Вермут

Лань Чжань боится темноты. Смешно? Нисколько, когда ты заклинатель из знатной семьи видного ордена с лежащей на плечах грудой ответственности в виде неоправданных ожиданий. Хотя приписка «неоправданных» добавилась много позже. Лань Сичэнь не задавал лишних вопросов, когда при вечернем обходе в Гусу видел подрагивающий свет в окне его спальни. Первый господин Лань не сомневался в добропорядочности брата, который следовал даже таким старомодным правилам, как «Сон в 9, подъем в 5». Он просто знал, что для поддержания этого режима Лань Чжаню нужно пламя свечи по ночам. Они оба пропустили тот момент, когда страх подкрался под кожу и крепко впился в сердце Лань Ванцзи. Бесконтрольная паника просто дала о себе знать. Это был первый день после того, как дядя принял решение: они уже слишком взрослые, чтобы делить одну комнату на двоих. Лань Сичэню было 8, Лань Чжаню — 5. Лань Ванцзи тогда не спал несколько ночей и, если бы не проницательность его брата, дядя так и продолжил бы наказывать мальчика за рассеянность на уроках, слабость на занятиях и сон за обеденным столом. Поначалу это можно было спихнуть в разряд таких вещей как «с возрастом пройдет», но спустя пять лет Сичэнь заволновался. Лань Чжань и сам мало что осознавал, просто пляшущие на веках тени от горящей свечи стали привычными спутниками, провожающими его в сон. Если же этого пламени не было, то ощущение чужого присутствия занимало что-то другое — яркий свет луны, огонь костра, лежащие неподалеку брат или заклинатели во время затянувшейся ночной охоты. Просто он не должен быть один. Ему нужно что-то, что рассеивало гнетущий мрак. Или кто-то, кто останется в этом мраке вместе с ним. Но в один момент перестали помогать и свечки, даже предназначенные для усыпления курильницы справлялись не всегда успешно. За эти несколько лет Лань Чжань перепробовал различные травы, но так и не смог найти свой сорт ухода в мир снов, где он за последние 13 лет ни разу не был один. Точнее, где совершенно точно был он. Лань Чжань и сейчас не один. Мужчина со смеющимися глазами настойчиво лезет к нему в кровать из скошенной травы, раскидывая шелковистые волосы поверх плеча Лань Ванцзи, пока тот медитирует. С ним Хангуан-Цзюнь путешествует уже несколько недель, ночь в лесу они проводят не впервые. Но впервые темнота вокруг него больше не кажется настолько опустошающей. Да, тяжелее всего было странствовать одному. И не то, чтобы у Лань Чжаня не было денег на постоялый двор, когда он оставался в лесу, просто даже храм не уберег бы его покой ночью. Потому что от самого себя не спрячешься. Свет был неотъемлемым спутником его сна, но Лань Ванцзи понимал, что этого мало. После того, как потух свет его глаз и улыбки, что вообще можно говорить об остальном мире? Сейчас чужая усмешка в уголках губ освещала жизнь Лань Чжаня. Чужая, но такая знакомая. Это определенно был он, Вэй Ин. Но для остальных он был Мо Сюаньюем. Пока что только Цзян Чэн раскусил его, может быть догадывался Лань Хуань, но знал только второй нефрит ордена Гусу Лань. Знал и не выдавал тайну никому, и он очень надеялся, что так все и останется. Иначе как объяснить, что ему нравится, когда Вэй Усянь лезет к нему каждую ночь, хотя тот прикрывается своим сумасшедшим нравом и статусом обрезанного рукава? О, ему даже больше, чем нравится. Каждый раз, когда Вэй Ин его касается, притом в самых разных местах, Лань Чжань со всех сил старается не подаваться навстречу, не выдавать себя. Но он никогда не препятствует. Это своего рода игра на слабо, ему крайне интересно, докуда же дойдет Вэй Усянь в следующий раз. В первый же вечер он спал у него на груди, несколько ночей назад мягко вел пальцами по бедру и призывно оголял плечи. Каждый раз Лань Чжаню сносило голову, даже от простого дыхания рядом с мочкой уха. А так как Вэй Ин засыпал теперь исключительно рядом с заклинателем, то голову сносило каждый день. Глубокой ночью Лань Чжань нередко ощущал руки, обхватившие его талию, и от этого тело заполняла солнечная теплота, а страх перед окружающей чернотой сходил на нет. Он еще никогда не спал с кем-то так близко, чтобы чужие ноги переплетались с его собственными, он еще никогда не спал так сладко, с нежностью чувствуя запах чужой дремы, окутывающий их двоих на рассвете. Раньше темнота несла с собой лишь кошмары, теперь она несла долгожданные ночи с… Кто ему Вэй Ин? А кто он Вэй Ину? — Лань Чжань, гэгэ, почему ты опять развел костер, жарко же как в парилке, — недовольный голос явно подвыпившего Вэй Усяня отвлек Лань Чжаня от вечерней медитации. Второй господин Лань приподнял веки и взглянул на Старейшину Илин. На его лице отражалось едва различимое беспокойство: «Странно, Вэй Ин никогда не пьянеет». На смену первой мысли пришла другая, еще более странная — они и не покупали вино. Худощавое тело Мо Сюаньюя распласталось на груде камней. После неудачных попыток пробраться к Лань Чжаню в импровизированную постель прошло около часа. Подозрительно тихого часа. Лань Ванцзи не был сиделкой Вэй Ина, но его отсутствие, а точнее те вещи, которые он мог делать в свое отсутствие, вызывали колкую боль в висках заклинателя. Он бросил напряженный взгляд на руки Вэй Ина, крепко сжимающие красный сосуд. Вряд ли с артефактом или целебным настоем. — Господин Мо, сегодняшняя ночь будет прохладнее, Вам не будет жарко, если Вы перестанете пить вино, — голос Лань Чжаня, как всегда низкий и спокойный, прервал веселый треск костра. Губы Вэй Усяня тронула яркая улыбка. — Гэгэ, а это и не вино. Это лучше. Отродясь не пил такой крепкий напиток, правда вкус более резкий, но все еще сладкий. Ты обязательно должен попробовать, Лань Чжань! Заклинатель лишь легко фыркнул и слегка усмехнулся: у Вэй Ина заплетался язык, точнее даже у Вэй Ина заплетался язык. Его взгляд в миг потеплел от такого забавного зрелища. В голове мелькнул вопрос, пьянел ли когда-нибудь Вэй Ин по-настоящему, до беспамятства. У Вэй Усяня была удивительная способность оставаться трезвым даже после нескольких сосудов самого крепкого вина, может, сказывается реакция Мо Сюаньюя? — Благодарю, в следующий раз обязательно попробую, — отвечает Хангуан-Цзюнь, пока думает: «Ни капли, никогда, ни под каким предлогом». Эффект алкоголя на Лань Чжаня был общеизвестен: тотальная потеря памяти, бесконтрольное поведение, раскрывающее его подсознание — все это он уже проходил и повторять, если честно, не особо хотел. Зато видеть пьяного Старейшину Илин — это что-то новенькое даже для заклинателя его уровня. Вэй Ин лениво отпил из своего сосуда, допивая последние капли напитка, и встал, слегка пошатываясь на некрепких ногах. Лань Чжань отвел глаза, немо проклиная алкогольный напиток. От него глаза Вэй Ина блестели как никогда ярко, а щеки покрылись хмельным румянцем. Заклинатель откинулся на локти, устало потирая глаза. День выдался вполне тяжелый, на пути они убили парочку низших тварей, с которыми справился бы даже сам Мо Сюаньюй, будь он жив. Только вот добраться до этих тварей было проблемно: свидетели путались в показаниях, несколько тропинок завели их в тупик, против некоторых тварей требовались дополнительные элементы в виде простейшего амулета или снадобья. Прокручивая все эти события в голове, Лань Ванцзи даже не заметил, как к нему заплетающейся походкой подошел Вэй Ин. От севшего из-за алкоголя голоса грудь заполнила нежная истома: — Лань Чжань, ты обещаешь попробовать хотя бы каплю? В мутных глазах Вэй Усяня виделся явственный дурман. Лань Ванцзи настороженно вскинул голову и встретился с взглядом мужчины. Вэй Ин совершенно точно перебрал или был на пределе, хоть он и стоял на ногах, но явно неуверенно. Взгляд Хангуан-Цзюня упал на руки Вэй Усяня, сжимающие новый сосуд. «Если притвориться, что пью, он и не заметит». — Обещаю. Глаза Вэй Ина в миг загорелись, а на губах заиграла усмешка. Ничего не подозревающий Лань Чжань протянул руку к сосуду, однако Вэй Усянь вывернулся с быстротой кошки, запрокинул голову и одним махом влил в себя прозрачную жидкость, оставляя влажные струйки на губах и подбородке. Хангуан-Цзюнь не успел прийти в себя, как еще наполовину полный сосуд отлетел в сторону. Вэй Усянь так и светился, когда подошел еще ближе к недоумевающему заклинателю. — Лань Чжань, — Вэй Ин без лишних церемоний навис над вторым господином Лань, — прости, но последние капли вина остались только у меня на губах, а ты же обещал попробовать, — он с уверенностью опустился на бедра вздрогнувшего Лань Ванци. — Такому целомудренному заклинателю нужно держать обещания, ведь правда? — и, не успел Лань Чжань ответить хоть что-то, обхватил его шею и накрыл чужие губы своими. Вкус был сладкий, с примесью кардамона, отдающий корицей на кончике языка. Лань Чжань сдавленно вздохнул, прежде чем впустил чужой язык, скользящий по его губам, и ответил на поцелуй. Это мягко, тепло, влажно. Он не заметил, как его руки инстинктивно переместились на бедра Вэй Ина, а пальцы сжали упругую плоть. Вэй Усянь, кажется, не был против. Он целовал не спеша, с ненавязчивым напором, почти не отстраняясь. При каждом новом поцелуе Лань Чжань вел языком по контуру припухших губ, слизывая остатки сладкого алкоголя, легко всасывая отдельные капли. «Он и правда вкусный» По телу пронеслась волна возбуждения. Он целует Вэй Ина. И не просто целует, а получает настойчивый отклик чужих губ и тела, которое жмется все ближе и ближе. Руки Вэй Усяня свободно блуждают по его спине, царапая грубые рубцы через ткань. Лань Чжань чувствовал, как зарождаются гортанные стоны, исследуя языком его влажный рот, отдающий спиртом и кардамоном. И от этих звуков хотелось раствориться. Каждая клеточка рвалась навстречу Вэй Ину, к его прикосновениям, к его разгоряченному телу. Потом, все потом, потом он обязательно подумает о совершенных глупостях, потом отчитает себя за возмутимую вольность. Ведь приписка в «неоправданных ожиданиях» появилась именно из-за такой вольности. Но все потом, сейчас — Вэй Ин. Воздух в легких кончался, Лань Чжань нехотя отстранился и взглянул на Вэй Усяня, и это определенно было ошибкой. Желание в чужих глазах порождало еще большую похоть, раскрасневшиеся губы манили еще сильнее, мокрое от вермута ханьфу подчеркивало изгибы стройного тела, на шее блестели струйки алкоголя. «Черт» Вэй Усянь вскрикнул, когда почувствовал укусы на шее. Лань Чжань кусал жадно, больно, облизывая каждую новую бордовую отметину, слизывая живительную влагу пряного алкоголя с выступивших вен. Его дыхание обжигало тонкую кожу, Вэй Ин зарылся пальцами в мягкие волосы заклинателя, подставляя шею под новые отметины, подаваясь навстречу все больше. Потому что он хотел все больше. Лань Ванцзи провел дорожку поцелуев от скулы до выступившей ключицы, когда Вэй Усянь потерся бедрами о его пах и мягко рассмеялся. — Я чувствую, тебе нравится, гэгэ? Он судорожно вздохнул, когда Лань Чжань резко подался в ответ, вжимаясь в дразнящую плоть, с шумом выпуская воздух сквозь сжатые зубы. У него жестко стоял, и Вэй Ин не мог не чувствовать этого, сидя прямо на его члене. Заклинатель довольно улыбнулся, когда новое движение вызвало ответную реакцию. Вэй Ин намеренно дразнил Лань Чжаня, все больше распаляя кипящую страсть. Он ощущал чужое желание, упирающееся прямо в его промежность, и это возбуждало до дрожи внизу живота. Мужчина призывно двигал бедрами навстречу движениям Лань Ванцзи, пока тот медленно стаскивал с него ханьфу, ведя влажным языком по оголенному плечу. Лань Чжань прикрыл глаза от удовольствия. Его толчки становились все агрессивнее, движения все несдержанней. Голова гудела от потока мыслей. Он хочет его. Прямо сейчас, прямо здесь, всего и сразу. Сердце отчаянно бьется в груди, выстукивая ритм бешеной пляски. Отрывистые полустоны Вэй Усяня заполнили все пространство вокруг. Лань Ванцзи коснулся выступающей плоти заклинателя, и его тело пронзил озноб от несдерживаемых стонов Вэй Ина. Чужие губы накрыли его собственные, юноша стонал прямо в раскрытый рот заклинателя, дрожь его голоса отзывалась глубоко в груди вместе с другим трепетным чувством. Лань Чжань ускорился. Он понимал, что если не кончит прямо сейчас, то не сможет остановиться. Чужие руки сжимали его крепкие плечи так, что побелели костяшки. Завтра у них обоих будут следы. Томное наслаждение было невыносимым. Едва сдерживаясь, чтобы тут же не взять горячую плоть Вэй Усяня целиком и полностью, Лань Чжань подхватил мужчину под бедра и повалил на зеленую траву. Их взгляды встретились: на щеках Вэй Ина ярко горел хмельной румянец, от кожи пахло алкоголем. Лань Чжань мягко подмял его под себя, оглаживая контур изящной талии и выступающие ребра. Вэй Ин вызывающе развел ноги и вцепился в ягодицы мужчины, когда тот с силой вжался промеж бедер. Вся кровь хлынула к низу живота. Как же его заводил один только вид смеющихся глаз, одна лишь улыбка. Подступающий оргазм накрывал с головой. Лань Чжань терся пахом о чужую плоть, доставляя головокружительное удовольствие им обоим, и ловил губами чужие всхлипы, изредка нарушаемые беспорядочным полушепотом. — Пожалуйста… Лань Чжань… Быстрее… Ах! Лань Ванци толкнулся еще пару раз, прежде чем почувствовал дрожь Вэй Усяня, а после липкую влагу внизу живота. Вэй Ина пробирали лихорадочные судороги, пока Лань Чжань водил пальцами по его извергающемуся члену сквозь мокрую ткань штанов. Он понял, что хочет видеть такого Вэй Усяня каждую ночь. Что хочет заставлять Вэй Усяня испытывать подобное при каждой их близости. Лоб Вэй Ина покрылся испариной. Юноша никогда не испытывал подобного: он был словно в огне. Мужчина жадно ловил ртом ночную прохладу, пока его взгляд не наткнулся на алые губы. Поцелуй вышел сам собой. Лань Чжань требовательно впивался в его губы, прикусывая, глубоко толкаясь языком. Он ждал этого так долго и не согласен отпускать свое счастье сейчас, так скоро. Вэй Усянь одним махом перевернул заклинателя, пока тот снова подхватил Вэй Ина и усадил себе на бедра. Юноша оторвал томный взгляд от чужих губ и легко спросил: — Гэгэ, ты хочешь меня? — Да, Вэй Ин. Да, хочу. Он кончил почти сразу, с многочисленными стонами, приглушенными поцелуем Вэй Усяня. В голове царил белый шум от накрывающего оргазма. Вэй Ина заметно трясло вместе с Лань Чжанем. По телу разлилось какое-то странное наслаждение, окутавшее каждый мускул. Тяжело дыша, Вэй Усянь дрожащими пальцами обхватил лицо заклинателя. Его тело было мокрым от пота, к вискам липли пряди волос, а голос выражал беспокойство. — Ккак… Как ты меня назвал? Мутные глаза Вэй Усяня смотрели в самую душу Лань Ванцзи, его щеки горели. И Лань Чжань готов поклясться, что это самое красивое зрелище во всей Поднебесной. Заклинатель неспешно приблизился к нему, накрывая его губы в тягучем поцелуе. После бесконечно долгих секунд он заставил себя отстраниться и прошептал в самое ухо юноши: — Вэй Ин, Вэй Ин, только мой Вэй Ин. Но Вэй Усянь уже ничего не слышал. Его тело обмякло в руках заклинателя, пока тот продолжал зарываться пальцами в волосы юноши. Он так и опустился вместе с ним в объятиях, крепко прижимая любимого человека. Любимый, Вэй Ину определенно идет этот статус. Лань Чжань бережно накинул приспущенные одежды обратно на плечи мужчины, уложив его себе на грудь. Дыхание Вэй Усяня было медленным, заклинатель провел пальцами по его спине, поцеловал в макушку и закрыл глаза. Спустя много лет на душе наконец стало спокойно. Разлитый вермут окончательно потушил костер, их грели одиноко горящие угли. Лань Чжань даже не заметил наступление темноты.

***

Ветер задорно шумел листвой, погода явно радовала. По тропинке шли двое мужчин: статный нефрит ордена Гусу Лань и юноша, съехавший с катушек, из семейства Мо. Тот, что был пониже, трещал без умолку, пока второй слушал его с непроницательным лицом и молчал всю дорогу. — Лань Чжань, ты не представляешь, какую гадость мне вчера подсунули торговцы, пока ты тут медитировал. И ведь клялись, что это лучший вермут в городе, и вообще, что кто не пил вермут, тот не пил вовсе! Мой тебе совет, никогда не бери в рот эту отраву и другим не давай. Хоть убей, ничего не помню. Еще и эта странная аллергия на шее, будь она неладна. Больше даже и глотка не сделаю без принуждения! Мочки ушей второго господина Лань слегка покраснели, на губах появилась едва заметная тень усмешки. «Вэй Ин, я даже согласен тебе его покупать. Литрами. Лучше пей вермут почаще»