***
Что я наделал? Его разум был в таком смятении, что его внутренний монолог превратился в диалог. Это было неизбежно.Но это стоило мне двух самых влиятельных последователей, а может, и больше.
Эта идеология была ошибочной, ты не мог избежать этого.Я сказал бы им иначе, и в любом случае заставил их сотрудничать.
Но ты не мог сделать это по другому. Гарри был там.При чем тут Гарри?
Он пообещал себе, что никогда не позволит своей интрижке с Гарри помешать его планам. Неужели он поступил опрометчиво из-за присутствия Гарри? Это было непростительно! Однако мысли, что случилось бы, если бы он встал на сторону Малфоя… От них по спине пробежали мурашки. Что со мной не так? Тем не менее, ему нужно было разработать план действий на случай чрезвычайной ситуации для встречи с Рыцарями. Он не мог сказать им, что сам был полукровкой, это заставило бы их подумать, что он искажает факты в свою пользу… Ему нужны данные, чтобы подтвердить его изменение взглядов. Ему предстояло провести несколько утомительных часов.***
Гарри ждал у уже вызванной Выручай-Комнаты, чувствуя себя совершенно не на своем месте, когда Максимилиан Долохов с любопытством разглядывал его. Наконец они услышали шаги со стороны Большой лестницы, и в поле зрения появилась группа Аарона Моргенштерна. Вместе они вошли, Гарри занял место, ранее принадлежавшее Абраксасу. — Я уверен, что вы все слышали о сегодняшних событиях, — начал Том, когда они сели. Большинство Рыцарей кивнули. — Как я и сказал, я обнаружил новые факты, которые значительно изменили направление наших будущих усилий. Дело, конечно же, остается в силе — полное сохранение волшебного населения. Тем не менее, это было предположение Гарри Поттера, который наконец инициирован как наш товарищ — Рыцарь Вальпургиева… Гарри неловко кивнул остальным. Я теперь Пожиратель Смерти? …Что опасная дезинформация распространилась среди британских волшебных кругов. Мои последующие исследования, хотя и прерванные сегодняшним инцидентом, подтвердили эту теорию. Он разложил на столе пергаменты, исписанные от руки. — Я обнаружил, что маггловская кровь не только не разбавляет магическую силу, она фактически снижает шансы рождения сквиба или иного ослабленного потомства, как можно проследить из этих родословных, — указал он на один из пергаментов, — а это список самых магически могущественных волшебников с их соответствующими статусами крови. Маглорожденные также представляют собой значительную часть людских ресурсов, необходимых для постоянного процветания и защиты волшебников. Поэтому вместо этого мы будем стремиться к их наилучшей ассимиляции и сосредоточим наши усилия исключительно на культурном отделении от маглов. Он торжественно оглядел абсолютно безмолвную комнату. — К сожалению, двое из вас сегодня показали, что они ценили свои предубеждения больше чем наше Дело, и покинули наши круги. Я верю, что никто другой не захочет пойти по их стопам… — Он поднял брови в безмолвном вызове и постарался встретиться глазами с каждым Рыцарем. Никто не двинулся, чтобы уйти или возразить. Вау, он может быть действительно убедительным. — Очень хорошо. Если у вас есть вопросы, можете задать их сейчас… Да, Даламар? — Как мы теперь будем относиться к грязнок… я имею в виду, маглорожденным? — Очевидно, с уважением и готовностью помочь. Нам нужно, чтобы они хорошо интегрировались в наше общество и никогда не думали о возвращении к своим маггловским обычаям. Некоторым мальчикам стало немного некомфортно, но никто не заговорил. — Если это все… Не стесняйтесь провести собственное исследование, если у вас все еще есть сомнения. Я также хотел бы подчеркнуть важность предстоящей рождественской вечеринки Слагхорна; придется использовать любые средства, необходимые для установления связей, чтобы компенсировать потерю домов Малфоев и Нотта — наши новые способы могут понравиться другим влиятельным волшебникам. Встреча окончена.***
Позже ночью Том лежал в своей постели, тупо глядя в занавеску. Его тело было уставшим, но его разум не позволял ему уснуть. Его новая политика была как раз тем, что было лучше всего для Волшебного мира, она не имела ничего общего с самими маглорожденными, не так ли? Ему будет все равно, если придется угнетать «невинных» для достижения большего блага, да? Но что подумает Гарри? Подождите, какое это имеет значение? Помяни Дьявола — он уловил движение своих занавесок, когда волшебник проскользнул внутрь и прошептал заклинание конфиденциальности. Том даже не потрудился перевернуться. — Не сегодня, Гарри, я устал. — О, нет, я просто пришел поговорить. — Другой волшебник устроился поудобнее. Он лег позади Тома и положил руку ему на плечо, слегка поглаживая, как если бы пытался его успокоить. Том не был расстроенной школьницей, да и вообще чувствовал себя глупо в этой позиции, но он не отодвинулся, потому что… потому что… Почему он не отодвинулся? Почему прикосновение Гарри было таким чертовски приятным? Он вздохнул: — Не может ли это подождать до утра? — Нет, — поглаживание прекратилось на секунду, затем возобновилось — Ну, может быть, но я действительно хотел сказать тебе сейчас. Ты был великолепен сегодня. Ты поступил правильно. Его сердце забилось быстрее — не первый раз за последнее время. Ему не верилось, что сегодняшние события были полезны для его целей, так почему же эти слова заставили его почувствовать себя так, будто он действительно чего-то добился? — Если ангел так говорит. — …Ты не веришь? Наконец, Том перевернулся лицом к Гарри. На этот раз Люмоса не было, поэтому он различал только очертания его лица в темноте, но был уверен, что парень нахмурился. — Верю. Все, что поможет нам на войне — правильно. Гарри вздохнул. — Почему ты так уверен, что будет война? — Гарри, я слизеринец, и ты лучше других знаешь, насколько я не хочу умирать. Я не хочу войны, я просто думаю, что она неизбежна, и стремлюсь максимизировать наши шансы. Фактически, Гриндевальд все равно собирается ее начать. — …Я не думаю, что это неизбежно. — О, отлично. После долгого дня у Тома начинала болеть голова. Подождите, разве это не значит, что Гарри знает про планы Гриндевальда на войну? — Мы не можем прятаться вечно. Особенно с таким паршивым Статусом секретности и прогрессом, которого добиваются маглы со своими технологиями. — Точно — но мы можем прятаться достаточно долго. Общество маглов… оно меняется и я думаю, что оно изменится даже больше после того, как их мировая война закончится. Оно становится более человечным и принимающим. Если бы мы могли просто оставаться скрытыми еще столетие или два… может быть, мы могли бы просто выйти наружу. Наивный дурак. — Гарри, это… — Подумай об этом, Том, — сказал Гарри решительным голосом. — Каково соотношение волшебников и маглов? — Я… точно не знаю. — Примерно один к десяти тысячам… Ты действительно думаешь, с любыми мерами предосторожности, которые ты предпримешь, что один волшебник сможет отбить десять тысяч маглов на войне? — Вот почему нам нужно бессмертие… — Это недостижимо, — твердо оборвал его Гарри. Тяжелое молчание затянулось на долгое мгновение. — Ты думаешь, у нас нет ни единого шанса, — выдохнул Том, и ужасающая перспектива заставила его похолодеть. — Я думаю, у нас будет больше шансов, если мы будем выжидать, чем если начнем конфликт. — Гарри приложил руку к шее Тома, легонько поглаживая. — Извини, я не хотел грузить тебя еще больше после сегодняшнего дня, просто… — Он приблизился и целомудренно поцеловал Тома в губы — Я был по-настоящему счастлив, когда ты вступился за Кларенса… и меня. — Гарри поднялся, чтобы уйти. — Спокойной ночи, Том. Как только Том остался один, он понял, что уже скучает по голосу и прикосновениям, потому что без них он полностью погружался в тревогу, клубящуюся в животе — то же самое, что он ощущал, когда чувствовал угрозу, но на этот раз ко всему добавилось чувство бессилия. Как бы он ни старался не думать думал об этом, правда этих слов горела в глубине его разума, как раскаленное железо. Мордред, с тех пор как появился Гарри Поттер все шло не по плану. Том чертовски ненавидел его — он ненавидел то, как Гарри поступал праведно, он ненавидел, как Гарри опровергал его принципы, он ненавидел, как он жаждал прикосновения Гарри, и больше всего ему не нравилось, как все более громкий голос в его голове продолжал шептать, что он не ненавидел Гарри вообще. Какого черта ты со мной делаешь?