. А потом со временем прошли все чувства. Три года спустя ему лишь изредка снились кошмары, Джин больше не плакал, не вспоминал и запер свои чувства внутри себя, подкармливая сосущее чувство пустоты под ложечкой редкими воспоминаниями о Намджуне. Омега ходит по пустой квартире в тёплых, розовых тапочках, шаркая ногами. Настольная лампа тускло освещает небольшой письменный стол, на котором студент старательно восстанавливал испорченные конспекты. Тут сроки сдачи курсовой работы поджимают, а теперь ещё и это. Ким растирает переносицу носа, закрывая уставшие глаза — стрелки часов давно перевалили за полночь. — Так, ладно, на сегодня все. Если он будет проводить все время за учебой, не высыпаясь, то родители точно больше никогда его не выпустят из-под своего крыла и не важно, что ему уже почти девятнадцать! Сокджин закидывает в рот пару разноцветных таблеток и запивает водой, выключая свет и укладываясь в кровать. С утра он зайдёт и купит кофе, вкусно позавтракает и пойдёт в библиотеку, чтобы подготовиться, а сейчас ему катастрофически необходимо быстро заснуть, чтобы вновь не захлебнуться в собственных воспоминаниях.━━━━━━━━》𖤍《 ━━━━━━━
Чимин давно забыл, когда мог позволить себе полноценно выспаться, пуская слюни, забывшись в сладких грёзах. Альфа просыпался каждые два часа от малейшего шума за окном: то мог быть проходящий мимо одинокий прохожий, пролезшая сквозь щель бездомная собака или коты, опрокинувшие мусорный бак. Его никак не покидали мысли, что за ними обязательно кто-то придёт — узнали, что два подростка живут здесь и сдали властям. Часто крутил в голове эти мысли, складывал пазлы, смазывал шестерёнки, запуская процессы. Перебирал бесконечное множество различных вариантов развития этих событий, но в конечном итоге только больше загонял себя в запутанный лабиринт сомнений. Оставался наедине с собой, думая, что никогда и ни за что не сможет выбраться из этой сплетенной разумом паутины. Иногда он действительно считал, что весь мир отвернулся от них, но с каждой квадратной улыбкой Тэхена эти мысли исчезали — он верил: кто-нибудь обязательно придёт к ним на помощь. И этот кто-то покажет им, что мыслить можно за рамками допустимого — перевернёт из мир с ног на голову, обновляя сознание. Должен был быть таинственный незнакомец, который обязательно подскажет им:все гениальное — просто.
Чимин проснулся с восходом солнца, едва ли потягиваясь, ощущая как тяжело его руке, на которой слишком правильно расположилась голова омеги. Тэхен постоянно так делал: жался всем своим телом к альфе, укладывая голову ему на руки, а он, в свою очередь, не пытался даже освободиться из этих нежных оков. Подросток недолго наблюдает за спящим другом, накручивая на палец выбившуюся из-под шапки прядь, а затем вылезает с тёплого укрытия, словно прощаясь. У него все тело ломит от сильнейшей слабости. Паку бы самому отлежаться пару часов отдыхая, но он упорно старается — ему нужно вновь попробовать купить, или украсть, в крайнем случае, лекарства. Желудок неприятно тянет от чувства голода, лишь изредка альфа позволяет себе скучать по горячим и сытным завтракам Чин Мэ. Вспоминает, как вкусно пахло блинчиками с бананами и давится слюной, пряча глаза. Тигр понимает чувства друга и правда просил, нет, умолял, вернуться обратно к людям гапхне, но упрямый цыплёнок только преданно в глаза смотрит, широко улыбаясь — не скучаю — постоянно утверждает. В их комнату слабо пробивается холодный свет, Чимин не спешит пропускать его в спальню, позволяя больному Тэхену ещё побольше поспать. Мальчик садится на край постели, похлопывая по груди, чтобы затем извлечь украденный бумажник. Вчера у него не было времени, чтобы рассмотреть его все содержимое, поэтому сейчас поочередно достаёт все: сорок пять тысяч вон — этого хватит им двоим на пару недель, а если ещё прибавить их собранные пожитки, то получится около шестидесяти тысяч — как-нибудь справятся. Чимин прячет деньги в карман крутки, проверив трижды, чтобы не провалились, не упали и замок плотно застегивался. Затем извлекает из бумажника различные карточки: месячный пропуск метро — пользы от него мало, потому что до конца срока не больше семи дней, а ездить им особо и не куда; всякие карточки со скидками и рекламными афишами в различные книжные магазины и библиотеки; немного чеков и пропуск. С него на цветастой фотографии на Пака смотрит красивый юноша, у него пухлые, розовые губы, пронзительно-чёрные глаза и пушистые брови — это с ним Пак столкнулся в переулке. «Ким Сокджин, студенческий пропуск — Сеульский национальный университет. Факультет международных отношений.» — Красивый. Шепчет одними губами, а горло словно стая бродячих кошек дерут. Кажется, что ещё немного и он вообще не сможет говорить. Боль — адская. — Прости. Чимину правда очень жаль, что все так получилось. Он не хотел красть деньги — поступил больше от страха, но эта незначительная сумма действительно могла помочь им выжить. Когда-нибудь он найдёт красивого и загадочного Сокджина и вернёт ему в три раза больше украденного. И это самая чистая правда. Украденные деньги стали той самой путеводной звездой, осветившей путь непроглядной тьмы двух маленьких, заблудших сердец. Они, как маленькие светлячки, блуждали по лабиринту собственных сомнений, тускнея с каждым днем, теряя вложенную матерью природой красоту. Становились серыми, с протухающим солнцем и луной в пронзительных, больших глазах. У Чимина от природы соломенно-желтые пряди и яркий рассвет в детских глазах. У Тэхена волосы темнее самой черной ночи и свет холодной луны в золотом омуте глаз. Они, как две противоположности, как части одного пазла и решение той самой задачи тысячелетия — Теории Янга — Милсса, например. Тянутся друг к другом магнитом, как две капли разлитой ртути находят друг друга. И в миллионах параллельных вселенных найдут. Правда. Найдут. — Я принесу нам покушать. Говорит слипшимися губами крутящемуся Тэхену Пак. На лице омеги отпечатались следы железных молний, грубых швов вещей и болезни, все больше пожирающей его. К взмокшему лбу липли темные пряди, отросшие за последние пол года непозволительно сильно. От этого изнеможенного вида у альфы сердце кровью обливается, а струны души натягиваются до критического предела — тронь и вовсе оборвутся, лязгая в воздухе противным хлыстом.━━━━━━━━》𖤍《 ━━━━━━━
На фонарных столбах красиво развешены новогодние украшения. Возле магазинчиков стоят пушистые елки, искусственные коробочки в пёстрых подарочных упаковках. Когда Чимин жил в Термитнике его опекун всегда старался так же красиво украшать дом, чтобы порадовать маленького Альфу, в чьих глаза видел пшеничные поля, похожие на цвет его волос. Тонкие колосья ржи плавно колыхались, переливаясь всеми оттенками желтого. Грелись в лучах заходящего солнца, даруя успокоение. Успокоение дарил сам маленький альфа, как скользнувший сквозь сомкнутые ставни луч теплого солнца. Пак, уткнувшись лицом в землю, плыл летучим Голландцем мимо вечно торопящихся людей, изредка всматриваясь в собственное искаженное отражение в зеркальных витринах. Его вновь выгоняли из аптек, обязывая грязным отрепьем, навязывали ненужную помощь — совершенно ничего не получалось. А слабость, тянущаяся по телу вязкой нугой, все больше обнимала своими руками хрупкое тело. Сил больше не было. Маленький альфа больше часа ходил так по улицам, совершенно теряясь в собственных ощущениях. Чимин вновь делал что-то неправильно. Собственные руки опускались все ниже, а сомнение в сердце уже обвивало шею тугой петлей. Они оба были слишком наивны, считая, что в большом городе у них получится встать на ноги, вырваться из этих лап. Но Сеул, к сожаление, а может и счастью, не принял их с распростертыми объятиями, изобилуя вкусными подарками — Сеул переживал, как положено тридцать два раза, выплюнул и размазал по земле. Он зацепил плечом прохожего, кинув смятое «извините» даже не обернувшись. Только вот незнакомец узнал его. — Это же вчерашний мальчишка. Останавливаясь и повернувшись в пол оборота на уходящего, говорит Сокджин. Он смотрит, как шатает из стороны в сторону детское тело. Вчера тот выглядел гораздо бодрее. Желание диким зверем проследить за ребёнком у Джина рождается само по себе, словно часть его запертой души нуждалась в этом — все цветы внутри кричат лишь об этом. Разворачивается, поднимая ворот серого пальто и тенью следует за альфой. В принципе, как и думал юный омега, отследить путь беспризорника оказалось не трудным. Он зашёл в самый дешёвый магазин, купил там горячих булочек, стаканчик горячего чая и так же шаркая ногами отправился с главной улицы куда-то за поворот. Минут пятнадцать ходьбы подарили Сокджину все богатые краски не человеческого отвращения. Чем больше он шёл, тем больше вокруг него менялся пейзаж — большие многоэтажки таяли на глазах, превращаясь в скудные, унылые дома, открывая всю красу района Ахен — преступности нет, но вот вязкая грязь под ногами, раскинутый мусор и общий вид полнейшей безнадеги пробуждали в нем настоящего мизофоба — отвратительное чувство помыться с мылом раз сто и спалить одежду к чертям. Взращённый в нежности и заботе Ким совершенно не был готов к таким откровениям жизни, наблюдая испражнения животных и ссущего на угол серого дома пьяного до чертиков альфу. Джину страшно — мальчик перед ним шёл уверенно, сгребая носком пошенных ботинок грязные сугробы — целенаправленно. Поворачивал, поднимался вверх, петляя по узким тротуарам и наконец ненадолго остановился во дворе заброшенного дома, смотря в небо. — Он здесь кого-то ждёт? Успевает подумать Ким, перед тем, как мальчик скрылся в щели между дверью и палками. Сокджин глупый, наивный омега. Всегда шел на поводу своих странных желаний, следовал им, как слепой котенок за запахом кошки-матери и верил: все получится. Обязательно получится. А, если и нет, то он получит драгоценный опыт, приносящий с собой много полезной информации. Главное учится на своих ошибках, вынося под жирную черту усвоенный урок и не допускать таких оплошностей вновь. Но как-то раз яблочный мальчик сказал ему: Учись на чужих ошибках, если не дурак. Гладил костяшки худых пальцев, совершенно теряясь в этом кристальном озере красоты. А Сокджин оказался настоящим дураком, вновь ступил на тропу отчаянных решений, не успев даже обдумать правильность своих поспешных действий. Он решает подождать, пока этот кто-то придёт или хотя бы сам Чимин оттуда выйдет, чтобы его омежье сердце, почему-то так гулко стучащее наконец-то успокоилось. Отходит в сторону и садится на одинокую лавочку, не отводя взгляда от того самого подъезда, куда пролез ребёнок.━━━━━━━━》𖤍《 ━━━━━━━
Жизнь — настоящая сука. Нихуя не прекрасная и не такая чудесная, как её описывают в дешевых романах со сказочным принцом, которые читают разведенные женщины, сидя на кухне и чехвостя бывшего мужа, что был он невнимательный ублюдок — цветы не дарил, на моря не возил и болт мы ложили, что работал он с утра до ночи и одним выходным, со своими подружками такими же суками. И, если этой самой дамочке хочется дать хорошую затрещину, то что, собственно говоря, сделал этой жизни маленький Чимин? Он же еще ее даже не видел, не распробовал и не пожил, чтобы вот так в адских муках, зовущих простудой, страдать. Он, спотыкаясь, поднялся на второй этаж, чудом минуя большую дыру в полу — оставалось лишь сломать ноги для окончательного варианта развития этих чудных событий. Тэхен уже давно проснулся, распалил огонь в их собственно придуманном доме и раскрыл окно, впуская промёрзлый воздух. Он оборачивается на вошедшего альфу, квадратно улыбаясь ему. — Чимин, почему ты не позвал меня с собой. Подскакивает к Паку омега, который в туже секунду падает ему в руки, роняя на пол остывший чай и пакет с купленными булочками. В глазах альфы застилает все былым, как снегом за окном. На дворе шел две тысячи десятый и в городе поговаривают о том, что грипп совсем вышел из-под контроля, унося за собой десятки жизни в день. Болезнь убивает даже детей. — Чи… Сипло кричит мальчишка, подхватывая размякшее тело. Он оттягивает его в сторону кровати, укрывает всеми куртками и что-то совсем тихо шепчет, словно успокаивая и альфу и себя. А Чимину сон снится прекрасный, там поля прекрасных цветов, белоснежных, девственных и красивых, но вот запаха их он, к сожалению, не распознает. От Пака омега отлипает только когда в бочке огонь начинает стремительно потухать, слишком яркая мешаясь тёплом с морозным воздухом. Тэхен приносит большую кипу дров, кидает их в печь и вновь усаживается под боком альфы, обнимая его. Чимину слишком плохо, жар пронизывает всего его ослабшее тело, кусая неистово, словно ломая все хрупкие кости разом. Он мычит во сне, губы кусает и вертится, больно пиная Тэхена под бок. Тот следом заснул рядом с ним, успокаивая.━━━━━━━━》𖤍《 ━━━━━━━
Белые хлопья уже давно перестали хрустеть под тяжёлыми ботинками нервного Сокджина. На улице темнеет — он просидел здесь, перед заброшенным домом, целый день, даже не шелохнувшись. Ноги замёрзли, руки околевают — ещё чуть чуть и он сам заболеет, но мальчишка так и не вышел, а в омежьей груди щемит все больше и больше. А вдруг он там умер от температуры. А в друг он потерял там сознание. А вдруг упал и разбился. Слишком много было этих «а вдруг…» у Джина в голове. Он подскакивает, чувствуя как резко хрустит затёкшая спина. Хотелось помочь. Хотелось спасти и он сам совершенно не понимал в чем тут дело. Откуда в нем появилось такое непомерное и одновременно дикое желание прийти на помощь к этому забитому комку сплошного несчастья. Только вот не знал он, что ждёт его отнюдь не один лохматый сюрприз, а два чумазых ребёнка с глазами бусинками и безмолвным криком о помощи. Взрослый омега с огромным трудом протискивается в небольшую щель дома, больно царапая замёрзшую щеку — горит, но ссадина уже завтра сойдёт, да и кого это вообще волнует. Слепо ступает на ощупь, боясь спугнуть затаившегося мальчишку — почему-то Ким был уверен, что тот все ещё здесь, а не сбежал сквозь другой вход. Он обыскал, правда, все помещения, заглядывая даже в самые темные комнаты, не желая подниматься на второй этаж. Только от одного вида этой рассыпанной лестнице у него закружилась голова: местами ступней не было совсем, остатки перил так и намеривались грузно упасть, поднимая всю пыль. Но оказавшись на втором этаже дома, преодолев всю свою брезгливость, он быстро находит нужную квартиру — там слабо горит огонь, танцуя блеклыми полосами желтого цвета на пыльном полу. И самые ужасные подозрения Сокджина подтверждаются — мальчик здесь живет. Совсем один, заболевший. Сердце пропускает удар, он боялся, что все — опоздал. Дверь с пронзительным скрипом раскрывается от лёгкого толчка большой ладони. Непрошенных гость не спешит заходить внутрь — просовывает лишь одну голову, осматривается, а из темноты на него блестит пара глаз. — Господи. Ким, когда в особо освещённом помещении видит двух мальчишек, жмущихся друг к другу, готов был расплакаться. Один из них был ему уже знаком — тот самый альфа, укравший его бумажник, а вот второй, в розовой шапочке, сразу принявший враждебную позу — нет. Когда Сокджин заходит в комнату, видит, что тот самый мальчик прижимает к себе уснувшего альфу. — Что вам надо, уходите. Совсем неестественно рычит юный омега, загораживая собой своего ослабшего друга. — Тихо, я не причиню вам вреда. Старший оценивает всю ситуацию, поднимает руки в верх в сдающемся жесте, показывая, что не хочет им навредить. Хотя, скорее всего, тихо он говорил своему сердцу, которое галопом билось о ребра. — Уходите. Повторяет Тэхен, продолжая рычать. Он защитит, нападет и даже убьет, но своего Чимина никому в обиду не даст. — Тише, тигрёнок. Сокджин негромко смеётся, отмечая поразительное сходство между этим полосатым животным и омежкой перед ним. Он слабый, все ещё немощный, но ужасно опасный даже сейчас. Зыркает на старшего злато-карими глазами, все ещё оголяя неровные клыки, только начавшие прорезаться. Пронзительный цвет глаз Тэхена отливал в свете слабого пламени более глубоким янтарным, пугая — как шерсть того самого зверя. — Я не причиню вам зла, позволь помочь. И Ким не обманет: поможет и зла не причинит. Будет заботиться, обнимая своей любовью, которая взялась из ниоткуда по щелчку пальцев или взмаху пушистых ресниц. Волшебство — не иначе. Тэхен сначала не верит, рычит на старшего, жмёт Пака ближе к себе. Омега никому не верит — обжегся однажды и больше поступать так не хочет. Слишком дорого обошлось ему это слепое доверие: вышвырнули под зад, как дикого зверя. Тигрёнок вообще не планировал впускать Джина на свою территорию, но тот был настойчив — приходил постоянно, садился в противоположном углу и просто смотрел на братьев — да, именно так. Приносил Тэхену покушать, баловал сладостями, которые омега не ел почти год, Чимину приносил лекарства — тот все ещё был без сознания. Тэ сам ухаживал за ним, вливал в приоткрытый рот принесённые Джином микстуры, точно следуя указаниям на белом листе — старший омега расписал все подробно, отметил цветами что и когда принимать. Младший омега пошёл на поправку достаточно быстро, Чимина лечили неделю. Он спал мертвым сном, бубня лишь ночами, что Жасмины очень красиво цветут. Тэхен пустил Сокджина в свой круг, когда тот стал брать их штурмом — в наглую принёс в их комнату обогреватель на керосине (или бензине, кто вспомнит уже), много мягких подушек, одеял и целый спальный мешок! Он подключил детям тепло, принёс горячий напиток, а сам решил спать в том же углу. Правда не рассчитал, что будет холодно до стука зубов — обогреватель не доставал своим теплом. Да и вообще! Как спали здесь дети столько ночей, если Сокджин готов после пары часов умереть от переохлаждения. Старший проснулся, когда чьи-то ладошки мягко натягивали поверх его спального мешка тёплое одеяло, да и в целом стало как-то тепло — это же тёплый воздух, Тэхен что, притащил ближе обогреватель? Детей он право пугать не хотел — вышло само, когда слишком резко раскрыл глаза. Два мальчишки — резвый Тэхен и окрепший Чимин, стояли перед ним на коленях и в тот час отпрыгнули, отползая в угол, прижимаясь друг к другу. Наконец-то — альфа здоров! И от омежьего сердца отлегло — словно тяжёлый лёд после долгой зимы тронулся, выпуская из своих оков быструю реку. Смотрят на друг друга большими глазами, друг друга боятся, но самое главное: тигрёнок больше не рычит. Даже первый встаёт, отпуская братскую руку и первый шаг на встречу к Сокджину делает. Обнимает тёплыми ладошками его лицо и, прислонившись своим лбом к чужому, шепчет: — Спасибо, что вылечили Чимина. По румяным детским щекам катятся солёные слёзы и, кажется, старший сражён. Он обнимает мальчишку, прижимая к себе и целует в макушку: — Тигрёнок, все хорошо. В канун рождества Сокджину вернули пропавшую душу, он этих мальцов полюбил всем свои омежьим нутром. Они в его груди чёрную дыру залатали, обняли тёплом и совершенно всю печаль с собой забрали. Два маленьких Робин Гуда — яркие звёзды и холодная Луна — хрупкий цыплёнок и неугомонный тигрёнок, вихрем заботы кружили вокруг. Их было два не нужных ребёнка, а теперь у них получилась семья — маленькая, но такая родная семья. Сокджин забрал их с собой, выбил разрешение у отца — дети жались за широкой спиной, не поднимая глаза на нахмуренных взрослых. Родители старшего оттаяли быстро: их сын широко улыбался, напевая под нос любимые песни — он не пел с шестнадцати лет, а тут распустился. Помогли оформить опеку (не сразу, но в двадцать!) и в тот же год отправили в школу — единственное условие выдвинутое в ответ. Мальчишки смышлёные, быстро влились в журчащую реку, но продолжали то, за чем сюда приехали. Сокджин знал, поддерживал и латал раны — он теперь студент медицинского, перевёлся весной две тысячи одиннадцатого. Иногда ругал их, грозя лишить сладкого, но мальчишек любил неподдельной любовью. Киму больше не снились кошмары, таблетки исчезли — в его жизни, после темной ночи, вновь взашло солнце — изо дня в день. И с новым рассветом ему становилось все легче. Все с ним произошедшее — лишь малая часть его личной истории и она осталось навсегда позади. Не стоит жить прошлым — это урок. Нужно продолжать идти вперёд, как после январских морозов бледно-розовые цветы, распустившиеся девственной красотой.