И страшен мне твой спутник, мрак немой; О, как могла ты, светлая, сродниться С зловещею тебя объявшей тьмой? В ней хаос разрушительный таится. Аполлон Григорьев
Подходил к концу ясный, но мёрзлый день, и вылетать на улицу совсем не хотелось. Комната Вики и Мими теперь обладала другой атмосферой. Атмосферой унылости, бесцветности, тоскливого одиночества… Сэми не решался прилетать: ему было слишком стыдно перед Вики, хотя они только вдвоём на всём свете знали, что произошло на самом деле. Ади стал наведываться реже. Демоном он был неглубоким, практически бесчувственным, а потому, стоило комнате девочек перестать излучать беззаботное тепло, он покинул её, принявшись эгоистично искать источник радости в жилищах других бессмертных. Он прилетал, только чтобы увидеть Мими, да и то — в моменты, когда Вики отсутствовала или летала в ночном небе. Однако демоница проявляла несвойственную её сородичам верность — собачью верность, кидалась на обидчиков Вики, грубо одёргивала сплетников, пару раз едва ли не подралась с особо язвительными из их числа. Вот и сейчас девушки сидели вместе — в полной тишине, в полумраке; Мими старательно выводила на пергаменте текст просроченной работы, Вики сидела на кровати и смотрела подруге в спину. Та вдруг встала, подошла ближе. Села к Непризнанной, заключила её в пышные объятия, горько вздохнула и шёпотом проговорила: — Всё так изменилось. — Прости, Мими. — За что? — Это всё из-за меня. Я не могу найти в себе силы жить дальше, поэтому и окружающие от меня отвернулись. — Они все уроды, — отмахнулась Мими. — Не были бы таковыми, никогда бы не отвернулись. — Прости, я такая эгоистичная... Как дела у отца? Ты совсем недавно от него вернулась. — Отвратительно. Хуже некуда. Вот такой шрам… — Мими провела рукой от ладони до сгиба локтя и поёжилась. — Он никому жизни не даёт, беснуется пуще прежнего, высшие демоны теперь боятся потерять не только своё положение, но и собственные жизни. — Чем он недоволен? — обеспокоенно спросила Непризнанная, боясь произнести вслух имя Дьявола. — Это, глупая, самая большая загадка Ада. Он никогда ничем не бывает доволен. Пожалуй, только Адмирон Винчесто может успокоить его сердце… Но то редко. Сделаешь так, как он приказал - выяснится, что он приказал сделать совсем иначе. — И никто не может предугадать исход? — Никто. Он безумен. Положение отца меня печалит. Очень сильно, Вики. Мамон - демон богатства, а богатство является самым крупным искушением с незапамятных времён. Поэтому родитель всегда на виду, и ему никак не скрыться от лучей гнева. — Адмирон Винчесто… Знакомое имя. — Он когда-то состоял в отношениях с твоей матерью, довольно близких, нужно признать. Но, насколько мне известно, никакой сексуальной связи между ними не было. — Мама, — развела руками Вики. — Она и до демонов добралась… Девушки поговорили ещё немного, а потом Мими перелетела на свою кровать. Демоница стала укладываться в постели, когда Вики, уже в который раз перед сном, сказала, что хочет полетать в пустом небе. — Лети, только будь осторожнее. Субантры в последнее время подбираются всё ближе, — проговорила сонно расстроенная демоница. И ни одной живой душе не было известно, куда на самом деле отправлялась Вики. Она на всей скорости сорвалась с подоконника вниз, туда, где зло раскрывало перед ней свои колкие объятия. Её не сильно заботила никогда не дремлющая опасность — как уже было сказано ранее, всякая осторожность и осмотрительность испарились из её сознания навсегда, а их место заняла нездоровая любознательность. Вики бесшумно проскользнула в дверь и хотела было прикрыть её, но вдруг остановилась, поражённая увиденной в комнате картиной. Рубашка Люцифера лежала разорванной пополам посередине дома. Сам демон, не двигаясь, сидел на кресле, и Вики, наблюдавшая его в профиль, видела, как сильно были напряжены его скулы. Сделав ещё один лёгкий шаг, девушка беззвучно ахнула и в испуге прикрыла ладонью рот. Два глубоких пореза на спине сочились совсем свежей кровью. Ещё два венчали изгиб его ключиц. Вены на руках были вспороты совершенно искусным образом — из них текла кровь, но от её потери демон не терял своего сознания. Он смотрел на руки каким-то совершенно ошалевшим, далеким взглядом. В этот момент его нечеловеческий инстинкт отметил на радаре чувств присутствие Непризнанной. Он скосил недовольный взгляд на стену, за которой она стояла, как ни в чем ни бывало поднялся и прошёл в сторону ванной комнаты, напоследок бросив: — Твоей бесхребетной нервной системе не доводилось такое наблюдать, не так ли? Демон скрылся за дверьми. Вики, выпуская своё болезненное удивление, выдохнула, пройдя в комнату и скромно усевшись в кресле. Она впервые услышала, как звучит тишина. И впервые почувствовала, как сдавливают бордовые стены пространство богато убранной комнаты. Хозяин дома объявился несколько позже. Девушка поняла, что он остановил кровь потому, что из-под верхней губы поблёскивала его неизменная надменная улыбка. И чёрные татуировки на плечах переливались каплями холодной влаги. Непризнанная, не отдавая себе отчёта в том, что делает, принялась разглядывать эти изображения. Художественное зрение не оставило её и здесь, поэтому она пыталась разгадать запечатанные тайны его кожных узоров. Люцифер, конечно, следил за её заинтересованностью и свысока поглядывал в лицо девушки. Вдруг, пуская в ход свои самые обаятельные чары, протянул ей руку и мягко, но настойчиво заставил встать. — Чем больше шрамов на моём теле, тем больше чернил я проливаю на свою кожу. На изуродованную плоть неприятно смотреть, Вики. Со мной бы элементарно, — демон горько ухмыльнулся, — никто бы не согласился спать. Он приложил её руку к своей груди. Губы Вики тотчас выгнулись в брезгливую нить. Кожа под краской была шершавой, грубой, вывернутой — будто разорвана и сшита тупой иглой. Так ей показалось. Как бы она удивилась, если бы узнала тогда, что всё привидевшееся ей — правда. Люцифер, теряя сознание, сам когда-то сшивал края своей разорванной кожи. Ибо не в его традиции было взывать к помощи у других.***
На следующий день Мими, к великому сожалению Вики, осталась в кровати из-за переполнявших её печальных чувств, и Непризнанная отправилась на лекцию одна. Преодолев длинную аудиторию, она заняла не самое видное место, опасаясь, как бы демоницы не стали комментировать её внешний вид и учебные заслуги вслух. Шёпот и любопытные взгляды тотчас обнаружили своё присутствие, стоило Вики уткнуться в тетрадь, как вдруг кто-то появился рядом. — Ади? — спросила девушка, приподнимая взгляд и замечая, как медленно вытягиваются лица у окружающих её демониц. — Нет, — ответил подошедший Люцифер. Он, как будто имел привычку сидеть с ней рядом, опустился на скамью и одним только взглядом отпугнул девушек, вившихся вокруг. Как ни в чем не бывало важно поправил рукава чёрной рубашки и опёрся на парту, деловито спросив: — У тебя не найдётся лишнее перо? Когда девушка протянула ему инструмент для письма, он, едва не переходя грань ядовитого сарказма, ответил: — Благодарю. Что он от неё хотел, девушке было невдомёк. Она тотчас задушила на корню наивные представления о проявившейся симпатии этого злостного мужчины, но сил на то, чтобы строить догадки, у неё совсем не осталось. Она перестала на что-либо надеяться. Впервые за время, проведённое на Небесах, она стала концентрироваться на себе, а колыхания внешнего мира боле не занимали её мысли. Теперь бездумный авантюризм брал верх — Вики не боялась за собственную жизнь просто потому, что она больше не представляла для неё ценности. Раствориться в пространстве, умереть во второй раз — и от этого недоразумения страдали бы только мать да Мими, и то недолго, ведь у обоих в запасе были целые вечности. Больше она ни к чему не была привязана. Мечты о будущем, мечты о поделённой жизни теперь не имели в себе никакого смысла. Вместе с любовью к Дино в землю ушли и все надежды, и все чаяния. Поэтому занимательно теперь было наблюдать за собственным существованием как бы извне пространства, гадать, что приключится завтра, как долго продержит её в живых этот ретивый демон. Из своей жизни Вики устроила эксперимент на потеху окружающих — она ещё не знала, что смеяться после этого инцидента в аудитории над ней никто никогда не станет. Люцифер изменил своей привычке сидеть в отдалённом углу аудитории — он красноречивым безмолвием заявил свои права на эту девушку. Что было занимательнее всего — демон не выказывал намёков на их близость, дружбу, элементарное знакомство. Он преспокойно сидел рядом, не говоря ни с ней, ни с кем-либо другим на занятиях. И другим оставалось только гадать, почему известный своей дерзостью демон в академической атмосфере выбирает место рядом с Непризнанной, на которую обратил внимание прежде лишь один раз. А она? Ей было интересно рядом с ним... Ей было интересно взглянуть на запретное, посмотреть, как далеко он способен зайти ради желаемого. В конце концов, демон спас её от потери рассудка... И пусть он был груб — она была ему благодарна. Поэтому Вики, конечно, принимала всё, от чего её пытались предостеречь, осознавала это и даже хотела противиться... Но уже через пять минут она сигала в открытое окно, грациозно расправляя большие крылья. Её вела неведомая никому страсть к запретному, стойкое желание узнать, что там — за горизонтом морали. И уже через пять минут Люцифер лениво распахивал дверь, пряча в душе тайное удовлетворение от того, что она всё же решила прийти, хотя и сильно задержалась. Многих ошпарила новость об их близости с сыном Сатаны, но более всего — верную и преданную Мими, которая в вечер того дня, когда Люцифер провёл целую лекцию рядом с Вики, спросила вошедшую соседку ледяным тоном: — По вечерам ты бываешь у него? — Да, — послужило бесчувственным ответом. — Дурная… Ты сумасшедшая, бестолковая, глупее тебя никого нет, — вспылила отчаянным шёпотом демоница. — Он же из тебя душу вынет, он тебя сожжёт заживо, и никто не сможет тебя спасти. Ты же там погибнешь... — еле сдерживая слёзы, предрекла соседка. — Мими, у меня больше нет… — У тебя больше никого нет, Вики. Кайся и молись, чтобы остаться в живых до новой весны. А Люцифер, зная, что где-то там, наверху, в небесной школе, Непризнанная рвёт отношения со всеми, кто был ей близок, окутывал её в удушливую паутину своих обаятельных и губительных чар, перестраивая её сознания в нужные ему демонические русла. «Ты решила проблему Гибралтара, применив самую наивную, самую бесхитростную ложь… На это тебя толкнуло первое предательство, которое случилось в твоей жизни… Из этого зерна сомнения в доброте небожителей можно взрастить обильную и богатую жатву». — Мими говорила про искушения, катализаторы… — задавала вопросы Вики. — Бесконечно важная тема для понимания всей сути злодеяния. Чем грех сильнее, тем больше приходится воздействовать демону. Оставшиеся старания служителей зла копятся сами по себе. Порой человека могут не искушать всю жизнь. А потом подтолкнуть к предательству родных или Родины. Для этого существуют катализаторы: большие деньги или слава, к примеру... — С ними тяжело бороться. — Невозможно, практически невозможно. На моей памяти немного… только единичные случаи, когда от такого отказывались, сохраняя преданность тому, что любили. А перепись моих воспоминаний насчитывает слишком много заданий, уж поверь. — Расскажи самый знаменательный случай, — попросила девушка. — Забавный старикашка на Земле был, — безмолвно согласился выполнить её просьбу Люцифер. — Имел необъятные богатства и территории. Первый из тех американцев, что открыли перспективы добычи нефти на Среднем Востоке… — многозначительно акцентировал внимание демон. — Однажды у него похитили внука, родного ребёнка его сына. И потребовали большой выкуп. — Он отказался его выплачивать? Собеседник жестом приказал ей молчать. — Имеешь дурные манеры, не говори, пока я не закончил. Так вот… Да, старик терпел до последнего, жертвовал психическим здоровьем внука, потому что свято верил в то, что отдай он выкуп, потребуют бóльший, и так будет продолжаться до бесконечности. — Его опасения были основательны? Демон напомнил злобным взглядом о своём замечании, и девушка притихла. — Нет, демон всегда видит небольшой отрезок прошлого и будущего, считая от момента поступка. Было ясно, что его мысли неверны. Самое простое испытание - отдать малую часть из своих баснословных доходов и получить живого и невредимого ребёнка. Он отправил выкуп только тогда, когда получил в конверте отрезанное ухо своего внука. Вики опешила: — Отрезанное ухо?! — Да, похитители наживую обкромсали мальца и отправили орган по почте. — Чем это можно объяснить? — Дети всегда платят за ошибки своих родителей. — И ты платишь? — осторожно спросила Вики. — У меня иной случай. — Но тебе воспрещён вход в Рай… — Зато в моей власти уже половина Ада, — с наслаждением, но грозно парировал Люцифер. — Разве ты даёшь какие-то указания? — Явно - нет, роль серого кардинала мне подходит гораздо больше. К моему мнению прислушиваются, его уважают, как и уровень моего развития, и честолюбивые стремления, и чистокровное происхождение. Вики доводилось порой несколько часов обдумывать слова хозяина дома, в котором она теперь имела привычку находиться. Люцифер не выгонял её и не приглашал радушно возвращаться — она чувствовала, что ему безразлично её пребывание в доме. Демон занимался своими заботами, отдыхал от тренировок, часто даже им не представлялось возможности пересекаться в гулких коридорах. Но каждый день Вики спускалась в кипящую щель, отделяющую жилое пространство Ада от просторов райских угодий, и не находила там реакции на своё прибытие. Возможно, именно это ей и требовалось. Пожить в одиночестве — дом Люцифера стоял в безлюдной долине — прийти в себя, заполучить возможность рефлексировать тогда, когда ей вздумается. Ибо её положение в школе прежде не позволяло создавать видимость что-то значащей персоны. Для всех своих знакомых из числа ангелов и демонов она прежде была просто девочкой с искалеченной судьбой, и в её отношении не возникало никакого желания, помимо того, чтобы обласкать её вниманием и иногда искренне пожалеть. Впервые в жизни Люцифера девушка имела наглость — удивительное исключение составляла только Ости — являться к нему без разрешения, и впервые в жизни он не желал выгнать её после одной проведённой наедине ночи. Напротив, Люцифер проявлял удивительную терпеливость. Понимая, что она в любой момент может начать рваться из сетей его суждений, демон не делал ни единой явной попытки привлечь её внимание. Холодностью он разжигал в ней страстный интерес к запретному, и она летела к нему, словно тот пресловутый скудоумный мотылёк на свечение уличного фонаря. И — что было интереснее всего — их не связывали никакие отношения. У демона даже не возникало желания плотского наслаждения, он вовсе об этом не думал. Вики была словно уличная кошка, прибившаяся к прохожему убийце и жившая по снисходительности судьбы в его доме. А прохожему убийце было просто невдомёк, почему она не боится его жестокости и почему не бежит из его дома при первой возможности. Вики испуганно смотрела на то, как протекает жизнь Люцифера, и это ещё раз доказывало ему его исключительность и щедро льстило.***
Через некоторое время, когда личная жизнь Вики вновь стала предметов горячих обсуждений в школе, белая мантия директора Кроули появилась рядом с девушкой и незаметно увлекла её в сдержанный, но откровенный разговор. Вики знала, что всё, что она расскажет Серафиму, непременно будет донесено её матери, поэтому готова была быть честной до конца. Нечего было тянуть — все её ангельские стремления разбились на мириады осколков. Однако говорить много ей в ту встречу не пришлось. Кроули закончил свою пламенную речь, и Вики очень чётко запомнились слова: — Любовь ангела всегда будет чище любви демона, дитя. У последних она продиктована плотским желанием. В Люцифере плещется необузданная злость. И судьба его - только неустанно её множить. Оказавшись в его огне, ты можешь не справиться с этой силой... Там ты потеряешь себя. Директор Кроули сочувственно улыбнулся Непризнанной, по-отечески приобняв её за плечи, и скрылся в дверях бесчисленных кабинетов. И вечером, в памяти перебирая насыщенный день и раскладывая его по крупицам, девушка не могла сомкнуть глаз. В голове отчаянно билось роковое: «Не может у ангела быть хвоста, Вики».