Последнее время я сплю среди бела дня. Видимо, смерть моя испытывает меня…
У каждого есть душа. Ночное небо сейчас не хотело принимать никого в свои объятия. И оно имело на то полное право — потому, что у каждого есть душа. Однако настырный ангел летел в потоке злого, неуютного, холодного воздуха. Летел, заведомо не торопясь. На такие разговоры не спешат… Не хочется спешить, лишь бы не чувствовать этот колкий стыд, не рассказывать медленно всю правду, не вспарывать тупым ножом и без того раненую кожу. Сэми чувствовал, как стыло лицо от холода, скатывались по щекам слёзы, отмерзали неприкрытые руки. Однако он продолжал путь. На свет такого знакомого и ранее сулящего ему счастье окна. Пять дней назад запыхавшаяся Мими влетела в комнату мальчиков, не сразу обнаружив ручку двери, которую закрывала прежде не одну сотню раз. Лежавший на кровати Сэми моментально поднялся, настороженный внезапным появлением подруги: — Ади с тобой? — Нет, у него занятия. Ответа он не удостоился — демоница нервно закрыла дверь, судорожно проверив несколько раз, точно ли недоступен вход. Вдруг девушка подлетела к ангелу, беря его за ворот рубашки и умоляюще вглядываясь в самую глубину его глаз: — Вики… Что-то случилось. Нешуточное, страшное, необъяснимое. Она влетела в окно, вся без сил, едва ли не в одном белье, у неё разбита губа и рассечена бровь. И ещё пару увечий, — голос демоницы дрожал, она бездумно трясла друга за ворот рубашки. — Что?! — спохватился ангел, обхватывая её ладони. — Что могло стрястись? Она в сознании? — Нет, лежит на кровати. О, Сэми, я не знаю, что произошло, но она так выглядит… Мне страшно, очень страшно. — Подожди, стой, не нужно, — молодой человек уверенно взял лицо Мими в свои руки и проговорил: — Ади скоро вернётся. Медленно, без паники… Лучше проберемся через окно. Не стоит знать ему подробности раньше времени. Молодые люди вылетели в распахнутые ставни, предварительно оставив другу записку, чтобы тот не беспокоился об их пропаже. Достигнув комнаты девочек, они пробрались через окно, и оба застыли, увидев состояние Вики. Сэми даже пришлось отвести взгляд — одежда Непризнанной была изорвана до неприличного предела. На две минуты воцарилось молчание, пока ангел не скинул с себя пелену оцепенения: — Принеси мазь и обеззараживающее средство. Быстрее, Мими. Бинт! Не забудь бинт. Он быстро захлопнул окно, закрыл дверь, выхватил у Мими лекарственные средства и бросился к подруге. Демоница лишь судорожно всхлипнула, в недоумении разводя руками и смотря на то, как ангел переворачивает белёсое и холодное тело соседки. Ей начинало казаться, что в жизнь могут воплотиться её самые жуткие страхи. Она стояла в молчании, заламывая пальцы, пока не зашептала: — Я приведу мать… Сэми, Ребекка! Я приведу Ребекку. У неё ведь есть мать… — Не мешкай, прошу тебя, — Мими почему-то показалось, что его лицо исказилось стыдом. «В страхе привиделось», — позже заключила она. Это был последний раз, когда ангел видел Вики. Совершенно не привычную, измождённую, будто вовсе не живую… Сейчас он набирался мужества. Мужества, столь необходимого ему в такую трудную для него, а для Вики и вовсе прискорбную минуту. Он вздохнул последний раз и быстро влетел в то же окно, в котором неделю назад обнаружил едва живое создание. Она сидела в отдалении, в тёмном углу, вся исхудавшая, побелевшая, будто её неаккуратно вымазали негашеной известью. Руки её, теперь длинные от голода, несуразно вились вокруг тела, и костлявые пальцы неподвижно лежали на коленях. Сэми отвёл взгляд, уколотый подтверждением его худшей догадки. Губа девушки не зажила — слишком сильный был удар, а вот увечье над глазом выглядело куда лучше. Ангел осторожно подошёл к Вики, не обратившей на него никакого внимания, и решил не медлить, начать с того, что могло бы пробиться сквозь корку её закостеневшего сознания. — Вики, я пришёл к тебе исповедоваться. Она медленно перевела стеклянный взгляд на вошедшего. Это послужило ему единственным ответом. — Вики, я не знаю, сможешь ли ты простить меня. Я был в замешательстве и не знал, что делать, как правильно поступить… В день твоей смерти мне снился сон, будто бы Дино спасает из аварии земную девушку. Мне не стоило рассказывать об этом, не стоило вмешиваться, нужно было сохранить это в себе… Да поначалу он и не слушал толком, пока я не дошёл до описания твоей внешности. Лица я не видел, я не признал тебя при первой встрече… Длинные светлые волосы… Он вдруг прочёл мою память. Поверь, я не успел спохватиться, как он уже сорвался в пропасть… — Ты знал о любви Дино? — еле слышно донеслось из угла. — Нет, клянусь, этого я не знал. Я понял это впоследствии, когда… — Когда, Сэми? — Когда увидел, как он на тебя смотрит. Недолгое молчание. — Глупые сантименты. — Вики, я прошу твоего прощения. Я не жду, что ты сможешь мне его дать, но, знай, что я каюсь, искренне, если бы я только мог для тебя что-то сделать… Судьба, она сильнее всех нас. Судьбу не переспоришь и никогда не обыграешь. Сэми опустился перед ней на колени и приложил лоб к её холодной ладони, прикрыв глаза и сильно жмурясь. — Судьба? — холодно переспросила девушка, не двигая рукой. — Ты скажешь мне, что моя смерть случилась по неосторожной оплошности одного-единственного ангела? — О, что же ты говоришь, Вики! — искренне удивился Сэми. — Конечно, неужели ты ещё не поняла? Все ангелы склоняют голову перед своей судьбой. В этой покорности наша сила… И наше вечное страдание. — Что бы это ни было, я не хотела здесь появляться. — Будто не с Вики говорил Сэми, а с её безжизненной голограммой. — Но ты появилась, — осторожно напомнил ангел, смотря на неё стыдливо, снизу вверх, всё ещё сидя у кровати. — Вики, попав сюда, ты уже встала на свой путь терновых метаний. Всё то, что выпало на твою долю, призвано было даровать тебе ангельское начало. От Сэми не укрылся отягощённый, нечистый, отнюдь не добрый взгляд, которым Непризнанная взглянула ему в глаза и отвернулась. Он думал, что она уже успела осознать это… Это неверное предположение сильно его огорчило. — Вики, я хотел пойти с ним, мне не место здесь, в мире безгрешных ангелов, но Дино настоял… Настоял, чтобы я остался. — Куда пойти? — всё тот же бесцветный тон. — В Долину Небытия, вестимо. Девушка обернулась в последний раз. Она думала, что ослышалась, но твёрдый взгляд друга сказал ей обратное. «Оттуда возвращаются… другими», — припомнила она в голове слова Мими. Никто точно не знал, каким испытаниям провинившиеся ангелы там подвергаются — об этом просто было не принято говорить. За этими мыслями Сэми пришлось отойти на безопасное расстояние. Он лишь поцеловал её в висок, бесконечно ей сочувствуя и вспомнил, с каким лицом Дино известил его о своём решении. Он сочувствовал им обоим… Теперь в собрании их друзей поселилась заметная печаль. Сэми пришлось отойти потому, что в комнату вошла Ребекка, неся на подносе тарелки с едой. Всю строгую и неумолимую, её сопровождала запыхавшаяся Мими. Серафим села около дочери, развернула её к себе и настойчиво проговорила: — У тебя было пять дней. Больше ты не можешь пререкаться, тебе нужно есть, Вики, иначе ты умрёшь. Эти слова не произвели совершенно никакого эффекта. Ребекка начала было выходить из себя, но дочь с отвращением отодвинула от себя еду, проскользнула мимо близких и прошла на другой конец комнаты, ближе к окну, чтобы только этот надоедливый шум поскорее утих. Она теперь любила сидеть вот так у открытого окна и смотреть вдаль. Иногда туда прилетали поиграть морские драконы. Надо отдать Ребекке должное, она огромное количество времени посвятила заботе о дочери — более двух раз в день посещала её и без особых успехов пыталась накормить. Мими без сил ходила за ней хвостом, не зная, чем помочь, потому что с ней Вики тоже не говорила. Так они и были рядом вдвоём с Сэми, словно дети большой семьи, пока их сестра пререкалась с матерью. Вики действительно мало говорила. Она повесила на себя оковы безмолвия и стала ждать, пока сойдут с лица увечья — это было единственное, чем девушка решила себя занять. В тот трагичный вечер по пути домой она врезалась в парящий остров и упала на ещё один ниже, с уродливыми узорами терновника, повредив лицо и изодрав кожу и одежду в клочья. Зрение застилали слёзы, и она не могла видеть, куда летит. Она не вспоминала лицо Дино, почему-то сознание вычеркнуло из памяти эти роковые минуты. Плакала она сухо, когда никого не было рядом, но от этого боль не становилась глуше. Своей огромной непомерной любви Вики возвела надгробие где-то на склонах небесных гор и посыпала его истлевшим пеплом. У неё не осталось сил, и она была напугана. Единственный, кто стал опорой в этом чужеродном для неё пространстве, обернулся жестоким существом, поэтому ей было не на что и не на кого надеяться, хотя тёплые чувства к Мими всё же тлели в её душе. Непризнанная хотела её любить и, наверное, любила бы, да только теперь не осталось сил любить никого на свете. Солнце для неё больше не всходило. Вся эта комната, которая стала для неё убежищем и пространство которой казалось теперь слишком большим и неуютным, тонула в бесцветии и унылости. Вики не хотелось вставать, говорить, слышать живых существ. Эта страшная апатия пугала окружающих много больше, чем её саму. Где-то глубоко в подсознании девушка понимала, что находится в посттравматическом шоке и масштаб её трагедии только наметил свои очертания. Ей было страшно и одновременно всё же немного интересно, что её ожидает дальше. «Только этот шум… — она тяжело посмотрела на Сэми, Мими и Ребекку. — Только бы он скорее прекратился…» Соседка, друг и мать не могли найти нужных слов, чтобы призвать её вернуться. Поэтому стыдливо отводили взгляд… «Жестоко так обращаться с желающими тебе помочь», — вспомнила девушка. Но сейчас эти слова прозвучали сухо, будто вовсе ничего для неё не значили. В таком положении — либо в углу, либо у открытого окна — Вики проводила сутки. Иногда в неподвижности проваливалась в сон, наблюдала какие-то серые сновидения и вновь просыпалась, чтобы уставиться в одну точку. Клетка Араэля была заполнена красноречивой пустотой. Мими невольно на неё покосилась… Птицы не было в клетке с тех пор, как вернулась Вики. И только ей одной было известно, что случилось с бедным созданием. «Птенец, ровно как и взрослая особь, погибнет без внимания хозяина…», — вспомнились слова ангела, который преподнёс ей эту клетку. Араэль был очень послушной, нежной и дружелюбной птицей. Как и всегда прежде, он принёс записку Дино, которая гласила что-то глубоко личное, содержала, скорее всего, мольбу о прощении — Вики не могла помнить точно. Девушка взяла в руки создание в золотых перьях, без чувств проведя рукой по шее и клюву; питомец пригрелся в её ладонях. Она поднесла уснувшее создание к окну. Как-то странно блеснули глаза — Вики знала, что птенец не проснётся на лету. Она знала это и спокойно разжала ладонь, последний раз взглянув недобрым взглядом на стремительно летящее в пропасть тело птицы. А потом золотые перья скрылись в толще облаков, отделяющих небесный мир от земных угодий, и туда же, более плавно, отправилась записка с вселенским прошением раскаяния. Вики аккуратно захлопнула ставню; отошла к кровати, легла и с тех пор не вставала. Самым страшным последствием того вечера стала полная утеря надежды. Надежды, чей целительный огонь, как известно, может воскресить даже мёртвого человека. К Земле её больше не тянуло, на Небе тоже все вмиг стали чужими и инородными. Вики знала, что никогда больше никого не сможет полюбить. Поэтому молчаливо и спокойно рассматривала на ладони свою судьбу и принимала все её наказания со стойкой терпеливостью. Так прошло ещё полторы недели. Близкие оставались рядом: Мими меняла Вики постель, переодевала её в чистую одежду, тихо сидела около неё и с тяжким вздохом отходила на середину комнаты. Сэми досталась куда более тяжёлая задача: сдерживать натиск Ади и не пускать его в комнату девочек, убеждая, что всё в порядке и что Вики подхватила какой-то нехороший вирус, что уже звучало, как полный абсурд. Ребекка жертвовала обязанностями в Совете, пытаясь соскоблить с себя желчный взгляд Эрагона, который любезно напомнил ей, что незаменимых нет и она окажется на дне небесной иерархии так же быстро, как оказался в своё время её нерадивый любовник. Она абстрагировалась от источников рабочих раздражений и обратила своё внимание к дочери — почему-то она вдруг открыла в себе дар материнства и почувствовала, что её долг — быть рядом с Вики. Она даже не говорила слишком много. Пыталась повышать голос, доходить до крика, но почему-то все попытки разбивались о безжизненный взгляд Вики. Никто, кроме Сэми, не знал всей правды. Но мать чувствовала, что произошло что-то непоправимо ужасное, что-то жуткое, что оставит неизгладимый след на всем душевном облике её ребёнка. Как-то Ребекка сидела рядом с ней — день склонялся к вечеру — и пересказывала какие-то красивые небесные легенды. Вики всё смотрела в окно, иногда только вопросительно кивая в такт рассказам матери. Вдруг Серафим увидела, как дочь начинает сползать по стене, давясь слезами и не имея возможности вздохнуть. Руки сами потянулись к ребёнку — и так они и просидели до самой глубокой ночи, покачиваясь и цепляясь за руки друг друга в попытке найти успокоение. Мать держала Вики на коленях, вытирая её слёзы, и сама тяжело дышала — ей тоже не единожды было горько. Она сочувствовала себе в прошлом, что когда-то дала жизнь этому существу, а оно взвалило на себя тяготы не только земной, но и небесной жизни. — Либо ты справишься, детка, либо тебя не станет… — констатировала горький факт Серафим. — Борись, я умоляю тебя. А потом разом взволновались учителя, прорвались через преграды Сэми Ади и Энди — пришло время собирать силы, чтобы вернуться к обыденной жизни. Вики помнила, какую чудовищную пустоту чувствуешь, когда теряешь родного человека и выходишь в открытый мир, которому нет до этого абсолютно никакого дела. Однако к такому уровню злорадства она не была готова. Школа уже знала о пропаже Дино, знала, куда он мог отправиться, поэтому судачила о том, что имело несчастье случиться и раскрывала перед Вики свои ядовитые объятия. — Видок у неё паршивый, — даже неприлично громко говорили между собой ученицы. — Такая большая любовь… И такой трагичный конец. Показать бы людям такую мелодраму - кто-то бы точно не пережил инфаркта, — поддерживали другие. Непризнанная слабо представляла, сколько врагов успела нажить за время, пока они с Дино были вместе. На поддержку рассчитывать не приходилось — даже если девушка и не вызывала отвращения, сородичи по крылу были заняты своими делами, поэтому не обращали на неё никакого внимания. Пересуды длились сутками, её судьба раскладывалась по крупицам, обрастала новыми, совершенно неоправданными подробностями. Участь ангела интересовала злорадный ум не меньше, однако он заслужил за свою жизнь такое уважение, что о нем упомянули лишь вскользь — не желая рушить память о совершённых им добрых делах. Геральд и Мисселина теперь говорили с Вики сухо, бережно, аккуратно — только бы не сломать её окончательно. А ангел Фенцио за ночь превратился в глубокого старика. Он более ни с кем не говорил — исключительно по делу, если всё же приходилось — не появлялся в обществе, потому что знал, что теперь даже ученики вправе поносить его семейное клеймо. Между ними с Вики пролегла река холода, и ни она, ни он не вспоминали более друг о друге. Фенцио остался в школе на правах привидения, постыдного и нелицеприятного, о котором теперь не упомянули вслух, дабы не нарушать нормы приличия. И потянулась серая, унылая, бесцветная учебная жизнь, пополняемая новыми сплетнями, которые, как паутину, снимали друзья Вики с углов её биографии. Зрелище это было поистине печальным. Но, надо отдать ей должное, учебные успехи ввиду полного отсутствия каких-либо событий в жизни, продолжали украшать её светлую голову. Непризнанная училась, училась беспрерывно, хотя теперь не видела смысла в своих бесконечных стремлениях. Она так привыкла… А, значит, так было можно и нужно жить.***
— Сегодня летим к Аластору. Нечего тебе здесь одной делать, — предупредила Мими о столь безрадостной для Вики затее. Она стала опасаться, что подруга может сделать с собой что-то страшное, непоправимое — демоница видела, что подобное совершали девушки в подлунном мире Вики. В тот вечер щедро лились креплёные напитки: как это часто происходило, молодые люди веселились в богатом доме Аластора и Вики с друзьями вынуждена была отправиться на этот праздник беспечных увеселений. Непризнанная по упущению Мими выпила лишнего, и теперь, покачиваясь в такт своим нетрезвым мыслям, хотела схватиться за демоницу, но та не вовремя отошла в сторону, и Вики пошатнулась. Она согнулась, и тело её крупной дрожью пробила судорога: — Вики, что с тобой? — Он всё забрал, Мими. Мою жизнь, моих родных людей... Мой диплом... Мои мечты. Казалось, девушка сконцентрировала в себе такой гнев, что невольно могла обжечь кислотой окружающих. Предистеричное состояние забилось в дрожащих концах пальцев и вылилось в сорвавшийся с губ стон. Ангелы и демоны задержали на ней свои заинтересованные взгляды — они как раз недавно, смакуя, ещё раз обсудили подробности её печального романа. — Он всё отобрал, Мими. Всё отобрал, не спросив разрешения... Девушка протяжно застонала, и стон этот был схож с выстраданным воем. — Он настоящее отобрал, будущее, оставив лишь жалкие воспоминания о прошлом! Девушка, разгоряченная голубым ядом, стала медленно оседать на пол и судорожно всхлипывать. Мими бросилась к ней, а на лице каждого присутствующего мельком отразилась неподдельная заинтересованность, содержащая, справедливости ради, крупицы сочувствия. Голос Вики стал срываться на крик — она всё сожалела о несбывшихся надеждах, об уничтоженном будущем. Всё хотела убедить себя вслух, что происходящее — глупая ошибка и время можно повернуть вспять. Девушка всё хватала воздух раскрывшимся лёгкими и упивалась слезами, когда Люцифер неожиданно материализовался за её спиной. — Что ты намерен делать, Люци? — спохватилась Мими. Вопрос был задан в воздух: демон не слишком аккуратно сложил крылья Вики за спиной, свёл её руки и обнял, оторвавшись вместе с ней от пола. Когда он хотел было вылететь из помещения, Энди преградил ему путь: — Оставь её, Люцифер! — грозно сложив руки, отчеканил парень. — Исчезни, недоумок, не трону я твою Непризнанную, — взглянул на него гневно мужчина, обходя Энди с мычащей Вики в беспомощном положении. Мелькнула секунда — и демон с девушкой на руках скрылся в мягких облаках, окутавших собой близлежащие территории. И лишь Мими взволнованно провожала взглядом Люцифера, спокойно направляющегося в свои покои.