***
Приподняв глаза от наскучившего конспекта по химии, Слава сонно оглядела комнату, выискивая, чем бы занять себя в следующие несколько часов. Взгляд упал на стопку заметок, которые ей передала Тоня на самоизучение. Тоска зелёная… Смирнова зевнула, потирая глаза. Ей правда уже было тошно от бесконечных поисков этого Романа Тихвинского. Такое ощущение, что этого человека просто не существует и практически весь месяц поисков ушел в никуда. Быстро напомнив себе о важности их расследования, Слава схватилась за бумаги. Ей не хотелось, чтобы биолог до конца жизни ходил и оглядывался, рискуя получить уже не нож в печень, а свинец в лоб. От тяжких раздумий ее оторвал звонок в дверь. Открыл как обычно Велес, ведь пока что был в доме за главного. Слава тихо выползла из комнаты, не задев скрипящей половицы, чтобы подслушать разговор незваного гостя. Голос его был тихим, чуть насмешливо-тягучим, с хорошо поставленной дикцией и жутко знакомыми хрипящими отголосками. Девочка нахмурилась, вцепившись пальцами в дверной косяк. Где она раньше слышала этот голос? Мстислава немного выглянула из-за угла. На лице Велеса отобразилось выражение недоумения, которое он умело скрывал за гостеприимной улыбкой. Лицо же гостя Слава не видала, но голос страху наводил будь здоров. — Слава! — позвал Велес, и от неожиданности девчонка дернулась, ударившись головой об дверь в ванную комнату. Несмотря на боль от начавшего появляться синяка, она в нетерпении рванула в коридор и тут же притормозила, увидев на пороге самого неожиданного человека, который только мог там оказаться. — Этот молодой человек хочет узнать, не видела ли ты ничего необычного в тот день, когда на вас с Тоней напали. — Здравствуй, Мстислава, — вежливо поздоровался парень, кивая. — Здравствуй, Эраст, — опасливо поприветствовала того Слава, вцепившись в домашние шорты дрожащими пальцами. В какой-то момент, она даже выдохнула, потому что успела подумать о ком угодно, но точно не об Эрасте. Мимолётный страх отступил, уступив место недоумению. — Я ничего не видела, правда, мы же это обсуждали, — ответила она, не в силах смотреть в глаза Розенбергу. Слишком его взгляд был по-особенному пугающий: глаза отливают металлическим блеском, пронизывая холодом, читающие постороннего, как открытую книгу. Чем-то этот взгляд напоминал взгляд Арсения Антоновича, но тот хотя бы иногда грел, а тут, тут кроме холода и насмешливого высокомерия не читалось ровным счётом ничего. — Тоня могла что-то видеть, подходя к двери, но все было так быстро, так что мало вероятно, что она что-то помнит… — Антония сказала то же самое, — Эраст в задумчивости почесал щетинистый подбородок. — Хорошо, спасибо, — Розенберг залез в сумку и достал оттуда небольшую красивую коробочку, протягивая ее Славе. Та взяла ту в руки, удивляясь, насколько она была тяжеленькой. — Передай это, пожалуйста, Тоне, там ее любимые конфеты, — попросил юноша, — я какое-то время буду не в городе, поэтому прошу тебя. Если не сложно. — Да, конечно! — тут же согласилась девочка, нервно поглядывая на старшего брата, в котором искала защиты, но Велеслав, казалось, не видел угрозы в странном типе с повязкой, даже наоборот, судя по улыбке, готов был пригласить парня и на чай, и на вино. — Благодарю, до свидания, Мстислава, до свидания, Велеслав, был рад знакомству, — произнес Розенберг таким тоном словно думал вовсе об обратном. — Взаимно, — Велес протянул крепкую руку Эрасту, и тот не без перманентной брезгливости на лице пожал ее. — Рад был познакомиться со старшим братом подружки своей сестры! Хорошего вечера! Стоило Эрасту оказаться за дверью, как улыбка пропала с губ Велеслава, и он, отвернувшись от сестры, прошел в гостиную. Слава за ним, все ещё вцепившись в злосчастную коробочку потными руками. Велес упал спиной на диван, тревожно дёргая бровями. Столько лет Мстислава жила с братом, знала его лучше всех, а тут такая новая эмоция… Обычно Третьяков дёргал бровями только тогда, когда над чем-то усердно думал, или волновался перед экзаменами, а тут… — Вел, что случилось? — Он странный. Нехороший человек, — бросил Велеслав, приоткрыв черные, как ночь глаза. В них отразилась тревога и какой-то виданный прежде лишь в далёком детстве животный страх. — Не верю я ему. — Я тоже, — с тоской согласилась Слава, прекрасно понимая, что братец у Тони тот ещё подонок. — Но о сестре он и правда как-то странно, но заботится. — Видал я такую заботу в гробу, — брюнета заметно передёрнуло. — Держу пари, он вместо конфет, птичий помет кинул, или что похуже. Не отдавай коробку Тоне. Оставь. Мне страшно за подружку твою. Слава послушно кивнула. Решениям брата она доверяла, как самой себе: Велес был крайне эрудирован, всегда, ещё с детства, оценивал ситуацию грамотно и так, чтобы можно было решить любую проблему и реализовать любую идею, имея при этом лишь умелые руки, палку и пару мотков веревки. Пройдя на кухню, она кинула 'конфеты' как ей показалось в мусорное ведро и с чувством выполненного долга вернулась к себе. Однако на сердце все ещё было тревожно. Эраст приходил просто передать конфеты? А адрес он как узнал? Ой, да наверное Тонька сказала… Мстислава тряхнула головой. Бред! Если она будет подозревать каждого первого встречного, то скоро сойдёт с ума. Главное завтра не проспать, иначе Галина Андреевна устроит ей такой допрос с пристрастием, что мало не покажется. Химию Слава ненавидела всей душой, хотя и старалась учить, думая выйти даже на пятерку, но наделившая девочку гуманитарным складом ума природа так не считала, увы. — И кто этот ваш Sn3O, — она почесала затылок, глядя на результат уравнения химической реакции. Кажется, снова что-то не так. — А ну и хрен с тобой! — Слава откинула тетрадь в сторону, опуская голову на стол. Получать завтра по первое число, так получать. — Эй, Слав, — Велес заглянул к ней в комнату и аккуратно постучал костяшками пальцев о косяк, словно бы спрашивая разрешения на вторжение в личное пространство. — Разговор есть. — Я вас слушаю, — девочка поглядела на брата и, важно закинув ноги на стол, приняла очень серьезный вид. — Если ты опять про Эраста, то коробку я оставила, не понесу. — Да нет, я не про это. Помнишь, ты говорила, что хочешь играть на барабанах? — начал было Велеслав, но сестра тут же перебила его. — Так?! — с бешеной надеждой в глазах Слава подалась вперёд, едва ли не падая. — Моя одногруппница Женька Звенягина как раз ищет себе в группу барабанщика. У их девочки-барабанщицы какие-то проблемы, и она уезжает в конце этого учебного года, но согласилась поучить тебя пока есть время до ЕГЭ. Если хочешь, конечно, я напишу Жеке, что ты согласна. — Пиши-пиши!!! — тут же всполошились Смирнова в два скачка подлетая к брату и крепко зажимая его в объятиях. — Боже, Велес, ты лучший брат, которого можно было только пожелать! — Да ладно тебе! — засмущался Третьяков, однако тон старался держать спокойным. — Мне не трудно сделать кому-то приятно… — Ой! это же так круто! Я обязана буду рассказать Тоне!!! — от радости Слава чуть ли не на месте прыгала. — Ты лучший! — Ох, понеслась душа в рай! — расхохотался Велес, однако глядя на сестру, ему хотелось рыдать. Рыдать от счастья за нее. Все детство Третьяков провел в порой тщетных попытках защищать малышку, а сейчас, сейчас он все ещё отлично выполнял обязанности старшего брата, правда сейчас физическая сила не нужна была, и студент мог просто радовать сестрёнку тем, чем не мог раньше, например, даря разные вкусности со стипендии, водя, куда ей вздумается. Да и сама Слава не упускала возможности наверстать упущенное. Многие знакомые Велеса в универе завидовали ему, мол, его отношения с сестрой не были похожи на схватку русских и шведов в Северной войне, как в других семьях. Однако сам Третьяков лишь смеялся на это. Не ему ли знать и досконально помнить все, что было раньше? Порой от таких воспоминаний хотелось бежать прочь, но, черт возьми, они настигали, как пули. — Велес, гляди! — Слава вытянула чуть дрожащие руки. — Это от волнения! — Ойй! — Велес отмахнулся. — Нашла из-за чего волноваться! — Велес-Велес-Велес, — затараторила Слава, нагоняя уходящего в коридор брата. — А расскажи хоть про Женьку! Какая она! — Ну, — Велес помялся. — Она учиться на первом курсе психологии и играет в пост-панк группе на электрогитаре, насколько я знаю. Группа вроде называется «Сжигая мосты» или как-то так… Женя из тех людей, кто никогда не унывает, и ведёт за собой людей, я думаю, она тебе понравится. Ещё Звенягина активист универа у нас, постоянно устраивает всякие мероприятия и конкурсы для всех и вся. Даже если никто не приходит, не унывает. Вы чем-то даже похожи. Должны сдружиться, — рассказал Велес. — А продюсер у них есть? — Вот это уже не ко мне, я был на паре их сольных концертов в универе, но не более, — Велес покачал головой. — Не переживай, все будет классно, — парень потрепал сестру по плечу. — А теперь давай спи, мышонок. — Не называй меня мышонком, — нахумрилась Слава и как две капли воды стала похожа на брата. — Я это не люблю. — Как скажете, мадам, — театрально разяел плечами Велес, за что получил лёгкий шлепок по бедру. — Ладно-ладно, все, ухожу, — замахав на сестру руками он и скрылся в коридоре. — Покойной ночи. — Покойной-покойной, — эхом отозвалась Слава, толкто сейчас понимая, как же она устала за день. Эйфория от приятных новостей быстро прошла, и Смирнова, едва перебирая ногами, добрела до кровати и шлёпнулась на нее. На неделе надо обязательно сходить к Тоне и Арсению Антоновичу. Последний, видимо ещё долго в больнице лежать будет, а вот младшая Розенберг, очевидно, скоро будет выписываться, осталась только несколько посещений хирурга, перед которыми Слава очень хотела ее поддержать. Главное, не проспать, как она это любит…***
— Слушай, что расскажу, — начала Миса, плюхаясь на койку рядом с Тоней, немного более бледной чем обычно. Обе сидели в палате Розенберг, поджав ноги под себя. — Я скоро буду учиться играть на барабанах! — похвасталась она, гордо вскинув подбородок. — Мне Велес в понедельник ещё сказал! — Ого, кажется, ты на шаг ближе к своей мечте! — отметила Тоня, чуть ближе прижимаясь к теплой подруге. Последнее время Розенберг очень лихорадило, и она мёрзла даже несмотря на то, что в палате топили, как в бане. К тому же, она безумно соскучилась по подруге, хотя очень не хотела этого признавать. Не в ее характере было вот так просто проявлять ласку. — А ко мне тут Эрастик приходил в ту пятницу. Говорит, что никак не может отыскать Валерию, как сквозь землю провалилась. Я все думаю, если ее убили в ту ночь, — Тоня понуро опустила глаза на колени, и одинокая слеза сбежала по ее щеке. — Эй, ты же не виновата! Я думаю, Эраст это понимает, и тебя винить не станет! Что ты могла сделать против этих головорезов?! — возразила Слава, не терпящая обвинений на пустом месте. — Что за бред, зачем себя накручивать. Может, она просто спряталась где… Удивительно, что он приходил вообще… Никак любовью братской проникся? — Ага, тогда я президент Украины, — хмыкнула Розенберг. — Я ни черта не понимаю, если честно. Хочется верить, что все обойдется, но мне с каждым днём всё больше становится жутко. Тревожно мне, — она сконфуженно потерла свои же плечи и шмыгнула носом. Все ещё волновалась про Леру. — Мне страшно, что что-то из этого выйдет… — Эй, Тонь, все же хорошо. Я рядом, ты в хорошей больнице, в пропаже Валерии тебя никто не винит, — Слава успокивающе погладила тревожную подругу по спине. — Если что, ты пиши мне, я с тобой буду говорить, если тебе страшно станет. Тоня лишь послушно кивнула и умолкла. После произошедшего в доме Розенбергов, девочки почти ни разу не возвращались к теме поиска Тихвинского. Очевидно, Пономарев был прав, когда предостерегал обеих не искать этого типа, и на то, как выяснилось, были веские причины. — Как там Пономарев? — после недолгого молчания спросила Слава. — Ему осталась операция и восстановление, дальше будет как новенький. Человек, который напал, явно постарался провернуть нож в ране, чтобы сделать ее серьезнее, — Тоня задумчиво почесала затылок. У нее начали отрастать рыжие корни, которые раньше Смирнова не видела. Признаться, ее немало удивил этот факт. — Но он сейчас иногда ходит по коридорам, пытается держать себя в форме. Иногда ко мне заходит. Милейший человек на самом деле, — Тоня пожала плечами, словно бы ей эти разговоры были поперек горла. Все ещё нервничает. — Ну вот видишь как хорошо. Глядишь, к концу ноября уже снова все вместе будем в школе радоваться жизни, — заметила Слава, кладя голову на плечо Тоне. — Как в школе, кстати? — Все в порядке… Ко мне тут Богдан подошёл, попросил передать тебе извинения, — начала девочка, поправляя прядь черных волос. — Все ок, передай ему, что я не сержусь, — Тоня улыбнулась. — Он хоть и дурак, но видно, что в душе не злой. — Это правда, кстати, — отметила Смирнова. — Он фарфоровых кукол собирает с пятого класса. Его за это дразнили, но видела бы ты его коллекцию, это вау! — восхищённо рассказала Мстислава. — Ого, необычный мальчик, — удивлённо вскинула брови Розенберг. — Он же вроде с бабушкой живёт? — Ага, и со старшей сестрой, правда, я про нее ничего не знаю. Она есть, как факт, но, кто она и чем занимается, не знает, мне кажется, даже администрация. — Да полно тебе, все они знают, — Тоня зевнула. — И ещё. Вместе с Пономарёвым пропал и Белый… Я думаю, они связаны… — Займёмся этим, когда я выпишусь. Не могу сейчас ни о чем думать, кроме чертовых операций, — отрезала Тоня, словно бы тема резко стала ей противна. — Правда, извини, я даже слышать про это все пока не могу… — Хорошо, — тут же согласилась Слава. — Мне нужно бежать, Вел сказал, у него на меня планы на вечер. — Удачи, — Тоня крепко обняла подругу, даже, казалось, слегка дольше, чем требовалось бы, и, потеревшись щекой о щеку, улыбнулась. — Ты только не забывай, что я тут одна торчу. — Конечно! Я ещё приду… *** Новые, но уже знакомые и родные, звуки в коридоре заставили ее чуть ли не навернуться с кресла, где Мстислава сидела, уткнувшись в книжку, которую ей советовала Тоня. Слава на секунду замерла, прислушиваясь. Услышав знакомый голос, девочка сломя голову рванула в коридор и сразу же утонула в объятиях новых гостей. То была ее сестра — Виктори, обучающаяся в другом городе, приехавшая на время каникул, и приемный отец, Роман Третьяков, высокий статный мужчина лет сорока семи — пятидесяти, очень ухоженный на вид. Родная дочь была до крайности на него похожа, разве что волосы Романа уже тронула легкая седина, а молодые пряди Вики были сравнимы с золотом, играющем на солнце; они волнами спадали ей на плечи, дотягиваясь до бедер. — Привет-привет! — улыбнулся Роман, и Слава углядела новый золотой зуб. Кажется, старый совсем расшатался. — О, тебе новый поставили! — воскликнула девочка. Наконец-то приемный отец не будет жаловаться на неприятные ощущения! То-то здорово! — Да уж, старость не в радость… —…маразм не оргазм, — как бы невзначай добавил Велеслав, и Третьяков тут же зажал парня в крепкие объятия, громко смеясь. — Эхх ты, — мужчина потрепал его по спине и радостно оглядел приемную детвору. — А вы ничуть не изменились с момента моего отъезда! — Да тебя не так долго не было, чтобы мы изменились, — Мстислава хихикнула, когда широкая рука потрепала её по волосам. Виктори с какой-то по-детски искренней радостью прильнула к Велесу, и оба молча стояли, прижавшись, будто не виделись сто лет. Велес положил подбородок ей на макушку. Слава знала, что будучи сверстниками, они общались куда ближе, находя общие темы для разговоров, однако она иногда ревновала старшую сестру к брату, хотя понимала, что чувства эти абсолютно беспочвенны. — Ну что, дети, как время провели без нас? — спросил глава семейства, проходя в гостиную. — Рассказывайте, коль так соскучились. — Ой, да тут все а один рассказ и не уложить, — ответил Велес, падая на диван. Виктори скромно присела рядом и с каким-то благоговением уставилась на Третьякова. — А ты попробуй, сынок, — мужчина оглядел семейство. — А, ну тогда начну с того, что… Слава не слушала, о чем говорит брат. Ее внимание рассеялось, и девочка впала в лёгкий транс. Белый, ранение Пономарева, резкие визиты, Тоня в больнице — все это не давало покоя, вертелось волчком, но какую бы логическую цепочку, Смирнова бы не продолжила, все превращалось в замкнутый круг. Она думала об этом, покуда мыла голову, чистила зубы и, уже засыпая, решила: утро вечера мудренее. Если она продолжит напрягать мозг, то и вовсе не уснёт… Не успела Мстислава об этом подумать, как сознание ее качнулось и кануло в темноту.