Надо было выбирать храмовников

      Сурана стояла на одной ноге, облокотившись на постамент, и водила пальцем по запылённому шару, сосредоточенно вглядываясь в него и бормоча что-то себе под нос. Каллен сдвинул крышку с очередного сундука и, глядя на россыпь драгоценных камней, подумал, что если Сурана найдёт ещё пару-тройку затерянных сокровищниц, Инквизиция сможет позволить себе настоящих наёмников вместо селян с оглоблями. – Почему это место до сих пор не разграбили? – Спросил он, запустив руку в сундук и перебирая камни. – Потому что никто в здравом уме не полезет на нижние уровни заброшенного тейга. Как славно, что я не в здравом уме, а ты так вообще отбитый напрочь. – Я не отбитый. – Ну да, ну да. – Я не отбитый, – повторил Каллен и повернулся к Суране.       Она опустилась на пол и прислонилась спиной к постаменту, вытянув сломанную ногу. Шар в её руках светился ровным синеватым светом, но в его глубине, посреди серой дымки то и дело вспыхивали искры. Сурана крутила его в ладонях, разглядывая со всех сторон. – Что это может быть? – Не знаю, – ответила она, не сводя взгляда с загадочной вещицы, – может нам его…       Она подняла шар над головой и развернула ладонь вниз. Каллен рванулся к Суране, но она поймала шар второй рукой у самого пола и расхохоталась. – Видел бы ты свою рожу. – Это ты отбитая, – ткнул в неё пальцем Каллен и попытался отобрать сферу, но Сурана быстро сунула её под куртку. – У меня есть гипотеза, – сказала она, – я думаю, это филактерия. – Это не похоже на филактерию, – возразил Каллен. – Это не похоже на те примитивные поделки, которые вы мастерите в церкви на уроках труда, храмовник. Ваших крошечных мозгов хватает только на то, чтобы уколоть магу пальчик и наколдовать отслеживающее заклинание. Но по-настоящему сильные маги могли буквально отколоть частицу своего духа и запечатать её в зачарованный сосуд, из которого они, в случае чего, смогут возродиться. Или не своего. – И ты думаешь, это именно оно? – Я не уверена, но я чувствую… что-то. Я хочу забрать эту штуку с собой. Может, Фиона что-нибудь подскажет. – Я правильно понимаю, в этом шаре может сидеть какой-нибудь древний тевинтерский магистр, способный наколдовать себе фактическое бессмертие, и ты собираешься притащить его в Скайхолд? – Пока только в Грифоновы Крылья. – Исключено. – Да что с тобой не так, храмовник?! – Взвыла Сурана, – это древний артефакт! Ему может сотни, если не тысячи лет! Тебе что, вообще не интересно, что это такое, зачем оно нужно, и как оно попало к дворфам?! Ты совсем дурак?! Вам, храмовникам, при вступлении в орден лоботомию делают, что ли?! Поэтому вы нас усмиряете? Из зависти к нашему живому уму и неутолимой жажде знаний? – Сурана, отдай мне эту дрянь. – Заставь меня. – Думаешь, я не смогу тебя заставить? – Думаю, у тебя кишка тонка забрать её у меня.       Она вжалась в постамент, обхватив руками сферу, спрятанную под одеждой, и глядя на Каллена исподлобья. Расчёт был верным, Каллен не стал бы лезть к ней под одежду. Прежний Каллен. Тот, который отводил взгляд каждый раз, как Сурана проходила мимо него по коридорам Кинлоха. Нынешнего Каллена, повидавшего в жизни всякое дерьмо, перспектива появления в Скайхолде очередного сумасшедшего мага пугала гораздо больше, чем необходимость тщательно обыскать даму, с которой он не состоит в законном браке. Он присел и сунул руку ей под куртку. – Там три сферы, смотри, не перепутай.       Под курткой артефакта не было. Сурана перепрятала её поближе к телу, и Каллен замешкался, ощущая под ладонью тонкую ткань, обтягивающую тёплый шар. – Я же сказала, тебе слабо. – Хочешь, чтобы я потрогал твою грудь? – Возможно. А мне за это будут какие-то поблажки, преференции? – Нет. – Тогда не хочу.       Каллен посмотрел ей в лицо. Ухмылка на этом лице была такой довольной, будто Суране только что привалило наследство от почившего орлейского дядюшки. Ни сломанная нога, ни пребывание в тёмном холодном тейге не могли омрачить ей радость от возможности поиздеваться над храмовником. Каллен резким движением отдёрнул её руку, которой она придерживала шар, и ловко выудил его наружу, мазнув тыльной стороной ладони по обнаженной коже. – Ты был таким очаровательным девственником в Круге, – обиженным тоном прокомментировала Сурана, – что с тобой стало? – Жизнь меня поимела, – буркнул он, возвращая шар обратно на постамент. – Доволен, храмовник? Религия снова победила научный прогресс. – Я же не запрещаю тебе изучать это… чем бы оно ни было. Собирайте тут свой магический шабаш, ставьте эксперименты, делайте записи. Но в крепость мы это не понесём. – Шабаш, – Нерия хмыкнула, – мило. Мне нравится. – Не подлизывайся, – он подхватил её за подмышки, помогая подняться, – надо уходить. А то если слишком задержимся, тебе опять придётся есть мокриц. – У меня есть еда в сумке. Но с тобой я не поделюсь.       Сурана оперлась на его плечо, и Каллен почувствовал, как наглая эльфийская рука шарит по его карманам. Не успел он возмутиться, как она вытащила оттуда что-то и поднесла ладонь к светящемуся шару, чтобы рассмотреть повнимательней. – Лунный камень. Стража! Стража! В казну пролез вор! – Очень смешно. – Зачем ты его стащил, храмовник?       Затем, что блестящий серый камушек, мелькнувший на дне сундука, напомнил ему глаза Сураны. Хотя, в нём, пожалуй, тепла было побольше. – Просто… красивый камень. – Ты не подумай, я не осуждаю, – она снова ухмыльнулась и сунула камень обратно ему в карман, – я бы тоже что-нибудь спёрла, если бы не нога. Кстати, об этом…       Она стояла на одной ноге, держась за Каллена. Сломанная лодыжка отекла и обзавелась насыщенным фиолетовым оттенком. – Я не смогу на неё наступить, – закончила Сурана, – серьёзно, Каллен. Приведи сюда Айрис, она всё поправит. – Если ты не можешь идти, я тебя понесу. – Нет!       Она отпрыгнула от него, опершись на постамент, и попрыгала на одной ноге к стене. Каллен заинтересованно проследил за тем, как она ускакала за дверь, и протиснулся в проход вслед за ней. Сурана прислонилась к стенке, зачарованно разглядывая высокие своды тейга, освещённые всё теми же подземными растениями, что и в сокровищнице. Каллен тоже задрал голову, глядя на выложенный мозаикой потолок. – Красотища, да? – Зубы мне не заговаривай. Что это сейчас было? – Я демонстрировала, что могу идти сама. Не надо меня нести. – У тебя есть какая-то веская причина отказываться от помощи, или ты делаешь это из глупого упрямства? – Разве моё глупое упрямство – не веская причина?       Каллен ничего не ответил и, в пару шагов преодолев расстояние между ними, подхватил Нерию и закинул на плечо. Она возмущённо фыркнула и принюхалась, ткнувшись носом ему в шею. – Храмовник, почему ты пахнешь как весенний луг? – Это мыло. Попробуй как-нибудь.       Он подтянул её повыше, и Нерия ощутила ладонь на своей ягодице. На её ягодицах уже давно не бывало ничьих ладоней. Как-то не до этого было, со всеми этими Корифеями, дырками в завесе и убийствами маленьких детей. И сейчас тоже было не время и не место для ладоней на ягодицах. И ладонь принадлежала храмовнику, который шантажировал Нерию её же филактерией. Но ей вдруг на секунду захотелось плотнее прижаться к этой ладони и глубже вдохнуть запах ромашки и полыни. К счастью, Каллен перехватил её ниже, и наваждение тут же схлынуло. – Сурана? – Что?! Я ничего не делаю! – Я говорю, в какую сторону идти? – Удивлённо переспросил Каллен. – А… да… – Она приподнялась, опираясь на его плечо, и огляделась, – видишь, там пыль с плитки на полу стёрта. Предлагаю пойти туда. Если не придём к выходу, то хоть узнаем, чем тут венатори занимались.       Каллен развернулся и зашагал в направлении, указанном Нерией. Она смотрела в пол и размышляла о том, сколько ещё унижений ей придётся пережить в этой проклятой Инквизиции. С момента, как они с Калленом встретились в библиотеке, где он орал на Фиону, всё пошло по непредсказуемому сценарию. У него не должно было оказаться её филактерии, она не должна была помогать ему с лечением. Она же его ненавидит. Он храмовник, из-за которого усмирили её друга. И теперь он несёт её как куль с дерьмом по руинам величественного тейга, а она думает, что было бы неплохо, если бы его рука снова соскользнула на её задницу. Это что, какое-то психическое отклонение? Как это называется, когда ты вдруг начинаешь испытывать физическое влечение к своему мучителю? – Кем бы ты стала, если бы не была магом? – М? – Вынырнула из своих размышлений Нерия. – Ты сказала, что твоё заветное желание – не быть магом. Кем бы ты хотела быть? – Какая разница? – Просто интересно. – Я отвечу на твой вопрос, если ты сначала ответишь на мой. – Ладно. – Какое у тебя заветное желание? – Слезть с лириума. – А что-то более глобальное? – Чтобы все храмовники слезли с лириума. Сейчас опять меня дураком назовёшь? – Нет, – замотала головой Нерия, – мне тут один очень умный человек сказал кое-что. Что храмовники – такие же пленники церкви, как и маги. Ещё он нёс какую-то чушь про то, что вы тоже люди и у вас есть чувства, так что не всё, что он говорит, нужно принимать всерьёз. Но я понимаю твоё желание ослабить поводок. И, раз уж об этом зашла речь… Каллен, мне правда жаль, если своими импульсивными поступками я заставила тебя сомневаться в твоём решении. Тебе не нужен лириум, чтобы быть сильным или полезным. Ты столько всего перенёс и не сломался. У тебя очень сильная воля. И руки, надо сказать, очень сильные… – Чего? – Ничего. Я всё это говорю к тому, что по-настоящему мы сильны, только когда свободны. Когда мы вольны выбирать свой путь, принимать решения и нести за них ответственность. Когда никто не диктует нам правильные ответы на все вопросы, чтобы у нас не было повода задуматься, как всё устроено на самом деле. Твоё желание очень хорошее, храмовник. Потому что ты не хочешь быть инструментом в чужих руках. Так же, как и я. И я очень хочу, чтобы у тебя всё получилось.       Каллен молчал, продолжая размеренным шагом идти по просторному залу тейга. Нерия висела у него на плече и прислушивалась к его дыханию. Зачем вообще было всё это говорить? Как будто ему вообще есть дело до её мнения. Так же, как ей до его. Если Каллен решит принять лириум, чтобы указать ей её место, никакие вдохновляющие речи не помогут. – Спасибо, – после долгой паузы, наконец, произнёс он, – не знаю, почему ты решила меня поддержать, но я это очень ценю. – Я и сама не знаю. – Так кем бы ты хотела стать? – Этого я тоже не знаю, – усмехнулась Нерия, – но… – Но? – Только не смейся, ладно? – Она шумно вздохнула, – иногда я мечтаю о том, чтобы у меня была своя маленькая винодельня. – И почему я совсем не удивлён? – Это не потому что я люблю выпить! Просто… ты когда-нибудь видел виноградную лозу? – Нет. – Виноград растёт на подпорках. Потому что лозе нужно за что-то цепляться. Она ползёт вверх и тянется к солнцу. Она знает, чего хочет и стремится к этому, использует любую возможность, чтобы добраться до тепла. – А причём тут винодельня? – Да ни причём, я и правда выпить люблю. – Оставалась бы в Антиве. Там вина и солнца достаточно, как я слышал. Зачем ты вернулась в Ферелден? – Из-за Айрис. – Она ведь тоже из Антивы. – Да. Она училась в антиванском Круге.       Нерия замолчала, подбирая слова. Как рассказать храмовнику о том, о чём самой вспоминать не хочется лишний раз? О том, что и в нём может всколыхнуть болезненные воспоминания? – Когда в Круге началось восстание, я была дома. Как обычно, спала до обеда. Проснулась от того, что кто-то бешено колотился во входную дверь. Это была Айрис. Она была вся в крови и рыдала. Я подумала, что она ранена, но это была не её кровь. Я кое-как её успокоила, а когда стала выпытывать, что произошло, услышала историю, достойную того, чтобы рассказывать её ночью у костра малолетним храмовникам. Представь себе человека, который за пятнадцать лет в Антиве никого не убил. Поверь мне, для этого надо быть практически святой. И представь себе ужас этой святой женщины, когда в одно прекрасное солнечное утро она оказалась в эпицентре внезапно вспыхнувшей битвы. Всю жизнь ты лечишь раненных, ухаживаешь за больными, скрашиваешь их последние минуты, провожаешь их в последний путь. И вдруг ты посреди безумной мясорубки. И видишь, как твои друзья, знакомые, приятели превращаются в безумную озверевшую массу, сметающую любого, кто встанет на пути. Айрис бежала к выходу из башни и увидела храмовника. Она сказала, что он был совсем юным и очень напуганным. Она хотела помочь ему выбраться, но им преградил путь маг. Её друг, с которым они в юности вместе ходили на занятия, ели в столовой, валяли дурака в саду, сбегали из Круга, чтобы купить какую-нибудь забавную безделушку на рынке. В общем, со слов Айрис, этот маг просто сварил мальчишку-храмовника заживо. Вскипятил ему кровь прямо у неё на глазах. – Магия крови. – Да, без неё ни одно восстание не обходится. Айрис не хотела больше оставаться в Антиве. Я пыталась убедить её, что сейчас везде творится такое безумие, нужно просто залечь на дно и переждать. Но она упёрлась. Потом пошли слухи про Конклав, я не захотела отпускать её в Орлей одну… И вот я со сломанной ногой рассказываю тебе эту историю. – Я удивлён, что ты не примкнула к восстанию. – Потому что я ненавижу церковь, Круги и храмовников? – Да. – Понимаю твоё удивление, но я не настолько опустилась, чтобы идти на сделки с демонами, обмазываться кровищей и подвергать безусых юнцов мучительной смерти. – Что, свобода того не стоит? – Я слышу иронию, и она меня расстраивает. Но раз уж мы с тобой сейчас ближе, чем когда бы то ни было, скажу как есть – я усвоила урок с Йованом. Не всем можно пожертвовать ради свободы. Бывает так, что на одной чаше весов свобода, а на другой твои друзья. Или твоё самоуважение. Или мир во всём мире. Я действительно всей душой ненавижу церковь и то, что она сделала со мной и другими магами. Но я не вижу выхода в бессмысленном насилии. Я не знаю, как убийство беззащитных мальчиков и девочек может сломать систему, в которой нас считают, цитируя тебя, ходячим смертоносным оружием. Я не знаю, как взрыв церкви посреди города, заполненного мирными жителями, докажет, что с нами можно вести диалог. Я не знаю, что делать магам, вроде Айрис, которые стоят посреди этого кровавого побоища растерянные и напуганные и не знают, куда себя приткнуть. – Ты хороший друг, Сурана. И ты не виновата в том, что произошло с тем малефикаром. – С Йованом. – Ладно, с Йованом. С тобой или без тебя, его бы поймали, и он бы понёс наказание. Он его полностью заслужил. – Никто такого не заслужил.       Каллен промолчал, а Нерии захотелось его стукнуть. Но бить человека, который буквально на руках выносит тебя из неприятностей, было неразумно, поэтому она просто тоже замолчала и огляделась. Они углублялись всё дальше в тейг, и было совершенно не похоже, что они двигаются к выходу. Плечо Каллена дёрнулось, когда в её ладони завихрилась магия. – Что ты делаешь? – Слушаю.       Она прикрыла глаза. Звуков было немного. Где-то капала вода. В оставленной позади сокровищнице гудел шар. Ни ветра, ни писка нагов. Ничего, что говорило бы о том, что выход уже близко. Она разочарованно вздохнула, но тут её внимание привлёк ещё один звук. Пронзительный визг впереди. – Каллен, поворачивай обратно. – Почему? – Похоже, венатори докопались до порождений.