Не вспомнив тебя...

Улица пустовала. Маленькие окошки невысоких районных домов окраины Нью-Йорка постепенно, одно за другим загорались сначала тусклым, а после мягким желтоватым светом. Солнце уже освещало часть города, но холод все равно пробирался мелкой дрожью под плотный слой серого тканевого пальто. Лишь на выходе из дома, Наташа поняла, что оделась слишком легко для ранней утренней прохлады. Но, после сообщения Роджерса, которые сбил ей весь режим и настрой, было не до подбора одежды. Не на свидание она сейчас идет, а хотелось бы, как простой обычной женщине. Но ей никогда не стать обычной. И все бы ничего, жила, не знала где он, и голова не болела, хотя нет мигрень была хроническая, и ноги предательски не дрожали, как у подростка перед первым поцелуем. Ей нужно собраться, взрослая ведь женщина, но ведёт себя будто девочка. Наташа быстрым шагом идет к машине, попутно скидывая с плеча сумку. Дороги Нью-Йорка постепенно начинают наполняются машинами, но все равно еще было пустовато. Часам к семи город охватит гул машин, идущих на работу людей и ажиотажа перед кофейнями. Наташа быстро завела машину, выезжая с подземной парковки и взяв направление прямиком на базу. Как он, в каком состоянии, вспомнил ли ее. Может быть, может нет. Скорее нет. Наташа всегда готова к худшему. Вообще сложно предугадать, потому что виделись она в последний раз в Вашингтоне, причем в очень не располагающих к беседе условиях. Виделись мимолетом, но подстрелить он ее всё-таки успел. Не то, чтобы она обижается, нет. Но когда тебя пытается убить человек, который значит больше чем жизнь, это "немножечко" бьет по сердцу. Наташа всегда несла эту ношу одна. Барнс не помнит, Стив и Клинт не знают. Ванда пыталась проникнуть в ее голову, но Наташа как железный неподдающийся открытию шкаф, в котором куча своих скелетов. Да кто теперь знает где сейчас Ванда. Она и Вижн уехали пару месяцев назад, открытки только изредка по почте присылают. Но Наташе ее местоположение знать ни к чему, у них с самого начала отношения мягко скажем не задались. Наташа все еще недоверительно относится к девушке, тем более которая вытащила все ее самые жуткие страхи наружу. Они холодны друг к другу, попили как-то чай на веранде вместе, но разве из Наташи вытащишь слово. Да и Ванда была не сговорчивая, слова тогда не нужны были. Всех вполне устраивало молчание. Особенно Наташу. Расспросов и нравоучений хватало от Клинта, но даже он в последнее время уже перестал что-либо говорить. В конце то концов, это Наташино личное дело. Она свыклась с этим жить одна, и справляться тоже привыкла одна, а помощи ни от кого никогда не требовала. И сейчас не потребует. Расскажет о прошлом, будет получать взгляды сожаления и жалости, а она просто ненавидит, когда на нее смотрят с жалостью. Зачем ее жалеть, она все равно себя винит и будет винить, хотя бы за то, что все еще живёт чертовым прошлым. "Прошлое есть прошлое, его надо отпустить, потому что если будешь на нем зацикливаться, то упустишь настоящее. Прошлое не изменить, а в настоящем все еще возможно" - сказала ей тогда Ванда, будто Наташа просила совета как ей жить. Она упрямая, никогда никого не послушает, черта характера. Никто не заставит ее делать то, что она не захочет. Ни один человек в мире. Кроме, опять же, него. И если речь заходит о человеке, ради которого можно поступиться с принципами жизни, то все сводится к нему. Она его помнит, а он нет. И желание ради кого-то менять привычный ритм жизни тоже пропадает. Наташа много над этим размышляла, да и размышляет сейчас, по дороге на базу. Город оставался позади, начинало виднеться большое комплексное строение базы, на которой ритм работы был бешеный, и никогда не прекращался. Лишь изредка, когда все уезжали, но оставаться там одна Наташа не любила, вообще там не жила, хоть и выделенная комната для нее была не такая уж плохая. Не то, чтобы Наташа боялась оставаться одна, нет конечно. Черная Вдова привыкла быть одна, не впервой. Она паркуется и быстрым шагом, почти переходящим в бег, идет среди комнат и коридоров. Туда, где она его увидит. Наконец-то в нормальной, не враждебной обстановке. Показался медблок. Один отсек, второй. Романовой казалось, что их просто нескончаемое множество, хотя их всего несколько. И вот она видит силуэт Стива, взгляд его устремлен за стекло. Она подходит к нему и встаёт рядом. Стив даже удивился, увидев ее рядом с собой, ведь сообщение "я его нашел" не означало "срочно бросай все дела и приезжай". Но у Наташи свои трактовки в голове, неподвластные пониманию Стива. Наташа видит его за стеклом, и сердце замирает. Вот он, за стеклом, живой, только ничего не помнящий. Но это поправимо. Возможно. - Я не думал, что ты сорвешься и приедешь. - начал Стив. - Я все равно не спала. - У тебя вроде выходной, разве не так? - Это не означает, что я буду спать до полудня. Как он? - Наташа даже не смотрела на Стива. - Нормально. Сейчас он не опасен, скоро придёт в себя. Наташа кивнула. За жизнь Джеймса бояться не стоит. Сыворотка в его крови сделает свое дело. Но Наташу это не успокаивало. - А остальные где? Опять никого? - Ванда и Вижн не объявлялись, Сэм у себя, Тони уехал, Клинт тоже, ну ты знаешь. - Да, знаю. Стив ничего не ответил, про Клинта можно и не говорить. У него сын родился не так давно, поэтому и на базе он появляется очень редко. Наташа тоже хочет выбить пару дней отпускных, чтобы съездить на ферму Бартонов, давно она там не была, и уже соскучилась по детям и по Лоре. - Я могу задать тебе вопрос? - ненавязчиво, но совершенно серьезно спросил Стив. Только этого ей не хватало. - Ну? - Что между вами было? Вопрос разрезает воздух, и звучит слишком резко. Роджерс конечно воспитан по старым законам и принципам, но не настолько глуп, чтобы не заметить быстро сменяющихся эмоций Наташи. И тогда, в Вашингтоне, ее разочарование и боль, он это видел, она думает, что не видел, но это не так. Или же может Наташа стала с годами терять хватку, и эмоции ей становилось держать все труднее. Уже сколько лет держит. - Ничего. - снова врёт, не привыкать. - Он пару раз пытался меня убить. - И это все? - Да, Роджерс, все. Что ты хочешь еще от меня услышать? - Я вижу как ты смотришь на него, и... - Стив, послушай. - Наташа наконец-то посмотрела на него, немного повернувшись. - Он твой друг, и дорог тебе. А если он твой друг, значит и мой друг. Тем более, я рада, что ты наконец-то смог его найти. Так, поддержать приехала, дома все равно скучно. Врать Наташа конечно умела искусно. Этого было не отнять. "Ты не двойной агент - ты тройная дрянь. В тебе есть хоть что-то настоящее?" - и Тони тогда был в чем-то прав. Настоящего то наверное в ней ничего не осталось. Кроме все того же знания латинского. - Будем считать, что я тебе поверил. - Ого, учишься распознавать когда я лгу, а когда нет. Это умение не дано даже Бартону. Так что, встань в очередь. - Наташа по-доброму усмехнулась. И никто не умеет, даже Максимофф, хотя та владеет телепатией. - Может когда-нибудь и расскажешь. - Стив все еще надеется, что она скажет. Не на ту напал, ему то не знать. - Нечего рассказывать. Я тебе выложила как есть. А остальное прошлое, я за него не цепляюсь, да и тебе не советую. Звучало больше как наставление, нежели оправдание. - Я пытаюсь, Наташа. Но сложно жить после того, как просто потерял 70 лет во льдах, потерял всех, кто был дорог. Наташа ничего не ответила. Да, Роджерсу действительно. было тяжело. Даже невыносимо, хотя он никогда и не показывал. Он же символ, авторитет, все на него равняются. Он не может рассказать о своих настоящих эмоциях. И возможно Барнс был единственной зацепкой, всем, что осталось, от прошлого. Но зацепкой прошлого он являлся не только для Стива. И даже не зацепкой, а чем-то гораздо большим. Может и стоит рассказать Роджерсу обо всем, как никак не чужие друг другу люди. Но наверное для него это будет удар, да для любого человека это будет удар. Такое пережить невозможно, в петлю точно залезешь. Но Наташа пока держится, хотя мысли про петлю иногда посещали. Но раз тогда не умерла, значит для чего-то это надо было. Может судьба еще даст ей второй шанс. Все же возможно. Сложно жить, когда ничего не помнишь. Кошмары сменяются один за другим. Наверное, из всех людей на Земле, Наташины страдания может разделить только он. Барнсу часто снятся отрывки прошлой жизни, всплывающие тягучей чередой воспоминаний. Каждый раз словно замкнутый круг, повторяется вновь и вновь. Но кошмары есть, обрывки есть, а результата нет. Как ни старайся, в памяти словно большое чёрное пятно, закрывающее нечто очень важное, что-то, от чего зависит не только его жизнь. Он начинает вспоминать Стива, видит его во снах, и сны бывают далеко не радужные. Но кошмары начинают разбавляться. И сны выглядят по-другому. Если раньше Барнс видел лишь красный, черный и серый цвета, которые ассоциировались со смертью, то теперь он видит оранжевый. Нет, не оранжевый. Он видит рыжий. Такой мягкий, слегка огненный рыжий. Золото чьих-то волос ярко переливается при солнечном свете. Лучи нежно ласкают светлые пряди. Джеймс часто видит ее во снах. Безымянную, хрупкую девушку с ржаво-рыжими волосы. Голос ее нежный-нежный, кожа бледная, мраморная, прикосновения мягкие. И руки ее всегда трясутся, но сердце бьётся спокойно, ритмичной мелодией убаюкивая истерзанную душу. Джеймсу рядом с ней спокойно, по-родному тепло, как дома. Вот она сидит перед ним, он слышит ее тихий голос, чувствует ее нежные ладони на своём лице. Все чувствует, только лица ее не видит. Пытается заглянуть в ее глаза, все сразу становится размытым. Пытается к ней прикоснуться, она исчезает, словно призрак. И слышится ее страшный пронзительный крик, после которого еще долго стоит звон в ушах, а красивые картинки сменяются очередными кошмарами. Поэтому Джеймс старается просто сидеть рядом с ней на влажной зелёной траве под яркими лучами солнца, не прикасаться, чтобы хоть как-то оградиться от ужасающий кровавых снов и крика своих жертв, которые еще надеялись на спасение. О девушке из снов он никому не рассказывал, да и попросту некому. Пока это единственное, за что он держится. Что-то более ясное, чем просто слова, почти целое, но пока непроясненное воспоминание. Комната наполнена мягким белым светом. Он садится на кровати и видит Стива, а рядом с ним еще кто-то. Кто она? Незнакомка смотрит на него с неподдельным интересом, и какой-то... болью? Она же не выглядит эмпатичной, или человеком, который может кому-то просто так сожалеть. Она красивая, видно, что уверенная, и волосы у нее ржаво-рыжие, как у той, что из сна. Выглядит она как-то знакомо. А потом он замечает на безымянном пальце ее правой руки кольцо. От чего-то оно кажется невероятно знакомым, только память отчаянно отвергает все воспоминания. Кольцо это весьма скромное, чуть позолоченное. Она постоянно дотрагивается до него своими тонкими пальцами, немного покручивая. А после кидает на Солдата мимолетный взгляд и как-то стыдливо опускает глаза в пол. И что-то в этом взгляде читается родное, но такое далёкое. Она всем говорила, что кольцо - это просто украшение, оставленное матерью перед ее смертью, а почему носит на безымянном? Так удобнее, да и какая вообще другим разница на каком пальце она носит кольцо и кто его подарил. Не будет же она говорить, что это обручальное кольцо, а второе парное все еще ждет своего обладателя. Для нее это означает многое, для других значения не имеет. Барнс рассматривает ее в ответ, и вспоминает. Он ранил ее несколько лет назад, тогда, в Вашингтоне. И начал вспоминать Стива. Возможно рядом с ним его напарница, или друг, а может и не просто друг. Джеймсу так казалось. Он тогда видел их вместе, и сейчас они снова вместе. Может это кольцо и есть обручальное, но у Стива такого нет. Всего лишь догадки, не более. - Как ты? - Стив заговорил первым. В ответ Барнс кивнул. - Ты помнишь меня? - Твою мать звали Сара, вместо стелек ты клал газету в ботинки. Стив улыбнулся. - Такого не узнаешь в музее. - наконец-то подала голос незнакомка. И голос у нее как мелодия, очень знакомый. - Кто она? - любопытство Барнса взяло верх, он посмотрел на Наташу, а потом снова на Стива. И увидел какой-то растерянный и обиженный взгляд девушки. Наверное, вопрос звучал как-то грубо. По борьбе в Вашингтоне Барнсу не казалось, что она такая ранимая. - Это Наташа, она работает с нами. Помнишь ее в Вашингтоне? - Да. Прости за... - Ничего. - Наташа как-то натянуто улыбнулась. Ну хоть что-то помнит. - Ты можешь остаться здесь, теперь тебе ничего не угрожает. - Стив носился с ним как будто отец, и Барнсу немного не нравилось такое отношение. Но Стива можно понять, он наконец нашел лучшего друга. Джеймс кивнул. Но осторожный взгляд, дабы остаться незамеченным, с Наташи он не сводит. Наташа конечно же заметила, шпионка всё-таки. Пусть смотрит, так быстрее вспомнит. Рассказывать ему о прошлом она не собиралась, он должен вспомнить сам. Она не хочет, чтобы он был с ней из дурацкой жалости, только не это. Стив провёл его в комнату, Наташа все время шла рядом с ним, не отставая. Комната была просторной и светлой. Там, где он жил до этого даже света почти не было. Просто небо и земля. - Я пойду на кухню, кофе сварю, спуститесь потом. Время уже обед. - Наташа усмехнулась, кивнула Стиву и вышла. - Она называет 8 часов утра обедом? - любопытно посмотрел на Стива Барнс. - Она всегда рано встаёт, привыкнешь - Стив улыбнулся и сел на стул рядом с кроватью. - А что у вас с ней? - Барнс хитро посмотрел на некогда лучшего друга. - Что ты имеешь в виду? - Ну... Тогда, в Вашингтоне, вы были вместе, и сейчас, да и всегда я вижу вас вместе. - А, если ты про это, то мы с ней просто очень хорошие давние друзья. - Ясно. - Барнс кивнул. Значит рыжая одинока. Как там ее звали? Наташа вроде. Но ему запоминать не обязательно. Да и в глаза ей как-то стыдно смотреть, особенно после того, что он чуть ее не убил. Правда он не помнит, что это не первый, и даже не второй раз. Стив встал, направляясь к выходу. - А остальные не будут против? - Против чего? - Того, что я здесь. - Нет, не будут. Да и здесь никого особо то и не бывает, кроме меня и Наташи. Обустраивайся и спускайся вниз, Нат наверное уже кофе сварила, тебе стоит попробовать, она в этом деле мастер. Да, кофе Наташа варила отменный, лучшие баристы мира ей завидовали, да еще и варила она по-русски. Поэтому если кофемашина на базе ломалась, и даже когда не ломалась, все просили Наташу сварить кофе. Своим ей конечно тяжело было отказать, но иногда могла "мягко" послать куда подальше, а точнее за кофе в какой-нибудь кофейне, где есть предназначенные для этой работы люди. Для Барнса она пока была загадкой. Для всех она была загадкой. Никто не знал о ней того, что знать не нужно. В бою она держится великолепно, и даже ему самому может конкуренцию составить. Ну а кто ее учил этому. Кажется ученик начинает превосходить своего учителя. Вещей у Джеймса практически не было, поэтому он просто оставил сумку лежать у стола, а сам направился к выходу.