Надо было выбирать храмовников

– Я вот одного никак понять не могу… – Что ты не можешь понять, приятель? – Как ты убила того демона в лесу, если у тебя нет способностей к стихийной магии? Ты его молниями поджарила, я своими глазами видел. – Накануне была гроза, – туманно отозвалась Нерия и прислушалась к шуму за дверью.       В ставке командования происходило бурное планирование атаки на Адамант, на которое её не пригласили. Конечно, кого волнует её мнение, она всего лишь чародейка, которая не раз имела дело с демонами, отступниками и порождениями тьмы. Что она может знать о штурме крепостей. Вот то ли дело леди посол или мастер над шпионами. Или Каллен. Полководец, широко известный своей неизменной стратегией: «Заряжайте требушеты, и да поможет нам Создатель». Хорошо хоть Фиону позвали, может, она им чего умного скажет. – Гроза. И?       Нерия повернулась к Гленну. Дискуссия за дверью вошла в неизбежную стадию, на которой Каллен орёт на Фиону, а Фиона орёт на Каллена. Слушать бесконечное «при всём уважении», после которого следовали реплики, в которых уважение смог бы разглядеть только человек с очень низкой планкой культуры общения, было невыносимо. Неужели, когда они с Калленом ругаются – это выглядит так же гадко? – Знаешь, как работают руны, приятель? – Догадываюсь. Я рисую закорючки на земле, какой-то дурак по ним топчется и умирает. – Откуда в рунах берётся магия?       Гленн вопросительно уставился на неё. Нерия в ответ вопросительно уставилась на него. Пусть пораскинет мозгами, а то тем, для кого пожар устроить – как в нужник сходить, такая возможность редко выпадает. – Ну, я рисую… рисую…       Нерия медленно кивнула и покрутила ладонью, словно подгоняя его мысли. – Рисую, рисую, – продолжил Гленн, – а потом она просто срабатывает и всё. – Ага, – язвительным тоном ответила Нерия, – просто срабатывает. Просто вот нарисована такая руна на мостовой, идёт мимо дворф и такой: «Вай, какая руна!». Наступил в неё и сгорел. – Ты ведь не на меня злишься, правда? – Да, – согласилась она, – в общем, магию мы черпаем из Тени, как ты знаешь. Мы, по сути, всего лишь проводники. А руна работает как накопитель. Аккумулирует магию, выходящую через нас из Тени. Если у тебя нет проблем с… эээ… проводимостью, то ты просто не обращаешь на это внимания. Всё происходит естественно и легко. – Но у тебя есть проблемы с проводимостью. – Да. Но и магию можно черпать не только из Тени. Ну, или из Тени, но не в той форме, в какой мы привыкли. Когда в воздухе полно электричества, можно так же сконцентрировать его в руне и управлять им. Это, конечно, костыль, но лучше, чем ничего. – Но тебе всё равно было плохо. – Я не думала, что мне придётся кого-то убивать. Это была парализующая руна, я планировала, что заклинание рассеется и всё. У меня все силы ушли, чтобы молнией шарахнуть. То, что для тебя естественно, как посрать сходить, для меня – как разгрузить два десятка продуктовых обозов. Лишний раз лучше и не пытаться. За дверью раздался грохот, и Нерия приникла к замочной скважине. – Нам не стоит вмешаться? – С сомнением в голосе спросил Гленн. – Не. Коммандер Каллен кулаком по столу стучит. Ой!       Она едва успела отпрыгнуть, прежде чем дверь распахнулась, и храмовник, не одарив её даже коротким взглядом, прошагал мимо с таким выражением лица, будто его переводят служить в Орлей, в личную гвардию императрицы Селины. Фиона вышла следом, её взгляд тоже не выражал оптимизма и надежд на светлое будущее. – Как прошло? – Спросила Нерия. – Делаешь вид, что ты не подслушивала? – Я пыталась, но на шестом «при всём уважении», у меня челюсть от зевоты заклинило. Чем храмовник опять недоволен? Урезали паёк? Отменили поставку геля для волос? Запретили требушеты?! – Разрешили использовать найденный тобой артефакт.       В первую секунду Нерии захотелось победно вскинуть руку и громко закричать. Испытать в настоящей битве мощную зачарованную штуковину и подпортить настроение храмовнику – да это же просто праздник какой-то. Все мечты сбылись, больше нечего желать. На второй секунде она осознала, что недостатки этого решения перевешивают достоинства. – В жизни бы не подумала, что когда-либо это скажу… но я на стороне коммандера Каллена. – Нихера себе, – прошептал Гленн. – Всё, что мы узнали об это штуке – она реагирует на скверну, и в ней заперт кто-то. Или что-то. Мы не знаем, чего оно хочет и как поведёт себя, если дать ему проявить себя во всей красе. Фиона, мне правда не нравится эта затея. – Мне тоже. Но в Адаманте одержимые Стражи, а у Корифея осквернённый дракон. А на нашей стороне…       Фиона не договорила, но в этом не было необходимости. На их стороне разрозненная армия, Вестница с нестабильной меткой на руке и орлейские послы, которые пожрали в Скайхолде всю еду. Может, по отдельности все и хороши, но командная работа – не конёк Инквизиции. – Ладно, – Нерия сжала ладонями виски, – постараюсь не облажаться. – Ты её не получишь.       Нерия медленно окинула Фиону взглядом. Сверху вниз и обратно. Великая чародейка сохраняла привычное бесстрастное выражение лица, будто не она только что сказала, что Нерию опять задвинули на задний план. Она нашла эту грёбаную сферу, и именно она заслуживает право устроить с её помощью большой переполох в Адаманте. – Коммандер Каллен сказал буквально: «Только не Сурана». – Коммандер Каллен… – угрожающе повторила Нерия, – с каких пор мы слушаем коммандера Каллена, позволь узнать? Коммандер Каллен у нас что, диссертацию по зачарованию защитил, что мы принимаем в расчёт его экспертное мнение? Или, может, коммандер Каллен у нас Великая чародейка, а не ты, Фиона? Коммандер Каллен может катиться в жопу Архидемона. Срать я хотела на то, что он там сказал. Это моя сфера. – Она не твоя, – Фиона повернулась к Гленну, – я хочу, чтобы артефакт был у тебя. – Да ты шутишь! – Взвыла Нерия. – Возьми себя в руки, Сурана и подумай головой. Если даже ты смогла устроить пожар в тейге, представь, что сможет его магия, подпитанная энергией артефакта. – Энергией неизвестного происхождения. Это может быть дух, демон, неизвестная науке форма жизни, что угодно. – Я же справился тогда в Тени, – напомнил Гленн, – Нерия, всё будет хорошо. Я не идиот. Я внимательно прослушал твою лекцию об альтернативных источниках магии. Я буду в порядке. – Нет! – Нерия ткнула его кулаком в солнечное сплетение, – нет, нет и нет! И для слабослышащих ещё раз нет! Я иду к храмовнику, пусть мне своё: «Только не Сурана» в лицо скажет!       Случилось то, чего Каллен так боялся. Маги укрепили своё положение в Инквизиции и принялись вить из него верёвки. Пришёл конец тем благословенным дням, когда Фиона сворачивала в первую попавшуюся дверь, увидев его во дворе Скайхолда. Никогда ему больше не узнать, каково это – внушать проклятым магам трепет одним своим видом. Для Фионы его мнение теперь носит исключительно совещательный характер, для Айрис он всего лишь пациент, пацан его вообще никогда не уважал, остальным магам плевать на его существование, а Сурана… с ней всё слишком сложно. Каллен стоял на крепостной стене и смотрел вдаль. Перед его взором до самого горизонта простиралась пустыня. Горячий воздух был почти осязаемым. Он окутывал Каллена, возвращая его мысли к тем моментам, когда Нерия обнимала его в госпитале. Она была горячей из-за болезненного жара, и Каллен чувствовал этот жар сквозь рубашку. Есть ли надежда, что когда-нибудь ей будет так жарко рядом с ним по иной причине? Нерия считает его красивым. Может, если снять рубашку прямо сейчас, она клюнет на эту приманку и примчится обниматься с ним на крепостной стене? Поток мыслей о самом нелепом соблазнении в истории Тедаса прервал резкий толчок в спину. Каллен качнулся, схватившись за парапет, и повернулся. – Загораешь? – С ласковой угрозой в голосе спросила Сурана. – Да. То есть, нет. Ты пыталась сбросить меня со стены?       Она двинулась на него, и Каллен попятился, вжимаясь в парапет. Зря он строил иллюзии, Сурана одной рукой приласкает, второй придушит. Она подошла вплотную и упёрлась ладонями в парапет по обе стороны от Каллена. Она была так близко, что он ощутил запах корицы, исходящий от её волос. – Я думала, мы так хорошо ладим, храмовник, – привстав на носочки и заглянув ему в лицо, начала Сурана, – и тут я внезапно выясняю, что ты единолично принял решение лишить меня удовольствия поджечь задницы орлейским Стражам. Я пришла узнать, какого хера?       Каллен не был готов ответить на её вопрос. Ответ у него, конечно же, был, но сейчас его мысли занимало другое. Со всеми этими лириумными ломками, стрессами, бессонными ночами, скверной, он совсем забыл, что значит быть здоровым. Здоровым мужчиной, если быть конкретным. Со здоровой реакцией на красивую женщину, прильнувшую к нему всем телом. Он смотрел на Сурану и не знал, поделиться с ней восторгом от того факта, что у него впервые за долгое время случился стояк или срочно сбежать, пока она этого не заметила. После недолгого размышления он решил выбрать что-то третье и, осторожно отодвинув её, отвернулся и облокотился на парапет. – Дело не в том, что я хочу лишить тебя удовольствия. – А в чём? – Ты – не самая подходящая кандидатура для использования этой штуки. – Почему? – Потому что ты очень сильно этого хочешь.       Сурана прислонилась к парапету спиной рядом с Калленом и повернула к нему голову. Он мысленно взмолился Создателю, чтобы она не догадалась о содержании его мыслей по покрасневшим от смущения ушам. – Что это значит, храмовник? – Ты же так и не смирилась со своей… особенностью. – Магической импотенцией.       Каллен вздрогнул. Она как будто специально именно это слово выбрала. – Я не хочу, чтобы ты колдовала с помощью этой сферы, потому что я боюсь, что получив в свои руки такую силу, ты не захочешь от неё отказываться. – Думаешь, там сидит демон, который заморочит мне голову? – Я не знаю. Но имеется такая вероятность. Если ты станешь одержимой, мне придётся тебя убить. Я этого не хочу. – У меня в жизни было множество шансов стать одержимой, но, как видишь, я в порядке. – Может, тебе ни разу не предлагали того, что ты действительно хочешь? – Думаешь, я хочу силы и власти? – Разве не все маги этого хотят? – А чего тогда хотят храмовники?       Каллен не знал, чего хотят все храмовники, но он прямо сейчас хотел Сурану. И беседа о приоритетах ничуть не помогала прогнать из головы фантазии о том, как он перегибает её через парапет. Если она сейчас же не уйдёт, он не может гарантировать, что не начнёт воплощать фантазии в реальность. – Сурана, оставь меня в покое, пожалуйста. Тебе нельзя использовать сферу, вопрос закрыт. Она отступила от парапета и, прежде чем уйти, склонилась к уху Каллена. – Когда-нибудь я отыграюсь за каждый грёбаный запрет. Когда-нибудь.       Ещё недавно Гленн был всего лишь отступником из не самого благополучного района Киркволла. Он мирно жил с матерью, обучался магии и был уверен, что проведёт всю жизнь, скрываясь от храмовников. В лучшем случае, он бы тайком творил добрые дела под носом у рыцаря-коммандера Мередит. Теперь же он внезапно оказался в роли главного магического ресурса Инквизиции. Козырем в битве за Адамант. Ну, не совсем он, конечно. Да и Сурана на эту роль подошла бы лучше. Она взрослая, сильная, умная. Большую часть времени, пока рядом нет коммандера Каллена. Рядом с ним она резко тупеет и теряет самообладание. Будет плохо, если она потеряет самообладание посреди битвы, и помчится поджигать генерала союзной армии.       Перевезённая в крепость сфера лежала на столе под стеклянным куполом в ставке командования. Коммандер приказал, чтобы к ней никого не подпускали, но Фиона настояла на том, чтобы Гленну позволили рассмотреть её поближе, прежде чем он отправится в этой штукой в бой. – Ты ведь всего лишь шар.       Артефакт ничего не ответил на это очевидное замечание, лишь вспыхнул золотистыми искрами в серой дымке. Гленн разглядывал его уже добрых полчаса, но уверенности в том, что он справится, когда придёт время, это не прибавило. Слишком много переменных. Куча всего может пойти не так. Сурана умнее него, но она не предвидела того, что произошло на мельнице. Жизнь – это мозаика. У него всего одна деталь, тут, под стеклом. Нужно рассмотреть её поближе, чтобы понять, где её расположить. Гленн опасливо огляделся, приподнял купол и отодвинул в сторону. Ничего не изменилось. Сфера всё так же покоилась на столе, клубясь сизым туманом. Гленн вгляделся в него и протянул ладонь, ощущая исходящее от артефакта тепло. Он взял его в руки, и всё заволокло серой пеленой.       Сначала ему показалось, что он снова во сне того храмовника. Опять комната, опять девушка сидит к нему спиной и расчёсывает волосы. Но эта комната совсем не походила на бордель. Светлая, уютная, с мягким ковром на полу и вазами с живыми цветами. А девушка не имела ничего общего с Марисой. Она повернулась к нему, и Гленн отметил, что она скорее похожа на Нерию. Не только потому, что она была эльфийкой. Эльфийская татуировка на бледном лице, напоминающая ветви причудливого дерева, скорее, мешала уловить сходство. Но тёмные волосы и светлые глаза были точь-в-точь как у его подруги. – Давно здесь никого не было, – сказала она.       Даже голос был как у Нерии. Низкий и с хрипотцой. Он что, нашёл её давно почившую родственницу? – Я нечаянно, – ответил Гленн, – я бы лучше обратно вернулся, если ты не против. – Мор закончился?       Странный вопрос. Мор уже десять лет как закончился. Короткий в том году был Мор, даже до Вольной Марки не дошёл. – Ну… да. – Значит, я могу уйти.       Гленн попятился, но отступать было некуда. Он заперт непонятно где и происходит непонятно что. Он в Тени? Или в сфере? – Меня Гленн зовут, – представился он, – как ты сюда попала? – Меня здесь заперли. – Кто? – Я не знаю, – она посмотрела на свои ладони, – я убивала порождений тьмы. Тысячи. Может быть, сотни тысяч. Я хочу домой. – Где твой дом? – Далеко отсюда. Ты поможешь мне уйти?       Спасти эльфийку, запертую в артефакте, несомненно, было бы хорошим делом, но тогда ему точно голову оторвут за то, что он лишил Инквизицию мощного оружия. – Я бы помог, но… слушай, я очень хочу тебе помочь, но там снаружи творится форменный ужас. Ты нужна нам, чтобы победить в очень важном сражении. – Я помогу тебе. Только забери меня отсюда. Я поделюсь с тобой своей магией, а потом вернусь домой.       Это звучало как честная сделка. Он героически сразится за Адамант, эльфийка отправится, куда захочет. Все довольны, все счастливы, его совесть чиста. – Договорились.