Легендарный дурак и смертельно опасный идиот

После визгов пары одногруппниц, дружеских медвежьих объятий, обязательно с парой издёвок, что Грелль хорошенький — хоть воруй и замуж выдавай, — Грелль с Легендарным сели за стол, где мистер Нортвест, как обычно отвесив подзатыльник любимому ученику, рассказал о недавней заслуге всей группе. Демон пятого ранга. Грелль убито положил голову на стол, не слушая аплодисменты. Он определённо терпеть не мог подобные чествования. Они постоянно казались ему какой-то издёвкой. За свой поступок Грелль опять получил подзатыльник от учителя, и группа дружно рассмеялась, ибо это было традицией. Грелль всегда получал подзатыльники от Нортвеста. Кто-то из одногруппников подходил к Сатклиффу, что-то спрашивал, но, пожимая плечами, отходил, а потом Гробовщик решительно взял своего спутника и вытащил из-за стола — чтобы потанцевать. Они танцевали сначала где-то в углу. Уильям даже не обратил никакого внимания на этих идиотов: музыка играла совсем тихо. А потом они совсем разошлись, а гул за столом радостных одногруппников немного стих. Все смотрели. Это был какой-то другой, новый Сатклифф. Не тот заносчивый парнишка с первого курса, не идиот с пятого. В каждом его движении и жесте было что-то завораживающее. То, как он ловко подстраивается под ритм своего партнёра, как задорно смеётся, если кто-то из соседних парочек не успевает уступить им место. В нём всегда чувствовалось нечто огненное, высокомерное и в то же время притягательное. Даже Нортвест отметил про себя: этого жнеца он не знал и с подобными редко виделся. Любопытно посмотреть бы на него в работе: наверняка он дерётся так же, как и танцует — смело и с выдумкой. Ещё с первого курса Грелль отличался не только патологическим высокомерием, умноженным на экстраординарность, но и креативным мышлением в паре с любовью доводить окружающих до дёргающегося глаза и пены изо рта. Сутками тренировался, никому не рассказывая, чтобы на очередном уроке обойти всех с таким видом, будто ему это ничего не стоило. Но учитель знал, хоть и молчал, ему нравилось что у всего класса была мотивация его обогнать. Ну или придушить. Интересно, в департаменте он так же всех доводит? Только Уильям видел гораздо больше, чем другие. Руку Легендарного, по-собственнически сжимающего талию Грелля. Его изучающий, но уже многообещающий взгляд, словно он ещё не знал, насколько ему подходит партнёр, но решение кому он принадлежит — принято. Молчаливое согласие Сатклиффа: он переплёл пальцы мужчины со своими, не отводя взгляда от глаз напротив. Танцевал по наитию, даже не смотрел на остальных. Никого не было — только Гробовщик, кружащий его по залу. Между ними буквально всё искрилось. Уильям никогда не видел Грелля настолько убийственным в своём великолепии. В каждом локоне, небрежно растрепавшимся от танца, взгляде и улыбке было полное согласие. Больше того, ему нравилось, что его хотят. Он был доволен тем, что его зажимают у всех на виду, и не уступал своему любовнику, крепко держа его за плечо, вгоняя чёртовы, аккуратные алые ногти в его пиджак. Наверное, по ночам или когда они там устраивают свои оргии, он так же вгоняет их в спину Легендарного, извиваясь под ним, как последняя шлюха. Эти пухлые губы, как всегда в алой помаде, наверняка шепчут какие-то непристойности и мольбы до тех пор, пока их не заткнут. Уильям сильнее сжал в руке бокал. Грелль, увлечённый партнёром и немного выпивший, ничего не замечал. А вот Гробовщик успел подметить этот ненавидящий, ревнивый взгляд. «Сиди смирно, гадёныш. Тебе ничего не достанется», — так Уильям истолковал взгляд Гробовщика, что всего на мгновение посмотрел на недосоперника. Пепельноволосый тут же переключился на Грелля: плевать на щенка за столом, пусть сидит и скрипит зубами от злости, что проворонил свой шанс. — Мы, кажется, договорились дружить, а не чтобы ты сводил с ума старого больного жнеца, — шепнул на ухо Греллю Легендарный. Сатклифф вскинул бровь: ему до безумия было приятно с Гробовщиком и танцевать, и дружить. Поддевать и заигрывать тоже. Кто ж знал, что тот высокомерный безумец с Атлантики окажется таким чудом. — Мы ещё договаривались, что ты за мной побегаешь. Гробовщик рассмеялся, сжимая талию парня немного сильнее, ведь раскрасневшиеся щёки Грелля то ли от танца, то ли от слов, ему так нравились. — И как, успешно? Грелль задумчиво, словно проводил мысленный подсчёт всех плюсов и минусов, посмотрел на мужчину. — Недурно, — признал Грелль. Этот тихий разговор в глазах Уильяма выглядел словно издевательство: они договаривались о том что будут творить за закрытой дверью? Что бы они там другу другу не говорили, но явно ничего хорошего. Уильям рывком встал: пора было прекращать этот театр, он достаточно терпел и видел на сегодня. Гробовщик первым заметил атаку, прижав Сатклиффа к себе одной рукой, а другой ловко извлёк косу. Но на этот раз не ограничился шестом, и огромная серебряная красавица всполыхнула мёртвым зелёным светом. Он успел отбить лезвием своего оружия секатор Уильяма прямо у спины Грелля. — Немедленно прекратите! — крикнул Нортвест. — Это пусть они прекращают! — рявкнул Спирс. — Вы что все слепые, они у вас на глазах переспят, и вы будете на это смотреть? Ладно Сатклифф, от этой шлюхи я ничего хорошего не ждал, но этот-то ублюдок что делает. — Ты мог его ранить или даже убить, — мрачно ответил Легендарный. Нортвест бросил на пол списки, не тратя времени перемахнул через стол, вставая перед учеником и косой нежданного гостя. В его понимании, впрочем, как и в понимании всех остальных, даже то, что Уильям напал, было второстепенной задачей. Сейчас больше всего пугала сила гостя и явная враждебность. Такие огромные косы, ещё и окружённые такой сильной магией были у очень редких жнецов, чьё присутствие никогда не было простым визитом. Судя по выражению лица, гость был настолько зол, что скорее походил на демона, чем на жнеца. — Посмотрите на его косу. Это… Шестой уровень, да? Как у директора? — сказал кто-то из одногруппников. — Все за мной! — рявкнул Нортвест, доставая свою косу: старинную, правда, совершенно обычную, такую же, как и носили когда-то все жнецы, чьё изображение частенько видели смертные. — Убить? — тихо переспросил Сатклифф, всё ещё боясь обернуться, чтобы не видеть того, что за спиной. Гробовщик высокомерно посмотрел на собравшихся. Однако общества людей и жнецов стали куда сильнее похожи, чем раньше. Они игнорировали покушение на убийство, но сбились в стаю, увидев предполагаемого противника. Как волки в стае, заметившие другого вожака, они не видели своих внутренних проблем, у них было только недоверие по отношению к другому, более сильному волку. Силу не всегда уважают. Её чаще боятся и относятся с осторожностью. — Сатклифф, отойди от него. Да, Уильям, кажется, перебрал, но я не думаю, что он действительно бы смог… — Смог бы. Кому-то же нужно прекратить это, — хмуро оборвал учителя Спирс. — Уберите косу, мистер Стоун. Пока я здесь, моим ученикам ничего не грозит, — попросил Нортвест. Два тяжёлых мужских взгляда пересеклись. Нортвест узнал по косе старого знакомого, который когда-то был здесь таким же преподавателем. — Я уже видел вашу некомпетентность, но рад, что вы меня вспомнили. Хорошо. Я сделаю жест доброй воли, — холодно улыбнулся Гробовщик, слегка опуская косу, — щенок извиняется, и я забываю об его лае. Он мне уже порядком надоел в департаменте, а сейчас это переходит все рамки. — Это ваше покровительство переходит все рамки! Ваши танцульки, вызывающее поведение и полное презрение к любым нормам и правилам! — вмешался в разговор учителей Спирс. — Мистер Нортвест, вы будете молчать, когда один ваш ученик оскорбляет другого? Сейчас Сатклиффа опять обвинят во всех грехах. Спирс скажет остальным, что Грелль подставил всех, приведя меня сюда, чтобы устроить произвол. Он наверняка умолчит о том, что я его начальник в департаменте, и начнёт рассказывать исключительно о моём прошлом. Сатклифф повернулся к остальным. Группа, кажется, действительно считала, что приход Гробовщика был опасен. Хотя всё было мирно и спокойно до тех пор, пока Уильям не устроил непонятно что. — Мне плевать на их разговоры, меня сейчас беспокоит другая ситуация! Сатклифф, ты не слышишь, что я тебе сказал? Прочь от Стоуна! — потребовал Нортвест. — Вас не беспокоит то, что меня могли убить? — Ты бы увернулся. А если бы не увернулся, ты знаешь мои правила — сам виноват. Грелль упёрся спиной в мужчину позади. Гробовщик, судя по тяжёлому дыханию, был в ярости, и коса, что он держал перед ними обоими, горела ярче прежнего. — По вашему мнению, Уильям должен был умереть ещё на втором курсе, когда вы проигнорировали его слабость и отправили в спарринг со мной? Его слова и действия ни у кого не вызывают отторжения? — тихо спросил аловолосый у преподавателя. Грелль пробежался взглядом по одногруппникам. Только два или три старых друга не смотрели на него с осуждением, более того, они даже не достали кос. Понятно. Всё, увы, было предельно ясно. — Я очень сильно виноват, мистер Нортвест. Вы правы, нельзя скрывать, когда ты лучше кого-то, а тем более быть снисходительным к таким крысёнышам, как Уилл. Возможно, не почувствуй я себя ответственным за его жалкое существование, и не было бы такой проблемы. Грелль взял напарника за руку. Делать тут было больше нечего. — Идёмте, мистер Стоун. Будете заполнять пробелы в моём ужасном образовании. Пепельноволосый ухмыльнулся и, забросив косу на плечо, пошёл вместе с Сатклиффом к двери. Тяжёлые шаги сзади выдали того самого идиота, который всё это затеял. Гробовщик искоса посмотрел на Грелля, тот закатил глаза и, резким движением выхватив свою бензопилу, выбил секатор из руки Спирса. — Ну что ты как ребенок. Хватит концерты устраивать, иди к своим, можешь рапорт составить на то, что пытался меня убить. Легендарный ждал его, наблюдая за сценкой. Норвест, всё ещё с косой в руке, и остальные жнецы, всё так же смотрели на Уильяма с Сатклиффом. — Ужасно. Даже не успел поужинать. Наказание просто, — словно ничего не случилось, посетовал Грелль, беря пепельноволосого под руку. — Я тебе что-то приготовлю, действительно, вечер как-то не задался, — вполне миролюбиво ответил Легендарный, открывая Греллю дверь. *************** Учитель буквально за шиворот схватил Спирса, оттаскивая к себе в кабинет подальше ото всех. Одногруппники не знали, что делать, да и что думать. Нортвест понимал: нужно немедленно разбираться с зачинщиком. Стоун опасный враг, и, судя по всему, Сатклифф действительно его фаворит. А значит, тот мог отомстить всей группе — бывший преподаватель никогда не отличался милосердием или благородством. — Какого Дьявола ты устроил? — Вы же видели, что твориться! Почему я был вынужден прекращать этот балаган? — Они танцевали. Просто танцевали. Он заставил Сатклиффа прийти сюда, я уверен это не инициатива Грелля. Я наконец-то успокоился, что с Греллем не всё потеряно, потому что твои чёртовы отчёты говорили об одном: он скатился! — Он скатился. Он давно уже скатился! Мерзкая шлюха, как он только посмел сюда прийти! Нортвест ответил Спирсу пощёчину. — Мы знаем, что все твои обвинения — ложь. Всегда было ложью, ты пустил тот мерзкий слух, ты спровоцировал ту нападку Фостера — и чудо, просто чудо! — что я успел всё замять! — Это не ложь. Вы сами всё видели. — Что я видел? Я видел пьяного вусмерть третьекурсника, а рядом с ним пятикурсника, который уже начал раздевать это безжизненное и несопротивляющееся тело. И потом, я допросил всех, и мне доложили: пил с Греллем ты, а после ушёл и оставил его с Фостером. Которого зачем-то сам и пригласил! Ты напоил лучшего друга и оставил его с известной мразью, а сам спокойно ушёл. Что было бы, если бы я не пришёл вовремя? Спирс встал со стула. Да, возможно ситуация была именно такой. Но иного пути приструнить Сатклиффа, что лез к нему в то время, постоянно набиваясь в друзья, у него не было. — То, чего он и заслуживает. Была бы хоть капля мозга — не пил бы со мной. Я проверял, как далеко он зайдёт ради чьего-то внимания, например, моего. — Да ему только твое внимание и было нужно! На него весь поток засматривался: он красивый, талантливый, пусть бестолочь, но он был любимчиком, он выделялся из вашей толпы. Ты не мог сказать ему в глаза, что он тебе не нужен. Ты бы потерял последние шансы сдать экзамен на лучший бал. И ты сейчас опять решил ему просто жизнь испоганить? — Да как же вы не понимаете! Они постоянно вместе, всё время. Легендарный опустился, приносит ему кофе на инструктаж, усаживает себе на руки, травит байки на весь отдел про какие-то древние годы. Сегодня — да вы что слепой? — у него на лице было написано, как и когда он будет тащить Грелля в постель. А у Сатклиффа ответная реакция: ухмыляется дрянь, вырядился, как непонятно кто, чтобы все на него смотрели! Я гляжу на них, и меня воротит. От этой вульгарщины, мерзости и высокомерия, дескать, мы лучшие, нам всё можно! Нортвест сел за письменный стол. Ну и ситуация. Многое стало на свои места. Похоже, жнец ненавидит Грелля так за то, что даже после всего свалившегося на его голову, он всё равно остался прежним красавцем и заводилой группы. Спирс всегда был тем самым голосом совести, старостой и ботаником, который зубрил денно и нощно, игнорируя все издевательства и высокомерно думая, что после выпуска станет лучшим. Обычно так и происходит. Но не в ситуации с Сатклиффом. Спирс не видел дальше картонной улыбки, смеха и выходок Грелля. Он даже не замечал, впрочем, как и остальные, сколько приходилось прикладывать усилий ради своих успехов. Так что даже после выпуска он всё равно остался тем же, а учитывая убийство демона пятого ранга — мальчик-то вырос. А вот Спирс, как и прежде, остался на втором месте. — Знаешь, а мне кажется дело не только в ненависти. Ты сегодня по-настоящему понял, что потерял. Ты привык, что Сатклифф, как верный пёс, всё простит и даст вытереть об себя ноги. Зачем о нём даже думать. А сегодня, я уверен, ты добрый десяток раз представил себя на месте Легендарного. Стоун-то в него действительно вцепился как в фаворита. И поверь, Фридрих своё не отпустит. Чтобы он за кого-то заступался — да он, скорее, сам в карьер спихнёт немощного слабака. А тут нашел, похоже, себе кого-то достойного по его меркам — и всё. Пиши пропало, он его добьётся. Уильям слушать не мог эти слова. Чистой воды бред. Учитель с ума сошёл. Чтобы ему хотелось касаться кого-то вроде Грелля? Эта тварь никогда ничего не стоила! Даже удара косы! Мужчина молча вышел из кабинета. Бредовая была идея поддаться ностальгии и прийти сюда. ************* Это уже стало традицией. Вечер. Камин. Вино. Положить голову на колени Гробовщику. С единственным отличием, обычно Грелль болтал без умолку, а сейчас молча пялился на огонь, словно там вот-вот начнётся какое-то представление. — Эх, такое шикарное настроение тебе испоганил, — кажется, Гробовщик решил взять на себя роль болтуна. — Ну не может он молча слюни пускать, ну сиди уже, проворонил, нет. Надо закатить концерт. Он у вас на тренировках головой ни обо что не ударялся? — продолжал Гробовщик. — Как я мог пропустить его атаку? Я же чувствовал всегда. А тут стоял и даже ухом не повёл! А всё ты, сбил меня с толку… — Не советую ушами водить, так себе затея. Сатклифф вздохнул. И как Гробовщик умел быть таким серьёзным и несерьёзным одновременно? Талант. — Я на тебя отвлёкся, ох, ну и дожился. Вот зачем ты меня танцевать потащил? — Но ты же хотел. Двум одногруппникам отказал, но я же видел, как тебе на месте не сиделось. Знаешь, я крайне лояльно начал относится к твоим желаниям. Сам не знаю почему. Хочешь есть — покормлю. Хочешь танцевать — пожайлуста, мне тоже понравилось. Тебе нравится, что на нас все смотрят? Нет проблем, пусть любуются, ты же прелесть, зачем надевать паранджу и опускаться до ханжества. Надоело? Спрячу так, что никто не найдёт. Мне от тебя ничего не нужно, сам знаешь. — Ну и зачем тебе это все тогда? Гробовщик замолчал, машинально гладя алые волосы. Сатклифф пытался, конечно, понять, что на уме у этой продуманной гадины, но, разумеется, на его лице не было ни одной эмоции. — Я не знаю. Просто отпускать тебя, наверное, не хочу. На втором месте в списке моих желаний придушить Спирса да этих волчат бестолковых, но время терять смысла не вижу. — Можно я у тебя переночую? — отворачиваясь к огню, спросил жнец. — Я ещё в первый день сказал — оставайся. — Это не то, что ты подумал! Просто спать! — с нажимом повторил Грелль. — Да пожалуйста. Замёрзнешь — приходи ко мне, но не буди, у нас планёрка на восемь. Я, наверное, уже сейчас пойду, день тяжёлый был. Ты прости, не посижу как обычно долго, но если что — зови. Гробовщик осторожно убрал голову Грелля со своих колен, подложил под неё подушку и неожиданно опустился на корточки до уровня глаз лежащего на диване. — Если бы не та выходка, я уверен, тебя бы попытались увести половина твоих одногруппников. Нельзя быть таким хорошеньким, это как минимум противозаконно, а как максимум в юрисдикции суккубов. Суккуб. Надо же. Комплимент на грани оскорбления, но оригинальный. Легендарный тяжело поднялся, добродушно погладил его по голове и ушёл к себе. Сатклифф не любил искать причинно-следственные связи, хотя бы потому, что ему этих разборок хватало на работе. А в личной жизни, увы, даже он сам понимал насколько склонен к самообману. Верить словам, поведению Гробовщика — это, наверное, даже хуже, чем вера в то, что Уильям рано или поздно будет вести себя нормально, и у них что-то получится. Но всё-таки он вёл себя куда лучше. Порой он действительно его понимал, и такими длинными уютными вечерами всё чаще хотелось верить в его доброжелательность, а не искать её причину. Может искусно заманивает и лжет? Но зачем ему жнец, пусть и оригинальный? Он сам с любой проблемой справится. Просто поиграться? А вот это уже больше походит на правду, устраивать какие-то спектакли — в стиле Легендарного. Грелль, нахмурившись, искал пути проверки Легендарного. Выход был один: дать ему всё, что хочет, и посмотреть, как быстро это кончится. Если в очередной раз об него вытрут ноги, то неизвестно, не сломает ли это его до конца. Вот только верило что-то внутри, всё не так сложно, как он себе придумывает. Хочется какой-то сложной истории, вихря страсти или что там эти полуписательницы в своих романах на коленке пишут. Смотреть в глаза напротив и чувствовать, как внутри всё горит. А с Гробовщиком было хорошо, непонятно отчего, но уютно. Весело да и порой придушить его хотелось, но просто очень хорошо. Отголосок какого-то чувства — далеко не дружеского — мелькнул между ними сегодня. Если бы не проклятущий Спирс, может быть он бы и смог понять что это. А ещё очень хотелось, закрыв глаза, вспомнить с какой злостью он ставил всех на место за него. Да, танец был хорош, и этот флирт так же очарователен, но именно в момент, когда Легендарный без шуток обнял его за талию под плащом, чтобы не так было заметно, давая ему понять, что не отпустит, появилось чувство спокойствия. Полной уверенности. Да, это глупо прозвучит, особенно от не самого слабого жнеца, но в ту секунду он понял, что словно за каменной стеной. Ему не нужно ничего делать. Просто обнять в ответ, положить голову на его плечо и сдаться. Не до конца, конечно, просто позволить себя защищать. И из него никто не делает собачку на привязи. Уходя из зала, Гробовщик дал понять: Грелль волен сам разобраться со всеми, он даже вмешиваться не будет. Но если вмешательство будет необходимо — он сделает то, что нужно, без лишних слов. Как же глупо получается. Ему нравится не сам Гробовщик, а его поступки? Разве правильно любить кого-то за то, что он делает, а не за то, какой он сам? Нужен был совет. От кого-то, кто связался с какой-то немыслимой гадиной и знает, чему верить и что важно. Сатклифф рывком встал. Ну конечно же! На его памяти был только один человек, правда уже и не человек, но всё же у него был опыт в общении со скользкими личностями. ************************