Доживем до ноября

Оставшись в пустом коридоре одна (все ребята, как один, сбежали в столовую на обеденный перерыв), Тоня понуро достала мобильник и тупо уставилась на черный заблокированный экран, пересеченный небольшой поперечной трещиной. Она совсем забыла, что он сел уже как два урока, потому что кто-то, пальцем указывать не будем, забыл поставить смартфон на зарядку после ночной прогулки, о которой, естественно, не знали, ни отец, ни старший брат, ни служанка. С собой не было даже повербанка, и перспектива остаться без телефона на весь день вообще Тоню не радовала. Забравшись с ногами на мягкий диван, девочка с видом тюремного заключенного положила подбородок на колени и шмыгнула носом. И чего это отцу взбрело в голову переезжать совершенно в другой город, где Тоня, мало того, что никого не знала, так еще и обстановка школы, резко вошедшая в жизнь девчонки, мешала ей свободно дышать. Все свое детство Тоня провела в Подмосковье, однако в общеобразовательные учреждения, как детские сады и школы не ходила. Благодаря воле отца девочка с ранних лет обучалась на дому под присмотром лучших профессоров из таких же академий и консерваторий. Было одиноко? Да. Хотелось большей свободы? Да. Однако вопреки всем надеждам Тони однажды оказаться в кругу любящих и понимающих друзей, отец принуждал ее сидеть в четырех стенах и вечно зубрить скучные и такие сложные предметы, которые якобы пригодились бы ей в будущем. Из развлечений было только чтение книг, коих в огромном доме семьи Тони было предостаточно. Каждый раз открывая любовную пьесу Шекспира, приключенческие романы Жюль Верна или любую другую книжку, до которой она могла только дотянуться, Тоня чувствовала страшное опустошение в душе. Во многих книгах герои имели друзей, возлюбленных, наставников, и маленькая Тоня, забираясь в гамак на чердаке особняка, порой часто мечтала о приключениях на надежном «Дункане» вместе с отважной бригадой моряков, или о дружбе с заморским принцем, который приплывет к ней на яхте с алыми парусами, но, увы, все это было лишь мечтой, часто спасающей Тоню от проблем скучной бытовухи. —Ты должна стать такой же как твой брат, Антония, — бесконечно твердил глава семейства. —Эраст добился немалых успехов в своем деле. Бери с него пример. —Да, отец,— равнодушно бубнила Тоня из раза в раз, и из раза в раз слышала в ответ лишь холодное: «Продолжай занятия». А далее отец пропадал на месяц-два. Собственно, маленькой Тоне «бизнес» отца был неинтересен. И вот, наконец-то, спустя долгие годы, ей не придется часами выслушивать штампированные речи отца и брата. Сейчас, когда она в школе, она чувствует себя свободнее, чем когда-либо в своей жизни. И все же это было странно: с чего бы ей вдруг переходить в общество после четырнадцати лет изоляции, гордо названных «домашнее обучение». — Розенберг, диваны в нашей школе предназначены не для того, чтобы на них сидели с ногами, — услышала она спокойное замечание откуда-то сверху. Подняв глаза, она увидела перед собой очень высокого мужчину крепкого телосложения лет так тридцати восьми - сорока. Темно-шоколадные волосы были неопрятно растрепаны и среди них виднелось пигментное пятно (или седина?), которое было довольно трудно заметить невооруженным глазом. Тяжелый взгляд серовато-бурых глаз словно читал Тоню, от чего становилось максимально дискомфортно и тяжело в животе. На груди мужчины висела длинная веревочка с закрепленным на конце серебряным кольцом, простым, но очень красивым. Ну, а главным отличием его от других был огромный ожог на левой стороне лица. Кожа стянулась, слегка прикрывая помутневший от раны глаз, который, вероятно, видел очень плохо или не видел вовсе. За спиной мужчины, смущенно опустив взгляд в пол, стояла Мстислава. Тоня расцвела на пару секунд и резво опустила ноги, чтобы не злить преподавателя. Судя по мимике и голосу, он был спокоен как удав, однако угроза таилась где-то внутри него, тонула в глубоких, как омуты, глазах, заставляя невольно вздрагивать. Это был не страх, а куда более странное чувство, которое Тоня не могла описать словами, но ощущала даже в кончиках пальцев ног. —Прошу прощения! —тут же извинилась Тоня, невинно улыбаясь. — Больше не повторится! —Верю,— спокойно кивнул он, подзывая Мстиславу поближе. Та на удивление послушно подошла к Тоне и с отчаянием протянула Розенберг дрожащую руку. —Прости, что повела себя как дура. Мне правда жаль, что так получилось,— она густо залилась краской и через силу взглянула Тоне в глаза. Та смело пожала руку одноклассницы из группы по истории. —Арсений Антонович убедил меня прийти поговорить с тобой…и, это, еще раз извини. —Я не злюсь,— Тоня коротко рассмеялась. Она понимала. Ей были очень знакомы рефлексы Мстиславы. Так ведет себя максимально забитый человек, чей опыт общения с обществом явно был очень неудачным. —И правильно делаешь,— заметил Арсений Антонович, терпеливо наблюдающий за сценой примирения. —Увы, разговор об этом я начать не могу, иначе Слава из меня суп-рагу сделает, да? —Да,— скептично согласилась с биологом Мстислава и робко присела рядом с Тоней. —Спасибо, что помогли. —Обращайся,— просто кивнул он, поправляя черный кардиган, в котором Пономарев почему-то походил на ворона. — До завтра. — До свидания, — попрощалась Тоня и тут же обернулась на Смирнову. — Могу я тебя называть «Миса»? Твое имя слишком длинное; и я путаюсь в собственном языке! —А? Да, конечно,— тут же согласилась девочка, нервно теребя руками лямку потертого рюкзака. — Саму бесит, когда люди заикаются. —Понимаю,— протянула Тоня, также не раз встречавшаяся с этой проблемой, когда все по сто раз переспрашивали: «Антония? А почему не Антонина?». Да потому что отец хотел, чтобы второй ребенок в семье тоже был сыном, а когда родилась она, девочка от головы до пяток, отец решил поступить просто: взял мужское имя и легким взмахом шариковой ручки переделал его в женское. Тоня ненавидела полную форму своего имени, а потому предпочитала всегда представляться в краткой форме, чтобы лишний раз не смущать новых знакомых. То-то цирк был, когда ее в школу принимали… Директор раз пять переспросил ее имя, прежде, чем подписать документ о зачислении. И наступило то самое неловкое молчание, когда никто из присутствующих не знает, как бы начать разговор так, чтобы не спугнуть собеседника и так, чтобы тема была интересна обоим. — Так ты дочка главы мафии или что-то вроде того? — вдруг спросила Мстислава, нарушая тишину. Антония отчетливо видела, что вопрос Миса хотела задать все то время, что нервно елозила рядышком, подбирая нужные слова. — Твоя фамилия показалась мне очень знакомой. Мой отец много трепался о твоих предках. —Видимо, слава моего отца опережает его самого,— хмуро заключила Тоня и покачала головой. —Ну да, я дочь Константина Розенберга,— не то чтобы гордо, но не без уважения подтвердила она и поправила съехавшее набок черное кольцо на большом пальце. Как бы то ни было, она любила семью. Несмотря на то, что во всех невзгодах ее поддерживали только книги и кухарка, вскоре после нападения на дом Розенбергов уволившаяся, Тоня продолжала лелеять надежду на то, что семья любит ее и просто безо всяких там достижений. —Прикольно это, наверное, жить в такой семье,— протянула Мстислава, не переставая теребить лямку сумки. — Ошибаешься. На твоем месте я бы, сказать честно, думала так же, но, поверь, моя семья — не те люди, с которыми тебе захочется готова провести остаток жизни. Я думаю, иметь простую и милую семью, как, скажем, у тебя, вполне прекрасно. Там про тебя хотя бы забывать не будут. —О да, простая и милая,— как-то отстранено отозвалась Мстислава. — Про тебя там точно не забудут, будь уверена,— и она, пусть и после непродолжительного раздумья обнажила плечо. Через ключицу, уходя в обе стороны, через плечо тянулись длинные белые следы, словно бы от скакалки, однако то, что напугало Тоню были вовсе не размеры следов, а их объемность. Это были шрамы. Огромные, длинные, судя по всему, уходящий и на спину. — Твою мать, — от увиденного Тоня даже побелела. Мстислава скептично повела бровью. Очевидно, это была привычная для нее реакция. — Нравится? — Да это же просто жесть,— едва пролепетала Розенберг, поборов легкую тошноту, бегая глазами то на Мису, но снова на ее плечо. — Это… Это откуда? — Давай когда-нибудь потом, хорошо? — Смирнова спрятала плечо и смущенно почесала затылок. — Я вижу, что ты хочешь поддержать меня, но делиться подобным... Надеюсь, ты меня поймешь. —Конечно-конечно! Не переживай! Я все понимаю, — замахала руками Тоня. —Если тебе тяжело об этом говорить, то, может быть, поболтаем о чем-то более приземленном? Например, ммм… Какую музыку ты любишь? —О, эта тема мне куда более по душе, — живо встрепенулась Мстислава. —Я предпочитаю что-то вроде «Наутилуса» и «ДДТ»... Если брать прямо-таки современных, то, полагаю «The Neighbourhood» и «Bring me to Horizon». — Неплохо-неплохо,— похвалила Тоня, прикладывая руку к лицу. — На концерте последних мы даже были с братцем года два назад. Очень зажигательные. В принципе, в детстве меня заставляли слушать Моцарта, Бетховена, Баха, ну, думаю, тебе такое не по душе. —Нудно,— коротко прокомментировала Мстислава. —Нет, я, конечно, уважаю выбор каждого, но лично мне кажется, что подобные музыканты для занудных аристократов. —А я кто по-твоему? Отец все уши прожужжал, какие мы «исторически ценные», —Тоня иронично рассмеялась. Она, казалось, и сама слабо верила в россказни собственного отца, но похвастаться-то хотелось. — Сейчас слушаю российский пост-панк... —Знаешь, звучит не очень, особенно в сочетании со словом «российский», — пробормотала Слава, все еще не отпуская несчастную лямку рюкзака. — Нет, послушай, думаю, это прям для тебя! - пообещала Тоня, и ее глаза засверкали. — Но вообще в детстве я безумствовала от Эминема. Я даже одно время воображала, что улечу к нему в Америку и заживу счастливой жизнью, малолетняя фанатка. Я все думала, почему меня брат стебет за это, а сейчас самой смешно, — она едва сдержала улыбку, когда услышала, как тихая новая знакомая хихикнула. — А и кстати.., - начала было Слава, но не успела закончить фразу. Где-то на втором этаже что-то оглушительно громыхнуло. Одноклассницы подскочили... — Это в учительской! — Мстислава только потянула Тоню за собой вниз по лестнице, но желтоглазая остановилась, схватила некрепкую одноклассницу за плечо и потянула обратно. — А если это нападение?! Вдруг, там террористы или какие-то сумасшедшие с автоматами?! — воскликнула она, впиваясь ногтями в Мстиславу так, что Смирнова даже пискнула от боли. — Нам нельзя никому попадаться на глаза. Идем за мной быстрее! — Но если кому-то нужна помощь?.. — Будь уверена, мертвой ты им не поможешь, — Тоня, как бы то ужасно ни звучало, привыкшая к подобным замесам в родном доме, прекрасно понимала ужас ситуации, а потому поспешила укрыться в кабинете химии, а конкретно, в шкафу, в подсобке. Мстислава стояла тут же и тяжело дышала в шею новой знакомой. — Скорее всего, это было давно спланировано, — прошептала Тоня, так тихо, чтобы услышала ее только «подружка». — П-почему ты так решила? — Миса подняла на Тоню голову, и девочка отчетливо прочитала страх в красивых глазах одноклассницы. — Что бы это ни было, оно громыхнуло не сразу, а только тогда, когда в учительскую кто-то зашел, — начала рассуждать Тоня, автоматически поглаживая Мстиславу по плечу. — Возможно, злоумышленники ждали кого-то… Кто сейчас в учительской? — спросила она. — я не знаю, — в глазах Мстиславы мелькнул такой ужас, словно она увидела медведя-шатуна в зимнем лесу. Одна мокрая дорожка быстро скатилась по щеке ученицы и упала на ладонь Тони. — Так, а ну не реветь! Нас же поймают! — в панике зашептала Розенберг, сама едва не плача. Да, частично она привыкла к частым налетам на особняк, но привыкнуть к страху смерти невозможно, кем бы ты ни был. — Что такое? Ты знаешь, кто, — и тут Тоня осознала происходящее вслед за Смирновой. Она сама вспомнила, кто недавно спускался в учительскую, предварительно примирив двух одноклассниц. — О боже… Только не это!.. — Арсений Антонович! — в один голос выдохнули они, глядя друг на друга, даже не заботясь, насколько это было шумно, пребывая в немом ужасе. Волнение за астронома было куда сильнее, чем за себя, ведь они в безопасности, здесь никто их не достанет и, вообще, кому взбредет в голову обследовать подсобку? Снаружи что-то шмякнулось на пол. Девочки замерли, словно пронзенные молнией. Сердце Тони мягким комочком заколотилось в горле. За дверью шкафа снова что-то разлетелось в мелкие дребезги. Розенберг поежилась. — Ром, остынь, его здесь нет, — раздался голос прямо рядом со шкафом. — Не такой уж он идиот чтобы прятаться в подсобке. Раз датчик сработал, значит, он был в учительской. А если он был в учительской… — Не факт, что он сдох, — отрезал второй голос, настолько холодный и резкий, что у Тони мороз по коже пробежал. — Идем отсюда. Я уже слышу вой сирен копов. Если не уберемся подобру поздорову, то все попытки полетят коту под хвост.       Стоило двери с треском захлопнуться за незваными гостями, как Тоня на ватных ногах буквально выпала из шкафа, утягивая за собой и Славу, такую же обессиленную от ужаса. Обе школьницы глухо приземлились на пол, тяжело дыша. В шкафу, конечно, безопасно, но воздуха под конец стало категорически не хватать. Тоня перевернулась на живот и пару раз стукнулась лбом об пол. Мстислава лежала рядом, глядя в потолок ошарашенными глазами. — Т-ты поняла, что только что произошло? — спросила Тоня в надежде, что Миса увидела в разговоре мужчин то, что увидела сама Розенберг. — Нас чуть не убили два террориста или кто они там, черт возьми, — скороговоркой пробурчала Смирнова, потирая лицо. — Лично мне хочется верить, что это просто чудо чудесное, что мы остались живы, так что, пожалуйста, пойдем на улицу. Должно быть нас уже обыскались, — Слава вскочила на ноги и отряхнула толстовку и сумку от мелких стекляшек, оставшихся после разлетевшихся в труху колбочек и баночек с разной химией. — Нет, погоди! — удержала ее Тоня, хватая за штанину. — Неужели ты не слышала их разговор?! — О, поверь, я прекрасно все слышу. Вот на что, на что, а на слух я не жалуюсь, — язвительно отозвалась Смирнова, хмуря пушистые черные брови. — А, видимо, пора! — огрызнулась Розенберг, однако сил ругаться не было, так что желтоглазая тут же продолжила. — Один из этих мужиков назвал другого по имени! Круг подозреваемых сразу сузится, если мы расскажем это полиции! — Если, конечно, «Роман» — не кодовое имя! — аргументированно заметила Мстислава, протягивая Тоне руку, чтобы помочь ей встать. — Да и как ты собралась говорить это полиции? «О, господин офицер, представляете, мы случайно узнали, сидя в подсобке, что одного из них зовут Роман. Не уверены, конечно, что это настоящее имя, а не какой-то идиотский псевдоним, но зато круг подозреваемых ой как сузится!». Тонь, подумай, о чем говоришь! Нас же могут припахать за это! — Нас? Детей? — с иронией в голосе переспросила Розенберг, принимая руку помощи и легко вскакивая на ноги. — Зачем мы этим террористам сдались? — Сейчас многие злоумышленники работают за счет детей, — раздраженно пояснила Мстислава, едва слышно подходя к выходу и выглядывая в коридор — мало ли, этот Роман остался там. — Подсылают их выяснить, пусто ли, скажем, на посту охраны или где жертва, а мы, напомню… — Последние, кто видел Арсения Антоновича, — закончила за нее Тоня и призадумалась на мгновение. Мстислава кивнула. Розенберг остановилась и с такой силой хватанула по стене ногой, что с нее побелка полетела в разные стороны. — Черт! Почему все так сложно-то! -…потому я думаю, что проще будет не вмешиваться и пустить все в руки профи. — Но мы должны! Преступное бездействие тоже статья! Не лучше терроризма! А если кто-то погиб?! — возмущалась Тоня, злясь и на Мису, которая своими аргументами буквально не оставила ей и крохотной лазейки, и на ситуацию, и на этих захватчиков. — Давай тогда сами выясним? — Что? — с глазами по пять копеек переспросила Мстислава. — Говорю, давай сами выясним, кто этот Роман такой! — повторила Тоня на этот раз более уверенно. — Типа поиграем в веселые приключения Шерлока Холмса? А если нам прилетит за это? — Миса приподняла бровь. — Ты в курсе, что нас и убить с таким раскладом могут? У меня жизнь не сказка, но жить мне пока хочется, уж прости. Да и вообще, — рассудила Мстислава, открывая главную дверь школы. Все коридоры были пусты, словно чумой выкошены. Только пыль вокруг летала, да ошметки штукатурки. — Как мы найдем этого Романа? — Ты забыла, кто мой отец? — улыбнулась Тоня, щурясь от ярчайшего солнечного света. — Он знает всех криминальных авторитетов страны: от самых мелких подпольных до крупнейших, которые имеют свои точки по всему свету! — Твой план, безусловно, хорош, но меня смущает вот какая деталь: если мы все же найдем этого Романа, что нам, школьникам, без опыта боя и стрельбы делать с ним?! — Ну, я могу научить тебя паре действенных приемов самообороны, а пистолеты у нас в доме не редкость, так что вполне можно успеть научиться, — не успела Тоня закончить фразу, как ей в плечо прилетел маленький камушек. Обернувшись, девочка расплылась в улыбке, немного едкой, но все же весьма радостной. — Эраст!       Эрастом звали родного старшего брата Тони. Это был худой, как и сестра, долговязый юноша лет двадцати-двадцати пяти, с легкой, на вид колючей, щетиной на подбородке, около-длинными волосами, заплетенными в маленький хвостик, торчащий в сторону. На темных волосах парня отчетливо выделялись длинные полосы абсолютно белых волос, словно выцветших на солнце. На довольно смуглом лице яркими пятнами выделялись молочные подтеки бледной кожи. Одно пятно перекрывало правый глаз, ресницы на котором имели крайне причудливую раскраску. Некоторые волоски были черные, как и основная масса волос, а некоторые отчетливо отливали снежно-белым оттенком. Те же чудеса творились и с правой бровью Розенберга. Второе пятно Эраста было чуть больше и находилось на шее, слегка расплываясь и тем самым переходя на подбородок, волоски бородки на котором так же раскрасились неравномерно. — Привет, малая, — хрипло поздоровался парень, давая сестре звонкую «пять». — Че у вас тут происходит? Я надеялся забирать тебя не из руин, а из нормального целой школы. Кто разнес? Он явно потрудился, чтобы взорвалась только та комната, — Эраст указал изящной, как и у сестры, рукой с длинными тонкими пальцами, на окно учительской, из рамы которого, как кривые зубы какого-то чудища из кошмара торчали осколки стекла. — Ты? Забирать меня? — не обращая внимания на рассуждения братца о нападении, вскричала Тоня. — Как никак конец света случился, что ты решил позаботиться о своей бедной-несчастной сестренке, — Тоня, сделав щенячьи глазки, выпятила нижнюю губу, глядя на брата. — Ну почти, — скептично отозвался Эраст Розенберг и огляделся по сторонам, затем наклонился поближе к Тоне. — У отца сегодня остановилось сердце. Мы с Валерией пытались ему помочь, но было поздно. Ты же знаешь, он последние дни был ужасно плох… — Но! Но… Он же выглядел так счастливо и… Здорово. Я знала, что у него есть проблемы с сердцем, но не думала, что все настолько плохо, — Тоня даже руки опустила. Последнее время Константин и правда был не здоров, но она явно не ожидала, что конец был настолько близок. — Тоня, что такое? Кто этот парень? — заволновалась Миса, только заметившая рядом с Тоней постороннего. Все то время короткого диалога между родственниками, ученица вглядывалась в толпу, в надежде найти Арсения Антоновича живым-здоровым, однако массивной фигуры биолога она не увидела, от чего разволновалась не на шутку. — Это мой брат, — представила парня Тоня. — Можешь звать его Эраст, но, знай, что он ненавидит это имя. — Кто бы говорил, — закатил глаза он, и потер переносицу такой же пятнистой рукой. — Ладно, идем в машину. — А мы можем Мису домой закинуть? — попросила Тоня, невинно хлопая ресницами. — Нет, — довольно грубо отрезал Эраст, поправляя наручные электронные часы. — Я не хочу, чтобы она запачкала кресло копотью. Я только вчера свозил машину на мойку. — ЭЙ! — возмутилась Тоня, хватая брата за ворот рубашки, пахнущей явно дорогущим одеколоном. — Я такая же грязная сейчас, как и Мстислава! — Ты моя сестра, — пожал плечами парень. — Не аргумент! — крикнула Тоня. — Ты ко мне, порой, относишься, хуже, чем к нашей служанке! — Тонь, все нормально. Я недалеко тут живу. Пару минут пешком всего. Не переживай, — попыталась влезть Мстислава, аккуратно кладя ладошку на дрожащее от негодования плечо новой подружки, но была перебита Эрастом, недовольство которого явно давало о себе знать. — Вот и правильно, иди домой. Антония, — он указал большим пальцем на машину, поправил рубашку, слегка смятую на груди из-за крепких ручонок сестры. — Даю тебе минуту. А потом домой сама поедешь. — Да иди ты, сноб вонючий, — когда Эраст отвернулся, Тоня передразнила его походку, а затем взглянула на Мису. — Прости за этот концерт; обычно, Эраст менее злой… вроде… Возможно это из-за смерти отца… — Оу, так вот о чем вы говорили… Искренне сочувствую, — Мстислава сочувственно улыбнулась кончиком губ. — Понимаю, каково это, семью потерять. — Грустно, конечно, но мой отец…ммм, он как Эраст с вечно плохим настроением. Лишь в последние дни он был весел. Видимо, чувствовал свой конец, да ничего поделать не могу. Жалко, кончено, но ничего не поделаешь. — Он тебя любил? — Да не особо, Эраст был «светом его очей», но родственник как никак, в любом случае будет обидно. Зуб даю, хоронить будут с военными почестями, — Тоня грустно улыбнулась. — Антония! — раздалось со стороны машины Эраста. Тоня вздрогнула. Быстро обняла Мстиславу и бросилась к машине брата, напоследок крикнув краткое «пока». Завтра новый день. Пусть школа слегка разрушена, но учебу никто не отменял, соответственно, у девочек будет куча времени обсудить произошедшее сегодня. Однако волновало Тоню вот что: почему отец умер именно сейчас, когда в городе завелся какой-то новый мафиози? Да нет, убить его не могли, это бред. Розенберг давно отошел от частых убийств, так что криминальным авторитетам попросту не за что было зацепиться, у них не было ничего против Константина Розенберга. Так почему это совпадение ее так мучает? — Чего приуныла? — подал голос Эраст, глядя в зеркало заднего вида. — Действительно! — закричала Тоня. — У меня умер отец, подорвали школу, я чуть не была застрелена злоумышленниками и-       Эраст резко дал по тормозам. Машина, скрипя покрышками, остановилась на краю обочины. Справа посигналили, на полной скорости пролетая мимо Розенберга, которого даже слегка занесло на дороге. — Ты с ума что-ли сошел?! — взбешенно закричала Тоня, влетевшая в пассажирское сидение всем телом, ведь по привычке не пристегнулась. — А если бы в нас кто-то врезался?! — Почему ты сразу не сказала?! Я бы разобрался с ними за секунду! — Ну извини уж! После новости про смерть отца я совсем забыла про это все! Но зато одного из злоумышленников звали Роман, — девочка обиженно заложила руки на груди и отвернулась. — А фамилия? — продолжал допытываться Эраст, нервно скребя ногтями обшивку руля. — Все, что знаешь говори! — Не знаю я больше ничего. Да и говорить ничего не хочу. Особенно тебе, братец, — оскаблилась Тоня. — Черт, — Розенберг ударил по рулю, от чего машина испустила долгий невероятно громкий сигнал. — Возьмешь дома отцовский комп. Поищешь этого Романа. Пароль: «la mort est proche». После каждого слова нижнее подчеркивание. — Что за странный пароль? — мгновенно переведя фразу, изумилась младшая Розенберг. — У отца спроси, — отрезал Эраст, вновь выезжая на магистраль. — И вообще! Откуда ты его знаешь? — подозрительно прищурила желтые глаза Антония. — Возможно, семейные секреты доступны лишь избранным членам семьи, если ты понимаешь о чем я, милая сестрица, — Тоня увидела в отражении зеркала, как по губам Эраста побежала ядовитая усмешка. — Заткнись, — свирепо зарычала Розенберг, мысленно рассуждая, что ей будет, если она подобьет брату глаз, чтоб светился фиолетовым, как сверхновая, однако все подобные мысли отступили, когда неполная семейка подъехала к дому, на пороге которого стояла полиция и скорая с судмедэкпертами.       Тоня какой раз за день потерла лицо, снова бешеным потоком прокручивая в голове все совпадения и несовпадения текущего дня. Что-то не давало покоя. И этим чем-то была пуля, которую Тоня незаметно от Мстиславы спрятала в карман, когда лежала на полу в лаборантской…