Надо было выбирать храмовников

      Когда Нерия была совсем юной, она мечтала стать героиней авантюрного романа. Но не прекрасной дамой в беде, которая ждёт, когда её выручит прекрасный незнакомец. И даже не самим прекрасным незнакомцем, надирающим зад обидчикам прекрасной дамы в компании ватаги верных друзей. Прячась с книжкой от наставников в одной из высоких башен Кинлоха, Нерия представляла себя героем-одиночкой. Таинственным мстителем в маске, защитником угнетённых магов, карающим храмовников за превышение служебных полномочий. Она фантазировала, как весь Ферелден будет гадать, кто же скрывается под плотной маской и чёрным плащом, и однажды Йован, с которым они, конечно же, поженятся, проснётся среди ночи, застанет её возвращающейся через окно после очередного героического свершения, и всё поймёт. И тогда он спросит, почему же она не рассказала ему о своей тайной жизни, ведь они могли бы стать не только партнёрами, но и напарниками, а она встанет в красивую позу и пафосно произнесёт: «Прости, дорогой, но я работаю одна».       Впервые её фантазии потерпели крах, когда Йован представил ей свою возлюбленную Лили. Нерия не знала, что её обидело больше – что он предпочёл ей другую женщину, да ещё и жрицу, или что её лучший друг скрывал от неё подробности своей личной жизни вплоть до самого побега. Не говоря уже о том, что Йован знал, как сильно Нерия мечтает вырваться на свободу, но бежать предложил не ей. Поэтому она, ни секунды не сомневаясь, отправилась сообщить Первому Чародею Ирвингу о том, что в его вотчине царят смута и неповиновение. Раз уж друг без стеснения решил использовать её, чтобы выкрасть филактерию, то почему бы ей не использовать друга, чтобы завоевать доверие человека, от решения которого зависит, как скоро она сможет покинуть свою тюрьму.       В следующий раз Нерия разочаровалась в своих детских мечтах, оказавшись в Антиве. Авторы авантюрных романов, как оказалось, имели весьма смутное представление о, собственно, авантюрах. Если бы в книжках писали, что разграбление казны зажравшегося богатея делает тебя не героем, а преступником, а сам налёт по большей части состоит из длительной подготовки, включающей многочасовое наблюдение за перемещением стражи, Нерия выбрала бы иное профессиональное поприще. Но ни в одном авантюрном романе не было написано, что месить тесто порой увлекательней, чем часами сидеть в одной позе на балконе дома с хорошим обзором. Ещё в романах забыли указать, что герой-одиночка – это деликатное наименование самонадеянного идиота. На дело не ходят в одиночку, будь то кража или восстановление справедливости. Конечно, всегда можно утешать себя тем, что с тобой Создатель, но в вопросах прикрытия спины всё же предпочтительней кто-то более материальный. Тебе не нужно бежать быстрее стражеской стрелы, если ты бежишь быстрее подельника. В общем, героя-одиночки из Нерии не вышло. Дамы в беде и прекрасного незнакомца, впрочем, тоже. Вероятно, она была героиней какого-то другого жанра. Может быть, героиней абсурдной комедии с элементами драмы. Той самой женщиной, которая постоянно попадает в дурацкие ситуации из-за своего поганого характера и вредных привычек, но читатель знает, что за всем этим скрывается доброе сердце и тяжёлая судьба.       Нерия была рада, что Фиона подсунула ей Гленна. Даже несмотря на все его твёрдые моральные стандарты, подсвеченные юношеским максимализмом. Он был совершенно не похож ни на неё, ни на Йована. Представить Гленна, использующего магию крови, предающего лучшего друга или подсыпающего кому-то яд, было решительно невозможно. Нерия и Йован в его возрасте были парой затравленных, напуганных магов, готовых на всё ради выживания, прямо как те детишки, которых они вчера встретили в лесу. От Гленна же веяло оптимизмом и большими надеждами, поэтому он был идеальным напарником для путешествия по нагоняющему на Нерию тоску Ферелдену. А заодно и живым свидетельством того, что маги, растущие вне Круга, в разы счастливей, чем подневольные воспитанники церкви. – Ты слышишь чего-нибудь? – У тебя в животе урчит. – Я с утра не ел.       Нерия приложила палец к губам. Хоть они и шептались, рассчитывать, что маг настолько глухой, что не услышит, как они треплются, присев под окошком, было странно. Она его, кстати, прекрасно слышала, несмотря на то, что звуки, доносившиеся из желудка Гленна, заглушали даже пение птиц. Она осторожно привстала и заглянула в окно. Демон не солгал, искомый поджигатель действительно прятался с дочерью на заброшенной мельнице. Нерия на их месте уже бежала бы в сторону орлейской границы, но ей никогда не приходилось убегать с восьмилетним ребёнком от храмовников. В какой-то мере она всё же была одиночкой, хоть и не совсем героем. Нерия снова присела и начала плести заклинание. – Ты чего делаешь?       Нерия прервалась и вопросительно посмотрела на Гленна, приготовившись к очередному высокоморальному спичу. – Ты ребёнка напугаешь, – пояснил напарник. – Что напугает ребёнка больше – парализованный папаша или драка? – Сомнительный выбор. – Другого нет.       Когда заклинание отточено до совершенства, ты не задумываешься о том, как оно работает. Это как дышать. Не стоит думать о том, как ты дышишь, особенно на ночь глядя, а то так и будешь лежать до самого утра, следя за собственными вдохами и выдохами. Магия – это тонкий баланс между непринуждённостью и контролем, хаосом и порядком. Ты должен быть достаточно расслаблен, чтобы отпустить магию и позволить ей работать, как задумано Создателем, и достаточно сосредоточен, чтобы не дать ей вырваться из оков. Нерия с точностью до секунды знала, как всё будет. Сначала магу покажется, что он отсидел ногу. На второй ноге он поймёт, что что-то не так, сразу же за этим у него сведёт бедро, но он не успеет закричать от боли, потому что паралич в считанные секунды охватит голосовые связки. Глухой стук, короткий вскрик: «Папа!». Нерия встала. – Пошли. – Мы просто войдём? – Можешь за караваем сгонять, я подожду. Времени-то полно.       Гленн шагнул к двери и распахнул её. Нерия вошла внутрь и огляделась. На прогнившем полу лицом вниз лежал маг. Закатное солнце трогательно освещало его затылок сквозь щели в крыше. Девочки рядом не было. Нерия перевела взгляд на почти целые каменные жернова и кивком указала на них Гленну, а сама присела рядом с лежащим мужчиной и осторожно приподняла его голову за подбородок. – Добрейшего вечерочка. Прошу извинить за столь грубое вторжение, но, как говорится, лучше маги на мельнице, чем храмовники в седалищном отверстии. – Кем говорится? – уточнил Гленн, огибая жернова. – Мудрыми мира сего. Уважаемый, отвечайте, не задумываясь – это вы сожгли пшеничное поле? – Нерия снова обратилась к парализованному собеседнику.       Тот что-то промычал с открытым ртом, из уголка которого стекала слюна. Нерия присмотрелась к его перекошенному лицу. Селянин как селянин. Обветренная загрубевшая кожа, залысины, щербинка на одном из передних зубов. Совсем не похож на мага-отступника. С другой стороны, нет же единого стандарта, как должны выглядеть отступники. И если бы каждый маг был похож на мага, у храмовников было бы в разы меньше работы. Нерия в Антиве, например, старалась походить на обаятельную красотку, чтобы у случайных храмовников на улице при виде неё возникали мысли о плотских утехах, а не о магах, Кругах и усмирении. – Ваш очаровательный сосед утверждал, что пшеницу сжёг дракон, – продолжила Нерия, – но последнего дракона тут видели десять лет назад, и провинциальному обаянию он предпочитал столичную роскошь. К тому же, он был ярым противником дискриминации и с равным энтузиазмом жёг всех, а не только церковных служителей. – Уходите! – Произнёс звонкий детский голос.       Нерия обернулась и увидела, как Гленн медленно приближается к пятящейся в сторону дверного проёма белобрысой девчушке. Он поднял руки. – Мы тебя не тронем. Ты ведь Амелия, да? – Да, мы классные ребята, Амелия – подтвердила Нерия и демонстративно почесала за ухом лежащего мужчину, – мы просто хотим узнать, что произошло на вашем поле. – Уходите, – повторила девочка, – папа ничего не сделал. – Правда? – Повернулась Нерия к мужчине, – папа ничего не сделал?       Паралич уже потихоньку спадал. Мужчина с усилием помотал головой. Нерия посмотрела на него с большим сомнением. Кого ни спросишь – никто ничего не делал. Всё как-то само. Поля сами горят, храмовники сами в собственных доспехах жарятся, Корифей сам пришёл, Йован сам усмирился… Никто не хочет нести ответственность за свои действия, ну что ты будешь делать. – Если папа не жёг поля, то кто? Дракон? Саламандра? Лисички со спичками? Кто? – Грибы-лисички? – Тихо спросил Гленн. – Лисички-лисички. – Сурана… – Ну что?       Она обернулась и резко подскочила на ноги. Девочка стояла в дверном проёме, и воздух вокруг неё выглядел осязаемым, как в Антиве разгар полуденного летнего зноя. Нерия видела, как вокруг ребёнка колыхаются воздушные потоки, ощущала исходящий от них жар. Глаза Амелии затянуло красноватой пеленой, в ладонях, которыми она вцепилась в собственные ноги, вспыхнуло пламя, мгновенно охватывая девочку целиком. Гленн выставил посох и загородил Нерию и отца девочки. – Амелия, послушай, – медленно начал он, – не нужно этого делать. Мельница обвалится, и мы все умрём здесь. Ты ведь на самом деле не хочешь этого, верно?       Нерия была уверена, что Амелия его не слышит. Когда она в эльфинаже чуть не придушила дерзкого отпрыска знатного семейства, с ней было всё то же самое. Именно это случается, когда магия получает больше свободы, чем контроля. Твоя сила захлёстывает тебя, ты словно оказываешься в коконе, в который не доносятся звуки из внешнего мира. Нет ничего – ни голосов, ни криков, ни запахов, ни осязания. Внутри кокона лишь магия. Течёт по венам, обжигает горло, скручивает желудок, сверлит мозг, пока ты не выплеснешь её на своего обидчика. Пока не ощутишь, как трепещут его сдавленные лёгкие. Нерии было одиннадцать, она была слабой, и так и не смогла его убить. Но Амелия уже убивала. Нужно дотянуться до неё, пока они трое не пополнили расстрельный список напуганной восьмилетки. – Храмовники явились среди ночи. Вели себя хуже разбойников, – хрипло пробормотал у Нерии за спиной мужчина, – наш дом с краю, наверное, поэтому они с нас начали. Дочь испугалась и… Пожалуйста, не трогайте её, она успокоится, если её не трогать.       Нерия бы не сказала, что Амелия выглядит так, будто собирается успокаиваться. Напротив, температура вокруг становилась всё выше, и у Нерии по спине тёк пот, пока она, спрятавшись за спиной Гленна, читала заклинание. Почему она такая дура, и не парализовала сразу обоих. Потому что восьмилетние дети не колдуют, это каждый знает. Надо же было именно им наткнуться на такой деревенский самородок.       Пытаться остановить мага, охваченного собственной магией всё равно, что пытаться остановить буйную стихию. Парализовать и оглушить можно человека, но не пламя. Нерия исступлённо пыталась нащупать что-то кроме жара и гнева, но с тем же успехом она могла бы пытаться утихомирить пожар, читая ему сказки на ночь. – Нужно вывести вас отсюда, пока она в трансе.       Она развернулась к мужчине, помогая ему встать, и мимо её уха пролетел огненный шар, чуть опалив щёку. За спиной раздался треск и Нерия оглянулась. Амелия перестала изображать горящий факел. Пламя разрасталось, охватывая влажные доски. От них поднимался чадящий дым, стремительно заполнявший помещение. Гленн вцепился в посох, огородив их ледяной стеной, которая испарялась быстрее, чем росла. Нерия закашлялась и толкнула отца Амелии к окну. – Наружу, быстро!       Огонь охватил потолочные балки. Едва мужчина скрылся в окне, одна из них обвалилась, загораживая выход. – Сурана, помоги!       Гленн совсем выдохся, в отличие от Амелии, которая и не думала сбавлять обороты. Нерии было нечем дышать, она ничего не видела из-за дыма и пара, огонь распространился по всему помещению, оставив им с Гленном лишь маленький безопасный островок на полу, который продолжал уменьшаться. Нерия малодушно подумала, что не отказалась бы сейчас от помощи храмовников. Может даже, от помощи коммандера Каллена. Драки с восьмилетками как раз ему по силам. – Да сделай ты что-нибудь! – заорал Гленн.       Да, нужно сделать что-нибудь, иначе они задохнутся здесь, на заброшенной мельнице. Она умрёт в Ферелдене, как всегда боялась. Нерия натянула на лицо майку и побежала сквозь дым. Если она не может придушить ребёнка магией, придётся сделать это руками. До Амелии было всего десяток шагов, Нерия приготовилась прыгнуть и вцепиться в неё, но её захлестнуло волной огня и выбросило в дверной проём мощным ударом. Она пролетела пару метров и второй раз за день упала в овраг. Внутри мельницы что-то особенно страшно затрещало, затем раздался грохот, и всё стихло.       Нерия выползла из оврага. Отец Амелии бежал к мельнице. Она оттолкнула его. – Подождите.       Он послушно остановился, а Нерия вошла внутрь. Гленн стоял к ней спиной и, сгорбившись, неотрывно смотрел на что-то. Она подошла ближе и пригляделась. Амелия лежала, придавленая ещё одной упавшей балкой. В широко открытых глазах отражалось закатное небо. Она, без сомнения, была мертва, но Нерия всё же присела, и попробовала нащупать пульс на шее. – Я её убил, – глухо произнёс Гленн. – Это несчастный случай. Балка обвалилась. – Это я её обвалил.       Нерия собиралась сказать что-то ободряющее, но за их спинами раздался пронзительный вой. Этот звук она не перепутала бы ни с каким другим. Так воет тот, кто только что понял, что потерял близкого. Отец Амелии рухнул на колени, прижимая к груди голову дочери и жалобно скуля, словно пытаясь убаюкать её жуткой колыбельной. Гленн издал странное бульканье и согнулся, сотрясаясь в рвотных позывах. Нерия оттащила его в сторону, радуясь, что он не обедал. Мужчина поднял на них остекленевший взгляд. – Мне жаль, – сказала Нерия. – Тебе жаль, – ровным тоном произнёс мужчина, – А когда вы устроили восстание, тебе было жаль? – Что? – Моя дочь не умерла бы, если бы училась в Круге. Если бы она обучалась под присмотром таких же, как она. Она была бы жива, если бы вы, маги, думали не только о себе, – он повысил голос, – если бы не ваши распри с храмовниками, моей дочери не пришлось бы справляться со всем в одиночку. – Да, приятель, Круг – это прямо Златой город по сию сторону Завесы, – съязвила Нерия, – сплошные сияющие перспективы. Ты какого будущего своей дочери хотел – усмирения или изнасилования храмовником? Возможно даже не одним. Не одним десятком. – У неё, по крайней мере, было бы будущее.       Нерия шагнула к нему и схватила за ворот. – Ты рассуждаешь о том, в чём нихера не понимаешь. Такие, как ты, готовы родных детей запереть в тюрьме, оправдываясь тем, что это для их же блага. Только нет никакого блага в том, чтобы жить взаперти, зная, что даже твои собственные родители отказались от тебя из-за страха и предрассудков. – Сурана, отстань от него.       Гленн оставил попытки извергнуть из себя несуществующий обед и тронул Нерию за плечо. Она повернулась. Лицо напарника было бледным и измученным, как у Андрасте на картинах, изображающих её смерть на костре – Хватит. Не надо с ним спорить, он в шоке. – Я тоже в шоке от того, какую херню он несёт. – Нерия, пожалуйста… Я хочу домой. – Ладно, – Нерия бросила последний взгляд на безутешного отца и направилась к выходу, – домой так домой.