***
Сатана спокойно летел к себе в обитель в сопровождении множества демонов. Он негодовал, потому что его не могли не приводить в ярость чопорные заседания, услужливые интонации ангелов, свежий воздух и всё подобное, сущее на Небесах. Никто из его сопроводителей не мог припомнить и дня, когда бы повелитель не оскорблял всё, что имело способность двигаться. Он находил несовершенства в безупречном, он вызверивался на пустом месте, он карал невинных и никогда не допускал самокритики. Пожалуй, не стоит уделять излишнее внимание его персоне: он был Дьяволом, а, значит, вбирал в себя все гнусные качества всего сущего. Господин имел крылья мощнейшей силы и широчайшего размаха. При одном их движении рядом находившиеся люди не могли устоять на месте из-за сильного потока воздуха, вырвавшегося из-под его крыльев. Перья на них отсутствовали. Это были острые сухожилия, обтянутые прочной, загрубевшей кожей - тем не менее их размах не мог не поражать своей грацией. Это была нечеловеческая, ужасающая грациозность. Ужасающая, как и вся его жизнь. Когда демоны приблизились к ущелью, ведущему в Ад, все прислужники осмотрительно остановились, чтобы спуститься с осторожностью. Сатана единственный пролетел мимо, не боясь обжечься — всё так же поглощённый своими мыслями. — Рондент, сюда, — по прибытии господин подозвал советника, словно хозяин — собаку, и направился к себе в Большой Зал. Реплики остальных подданных наподобие «До свидания, господин» остались без ответа. Более того, он брезгливо дёрнул верхней губой и прошёл мимо с таким отвращением, будто никого, кроме него, рядом не было и — что важнее — не могло быть. — Пора, мой Лорд, — смиренно сказал советник. — Мы припозднились. — Сколько ты ещё будешь докучать мне своей пунктуальностью? И сделай что-нибудь со своим голосом: он омерзителен. Сегодня меня собирались навестить девочки. Скажи, что меня не будет до завтрашнего утра. И исполни всё, что они прикажут. И не дай Шепфа, — Сатана язвительно сделал акцент на последнем слове, — тебе что-то сделать небезупречно. — Всё будет исполнено в точности, как они скажут. Не желает ли господин чего-то ещё? — склонив голову, отчеканил Рондент. — Бархат в спальне потерял первую прелесть. Сделай так, чтобы к утру он переливался, как первородный рубин. Советник кивнул, не поднимая головы. Господин надменно на него посмотрел, но удержался от очередного высказывания — не хотелось тратить на насекомое силы. Он медленно развернулся и пошёл по направлению высоких дверей залы. Камни на его запонках блеснули последний раз, и он скрылся в дверях. И что-то оглушительно ударило по барабанным перепонкам советника — что-то явно ужасное и возможное только в Аду. Рондент задумался, проводив господина, и остался стоять на прежнем месте. В зал вошёл довольный Герион. — Привет, Рондент. Я припозднился? — Здравствуй, Герион, — с незаметной усталой улыбкой поприветствовал советник. — Как видишь, да. Господин уже отбыл... — Жаль, однако, очень жаль. Хотя твоя радость при виде меня не может не льстить, — как-то слишком весело для главного зала Ада проговорил старший сын. Рондент улыбнулся шире и даже несколько добродушнее. — Ты ведь знаешь, Герион, что многим приходишься по душе. А я, в свою очередь, не являюсь исключением. — Ещё бы ты являлся, мой славный, — всё так же весело проговорил Герион и уселся на один из многочисленных стульев, расставленных вокруг стола исполинского размера. Большой зал или, как его ещё называли, Тронный представлял собой огромное помещение с уникальной в своём роде отделкой. Сатана творил его, исходя из своих вкусов, а потому дизайн был сдержан, но очень изящен. Сводчатые стены, поблескивающие лазуритом, упирались в потолок, на котором чудесными узорами были выведены сцены казни разных существ. Сам трон располагался слева, в большом углублении стены. Он был отделан синим бархатом, синим настолько, что взгляд не мог не быть прикованным к его спинке. На её концах из серебра были выкованы две сильные птицы: они были запечатлены в порыве вырваться ввысь. Напротив трона располагался стол, рассчитанный на сто двадцать мест. Металлическая столешница была разрезана на две части узором эпоксидной смолы — только, опять же, изъедающе-синей. За этим столом одиноко покоился Герион, внимательно смотрящий в лицо советника отца. — Почему же ты не спешишь по своим куриным делам? — простодушно осведомился старший сын. — Ожидаю твоих сестёр, Герион. — Как?! Блудницы?! Здесь? И меня никто не предупредил? Ах вы паршивые... — Я не мог знать. Прошу прощения, что... — ...как жаль, как жаль! — сокрушался Герион. — Я бы мог надеть совершенно другой костюм! — О, пожалуй, в этом ты выглядишь безупречно. — Не ври, беспутная ты душа, Рондент. Как жаль! Теперь я в печали. Удалюсь скорее, чтобы не пришлось смывать с себя этот позор. Герион стремительно вышел из помещения под удивлённый взгляд советника, который всё сказал за него: «Нет во Вселенной такого человека, который бы с той же силой ненавидел своих господ... А глупые смертные умудряются хулить таких же безрассудных смертных, стоящих на одну ступень выше...» Повелитель Восьмого лёгкой походкой направлялся в свою мастерскую. На нём и вправду шикарно сидел новый костюм, который очерчивал всю его подтянутую фигуру: широкие плечи и немассивную талию. Его высокая грудь, стянутая чёрной рубашкой, явно оттеняла острые черты лица. Скулы были заострены, но на них совершенно гармоничным образом легла лёгкая щетина. Что его действительно никогда не занимало, так это то, что будут думать о нём другие. Он редко пребывал в недобром расположении духа, поэтому общаться с ним было легко, а враждовать — практически невозможно. Всю его жизнь сопровождали чудные выходки, в которых он просто не чаял души. Одним словом, это был бессовестный и знающий себе цену любимчик Ада, с которым считались, с которым не старались спорить и который превыше всего в жизни ценил вдохновение, так редко спускавшееся в его жаркую обитель.***
Через несколько дней Энди удалось вытянуть Вики из кровати и вывести на свежий воздух. Девушка противилась любому телодвижению, но добрый и искренний взгляд Энди всё-таки заставил её подняться с кровати. — Я не могу привыкнуть к внешнему виду бессмертных, понимаешь? Двигаются они почти так же, как люди, но массивные крылья за спиной никак не дают мне покоя. — Я тоже первое время не мог понять, что с ними всеми не так. Но со временем это стало обыденнее трёпки от Фенцио. Сейчас же внешность людей представляется мне очень необычной. Вики с внимательным прищуром посмотрела на друга. — Никогда не поверю, что ты не считал, сколько земных годов провёл на Небесах. Энди улыбнулся и одобрительно кивнул. — Я человек... И ничто человеческое мне не чуждо, верно же? — Верно. — Минул шестой год. До Вики не сразу дошёл смысл сказанного. Когда в её сознании возникла цифра шесть, она снова ощутила необратимость времени и что её жизнь осталась там, на дне, в огромном храме человеческих пороков. — Я был моложе и в некотором смысле глупее. Я подвергался не менее грубым насмешкам... «Он процитировал Теренция... Как теперь он далёк». Вики спокойно шла около Энди, но, как бы ни было стыдно ей это признавать, не слушала ни единого его слова. Ей вспомнились первые уроки в художественной школе и начальный курс академии искусств. Теренций, конечно, сопровождал её в дебрях римской комедии, поэтому припоминать его имя теперь, оказавшись буквально в другом мире, было совершенно неестественно. Однако как она ошибалась! Сейчас, на Небесах, в непосредственной близости от Ада, она была с ним совсем рядом. Она была рядом со всеми творцами, имена которых при жизни произносила с содроганием, почти сорвавшимся голосом... — Посуди сама: быть ангелом куда сложнее, нежели демоном. Кто может выносить их темперамент? — Упаси тебя Боже, если кто-то из старших услышит твои крамольные речи, — Вики со смехом пыталась закрыть рот друга ладонью. — Нет, я серьёзно. Ты ещё не думала над тем, какую сторону хочешь принять после обучения? — Энди высвободился из цепких рук девушки и внимательно на неё посмотрел. Её вмиг потухший взгляд красноречиво ему всё поведал. — Ты прав как никогда ранее. Ангелом быть тяжело. Намного проще вероломно рушить покой, нежели хранить его в порядке. — Именно это я и имею в виду. Ты не боишься? — в глазах парня сверкнуло что-то бесконечно тёплое и искреннее. — Со мной ты можешь быть откровенна до конца: мы оба землерождённые и оба понимаем, с какими трудностями можем столкнуться. — Боятся обычно неизвестного, и это как раз мой случай, Энди. Мы оба понимаем, что я склонна к ангельскому началу. Мне трудно с демонами, я не выношу соперничества... Даже Мими это уже понимает. Но я не знаю, что значит быть ангелом, а оттого и не могу судить, по силам ли мне это. — Это трудный вопрос. Я сам... Сам все шесть лет над ним бьюсь. У тебя есть время? Могу поделиться своими соображениями. Непризнанная мысленно метнулась в свою комнату и поняла, что находиться там не представляется ей слишком приятным. — Есть. Пожалуйста, поделись... Друзья единогласно пришли к тому мнению, что посидеть на крыше будет лучшим решением для обоих. Они уселись на черепицу, и Энди серьёзно начал: — Быть ангелом - призвание не из лёгких, мы оба правы в этом мнении. Мириться со своими проблемами, сдерживая пыл окружающих... Что может быть труднее? — Ты подразумеваешь смирение? — Его, именно. Это дар, который добывается пóтом и кровью, Вики. Этот дар куют из прочного металла много сотен лет. Он стоит очень больших усилий и требует полной самоотдачи. Его зачастую делают смыслом своей жизни. — Я заметила, что к душе ангелов с лёгкостью можно прикоснуться. Они открыты и держат своё сердце за пределами грудной клетки. — Всё предельно верно, Вики. Тебе повезло: имеешь возможность общаться с достойным ангелом. Сэми может научить тебя многим мудростям. — Он один из лучших, так ведь? — Так. Эти ангелы только в начале своего нелёгкого пути, но они уже показывают блестящие результаты. Сэми, Табрис, Камиэль... Но, пожалуй, сильнейший из них, конечно, Дино. — Он кажется мне таким строгим... Очень серьёзным. Совсем взрослым. — Неужели? — в голосе Непризнанного ожило удивление. — Дино - добрейший из всех, кого я знал на Небесах. Возможно, с первого взгляда он может показаться несколько педантичным... Но в остальном я с тобой не соглашусь. — Мими как-то обмолвилась, что у него проблемы с отцом... С учителем Фенцио, то есть. — Серьёзная семейная трагедия, я бы назвал это так. Но я не осведомлён, в каких отношениях они сейчас находятся. Важно одно: его судьбоносные перипетии могли изменить его внешне. Возможно, потому он и показался тебе немного строгим. — Да, у него очень твёрдые черты лица. Но ты уверен, что он бескрайне добр... — Так и есть - это тебе подтвердит любой. Дино умудряется не только поддерживать свою душу в безупречном виде, но ещё и направлять окружающих. Он успевает простить бессмертных до того, как начинает на них злиться... Ты понимаешь меня? Это самое смирение, о котором мы говорили... Вполне возможно, что он его достигнет в скором будущем. — Как приятно находиться в таком обществе... Но он не кичится этой силой. — И скромности у него тоже хватает. Но это не та скромность, о которой ты привыкла знать. Это очень красивое качество, не оскорбляющее окружающих и позволяющее ему жертвовать все душевные силы ради блага окружающих. — С ним хотят быть, выходит. — Люди вообще или девушки? — И те, и другие? — Ты мыслишь по-земному. Здесь жизнь растягивается на много небесных веков, поэтому партнеров не ищут судорожно, как некоторые на Земле. Здесь общаются ради удовольствия и помогают ради помощи. С такими, как Дино, хотят быть многие. И это не касается отношений. Просто с такими приятно жить и учиться у них. — Мне кажется, или ты завидуешь? — вкрадчиво промурлыкала Непризнанная. — Отнюдь... Но он бывает уж слишком хорош, — растянулся в беззаботной улыбке Энди. Так они и проговорили до самого вечера. Это был разговор двух Непризнанных — не до конца оторванных от Земли и полностью неприкаянных на Небесах существ. Когда Вики возвращалась к себе в комнату, она медленно шла по залитому вечерним солнцем коридору школы. Бессмертные ещё появлялись в некоторых его частях, а потому можно было не так сильно бояться острого, как нож, невыносимого, кровавого взгляда Флегия. Надо сказать, он очень сильно её напугал. Что-то было в демоне отталкивающее настолько, что даже смотреть на него было подобно пытке. У него были тонкие, как нить губы — возможно, следствие его звериной натуры, довольно широко посаженные глаза и невысокий рост. Но даже в том перепуганном состоянии Вики смогла заметить, что обидчик был одет с иголочки. Даже рукава его синей рубашки не помялись, когда он прижимал её шею к стенке. «Будто напоминает кого-то... На Небесах немногие следят за стилем одежды. Даже комично». Вики замедлила шаг, вдруг запрокинула голову и не смогла сдержать вдоха восхищения. Она нечасто появлялась здесь одна, а если и появлялась, обычно была занята мыслями об учёбе или о чём-то ином. «Божечки, до чего красиво! Как я раньше могла носиться здесь и не замечать этого великолепного дизайна?» Белый мрамор коридора был искусно иссечён изящными арками и выкрашен узорами небесных сцен на самом его потолке. От этого великолепия, расцвеченного закатными лучами, кружилась голова. Вики неожиданно вспомнила, что она — художница и от обострившихся чувств согнула и разогнула пальцы в попытке ощутить неосязаемую кисть. Непризнанная медленно шла, заинтересованно глядя вверх и выхватывая каждую деталь композиции, пока чья-то рука мягко не коснулась её плеча. — Серафим Кроули! — испуганно крикнула девушка и тут же закрыла себе рот рукой, испугавшись. — Тише, дитя моё. Добрый вечер. Прогуливаешься? — Прошу прощения... Я просто... Просто гуляла здесь, да, — Вики в секунду возненавидела себя за неумение собраться с мыслями в нужный момент. — Здесь очень красиво... — И я с тобой согласен, безусловно. Над архитектурной композицией работали талантливейшие бессмертные, — Серафим Кроули владел всеми навыками для спасения утопающих в разговоре. — Однако как ты находишь остальные части школы? — Я прошу прощения, но не разглядывала внимательно... — сбивчиво ответила девушка. — Но везде здесь очень красиво. — Ты так напугана, Вики. Я хочу попросить у тебя прощения, если старик смутил тебя своим неожиданным появлением. Не требуется ли тебе помощь? — Серафим рассчитывал на то, что девушка попросит защитить её от обидчиков или, по крайней мере, откроет ему тайну своих рыданий. В школе он был практически всемогущ, поэтому к нему ежедневно обращались за помощью. — Помощь? — сознание у девушки прояснилось, и она энергично закивала. — Мне очень требуется ваша помощь! Кисти? Есть ли где-нибудь кисти? — Кисти? Для покраски? — изумился старец. — Нет-нет, для живописи! На Небесах можно такое найти? — О, ну конечно... — теперь уже сбился Серафим. — В библиотеке должны храниться на случай необходимости... — А туда пускают без специального разрешения? — в глазах девушки горел энтузиазм. — Пускают, дитя. — Тогда я пойду, ладно? Мне нужны они так срочно! — Вики буквально спрашивала разрешения у директора его покинуть. — Конечно, ты можешь лететь... Единственное... Всё ли у тебя в порядке, Вики? — Всё в действительности очень хорошо! Всего доброго, Серафим Кроули! — Вики всё так же сбивчиво поклонилась и стремительно взмыла вверх. «Матерь Божья, кисти? Девочке нужны кисти? — Кроули не верил своему собственному слуху. Первое, о чём спросила её мать по прибытии: как правильно обращаться к высокопоставленным ангелам. А здесь кисти?» — Ба... Тебе здесь не выжить, детка, — негромко произнёс Серафим, с жалостью в глазах провожая Непризнанную взглядом.***
Кисти Вики всё же раздобыла и теперь задумчиво смотрела в окно, с болью ожидая конца урока, чтобы поскорее оказаться у себя в комнате и приступить к неоконченному холсту. Фенцио, будто издеваясь, затягивал последние фразы лекции. Вики всё так же рассматривала окружающих сокурсников. Кто-то без стеснения зевал, укладываясь на парту, кто-то — перешёптывался с соседом, несколько человек с интересном слушало лектора. Но таких были единицы. Урок состоялся у непризнанных. Было странно видеть только серый цвет одеяний. Объединяло всех бессмертных, пожалуй, только одно — обязательное ношение мантий во время учебного процесса. Эти самые мантии создавались из разных материалов, чаще всего из которых мелькал атлас. Некоторые украшали одеяния золотым кольцом на пальце или же большим камнем. У ангелов это чаще всего был топаз, у демонов — аметист. Надо сказать, сочетание выходило великолепным: под стать сущностям самих бессмертных. Мими чаще всего облачалась в велюровую мантию поглощающего чёрного цвета, которая на шее замыкалась широким, в какой-то степени даже массивным фианитовым ободком. Ости, если говорить подробнее, обычно очерчивала талию кожаным поясом, и на обоих её средних пальцах красовались два рубиновых кольца разных размеров. Это было сдержанно и совершенно не по-земному. Это не походило ни на одно школьное заведение мира, и потому Вики заглядывалась на учеников, одетых даже куда более скромно, нежели упомянутые демоницы. Сама Непризнанная практически всегда утопала в россыпи своих русых длинных волос, которые она не закалывала. Но это было меньшее из бед. Вики оглядела себя и поняла, что её мантия (пусть даже не со слишком открытым декольте) навряд ли соответствует этикету школы. «И одевайся скромнее» — всплыли в памяти слова матери. «Надо бы... Надо бы непременно», — мысленно согласилась Вики. Ей на секунду показалось, что она оделась так не из-за того, что ей хотелось выделиться, а просто по глупости. По своей простой человеческой глупости. — ...но если вам так надоели мои занятия, убедительно прошу больше их не посещать, — со злостью отчеканил учитель. — Всего доброго. Он незамедлительно покинул кабинет, развернувшись на одних пятках и махнув полами своего одеяния. Вики этого не заметила, пребывая в сонно-разнеженном состоянии, которое настигло её из-за позднего времени и раннего подъёма. Снова был вечер. «Ни в коем случае нельзя идти одной!» — девушка спохватилась и, оглянувшись, поняла, что засмотрелась в окно настолько, что осталась в кабинете совсем одна. «Только не это...» — Вики провела рукой по своему лицу. Идея выходить в коридор, где теоретически могла веселиться компания демонов, представлялась ей сумасшедшей. «Энди сегодня не было на занятии. Он бы не оставил меня одну. А ведь брал обещание, что я обязательно пойду с кем-то из непризнанных... Глупая, какая же ты глупая». Она умоляюще взглянула на дверь. Ей ответило абсолютное молчание. Вики с нежеланием начала собирать вещи в рюкзак. Вздохнув, она отошла от стола. И тут же вернулась обратно. «Я буду блеять, как овечка, и ничего не смогу сделать, если вновь наткнусь на них». Вики постояла секунду в раздумьях и снова сделала шаг по направлению двери и, намереваясь сделать второй, так и застыла. Сейчас этот деревянный стол казался самым безопасным местом в мире. Что-то засаднило в горле — вероятно, обида оттого, что она элементарно не может вернуться в свою комнату. Вновь захотелось к отцу. Переживания всегда становились катализатором для пробудившейся тоски по Земле. Вики судорожно выдохнула и, придушив слёзы где-то глубоко, прошлась по кабинету. «Окно! Я могу вылететь через окно!» — пришла в голову мысль. Вики чуть не вскрикнула от радости. Но в этот же момент из-за двери глухо донеслось: — Отец, ты здесь? Девушка резко обернулась. Мысли путались между возможной опасностью в коридоре, планом спасения и невыносимым желанием сна. Поэтому, когда в кабинет вошёл Дино, она ничего не смогла сказать и просто хлопнула глазами. Увидев девушку, ангел снова посмотрел на неё с чувством вселенской печали (или ей просто показалось?). Через секунду этот взгляд превратился в мягко-строгий. В какой-то степени вопрошающий. — Я искал отца. Ангел Фенцио должен был вести у вас урок. Я прав, Вики? Ей понадобилась секунда, чтобы медленно произнести: — Да. Что-то вновь в нём переменилось. Он будто с каждым мгновением разглядывал в ней что-то новое, что не разглядывал до этого никто другой. Тогда ангел слегка улыбнулся. — Он вёл урок. А потом так быстро ушёл. Я не успела заметить. — С ним теперь ясно. Но почему ты хотела полететь, а не пойти пешком? — Откуда ты... — Никогда не видел такой заинтересованности в оконных рамах. Вики бы рассмеялась, стой перед ней любой другой ангел. Девушка заметно стушевалась, мысленно поминая недавний разговор с Энди. — Вики, я ведь шучу... — широко улыбнулся ангел. Теперь эта улыбка вышла настолько добродушной, что Вики могла поклясться: впервые на Небесах она видела такую чистую доброту. На её лице играло смущение. Но, несколько его поборов, она тоже попыталась ответить улыбкой. Объяснять Дино девушка ничего не собиралась, поэтому решила воспользоваться удобным случаем вернуться в комнату в безопасности. — Идём? — спросил ангел, открывая дверь и делая приглашающий жест. Заведя неспешный разговор, Дино и Вики медленно шли по коридору. Почему-то оба были обрадованы этой внезапной встречей. — Для раскрытия дара Сэми советует улететь далеко в горы и помедитировать. Он утверждает, что суета школы на меня плохо влияет, — рассказывала девушка. — Если хочешь стать ужином для местных Субантр, то это отличный способ исполнить задуманное, — пояснял Дино. Через некоторое время Вики всё же решила задать актуальный для неё, но в целом очень личный вопрос: — Скажи, Дино, как рано ты понял, что путь ангела - это трудный путь? Ночная тишина и отражающие свет колонны казались для такого разговора наиболее подходящим местом. Ангел подумал... И пустился в размышления. Они долго шли, петляя по коридорам, делая дополнительные круги — намеренно или случайно — и лишь изредка поглядывали друг на друга. Вики не понимала, заслуживает ли общения с таким сильным ангелом, а Дино был скован чем-то, чего девушка не была в силах понять. Однако он всё подробно рассказывал, приоткрывая ей массивную дверь в мир сильных существ. И обоим в тот вечер казалось, что эта встреча не станет последней.***
Как разительно отличалась эта тишина, надтреснутая двумя негромкими голосами, от того вакхического шума, который стоял в доме Сатаны. За столом располагались несколько приближённых правителя, Герион, Люцифер, ещё несколько молодых людей и две ослепительно красивые девушки. Фигуры демониц нельзя было описать иначе, как точёные. Обе имели длинные волосы, доходящие до пояса, тонкие руки, запястья и лодыжки, похожие больше, если говорить честно, на произведения изобразительного искусства. При взгляде на демониц создавалось ощущение, что ты видишь галлюцинации — уж слишком нереальным казался образ девушек. Они жеманно себя вели, движения их были размеренны и точны, но в них тем не менее сквозила тихая опасность. За спинами обеих колыхались два красивых крыла: у одной они были тёмно-синими, у другой — багровыми. При ходьбе они грациозно раскачивались сзади. Демоницы, томно прикрыв глаза, устремляли на окружающих острые взгляды. И эти взгляды как нельзя лучше подходили ко всеобщему веселью как яркий контраст. Это веселье, разливающееся в ядрёных напитках, было вовсе не добрым. Это была зловещая, отчаянная и желчная истерия. — После этого знать тебя не хочу, Плутос! — кричал Герион, с весёлым остервенением глядя на демона. — Посмотрите на него! А кто вёл себя так же пару лет назад?! — задористо спорила одна из демониц. — Ах вы черти... — уступая под натиском сестры, плюхнулся на своё место управитель Восьмого круга. — Ну а что ты думаешь, дьявольский пособник? — Спать с ангелом не совсем этично, Герион, но, как ты знаешь, похоть всегда оказывается сильнее нас, — рассудительно ответил один из приближённых отца. — Слышать больше не хочу! Ещё напитков! — громче прежнего закричал старший сын, и все поддержали его в громком буйстве. Стол буквально ломился от еды. Каждый жадно поедал кушанья и большими глотками отпивал из бокалов, которые отец строжайшим образом запретил трогать. Названный Плутосом, хищно прожевав кусок, обратился ко второй демонице: — Эриния, развлеки братца. На нём совсем нет лица последнее время. Это обращение было направлено к Люциферу, который больше слушал, нежели говорил и с каким-то неуместным спокойствием следил за вакханалией членов семьи. Демоница резко оказалась у него практически на коленях: — Ну что ты вечно скучаешь, милый? — с оскалом протянула она, длинными пальцами обхватывая его шею. — Эриния, слезь с меня. Мне не хочется с тобой возиться, — Люцифер с неудовольствием попытался её отодвинуть. — Ну что ты противишься? — недоумённо спросил Герион. — Девочки давно выросли. Уже вовсе не те маленькие сестрёнки, которыми ты привык их видеть. Люцифер всё же попытался скинуть с себя извивающуюся, словно змею, Эринию. Та не сдавалась. Старший брат внимательно следил за его обращением. — Послушай, его не будет до завтрашнего утра. Что мешает тебе хоть немного расслабиться? — Всё надоедает. Ведёте себя, как свиньи, — с неудовольствием бросил брат и всё же снял с себя девушку. Та хмыкнула и поползла к другой жертве её цепких лап. — Прошу тебя: не порть настроение другим. Завтра он вернётся, и все будут снова вести себя спокойно, лишь бы не приковать его внимание к себе. Этот разговор утопал в общем шуме. Герион склонился к Люциферу, чтобы тот его лучше слышал. Младший же остался неподвижен. — Девочки прилетают так редко. А чтобы это совпадало с его отбытием... Подобного не припомню. Не буду спрашивать, чем ты обеспокоен. Уйди, если тебя не прельщает подобная обстановка. Люцифер никак на это не отреагировал. Он спокойно встал, вытер губы салфеткой и под вопросительные взгляды присутствующих удалился. Он вышел из покоев отца, в которых уже давно не жил. Расправил крылья, предварительно глубоко вдохнув, и в несколько широких взмахов достиг своего дома. Его встретила тишина. Примерно такая же, в какой Вики делилась с Дино своими потайными страхами. Но эта тишина была мучительнее. Она была неудобнее и даже страшнее. Её вдруг нарушил тихий звук шелеста крыльев. — Привет... — вкрадчиво произнесла Ости, появившись откуда-то из неизвестности. Люцифер взглянул на неё с немым упрёком: «И вновь ты здесь...». — Был у отца? — Он давно отбыл. — Не застал родителя? — усмехаясь, открыла дверь его дома Ости. Он прошёл следом и затворил её. — Зато остальные в наличии... — Ненавижу тебя за то, что ты жалуешься на своё положение. — А я тебя за то, что ты приходишь сюда без разрешения. — Соври, что тебе это не нравится... — произнесла Ости, подходя ближе и расстёгивая его рубашку. «Я совру, если скажу, что хотя бы раз был тебе рад», — мысленно ответил демон, не желая тратить на неё лишние слова и силы, которых он был совершенно лишён. Она никогда не медлила. Ости, привыкшая всё делать самостоятельно, часто наведывалась к нему по вечерам, понимая, что он того совершенно не ждёт. Ведь у него были коллекции на любой вкус... Однако он не отказывал. А, значит, она имела полное право это продолжать. Ости заглянула в его глаза, он тоже не нашёл там ничего отталкивающего... И всё было как всегда: он позволил себя развлечь, а демоница сделала нескольких жадных глотков своей личной похоти. Так оно и было: Сатана вызверивался за дверьми Большого Зала, его дети предавались всем грешным заповедям, а наверху, в упоении ночи Вики заканчивала свой холст, выводя на нём последние штрихи. Это был ослепительный, необычный и разительный мир. И что только могло нарушить течение его размеренного времени?