Надо было выбирать храмовников

      Лазарет Скайхолда был местом тихим, спокойным и солнечным. Его бы даже можно было назвать умиротворяющим, если бы не стоящие в два ряда импровизированные носилки, выполняющие роль больничных коек. Сейчас были заняты только одни носилки. Каллен заглядывал сюда каждый день, потому что пациент, так и не пришедший в сознание после ранения, полученного в битве за Убежище, был его солдатом. Каллен был уверен, что знает каждого лекаря и сестру милосердия, ухаживающих за раненным. Поэтому он оказался неприятно удивлён, одним прекрасным утром обнаружив в госпитале новое лицо. Девушка с тёмно-рыжими, почти оранжевыми волосами, заплетёнными в две косы, спускающимися по спине почти до талии, стояла на коленях подле носилок. На полу рядом с ней были аккуратно расставлены флаконы с неизвестными Каллену жидкостями. Впрочем, захоти он узнать, что туда налито, труда бы это не составило, ведь к каждому флакону была приклеена этикетка. Девушка едва слышно мурлыкала себе под нос мелодию, в которой можно было распознать популярный нынче среди бардов всех таверн хит, прославляющий Орлейскую Императрицу. Уже одного этого было достаточно, чтобы Каллена, которого в самом ближайшем будущем ожидала поездка в Халамширал на приём, устраиваемый Селиной, передёрнуло от отвращения. Но музыкальный вкус был не самым грандиозным недостатком рыжеволосой девицы. Под руками, которыми она медленно и вдумчиво водила над лежащим без сознания юношей, Каллен разглядел ровное голубоватое свечение. Это могло значить только одно – в лазарете завелась магичка. – Здравствуйте, леди…? – подкравшись со спины, строгим тоном поздоровался он. – Здравствуйте, – мелодичным голосом отозвалась девушка, не вздрогнув и не прервав процедуру. Представляться она, похоже, не собиралась. Каллен, не привыкший, что его игнорируют, слегка растерялся, но взял себя в руки и решил представиться первым. – Я… эээ… Каллен Стэнтон Резерфорд, командующий войсками Инквизиции. – Я знаю, – коротко ответила девушка, снова не удостоив его взглядом.       «Откуда?», чуть не ляпнул Каллен, не имея ни малейшего понятия, как продолжить разговор, но к счастью девушка закончила сеанс магической медицины и, наконец, повернулась и встала, оказавшись ростом не на много ниже него. Он никогда до этого не видел человека, так густо усеянного веснушками. Оранжевые крапинки покрывали лицо, плечи, шею и грудь, которую совсем не скрывал глубокий вырез платья. Каллен совершенно бессовестно подумал о том, где же у неё ещё могут быть веснушки, и стремительно перевёл взгляд с декольте на лицо магички, очень надеясь, что покрасневшие уши не выдадут ей содержание его фантазий. Девушка, в свою очередь, разглядывала его так же внимательно, спровоцировав у него подозрение, не фантазирует ли она о нём тоже что-нибудь непотребное. –Вы по делу зашли, или просто званием похвастаться? – Холодно поинтересовалась рыжеволосая красотка.       Ледяной тон подействовал как ледяной душ, и Каллен сразу вспомнил, зачем он здесь. – Я захожу сюда каждое утро, проверяю своего подчинённого. А вас раньше тут не видел, решил познакомиться. – Обычно я работаю здесь после обеда. Вы со всеми знакомитесь, или только с магами? – Со всеми. Но с магами особенно. – Потому что мы опасны, непредсказуемы и переметнёмся к Корифею при первой возможности, а значит, нас нужно держать под контролем?       Тон девушки оставался всё таким же холодным и ровным, от чего у Каллена создалось ощущение, что он присутствует на допросе у опытного дознавателя, который отлично подготовился, особенно учитывая, что последняя цитата была настолько точной, будто он сам лично ей это и сказал. – Вы удивительно хорошо меня знаете, для человека, которого я впервые вижу. – Я хорошо знаю того, кто удивительно хорошо знает вас. Учитывая, что мне как-то пришлось провести холодную бессонную ночь, выслушивая множество нелестных эпитетов о, цитирую, «храмовнике, которого стоило бы закопать в ящике с перегноем, потому что всё, на что он годится – удобрять эльфийский корень», мы с вами ещё довольно мило общаемся.       Каллен запустил пальцы в свои волосы и тяжело вздохнул. Разумеется, из всех магов, которых он мог встретить сегодня утром в Скайхолде, он напоролся на подругу Сураны, и это, разумеется, объясняло, почему она не желает вести с ним светскую беседу. Каллен хотел уже, было, свернуть разговор, но любопытство пересилило. – Что она ещё обо мне сказала? – Что вы плохо спите. – Правда? – Да. Сказать, с чем она сравнила ваши круги под глазами? – Не надо! Я и правда очень плохо сплю, – неожиданно для себя самого признался Каллен. – Почему?       Он замолчал, не уверенный, что готов и дальше откровенничать с магом, которого знает двадцать минут. Каллен вообще не склонен был откровенничать, с кем бы то ни было. Девушка заметила его замешательство и протянула руку. Рука тоже была веснушчатой. –Давайте начнём сначала. Меня зовут Айрис, моя специализация – духовный целитель. Я лекарь, вы в лазарете, поделитесь вашими проблемами, и мы вместе что-нибудь придумаем. Я никому ничего не расскажу. – Девушка кивнула в сторону носилок, – он тем более.       Каллен осторожно пожал узкую ладонь и глубоко вдохнул, словно набираясь смелости, чтобы сказать одну короткую, но очень много значащую для него фразу. – Я больше не принимаю лириум. – Похвальное решение, – одобрила Айрис, – и как давно? – С тех пор, как мы в Скайхолде. Чуть больше месяца? – Кто-нибудь ещё об этом знает? – Леди Инквизитор… и Кассандра, – удивлённо ответил Каллен, – это плохо? – Это очень хорошо, – воодушевлённо ответила целительница, – значит, когда вам станет ещё хуже, рядом будут люди, которым вы доверяете, чтобы вас поддержать. Ну и я, конечно. – Ещё хуже? – севшим голосом уточнил Каллен, – куда хуже? Я сплю по четыре часа в сутки. Едва закрываю глаза, все кошмары, которые раньше заглушал лириум, возвращаются в мою голову. Подруга ваша, кстати, тоже. Что может быть хуже? – Головокружение, тошнота, дрожь в конечностях, повышенное потоотделение, – перечислила Айрис под испуганным взглядом Каллена, – и всё это среди бела дня, возможно даже прямо на балу Императрицы Селины. Но есть и хорошая новость. – Какая?!       Девушка присела, перебирая пузырьки с лекарствами, и поднялась, держа пузатый флакон из тёмного стекла. – Ночные кошмары вас больше мучить не будут, – обрадовала она, отдавая флакон Каллену, – две капли настойки на корне смерти по моему личному рецепту на стакан воды, и будете спокойно спать до самого рассвета. Не могу обещать, что Нерия больше не приснится, от нее так просто не отвяжешься, но все остальные кошмары уйдут точно. Только дозировку соблюдайте, а то не проснётесь. – Спасибо, – искренне поблагодарил Каллен, – а что делать, когда станет хуже? – Станет хуже – найдите меня здесь, подберём новое лечение. – Спасибо. – Повторил он, пряча снотворное в карман штанов и, уже почти стоя в дверях, задал последний вопрос, – он когда-нибудь очнётся? – Возможно. – Пожала плечами Айрис, – гораздо интересней, будет ли он прежним?       Гленну срочно нужно было с кем-то поговорить. Обсудить то, что произошло на привале. Но со вчерашнего вечера Нерия проронила от силы десяток слов. И это пугало, потому что хоть Гленн знал её совсем не долго, он уже понял, что долгое молчание ей не свойственно. Ещё его пугала тема, которую он так жаждал обсудить. Нерия убила человека. Хладнокровно, невозмутимо, повседневно, словно помыла руки, а не поджарила живое разумное существо молниями. От вчерашней грозы не осталось ни следа, на поверхности спокойной узкой речки играли солнечные блики, тёплый ветер трепал короткие волосы напарницы, а Гленн сверлил взглядом её затылок и жалел, что не умеет читать мысли. Скольких она уже убила? Сколько из них были одержимыми, а сколько просто оказались на её пути в неподходящий момент? Что будет, если обстоятельства сложатся так, что ему придётся впустить в себя демона? Его она тоже убьёт? Уберёт с дороги, как досадную помеху, без сожаления и раскаяния. Гнетущая тишина делала эти мысли особенно печальными. – Ему можно было помочь? – Кому? – не оборачиваясь, уточнила Нерия.       Она шла, тяжело опираясь на посох, и хоть они снялись с привала только около полудня, отдохнувшей не выглядела. Гленн не дружил с рунами, но что-то ему подсказывало, что простое стихийное заклинание не должно действовать на мага так изматывающе. С другой стороны, он никогда не убивал ни демонов, ни людей, может, это и правда тяжелый труд. – Одержимому. Ему можно было помочь? – Можно. – Тогда почему мы ему не помогли?       Нерия не ответила. Гленн обогнал её и преградил дорогу. Она подняла на него взгляд, такой же тяжёлый, как и её походка. На взгляд хладнокровного убийцы он был не похож. Скорее, на взгляд смертельно уставшей эльфийки . – Почему мы ему не помогли, Сурана? – Потому что даже не будь мы командой мечты из недоучки и малолетки, мы вдвоём всё равно не смогли бы ему помочь. – Зря я сказал, сколько мне лет, – тон Гленна был обиженным, но в глубине души он ликовал от того, что Нерия снова отпускает свои язвительные шутки, без которых путь к мельнице казался невыносимо долгим и тяжёлым – ты меня теперь всерьёз не воспринимаешь. – Я тебя и до этого всерьёз не воспринимала.       Напарница обогнула его и продолжила свой путь вдоль реки. Гленн ожидал, что сейчас она снова впадёт в апатию, и ответов он не получит, но Нерия заговорила. – Чтобы отправить демона восвояси, не навредив идиоту, который его призвал, нужно несколько хорошо обученных магов Круга и лириум. У нас нет ни того, ни другого. Ещё можно использовать магию крови, но для этого нужна человеческая жертва. И даже если бы я решила убить тебя, чтобы спасти мага, с которым меня роднит только хорошо поставленный удар левой, я всё равно не знаю нужного заклинания. Ты знаешь? – Не знаю, – откликнулся Гленн, – но мы ведь могли парализовать его, оглушить. Ну, то есть, ты могла. Отвезли бы его в Скайхолд, а там… – А там бы он приглядел себе человеческий костюмчик получше. Тебя, меня, нашего коммандера Каллена, нашу чудесную Айрис, нашу надежду человечества Вестницу Андрасте. В Скайхолде полно напуганных людей. Маги и храмовники терзаются страхами и сомнениями сутки напролёт, особенно храмовники, конечно же. Мы не можем припереть туда демона, для него это всё равно, что гардеробная орлейской императрицы. – Не знал, что храмовники демонов тоже интересуют. – Демонов интересует любой, кто не способен совладать с собственными эмоциями и желаниями, и имеет достаточно сил, чтобы защитить демона от тех, кто придёт его убивать. Храмовники подходят идеально. Сильные, тупые, подчиняются приказам, готовы распахнуть душу демону, если тот пообещает им девок румяных и котёл похлёбки. Но не наш коммандер Каллен конечно. Он тоже тупой, но железную волю его не сломить никому. – Это что, комплимент? – поддел её Гленн. – жалко, наш коммандер Каллен не слышит. – Это неоспоримый факт, – пожала плечами Нерия, – из тех, кого пытали в Кинлохе, выжил только он. С катушек правда слетел, но всё равно такая принципиальность достойна уважения, я считаю. – Что там произошло? – Потом расскажу. Мы почти пришли.       Гленн никогда раньше не видел мельниц. Киркволл был портовым городом и больше нуждался в торговцах, моряках и шлюхах, чем в мельниках. А ещё в храмовниках, ведь одержимых в этом городе было больше, чем людей. В общем, паршивый город, но Гленн всё равно жалел, что из-за очередного одержимого половина Киркволла теперь лежит в руинах. Может Нерия не так уж не права, и для всех лучше, что демон и его носитель закончили своё существование на той опушке. И будет лучше, если она убьёт и его, когда он не совладает со своими желаниями и эмоциями и, подобно большинству киркволльских магов, позволит демону творить его руками ужасные вещи. А может он просто поддался красноречию Сураны, и она на секунду убедила его, что убивать людей – это нормально. Что цель важнее методов, которыми её достигают, что безопасность большинства стоит жизни одного, что одержимые сами выбирают свою судьбу, и они могут отказать демону, раз уж даже ненавистный Нерии Каллен смог. А кто не отказался, тот заслужил свою смерть. От этих мыслей несло гнилью и разложением. От мельницы разложением не несло, но даже на расстоянии было очевидно, что она заброшена десятки лет, и сгнила так же, как моральные устои Нерии Сураны. Мельничное колесо до сих пор не отвалилось, но река, которая, судя по форме русла, раньше была глубокой и полноводной, теперь не приводила его в движение. Каменное основание обросло мхом, серая черепичная крыша частично обвалилась внутрь, одна из оконных рам давно выпала и увязла в прибрежной грязи. Тем не менее, мельница выглядела более надёжным убежищем, чем несколько разрушенных хижин неподалёку. – Почему люди ушли отсюда? – Обычно люди уходят, когда любое место лучше того, в котором они находятся, – ответила Нерия, осторожно спускаясь с невысокого крутого холма, – люди ленивы, они не уходят, пока не станет совсем невыносимо. – Поэтому ты ушла из Круга?       Нога напарницы соскользнула и поехала вниз по склону. Гленн попытался ухватить Нерию за ворот куртки, но не удержал равновесие и, скатившись на заднице, рухнул в речную тину. Нерия упала рядом, звучно шлёпнув коленями по луже и подняв тучу брызг. Она бросила в него липкий тяжёлый ком грязи и выползла на берег оврага. – Ты, прежде чем такие вопросы задавать, убедись, что собеседник сидит.       Гленн вылез вслед за ней, счищая грязь с лица. Маска из помидора ему понравилась больше, а грязевая, прилетевшая от напарницы, намекала, что он ходит по тонкому льду. Но ему нужно было узнать ответ, чтобы хоть немного понимать, кто же такая Нерия Сурана. – Мы сидим. Рассказывай. Это из-за Каллена? Он сделал это место невыносимым? Что он сделал? – Правда думаешь, что один храмовник, даже самый фанатичный, на что-то влияет? – Усмехнулась Нерия, – почему мама тебя прятала?       Потому что в Киркволле храмовники влияли на всё. Потому что о казематах ходили пугающие слухи. Потому что все знали, что эти слухи правдивы, но делали вид, что ничего не происходит. Потому что на убитых, изнасилованных, усмирённых в Круге магов всем было плевать. – У нас там церковь на воздух взлетела, знаешь ли. В Ферелдене меня мама, может быть, и не прятала бы. – Маг, который вашу церковь взорвал, обучался в Кинлохе. Вошёл в историю Круга, как человек, сбегавший десяток раз. Но его всегда возвращали. Знаешь, почему? Гленн отрицательно замотал головой. – Нас забирают из дома совсем детьми, – Нерия закатала штанину, потёрла покрасневшее от удара колено и поморщилась, – Айрис бы сейчас сюда. Так вот, мне было одиннадцать, когда меня привезли в Кинлох. Я была самой младшей, но в основном туда все попадают в похожем возрасте. Двенадцать-тринадцать… Нас учили заклинаниям, учили контролировать свою магию, заливали нам в уши церковные догмы и вколачивали в мозг чувство вины за то, кто мы есть. Искупить эту вину, конечно же, можно только служением тем, кого это проклятие миновало. Магия для человека, а не человек для магии, вот это вот всё. Чему нас не учили, так это как выживать за пределами Круга. Нас не учили готовить еду, стирать одежду, искать работу. Зачем? Ведь Церковь – заботливая родительница для всех магов, примет и обогреет. Большинство магов даже не пытается сбежать, потому что мир за стенами Круга сложный, непонятный и враждебный. А кто всё же решается на побег, скоро возвращается обратно под конвоем десятка храмовников. Можно быть достаточно магически одарённым, чтобы поджигать пшеничные поля, но какой в этом толк, если ты напуган, дезориентирован и одинок. В общем, Круг с комфортными условиями ничуть не лучше вариантов типа Киркволла. И там и там маги на положении домашней скотины под надзором пастухов. Просто где-то пастухи добрей. – Но тебе всё же удалось сбежать. – Мне просто повезло. Что одному Мор, то другому отличный момент для побега. Да ещё и филактерия моя пропала. – Филактерия? – Потом объясню, – Нерия встала, – пойдём уже, покончим с этим.