Герой спасающий

      Минуло чуть больше десяти дней с момента инцидента с учениками 3-Е. Их тренировки проходили все более гладко, Очако почти перестала подбешивать Бакуго. В какой-то степени он даже и мог назвать её другом: Урарака вовремя могла замолчать, придумывала более забавные и изощренные, но при этом не оскорбительные клички Киришиме, материал поясняла доходчиво, даже вроде как интересную программу тренировок для него готовила. Это все было для Кацуки в новинку, он чувствовал себя несколько уязвлённым, ощущал странный «бескомфортный комфорт», если можно было так выразиться.       Но что его действительно начало беспокоить, так это мысли, которые периодически кружили вокруг тела Очако и подкидывали ему воспоминания о такой круглой и высокой груди, (не)скрытой чёрной майкой. Ох, это был лютый ужас: примерно с неделю назад ему приснилось что-то подобное, и когда на утро Бакуго вспомнил сон, он чуть не взорвал зубную щетку в собственном рту.       Бакуго слишком подолгу задерживал на Урараке свой взгляд во время тренировок, когда она была в этой блядской майке, когда она была в застёгнутой до самых пухлых щёк олимпийке, когда на ней просто была школьная форма или домашняя одежда, в которой она ходила по общежитию – он, блять, всегда на неё смотрел. Когда это уже начал подмечать Эйджиро, Кацуки, конечно, кричал на него, говоря что-то по типу: «Я не знаю, кто тебе глаза на жопу натянул, но ты видишь какую-то хуйню», однако про себя он громко матерился и заставлял себя не смотреть на одноклассницу хотя бы день. Ну полдня. Ну хотя бы один гребанный урок не кидать на неё взгляды.       А она так улыбалась в ответ, когда замечала минуты его слабости. Так бесяще улыбалась, что хотелось все дольше смотреть на неё.       Физикой оканчивался учебный день среды: Кацуки расслаблялся на уроках по точным наукам, поэтому ему, в отличие от многих, не хотелось в этот день помирать (сегодня, назло гуманитариям, были ещё и химия с геометрией), поэтому блондин даже в сносном настроении засобирался в общежитие, чтобы...       «Пойти подрочить на щекастую».       Хорошее настроение сдуло как ветром – опять его доебывали эти мысли.       – Кац-чан.       Ебаный ты свет, да за что Вселенная его так ненавидела?!       Бакуго с видом великомученика обернулся на голос одноклассника; Мидория смотрел на Кацуки комично-злобно, словно блондин наступил на хвост таксе и та готовилась на него тявкнуть и погрызть ему кожу на щиколотке.       – Чего надо, Дэку? – на его голос обернулась Урарака, готовясь подбежать и встать между ними – она оставила вещи на парте и повернула корпус в сторону парней.       – Надо поговорить, отойдём?       – Дэку-кун, Бакуго-кун, – Очако была обеспокоена, как и всегда, когда между одноклассниками начиналось что-то плохое.       Бакуго выдохнул и, опустив снисходительный взгляд на Уравити, произнёс:       – У меня сегодня нет настроения убивать, круглолицая. Не трону я твоего Дэку.       Они вышли из аудитории под шёпот одноклассников; многие заметили перемены во взрывоопасном парне – словно он, наконец, повзрослел или нашёл какое-то успокоение. Многие кивали в сторону Урараки и её плодотворного влияния, кто-то упорно видел любовную связь между ними, некоторые утверждали, что Бакуго стал меняться после отставки Всемогущего. В любом случае, атмосфера в классе стала более умиротворённой, что не могло не радовать.       Однако вот Уравити все равно волновалась, поэтому девушка незаметно прошла следом, аккуратно прислоняясь к стенке за углом. Рядом находился женский туалет, поэтому в случае чего она могла легко завернуть туда и скрыться. Она начала подслушивать, отчего-то стараясь дышать реже и тише.       – Че тебе надо?       – Урарака-сан постоянно молчит, просит тебя не трогать. Скажи – ты запугал её?       – Да ты заебал, больно нужно мне её трогать! Неужели ты из-за подобной хуйни меня позвал? Тогда я пошёл.       – Тогда почему она себя так ведёт?       – Я ебу что ли? Че ты постоянно приебываешься ко мне по поводу хомячины? Или ты боишься, что я выебу твою драгоценную подружку, потому что сам не можешь?       Тишина больно ударила по ушам: они трое не могли поверить в то, что это произнёс Кацуки, и у всех начали лица наливаться свекольным румянцем. Очако тихо скрылась в туалете и, подбежав к раковине, принялась лихорадочно умывать лицо, пытаясь успокоить клокотавшее в районе шеи сердце. Казалось, что из-за смущения и чего-то такого ещё неоформленного она воспарит (что, собственно, и произошло – когда Урарака открыла глаза, чтобы посмотреть, куда делась раковина, то обнаружила себя под самым потолком).       Бакуго же хотелось себя взорвать вместе с ебучим Дэку, который какого-то хуя в последнее время постоянно приебывался к нему – больно осмелел, гнида. Сморозить такое это уже клиника, конечно, однако радует, что Дэку, похоже, ему поверил, когда блондин пробубнил что-то на подобии: «Расслабь очко, задрот, это шутка».       Мидория сказал что-то напоследок и оставил одноклассника в одиночестве. Кацуки его прослушал, объятый мыслями – он подозревал самую хуевую возможную причину своего поведения и реакций. Он стоял в коридоре один, и именно в тот момент, когда девушка подошла к двери, чтобы проведать обстановку, он проскрипел тихим-тихим голосом:       – Я что, блять, влюбляюсь в неё?..