Легендарный дурак и смертельно опасный идиот

Сложно. Всё своё существование не терпеть ни своих, ни чужих слабостей, издеваться при любой возможности над теми, кто не может встать с колен, и начать борьбу: пусть это так жестоко — се ля ви — другого пути нет. А потом взять на себя заботу о жнеце, что встать без твоей поддержки вряд ли сможет. Помнить его силу, отвагу, но видеть рядом только бледную тень, тусклую, словно негатив. Несколько дней — первые дни, после того как Гробовщик забрал домой Грелля, — прошло в беспорядочной и лихорадочной гонке мыслей. Страх за Сатклиффа сражался со страхом того, как же Сатклифф будет жить дальше. Сможет ли не только выкарабкаться, но и вернуть хотя бы половину прежних умений. Это было ничтожно: понимать, что именно по своей оплошности он превратил Грелля в это подобие жнеца, но чувство вины было слабее какого-то неуместного и глупого эгоизма. В голове то и дело возникал вопрос: «А оно мне надо?» Легендарный ненавидел себя за эти мысли. Понимал, что не имел на них никакого права. Но они были. Чёрт бы всё побрал, были! Как же просто этим идиотам-романтикам, которые, увидев своих возлюбленных слабыми в постели, сразу же на ходу примеряли костюмчик нянечки-горничной, вытирали слезы-сопли и без сожалений и с полной самоотдачей бежали на выручку. Он так не умел. И видит Смерть, учиться становится нянькой он не горел желанием. Сиэль, сын старого друга, часами сидел у постели Сатклиффа, Михаэлис — вечно при нём, пусть и с недовольной миной, но оба помогали Греллю, а он, чёрт бы всё побрал, не мог! Но всё-таки Гробовщик любил Грелля. Он успел привязаться к нему, принял даже тот груз моральных травм, вбитый его прежним любовником, терпеливо приучал к себе, словно приручал загнанного, но всё ещё прекрасного и сильного зверя. Эти два чувства — любовь и незнание, как поступить дальше, просто разрывали изнутри. Демоны куда сильнее чувствуют чьи-то душевные метания, чем любой человек или жнец. Если граф, отдавший всего себя спасению Грелля, не обратил внимания на состояние Гробовщика, то Михаэлис смог уловить нечто новое в поведении Легендарного. Всё было: ненависть, высокомерие, даже отчаяние, радость и злость, но страха… Вот этого ещё не было. Михаэлис при всей своей внешней воспитанности и одновременно несдержанности во многих вещах всегда был и будет законченной тварью. Он сам не скрывал своей сущности: жнецов он не переносил, а терпел только ради графа и ни грамма больше. К Сиэлю у него было не только трепетнейшее отношение, уровня «делай со мной, что хочешь», но и безграничное уважение. Не только граф научился манипулировать своим демоном, Себастьян так же постиг тонкую науку, если не обмана, то умения талантливо недоговаривать. Разумеется, исключительно в благих целях. Огорчать своего дорогого графа он не любил. На этот раз демон поступил так же изящно, как и прежде. Заметив метания Гробовщика, он не подал виду, а лишь сказал графу, что отправится к знакомому за советом относительно яда, и ушёл. Прекрасно зная, в каком квадрате сегодня дежурит Легендарный. Уставший Сиэль только попросил быть осторожнее: он совершенно ничего не заметил. Разумеется, Сиэль не услышал ни грамма лжи. Михаэлис действительно направлялся к известному отравителю, но пошёл тем путем, где мог «случайно» кого-то встретить. Так почему же не совместить приятное с полезным? Может ли быть лучшее времяпровождение, чем потрепать нервы старому знакомому, который при любой удобной возможности хватается за косу и при этом прекрасно понимает, что Себастьян не сможет его убить, а Сиэль не перенесёт потери близкого друга. К тому же в этом разговоре только плюсы. Нервы потреплет Гробовщику — раз. А если сможет мозги заставить работать, так сказать, в правильном направлении, то потом можно будет и графу рассказать. Разумеется, добавив, что всё во имя отношений Грелля и Гробовщика, и видишь, мой дорогой граф, я ради тебя в купидоны подался. Буквально святой, так что нечего со мной спорить, и уберём уже подальше этих чёртовых полукровок! Ещё одна больная тема Михаэлиса. Граф — как всегда, не сидится демону спокойно, — занялся тёмными делишками. На этот раз связанными с полукровками, и в свои планы, естественно, никого не посвящал, чем очень выводил из себя Себастьяна. Демон убрал мешающиеся тёмные волосы. Состричь что ли эту дрянь, бесит же неимоверно! В голове мелькнуло воспоминание, как Сиэль, сидя у него на коленях и в очередной раз что-то рассказывая по работе, машинально играет с его волосами. Ладно. Потерпит. Люцифер, чтоб его всей родной преисподней, как же тяжело просто-напросто кого-то любить! Одного терпения нужно на века набраться! *********** Метания-метания. Голова кипела от мыслей, как же сложно столько времени держать даже свои рассуждения, пусть в хаотичном, но порядке. Чувства к Сатклиффу расстроили привычный порядок вещей. Толкнули его на глупую безвольность, а это уже просто перебор! Одно дело увлечение, другое — слабость! Легендарный решительно встал из-за стола и захлопнул дверь чёртового кабинета. Ненавидел он департамент, терпеть не мог этот кабинет! Мужчина пошёл к выходу: ему это всё надоело! В печёнках сидит вся эта затея! Лёгкий цветочный аромат сбил Гробовщика с толку. Легендарный поднял голову и принюхался: этот запах был ему знаком, и от него, чёрт побери, что-то дрожало внутри. Шуба Грелля, та самая, которую он же на него и надел — такого замёрзшего, продрогшего до костей, всё так же висела на вешалке. У него буквально перед глазами пронеслись все моменты проведённые с Греллем. Тот самый, первый уютный вечер, перепалка на часовне, скандалы, примирения, все совместные приступы глупого веселья, когда они вдвоём в отделе проводили клоунады. Отлегло. Гробовщику выть захотелось. Нет, не сможет отпустить. Схватит за волосы, Бога притащит вниз, если он существует, и заставит поставить Грелля на ноги! Даже если Грелль будет слабее, чем был, даже если всё будет не так, как раньше. Чёрта с два он лишится того, кто ему стал так близок, пусть и нечаянно. Сатклифф сильный. Даже если сейчас будет ныть на тему слабости, то справится. У всех бывают припадки отчаяния. Мужчина молча уткнулся носом в шубу на вешалке. Гадость какая, старость сделала его сентиментальным! Нокс рывком распахнул дверь, увидел что происходит в диспетчерской и толкнул стажёра в сторону, чтобы тот не заметил поведения Легендарного. — Ты чего? Легендарный стащил шубу с вешалки, надел на себя, даже воротник застегнул: каждая деталь насквозь пропахла духами Грелля — прямо как в его доме. Домой надо. К Сатклиффу. — Но это же шуба мистера Сатклиффа, — только и смог протянуть Марк, когда Легендарный показался на пороге. — Угу. Несу её мистеру Сатклиффу. А вы чего еще тут? — Так отчёты… Они… — Ой ладно, живите! Папочка сегодня, — ещё один глубокий вдох очень умиротворяющего аромата. «Где только Грелль откопал эти духи?» — пронеслось в голове жнеца. — Так что там папочка? — кашлянул Нокс, видя, что Легендарный словно отключился от реального мира, гладя рукав шубы. — Опаздывает папочка, а вы живите. Но завтра чтобы всё готово было! Нокс кашлянул, скрывая смех. Марк недоумённо смотрел на Легендарного, совсем не понимая, что происходит. — Я демона убил! Как вы сказали! Там ещё был Фантомхайв… — А, точно, Сиэль. На троих теперь готовить, — не сбавляя шага заметил жнец и пошёл дальше. *********** Михаэлис почувствовал присутствие Гробовщика у какого-то магазина, с воодушевлением спустился вниз, чтобы начать нервотрёпку, а потом, разумеется, шикарную-шикарную драку. Легендарный стоял у витрины кондитерской и даже не шелохнулся от присутствия демона, задумчиво рассматривая ассортимент. Себастьян присмотрелся к жнецу: тот был с привычным выражением лица, но… Чёрт бы всё побрал. Интуиция шептала, что противоречий в жнеце практически не осталось. Да и учитывая, что он надел шубу, в которой прежде Грелль приходил в их дом, а от вещи за версту несло духами Сатклиффа, комментариев в голове демона не находилось. Всё было, так сказать, ясно без слов. — Я в кондитерке не силён. Я так понимаю, ты опять в чистилище, а кормить всю эту братию мне? — задумчиво спросил Гробовщик. — Угу. Надо проконсультироваться по поводу яда. Противоядие хоть и начало действовать, но всё равно граф ищет возможность скорее поставить Грелля на ноги. Он боится депрессии Сатклиффа. — Умница. Я всегда могу на него рассчитывать, — тепло ответил мужчина. — Насколько я помню, Сатклифф любил малину. Да и вино розовое вечно хлестал. Значит, беру пирожные с малиной. А графу с ежевикой, да, определённо с ней. — Подкаблучник, — только и смог выдать Себастьян, раздосадованный отсутствием хоть какой-нибудь возможности для драки. — Коллеги, — елейным тоном сказал Легендарный, входя в кондитерскую. Михаэлис, сцепив зубы, пошёл по делам быстрее. Ну что за день, что за жизнь, вот не зря им в Аду твердили, мол, влюбишься — капут тебе. Дело не в наказании, а в жизни с последствиями своего выбора. ****************** Гробовщик положил на край стола, около подноса с чаем, несколько увесистых папок. Наконец-то он разобрался с готовкой, будь она проклята, извлёк очень важный для жизни урок — не подпускать Сиэля к кухне, и сейчас, сидя у камина, тихо блаженствовал. Грелль, укутанный в плед, сидел рядом, изучал какую-то книгу, а граф доедал последнее пирожное. Буквально семейные посиделки не дать ни взять. Сиэль был всем доволен. Так хорошо порой посидеть в бюро, отдохнуть от напряжённой работы. Михаэлис — хвала всему здравому смыслу — никуда не вмешивался, даже помогал, пусть и нехотя, но с полной самоотдачей. Как говорится, жизнь налаживается. — Скучно в департаменте. Я туда к тебе пришёл, а ты дома у меня решил обосноваться. Только Ронни душу радует, и то, не так часто. — Так уволься, — предложил граф. — Ага. Спящая красавица выздоровеет, и мне что, опять идти устраиваться? Ладно уж, потерплю. Кстати, твой стажёр уже сам стажирует. Этот сопляк добился перевода в наш отдел. Грелль нахмурился: он не особо понял, о ком говорит Гробовщик. — Ну этот, — Гробовщик раздражённо посмотрел на камин, взял первый отчёт, написанный аккуратным, практически идеальным почерком. — О, Марк Вортвуд! Ну блондин, отличник из академии. Сатклифф всё ещё силился вспомнить, кто это такой. — Ну ты ему сказал слюни подобрать при виде меня, помнишь? — со смехом добавил Легендарный. — Ты только погляди, какая заноза в заднице! — это была, пожалуй, первая «живая» реакция Грелля за последние дни. Он даже положил голову на плечо Легендарного, зло глядя на того сверху вниз. — Сначала тебя склеить пытался, потом понял, что я ушёл, и всё, можно доставать? Уволь его Белоснежка, он слишком хороший для нашего отдела. Прямо бесит. Фантомхайву, конечно, было очень непривычно видеть такие отношения между Греллем и Гробовщиком. Как настоящие супруги, собравшиеся после работы обсудить то, что накопилось. — Такой, молодой совсем, блондин и его стажирует, кажется, Нокс. Ну твой любимчик, Грелль, верно? — спросил граф. — Да, Нокси — моя гордость, — тепло сказал Сатклифф, вызвав у Легендарного лёгкое, очень отдалённое чувство ревности. — Он мне как сынулька. Я помню, меня Уильям, гадина, отправил на растерзание к первокурсникам, рассказывать о работе в департаменте. А эти гадёныши умные, прибить их нельзя, энергии — как в демонятах и никакого уважения. Ты им слово — в ответ десять вопросов. Я честно сказал, малыши, давайте папочка Сатклифф с перепою выспится, а вы делайте, что хотите. Фантомхайв кашлянул от смеха, представив эту картину. — Они мне начали рассказывать, что я безалаберный, что так нельзя, я безответственный. А Ронни, пупсичек, сидит на задней парте и что-то рисует. А потом встал, возле меня сел и сказал, что хочет быть как я, а то все скучные и только про работу думают. Я сразу понял — вот он, мой идеальный стажёр. Его когда в департамент направили, к нам в отдел привели, я его узнал, а он меня нет. Жаль, конечно. Но потом Ронни меня не подвёл, отказался от стажировки у всех, кроме меня, ещё и ходил в центральный офис, долго требовал меня назначить своим наставником. — Да, прямо любовь с первого взгляда, — хмыкнул Сиэль. — Нет. Просто маленький гадёныш сразу понял, у кого можно чему-то научится. У него интуиция, как и у меня — на уровне. А ты к моей прелести приставил эту мерзкую правильную скотину, даром что смазливую, — с укором сказал Грелль. Легендарный фыркнул. Вы поглядите, какие слова, какие обвинения. — А к кому? К Слингби? Меня Алан съест. К Эрику? Так его Марк съест, он действительно силён в теории. Он будет тянуть Слингби за ниточки, используя его опыт. Опять таки, Алан мне этого не простит. Да и Эрик, если я поставлю Нокса с Аланом, взбунтуется. Сам им я заниматься не буду. Так что, пусть Нокс работает. Сиэль только взглядом водил от одного жнеца к другому. Вот уж действительно, не работа, а целый змеиный клубок. Нужно всех змей грамотно на место поставить. Совсем как в политике человеческого мира. — Так вот, я продолжу? — спокойно спросил граф. Жнецы кивнули. — Не такой уж этот стажёр и правильный. Нет, в теории может и подкован, но с мозгами проблема. Иду я, значит, к себе домой, никого не трогаю. Между прочим, в защитной мантии, нормальный бы жнец мимо прошёл. Смотрю, летит что-то, несётся. Никакого такта, ни поздороваться, ни присмотреться, манеры — ужасны. Нокс, конечно, обогнал его, как настоящий, достойный ученик своего учителя, извинился за поведение стажёра. Так этот идиот давай орать, что Нокс предатель, и он доложит всё начальству. Легендарный начал хохотать: он уже представил себе эту картину. Грелль закатил глаза, ожидая продолжения истории. — И давай своей косой по защитной мантии бить. Вот идиот, где только такие берутся. Я предложил Рональду меня проводить — скучно брести домой одному, — он, разумеется, согласился, так этот стажёр всю дорогу на меня смотрел, как щенок, у которого кость забрали. Такие глаза недоумённые, а на лбу написано: «Куда бежать? К Гробовщику? А может в библиотеку? А в книжках такого не было». Жнецы уже дружнее стали хохотать. Сиэль поставил чашку на стол и продолжил. — Ныл, пусть и тихо, что ужасный Легендарный сказал ему кого-то убить, а то он его убьёт. Я зашёл в дом, взял книги, выхожу, а там радость — сирена, сволочь шумная, у дымохода притаилась. Такая громкая, что уж сам хотел Себастьяну сказать, чтобы убил. А стажёр так обрадовался, быстро её убил и ещё одну внизу заметил, погнался… — Я уже по глазам вижу, накосячил, — хмыкнул Грелль — С разгона да в мусорные баки. Везение у него феноменальное: рядом три сугроба, а он в мусорку. Нокс как мог не смеялся, я тоже держался, но до конца нашего обратного пути бедняга был просто раздавлен. Мне кажется, он впишется в ваш отдел. После упавшего задом на демона Нокса — явно достойный экземпляр. — А ты откуда знаешь про Нокса? — спросил Легендарный. — Так он упал на моего слугу, Фейра. Я, главное, иду и вижу: Сатклифф со своим стажёром. Уже понятно — будет нечто. Помахал им рукой — вежливость прежде всего, — Грелль нормально ответил, а Нокс не удержал свою косу и как полетит вниз. Фейро замер: на него ещё жнецы задом не нападали. Нокс орет, Сатклифф хохочет, ох, ну и веселье было. Гробовщик хохотал добрых минут двадцать. Смеялся так, что где-то упала картина, а старушка, проходящая мимо бюро, начала неистово креститься. Грелль так же улыбался: приятно было вспомнить о том, что было раньше. Как ни крути, а он скучал по департаменту. Пусть сейчас он здесь, но после таких бесед очень верилось, что он вернётся в родное болото, и всё будет по-прежнему.