Watch me

      — Добрый день, мисс Грейнджер, — в излюбленной высокомерной манере скучающе проговорил Люциус, войдя в гостиную и окидывая взглядом хрупкий силуэт в форменной мантии аврората, — или правильно будет сказать, аврор Грейнджер?       — Здравствуйте, мистер Малфой. Как поживаете? — столь долго ожидаемая им представительница Министерства сегодня выглядела, как само совершенство: волосы собраны в высокий хвост, лишь несколько прядей обрамляли милое личико, строгая красная мантия очертила все изгибы аккуратной фигурки, а под ней красовались черная водолазка и того же цвета брюки-скинни с завышенной талией. В руках неизменная папка.       — Что же такого произошло, раз вы соизволили одарить сие скромное жилище бывшего Пожирателя своим лучезарным геройским ликом? — с самым издевательским выражением лица пропел мужчина, а затем добавил, склонив голову набок, — да еще прямиком с задания.       Он вальяжно откинулся в кресле, продолжая наблюдать за собеседницей, выгнув бровь и поигрывая перстнем. Гермиона же продолжила спокойно стоять, пристально вглядываясь в хитрые леденящие радужки, на лице не дрогнул ни единый мускул, она только приподняла брови в ответ. А затем, будто опомнившись, встрепенулась, поправила мантию и посмотрела на Люциуса совсем иначе. О, он готов был поклясться что на какую-то долю секунды заметил там полыхнувший игривый блеск. Но сегодня надо было отдать должное юной леди. Держалась она как никогда сдержанно и это чертовски заводило, особенно, на фоне трехдневного воздержания.       — Мистер Малфой, кажется, вы растеряли все свои манеры в вашем вынужденном отшельничестве, — она скривила губы в надменной усмешке не хуже хозяина дома. «Уж не заявился ли к нему кто под обороткой, может ему неведома и половина талантов этой девчонки» — подумалось Люциусу. — Это вы настолько рады видеть мою скромную персону, что позабыли об элементарных нормах приличия?       Словесная пощечина была с восхищением засчитана, и Малфой медленно поднялся с кресла, растягивая губы в хищном оскале. Что ж, вызов брошен, и будь он трижды проклят, если не примет его.       Ему безумно нравилось читать людей, разгадывать их тайны, предугадывать следующие фразы. И чем сложнее это давалось, тем интереснее была игра. Малфой от рождения был игроком и проигрывал нечасто. Он высоко ценил остроту впечатлений, а уж достойный противник всегда был на вес золота для прирожденного манипулятора.       — Прошу прощения, мисс Грейнджер, — хрипло отозвался Люциус, а затем склонился в шутливом поклоне и протянул руку, указывая на диван напротив, — не желаете присесть?       — Благодарю, — с улыбкой ответила Гермиона, — и все же, как проходят ваши будни?       — Однообразно, — сухо отозвался он, возвращаясь в кресло, — могу я предложить вам чаю?       — Я бы не отказалась от напитка покрепче, — а после короткой паузы, ответила на нарочито удивленный взгляд Люциуса: — напряженный день выдался.       — Ох, какое пренеприятнейшее обстоятельство, — профессионально изобразив сочувствие, он уже более выдержанно уточнил: — что же я могу предложить леди, чтобы скрасить это досадное недоразумение?       — Вы столь обходительны сегодня, выглядит несколько странно, — она поднялась чтобы снять мантию, и Люциус незамедлительно отреагировал, помогая избавиться от вышеупомянутого предмета гардероба. — Бокал белого вина на ваше усмотрение, если вас не затруднит.       — Что вы, мисс Грейнджер, одно удовольствие принимать такую очаровательную гостью. Вы оскорбляете мое гостеприимство предположениями вроде этого, — машинально пропел Малфой, поглядывая на верхний документ в папке, якобы случайно брошенной таким халатным образом. — Так что же вас привело сегодня в убежище всеми позабытого отшельника?       — Разве не могла я посетить вас в надежде на интересную беседу? — с чистым удивлением воззрилась на него она.       — Я польщен, — хитро прищурился он и сложил руки вместе, — я бы не посмел рассчитывать на подобную благосклонность с вашей стороны.       — Мистер Малфой, вы недооцениваете свои таланты, — Грейнджер сдержанно усмехнулась и откинулась на спинку дивана, приняв высокий бокал из рук домового эльфа. — Спасибо, — на что хозяин широко улыбнулся, а домовик низко склонился и исчез.       — Итак, почему же вы в форме аврората? — переходя к светской беседе и соблюдая правила их маленькой игры, спросил Люциус.       — Имела скверный опыт сопровождать отряд авроров на миссии, — сухо отчеканила Грейнджер.       — Разочаровались в вечно-правильной системе правоохранения? — с издевкой переспросил Малфой, неуместно подмигивая.       — Нисколько, — коротко отрезала она, не желая продолжать эту провокационную тему, — может, с другими посетителями вы менее саркастичны? — как бы между прочим вылетело из ее уст.       — С чего вы решили, что меня навещает кто-то еще? — с намного большим интересом переспросил он.       — Предположила, не более, — не придавая значения, она осторожно продолжила прощупывать почву. — Как воспитанно отвечать вопросом на вопрос.       — Брось эти игры, Гермиона, ты выбрала неподходящего соперника, — расслабленно, уже с бокалом в руках и нахально улыбаясь, Люциус поманил ее пальцем. — Настоятельно советую сменить тактику.       — Боюсь, вы неправильно меня поняли, любезный. Я искренне волновалась по поводу вашего вынужденного уединения, — она развела руки в примирительном жесте. — Если вам в тягость этот разговор, я могу навестить вас в другое время.       Грейнджер поднялась с дивана, отставляя бокал в сторону и направляясь к мантии ровной деловой походкой, без каких-либо намеков на соблазнительность.       — Прошу прощения, что потревожила вас. Всего хорошего, — Гермиона сдержанно кивнула.       — Чего ты хочешь?! — в противовес ей Люциус выглядел напряженно с плохо скрываемой яростью, недвусмысленно нависнув и еле сдерживаясь, чтобы не схватить чертовку за шиворот.       — Ох, мистер Малфой, мне казалось, вы более проницательны, — с вызовом пропела она, встречаясь с его взбешенным взглядом.       — Вероятно, сегодня я не в лучшей форме, — прошипел он, — извольте объясниться.       За чем последовало короткое:       — Ответов.       — Не подскажете, по какой такой неведомой причине я должен вам их давать? — со всем подвластным высокомерием процедил бывший Пожиратель.       — Скажем, по доброте душевной, — на что Люциус откровенно расхохотался, а Грейнджер уже жестче продолжила: — я не имею ни малейшего желания упрашивать вас.       — Почему тебя так задело это дело с несчастным случаем? — он вернулся к прежнему месту, использовав один из козырей и будучи уверенным, что теперь она никуда не денется.       — Откуда… — она запнулась на собственном вопросе в неверии и поддаваясь гневу, зашипела: — до чего же ты…       — Очаровательный, проницательный, обаятельный? — перебил ее Малфой, дерзко ухмыляясь.       — Вредный, самовлюбленный, вездесущий, пронырливый, мерзкий… — «сексуальный» подкинуло предательское подсознание.       — Не стану отпираться, имеется у меня несколько нелицеприятных качеств, но чего уж кривить душой, несказанное вслух вами мне нравится куда больше, — его ухмылка стала еще шире, а затем он медленно поднялся и прошел к дивану. — Думаю, я могу предложить вам, уважаемая аврор Грейнджер, вещи куда более приятные, чем ответы на дурацкие вопросы. Хотя, конечно, может позже мое настроение примет менее скверный характер, я сдамся на волю ваших странных наклонностей и позволю препарировать свой мозг.       Люциус снял запонки и методично закатал рукава, после чего опустился на пол, усаживаясь подле дивана. Вызывающе глядя на опешившую Гермиону, он расстегнул рубашку до середины, снял шейный платок стального оттенка и откинул голову на обитое бархатом сидение. Малфой подтянул одну ногу ближе, спокойно упираясь предплечьем в согнутое колено, расслабленно свесил ладонь, вторая же рука лежала на ковре, лениво перебирая длинными пальцами высокий ворс.       — Ну же, мисс Грейнджер, разве не об этом вы думали, — он показательно облизнул губы. — Я могу быть довольно покладистым.       — Сомневаюсь, — со сбитым дыханием, Гермиона все же старалась держать лицо.       — Вы тратите время на глупые препирательства, не лучше ли воспользоваться, вероятно, единственным шансом, — он спокойно прикрыл глаза, ожидая ее согласия. Даже отсюда, слыша ее участившееся дыхание, Малфой прекрасно знал — других вариантов не существует, пока он благосклонно позволяет ей получить желаемое. Уступив единожды, он сможет снять дивиденды далеко не раз.       — Чего вы хотите взамен? — делая шаг вперед.       — Считайте мои действия благотворительностью, — лениво протянул он. — Сегодня я как никогда расположен к филантропии.       — Оставьте эти сказки для кого-то другого, — почти шепотом от возбуждения, но стоически твердо отрезала Грейнджер.       — Вы правда полагаете, что я часто позволяю брать над собой контроль? — Люциус встретился с ней возбужденным взглядом и, не ожидая ответа на свой вопрос с хитрым посылом, заставляющий почувствовать собственную значимость в любой из его вариаций и сослуживший добрую службу своему хозяину сотни раз, он продолжил: — я даю тебе желаемое, к чему все усложнять?       — Не хотелось бы заключать необдуманную сделку с дьяволом, — она облизала пересохшие губы, делая еще один небольшой шаг вперед.       — Милая, ты преувеличиваешь, почему бы не взять то, что тебе дают на блюдечке с золотой каемочкой?       — Я…       — Ты прекрасна в этих метаниях между правильно и хочется. Но позволь мне немного облегчить твои муки совести. Что бы я ни попросил за свою теперешнюю покорность, — Малфой сделал напускную паузу, — обещаю, тебе понравится.       То, что могло показаться ни к чему не обязывающей сексуальной болтовней, в умелых руках и с чутко подобранными словами становилось средством массового поражения. Бестелесные слова куда лучше умеют заползать под кожу, пробираться в самые потаенные участки сознания и вынуждать прочувствовать больше мнимую, чем реальную власть. Но чаще всего именно наше эго нуждается в умелых манипуляциях любовника гораздо больше, чем все эрогенные зоны вместе взятые.       — Моя маленькая госпожа, ничуть не соскучилась по моим талантам, — язык игриво прошелся по верхней губе, — ты и так заставила меня терпеливо ожидать твоего визита.       — Инкарцеро, — она отложила подрагивающую палочку в сторону, наблюдая, как руки Малфоя прочно обвивает веревка за его спиной, но ни малейшего намека на сопротивление не последовало.       — Какая занимательная игра у нас намечается, — его рот снова изогнулся в ухмылке.       — Заткнись, — она стянула водолазку и подошла вплотную к сидящему на полу Люциусу, обхватывая за подбородок, прикусывая нижнюю губу и слегка оттягивая. — Вы уверены, что смирение это ваше?       — Однозначно не мое, но ради тебя я постараюсь быть паинькой, — он мазнул языком по точенной скуле и коварно прошептал на ушко: — в ближайшее время, разумеется. Так что поторопитесь с осуществлением своих грязных желаний, аврор Грейнджер.       Гермиона молча отошла от Малфоя и начала раздеваться, предмет за предметом избавляясь от аврорской формы под голодным взглядом серых глаз. Оставив лишь черное белье и кожаные перчатки без пальцев.       Люциус выглядел вполне довольным представившимся шоу, покорно ожидая избавления от остальных тряпок на подтянутом молодом теле. Но мисс Грейнджер явно не намеревалась снимать столь раздражающее, никому не нужное белье. Поэтому он одними губами шепнул заклинание, превращающее черный комплект в кучку осыпающихся лоскутков. Наконец, его взору открылось все то, что он представлял еще с первой секунды их встречи.       — Интересное открытие, — прошипела она, глядя на донельзя довольного Малфоя. — Не хотите зарегистрировать свои выдающиеся магические способности, как все порядочные люди?       — Надеюсь, вы сохраните мой маленький секрет, — Люциус жадно поглощал каждое движение Гермионы, плавно опускающейся коленкой на диван и перекинувшей вторую ножку через его голову, так и не опуская ниже сладкое местечко, что сейчас так прекрасно раскрылось ему.       Малфой выровнял спину, слегка приподнимаясь, чтобы наконец добраться до блестящего влагой десерта, но Гермиона нарочно подняла бедра выше.       — Не припоминаю, чтобы разрешала подобные шалости, — нежно пропела она, удерживая его голову за волосы на месте.       — Опустись, ведьма, — от этого низкого власного рычания ноги задрожали, а по телу пробежался электрический разряд, вынуждающий быть послушной, даже когда жуть как хотелось поспорить.       Люциус больше не поднимал на нее глаз, полностью сосредоточившись на желаемом. Грейнджер же, не посмев ослушаться, развела ноги шире и опустилась ниже, держась за спинку дивана.       Гермиона была согласна с тем, что Малфоя старшего есть за что ненавидеть, ненавидеть до глубины души, более того, она признавала, что он чистокровный аристократичный сноб с кучей недостатков, но искренне не понимала, как можно развестись с мужчиной, который умеет вот так отлизывать. Ибо этот язык творил чудеса, которых не опишет ни одна даже самая магическая книга, вынуждал захлебываться собственными криками и порой почти выть, подобно оборотню в полнолуние.       С каждым напористым движением этого ужасного орудия пыток она все ниже скатывалась в бездну. С каждым новым всасыванием этих губ она выгибалась до хруста, откидывая голову назад и удерживаясь от падения лишь мертвой хваткой пальцев на спинке, о чем сообщал треск обшивки. С каждым толчком волевого подбородка возле истекающего входа, мисс Грейнджер была готова обещать все земные блага Пожирателю, правда, это получалось не очень связно.       Хвала Мерлину, во времена войны она не попала на пытки к этой твари, иначе без сомнений сдала бы весь Орден с потрохами.       Тело начали пробирать первые судороги, предвестники скорого оргазма. Малфой усилил напор, в ход пошли все подвластные средства, Гермиона уже только всхлипывала, пока его губы сильнее втягивали клитор, позволяя языку творить невообразимое, подныривая под капюшон и ловко надавливая кончиком. Последний отчаянный толчок навстречу, и ее тело пронзает ошеломительный оргазм, голова идет кругом, весь мир вращается, крики перемешиваются с какими-то словами, но Грейнджер сама себя не понимает.       Размашистые движения успокаивают истерзанную плоть и продлевают уже болезненное наслаждение, пока она бьется в последних судорогах. С губ слетает тихое:       — Господи.       — Можно просто Люциус, — нежно целуя в живот съехавшее, обмякшее тело, от чего она снова содрогнулась. — Мне стоит тебя ловить?       — У тебя связаны руки, — еле шевеля пересохшими губами.       — Точно, — он расслабленно ухмыляется с этим мокрым подбородком, облизывает, покуда достает язык, будто самодовольный кот, улизнувший лакомый кусочек. — Позабыл, я немного контужен твоими криками. Если из деревни неподалеку вызовут отряд авроров, будешь сама объяснять, от какого счастья ты так орала.       — Ты можешь просто помолчать минуту? — все еще тяжело дыша.       — Возможно, если ты опустишься ниже и оседлаешь меня, — самодовольно проворковал Малфой.       Гермиона наконец смогла раскрыть ладони и отпустить пострадавшее от ее ногтей быльце, хватаясь за широкие плечи и сползая по обтянутому рубашкой торсу вниз. Первое, что она замечает, это подтеки собственной смазки на его подбородке и шее, наклоняется и тщательно слизывает, поднимаясь проворным язычком к тонким губам, впиваясь в них, отдавая в его ненасытный рот все, что удалось собрать до последней капли.       — Кто бы мог подумать, что вы настолько развратны, мисс Грейнджер, — разорвав мокрый поцелуй для очередной колкости.       — Кажется, стоит завязать вам глаза, мистер Малфой, дабы не развращать грязными фантазиями, — бесстыдно с полыхающими жаром глазами, она перехватывает его платок, трансфигурируя в ленту.       — Напротив, я бы с удовольствием понаблюдал, но если вас это заводит, то будь по-вашему.       Она аккуратно завязывает ленту, нежно целует уголок его рта, скулу, проводит языком по контуру уха, прихватывает зубами мочку, вызывая сиплый возбужденный вздох. Спускается к шее, очерчивая сонную артерию, ниже к ключице. Женские пальчики проворно расстегивают оставшиеся пуговицы на рубашке, раскрывают ее полы шире, позволяя губам впиться в небольшие соски.       Малфой никогда не скупился на стоны удовольствия, что бесспорно радовало Гермиону. Ее женское самолюбие искренне упивалось ответной реакцией на нежные ласки. Еще с прошлого раза ей хорошо ведомо, что Малфой расположен к такого рода манипуляциям, но не на длительное время. Вероятно, больше всего ему нравятся подобные игры уже после оргазма. Что ж, эту теорию еще будет время проверить.       Она возвращается к его губам, отдавая этому поцелую всю накопленную от оргазма страсть, Люциус отвечает не менее неистово, но бразды правления все же отнять не пытается. По крайней мере, пока ее руки расстегивают ремень его брюк, Малфой согласен побыть белым пушистым котенком, верхом послушания, краем сознания отмечая, что Гермиона неспроста надела ему эту чертову повязку, и скорее всего прелюдия затянется дольше, чем ему хотелось бы. Но главное то, чтобы игра стоила свеч, а уж он позаботится об отработке за свою покорность.       Возня с брюками окончена, и рубашка полностью распахивается, оголяя плечи и съезжая по рукам к опутавшим их веревкам. Люциус отчетливо слышит, как Грейнджер избавляется от перчаток, слегка ухмыляясь в предвкушении. Но ведьма поднимается с него и куда-то отходит, что вынуждает его недовольно шипеть.       Несмотря на то, что она ведет себя тихо, обострившийся слух улавливает ее манипуляции с бокалом.       «Значит решила попить, отдохнуть!»       Малфой фыркает своим мыслям, вследствие чего получает пару легких шлепков по щеке.       — Ну-ну, не нервничай, я ненадолго отлучилась, — игриво отмечает она, пряча за смехом страх от того, что только что умудрилась учудить, но ответом ей послужило лишь сдавленное рычание.       Кажется, Гермиона и сама только что услышала, с какой скоростью завращались шестеренки на счетчике ее расплаты. Но ведь Малфой сам сказал использовать возможности по полной, не так ли? Так что она уверенно (насколько это возможно) и с огромным удовольствием произнесла:       — На колени.       Люциус даже опешил по началу, не сумев отреагировать на такое заявление малолетней занозы, но затем все же прикусил язык и исполнил «просьбу» (иначе Малфой просто отказывался окрестить этот выпад).       — Мне кажется, мистер Малфой, что удовольствие сначала нужно заслужить, — елейно пропела девушка, — кстати, вам очень идет коленопреклонная поза.       Он молчал, а у Гермионы уже начали подрагивать колени, даже от вида плотно сжавшихся губ. Люциус действительно выглядел прекрасно в столь странной позе с расстегнутыми брюками и бесполезно болтающейся у запястий рубашкой. Удерживаемые повязкой волосы ниспадали на спину, челюсть напряжена, скулы играют от злости, мышцы на бицепсе подрагивают из-за напряжения в связанных руках, спина идеально ровная, широкие лопатки сошлись к позвоночнику, светлая кожа поблескивает от пота. Одно было понятно точно — Люциус в ярости. Грейнджер машинально потянулась к палочке.       — Не стоит, я все еще способен держать себя в руках, — еле слышно прошептал, почти не размыкая губы.       — На сколько хорошо? — тихо уточнила Гермиона, так, на всякий случай.       — А это будет зависеть только от ваших дальнейших действий, — эта улыбка не предвещала ничего хорошего, и она автоматически сильнее сжала палочку.       — Поможет ли? — будто и не существовало никакой повязки на глазах.       Грейнджер судорожно сглотнула, но постаралась взять ситуацию под контроль, все-таки это не первое разбушевавшееся чудовище на ее веку. Справится! Ну или поляжет смертью храбрых, пытаясь…       — А если так? — она тихонько обошла сидящего на коленях Люциуса за спину и поцеловала в шею.       — Вы быстро схватываете, — покровительственно с легкой насмешкой.       Она отложила палочку и еле касаясь провела ноготками по его спине и плечам, собрала волосы перебирая пальчиками, как расческой, оставила очередной мягкий поцелуй на скуле.       — Папочке нравится? — сдерживая смешок, уточнила ведьма, и без того прекрасно видя — Люциус расслабился, хоть и не до конца.       — Ты на верном пути, — последовал сиплый ответ.       Призвав бокал с вином, Гермиона заморозила его взмахом палочки и, вынув губами, слегка поиграла образовавшимся винным кубиком льда. После чего присела перед Малфоем, упираясь коленками в его слегка разведенные ноги, поцеловала впадинку чуть ниже кадыка, внимательно вглядываясь в напряженное лицо, пытаясь предугадать его реакцию на затеянную ей игру. Немного дернувшись от прохлады ее рта, Люциус улыбнулся краешком губ, понимая, что за шалость она затеяла.       Воодушевленная такой реакцией, она уже более уверенно провела кубиком по его губам, на что получила красноречивое поигрывание языком. Опустив кусочек льда ниже, она очертила им соски, зализывая холодную, влажную дорожку. Малфой откинулся назад насколько это позволяло положение, предоставляя больший простор для действий, иногда рыкая то ли от касаний льда, то ли от шаловливых укусов. Грейнджер спустилась к пупку, играя языком по холодной коже, а затем еще чуть ниже…       — Нет! — безапелляционно оборвало ее движения.       — Но…       — Сейчас я хочу другого, — Люциус сразу же сел, как раньше упираясь спиной в диван, стоило ей подняться с его ног, — садись верхом, или твоя игра закончится сию секунду, и поверь мне, я умею заставить умолять, — грубо окончил он.       — Ты и в прошлый раз был не особо мнительным, — хохотнула Гермиона, взбираясь на него.       — В прошлый раз я был сама нежность, по сравнению с тем, на что ты можешь напороться сейчас. И сними чертову повязку, — конец реплики перешел в откровенное рычание.       Держась одной рукой за плечо, она попыталась опуститься на член, но Малфой резко отдернулся, грозно зашипев:       — Повязка!       — Ты самый своенравный сабмиссив, которого можно представить, — рассмеялась Грейнджер, развязывая ленту.       — Для твоего же блага, я сделаю вид, что не расслышал последних слов, — рыкнул он, склоняясь и прикусывая лебединую шею.       Гермиона попыталась аккуратно опуститься на массивный член, впиваясь ногтями в плечи Малфоя. Но как только она начала плавное движение вниз, он резко толкнулся ей навстречу. Подлой ухмылкой и животным рыком реагируя на ее вскрик.       — Тварь, — прошипела ведьма, обхватывая мужскую шею, больше никакой пощады с царапинами.       Наслаждение от позы взяло верх над злостью, и Грейнджер начала двигаться, упираясь лбом в его щеку, набирая темп. Спустя короткий промежуток времени, ее стоны заполнили комнату вместе с хриплыми ругательствами. Ей нравилось прижиматься к сильному телу, чувствовать, быть как можно ближе, ощущать кожей его жар. Заводило и то, что у нее был контроль над ситуацией. То, как Люциус пытался помочь ей подстроиться под ее ритм в абсолютно неудобной позе. Его отдача. Все это приводило в восторг, но она явно не могла достичь финиша — какая-то неведомая сила не позволяла пересечь грань. Она еще ускорила темп, но по-прежнему оставалась за шаг до…       — Что не так?! — прорычал он ей в ухо.       — Не могу, — ее слова превратились в детский всхлип.       Мгновение спустя сильная рука обхватила ее вокруг талии, а вторая сжала шею, крепко удерживая на месте и вынуждая впиться в его спину и плечо с удвоенной силой.       — Кончи для меня, Гермиона, — сразу за этой фразой Малфой начал вбиваться в хрупкое тело с такой силой, что все, на что хватило Грейнджер, это впиться зубами в его плечо.       А секундой позже откинуть голову на его ладонь, крепко перехватывающую за волосы, и перейти на дикий крик от накатившего лавиной оргазма. Все тело билось в конвульсиях, мышцы не желали приходить в норму, мозг даже не собирался возвращаться. Гермиона просто свалилась на Люциуса, как тряпичная кукла. Ей было глубоко плевать сейчас на струйку слюны, стекающую на его грудь.       Массивная ладонь нежно убрала налипшие на лицо пряди, опустилась на спину неустанно поглаживая, пока она восстанавливала дыхание (Грейнджер думалось, что она в принципе уже не сможет вернуть эту функцию организму) и приходила в себя, все еще тихонько всхлипывая.       Когда же она вернулась в реальность, то первое, что она почувствовала, это теплые невесомые поцелуи на виске и макушке. Эти его перепады умиляли Гермиону до глубины души, и она действительно не могла понять, как такой чуткий любовник может превращаться в Люциуса Абраксаса Малфоя, которого привык видеть весь мир. Вместе с этими мыслями пришла и ревность, ведь страшно даже представить, сколько женщин наслаждались его талантами. Черной кошкой подкралась злость, и Грейнджер уверенно оторвалась от горячей мускулистой груди.       Люциус внимательно вглядывался в ее лицо, даже с неким волнением. Встретившись с серыми радужками, от чего-то и не холодными, скорее, обеспокоенными, она немного опешила. Но, взяв себя в руки, она хитро сощурилась, подбирая очередную колкость. Малфою хватило секунды, чтобы вернуться к прежнему амплуа, и он нарушил тишину первым:       — С возвращением, — охрипшим голосом прошептал он, легонько шлепая ее по попке. — Ты в порядке?       — Полном, — необдуманно выпалила Гермиона, и лишь потом поняла, какую глупость совершила.       — Отлично, — нахальная ухмылка снова заиграла на тонких губах, — в коленно-локтевую, быстро!       Она и опомниться не успела, как ее спихнули с рук, подталкивая вперед. Грейнджер почувствовала себя тюленем на берегу, всячески пытаясь собрать в кучу дрожащие конечности.       — Проявите немного грациозности, мисс Грейнджер, — ехидно пропел Малфой позади, глядя на ее странные передвижения, — Моргана бы тебя побрала, — он подхватил ее рукой под живот, ставя коленями на ковер, и надавил ладонью на спину, заставляя сильнее прогнуться.       — Ну же, покажи папочке свою замечательную задницу во всей красе, — слегка похлопывая по филейной части.       — Будь ты ммм… — ее оборвало грубое вторжение и мужской сдавленный стон.       Раздалась пара мокрых шлепков и ее вскриков, а затем Малфой схватил ее за шею и подтянул к себе. Прижав ее спиной к торсу, он провел языком по ушку, повернул ее лицо к себе, самоуверенно и с хитрецой всматриваясь в расширенные зрачки.       — Я тебе покажу кое-что, деточка. Если надумаешь пошалить с кем-то другим, будешь вспоминать, — с подлой ухмылкой прошелестел он, призывая огромное зеркало во весь рост из угла комнаты.       — Да чтоб тебя, псих ты… ай, — ее лицо резко повернули вперед, и в отражении их развратной позы она снова встретилась с хитрыми потемневшими глазами.       Придерживая ее шею и подбородок, он властно прошелся другой ладонью по округлым изгибам, спускаясь к клитору. Подмигнув, нагло глядя на ее отражение и продолжая ухмыляться, Люциус широким мазком провел языком по ее щеке.       Гермиона отчетливо понимала, что за этим последует — он во что бы то ни стало заставит ее кончить так же сильно еще раз, заставит умолять о пощаде, извиваться, заставит смотреть на это, пока она не признает его власть над собой. Будет мучать ее, пока она не превратится в податливую массу, позволяя Малфою творить все, что заблагорассудится. И как всегда оказалась права.       И ей пришлось смотреть на их отражение: на то, как Малфой впивается зубами в шею, не отводя глаз от её; как его ладонь сминает груди, периодически играясь с сосками; как его длинный член с силой механического поршня вдалбливается в нее, наращивая темп, почти полностью возвращаясь наружу в обратном движении, мокрый от ее соков; как она задыхается от давления его руки с гребаной темной меткой на ее шее; как откидывает голову ему на плечо; как ее взгляд непроизвольно наполняется обожанием в преддверии нового оргазма; как она сама начинает вторить его имя, подобно молитве, наслаждаясь этим… наслаждаясь до одури довольным лицом Пожирателя.

***

      Ее проворные пальчики в очередной раз возвращаются к верхним позвонкам, и мужчина под ней протяжно постанывает, уткнувшись лицом сложенные под головой руки. Она подливает миндальное масло на рельефную спину и переходит к лопаткам, постепенно разминая каждую мышцу, массируя плечи, проходясь по позвоночнику.       — Ладно, я признаю что у маглов есть и другие достойные вещи, кроме автомобилестроения, — лениво протягивает Малфой, — если ты не будешь останавливаться.       — Ты такая вредная задница, Люциус, — хихикает Грейнджер, все еще голышом восседая верхом на той самой известной заднице.       — Ага, ты продолжай.       — Ты обещал мне ответы, — протянула Гермиона, снова надавливая на верхние позвонки.       — М-м-м…       — Я уверена, что ту женщину убили, а Робартс…       — Ты права, ее убили, — прошипел Малфой от особенно болезненного движения пальцев.       — Но там нет мотива, она была очень старой, добродушной…       — А еще тайком хранила мощный хроноворот, — сонно пробормотал он. — Просто знаю.       — Думаешь, они его забрали? — взволнованно переспросила Гермиона.       — Вряд ли, но тебе лучше проверить, — он шлепнул ее по ноге из-за непредвиденного прерывания массажа. — Я скажу, где искать, и потому что она сама доверила эту тайну.       — Робартс не хочет переквалифицировать…       — Будет тебе согласие Гавейна, дай мне два дня, — он совсем сонно потерся носом, — и не останавливайся, я тебя прошу, женщина.       — Кажется, я начинаю понимать Драко, — хохотнула Грейнджер, укладываясь на спину Малфоя, как на шезлонг.       — В смысле? — слегка повернув голову.       — Спи уже, папочка Люциус.