Не вспомнив тебя...

Барнс пробыл на базе уже где-то неделю, но так до сих пор полностью и не знал всех обитателей до конца. Единственные, кого он смог чётко запомнить, и даже продвинуть с ними статус социальных отношений, это Стив и часто мелькающая рядом с ним рыжая макушка. Со Стивом все было понятно, особенно с его какой-то "отцовской" заботой, которая иногда немного раздражала, но к Стиву он относился с пониманием. С рыжей дело обстояло сложнее. Ее имя он почему-то иногда забывал. Звал ее просто "рыжая". И она понимала, хотя ей до жути было обидно, что он даже имя ее, такое просто, шесть букв, запомнить не может. Она спустя много лет помнит его имя, и не только имя, а он за почти 8 дней до сих пор иногда зовёт ее по цвету волос. И каждый раз она поправляет его, имя свое называет. А у него в груди ничего не шевелится от ее имени, он не помнит. Совсем, даже намека на какие-то проблески нет. И это Наташу ранит, очень. Конечно она никому об этом не говорит. Ранит и ранит, зачем ему об этом знать, все равно не помнит. Смотреть просто из раза в раз на него становится все тяжелее, но Джеймс понимает. Она смотрит на него не так, как все. Это не ненависть, не злоба, не интерес, даже не любопытство. Такой странный ее взгляд, но внутри ничего. Он пытался ее убить, это он помнит, но не чувствует какую-то раннее существующую к ней привязанность. Однако в последнее время в его сердце проскакивает что-то вроде... ревности? Да, именно, особенно когда рыжая подходит ближе к его старому другу, стоит ей положить руку на плечо Стива, и что-то внутри начинает колоть. Это новое чувство для Джеймса, потому что раньше такого он никогда не испытывал. Но кто он такой чтобы ревновать рыжую (Наташу!) к кому-то. Они не супруги, не любовники, даже не друзья. Хотя он о ее чувствах не знает, эта книга для него загадочно закрыта на тяжёлый железный замок. Наташа серьёзная, явно не из слабых, наверное даже ни разу в жизни не плакала. Конечно плакала, она же женщина, а женщины сентиментальны, это норма. И над ним она плакала больше всего. И слез ее было бескрайнее море, но разве кто видел ее плачущей. Не доводилось. Бартон видел, после выходки Ванды, вечером, на его ферме, после долгих часов молчания Наташа разревелась при нем, плакала прямо в его плечо. Это был один единственный раз. Больше Наташа такого себе не позволяла, у нее установки в голове гранитные, ничем не сломимые. "Запомни, Романова. Слезы - это слабость. Никому они здесь не нужны. Контролируй свои эмоции. Свои страхи, проблемы, оставляй их при себе. Не смей этого допускать, а иначе ты уже не Черная Вдова." Плакала Наташа, не плакала, а от статуса своего сквозь время так и не избавилась. Как Вдовой была, так ею и умрет. И единственная ее слабость - он. Тайная, родная такая слабость, над которой она разрешает себе плакать. И кажется, другие уже начинают догадываться. Неспроста эти взгляды, кольцо, горькая улыбка. Пока из всех некоторые обрывки их истории знает только Ванда. Но та вела нечестную игру. Она могла вторгнуться в ее разум, но бывало изредка извинялась, потому что делала это случайно. И как случайно можно прочитать человеческие мысли. Она читала мысли Джеймса, а там пусто. Там не просто темно, именно пусто. И она однажды решила озвучить это Наташе, но последняя лишь рукой повела, и сказала, что ей все равно. Ведьма тогда так хитро улыбнулась. Кого Наташа пытается обмануть. Себя? У нее себя обмануть никогда не получится. Этого она не умела, да и никто не умеет. Людям лгать в лицо она умеет мастерски. Но от чего-то рядом с Джеймсом врать становилось гораздо труднее. Она боялась, что просто однажды расскажет ему абсолютно все. Нет, она не может. Она хранит свой образ, такой хладнокровный, равнодушный, весьма причем серьёзный. Он вспомнит сам, вспомнит. Наверное. И это еще больше изматывало. Сколько времени еще пройдет? Наташа не знает. Она уже столько ждет, что просто устала. Банально устала от этого непонятного ожидание, результат которого пока не ясен. Время идет, а Наташа все еще в каком-то тупике. И надеяться на лучшее ее не учили. Ночью она снова просыпается от кошмара, и уснуть уже не может. Раз ночь потеряна, Наташа просто поднимается с постели, накидывает поверх ночнушки короткий шёлковый халат и плетётся на кухню. Ей уже как-то привычно, что сна нормального она не видела лет так 20 точно, поэтому даже перестала обращать внимание на головную боль от хронического недосыпа. Она входит на кухню, шоркая по полу мягкими тапочками, и тут же замирает. Как же она надеялась его не встретить. И так после ночного кошмара до конца не отошла, надеялась посидеть одна за компанию с кружкой крепкого кофе, но видимо не судьба. Она уже было собиралась тихо уйти, но остаться незамеченной не получилось. - Не спится? - Джеймс посмотрел в сторону двери, изучая рыжую. Сейчас она выглядела куда более естественно, нежели он видел ее раньше. Ее хладнокровный образ, неприкосновенность, деловой стиль одежды и макияж куда-то пропали. Остались только обычный домашний халат, немного потрепанные волосы, тканевые тапочки и заспанные глаза. Наташе даже стало немного неловко от своего внешнего вида. Могла хотя бы волосы расчесать. Да черт с этими волосами, они за долгие десятки лет впервые остались наедине. И тут Наташа поняла, что сейчас совершенно к этому не готова. О чем они будут говорить. О погоде? Ночь на дворе. Об обоях? Тут на стенах обоев нет. О Стиве? Только не о нем, Наташа эту тему заводить не хочет, у них свои с Барнсом взаимоотношения, она в них не лезет. О прошлом? Нет, пускай лучше тогда о Стиве. Наташа после минутного ступора аккуратно переступила порог кухни. - Да, бывает иногда. - у нее сейчас от чего-то два слова не вяжутся. Но Наташа списывает это на недосып. Конечно, он самый. Наташа проходит дальше, и садится напротив Барнса за стол. - Я часто вижу тебя здесь. Сколько я тут, ты все время ночью на кухне. - Джеймс как-то пристально и любопытно смотрит на нее, от чего Наташе неловко. Она вообще в принципе не любит когда ее рассматривают так, но он делал это всегда особенно, и Наташа в такие моменты просто не знала куда себя деть. - Просто сплю меньше обычного. Это нормально. Кофе не предложишь? - а рыжая, которая минуту назад не знала что говорить, вдруг осмелела. Он ничего не ответил, просто встал и налил в кружку свежесваренного кофе, а после протянул ей. - Благодарю. - Наташа отпила глоток приятной горьковатой жидкости. Вот, кто варил кофе лучше всех. Далеко не Наташа. Он варил ей кофе на завтрак и на обед, когда они вместе жили в московской квартире. И это был самый лучший кофе в ее жизни. - Кошмары? - больше не вопрос, а утверждение, и это застало Наташу врасплох. Она очень хочет поделится с ним всем, что только было в прошлом, о том, как ей отвратительно плохо, о том, что она доверяет ему до сих пор, даже после двух (трёх!) попыток убить. О том, что она любит. Да, именно. И признаться ему Наташе не сложно, но тому ли человеку, которого любит, признается. Наташа не ответила, и в кухне повисла тишина, давила она еще сильнее. - Как Стив? Все еще пытается помочь тебе вспомнить? - а ведь не хотела затрагивать эту тему. Барнс как-то напрягся, видимо эта тема для него проблематична. Он помнит далеко не все (очень "далеко не все"), и видит в глазах Стива и отчаяние и надежду. Может зря Наташа начала этот разговор, уже жалеет. Ну хотя бы не о прошлом говорят, уже и легче. - Да, пытается. Пока не очень успешно. - Понимаешь, тут все зависит от тебя. Хочешь ли ты сам вспомнить. Попытки Стива конечно хороши, но вряд ли смогут кардинально помочь. - Я отчасти понимаю его. Тяжело терять кого-то, а еще тяжелее, когда осознаешь, что упускаешь что-то важное, но не помнишь этого. - а вот тут Наташе стало интересно, про какое важное он говорит. - О чем ты? - У тебя бывало такое, что ты теряешь нечто очень значимое, но не можешь вспомнить, понять что именно? - Честно, нет. - Наташа пыталась говорить более мягко, потому что ранить его очень не хотелось. Но забывать ей увы никогда не доводилось, а жаль. - Я вижу кого-то во снах. Человека. Будто он, точнее она что-то значила для меня. Я вижу ее каждую ночь, но не вижу ее лица, не могу вспомнить кто она. - Она? - да, она. Надежда. Появляется в людях именно так. И Наташе как-то даже по-другому стало ощущаться. Неужели она приходит к нему во снах. - Да, это девушка. У нее волосы на твои очень похожи. И каждый раз она просто сидит рядом. Я пытаюсь у нее что-то спросить, но она тут же исчезает. Наташа казалось, что у нее сейчас сердце остановится. Все это время у Джеймса никого не было, Наташа в этом уверена, ему явно приходилось не до девушек. А по некоторым рассказам Стива и до того, как он стал Солдатом возлюбленной у него не было. Наташина головная боль куда-то вмиг испарилась. Как интересно. - Может ты любил ее? - Наташа пробует. Как ступает на замерзший лед, провалится он или нет. - Не знаю. Снова неловкая пауза. Наташе кажется, что Джеймс хочет задать какой-то вопрос, но не решается. Только не он, только не этот идиотский вопрос, она ведь потом совсем не уснёт, даже на час. В голове у Джеймса при взгляде на нее начинают всплывать какие-то странные картинки и фразы, голоса. Он вновь смотрит на нее. "Ты никогда не будешь один." "Я обещаю тебе." "Не оставляй меня одну..." "Никогда." Эхом фразы разлетаются по пространству мыслей, заставляя погрузиться в череду обрывков из воспоминаний. Джеймс быстро приходит в себя, пока рыжая не заметила. И все же он решается. - Мы с тобой раньше не встречались? Наташа уже раз сто в десятой степени пожалела, что вообще пришла на кухню именно в этот час. - Один раз, ты тогда пытался меня... - Я помню. А до этого? - он над ней издевается, совершенно точно. Наташа медлит, если не ответит сейчас же, то вызовет явные подозрения. - Нет, не встречались. - фраза звучит как-то резче, чем Наташа ожидала. Джеймс несколько виновато опустил голову, рассматривая кофейную гущу на дне кружки. Почему-то он чувствовал, что рыжая врет. Недоговаривает что-то, по ней было видно, но молчит. Истинная шпионка. Либо он вспомнит сам, либо добьётся признаний от него, что очень маловероятно, поэтому первый вариант остается единственным. Наташа тоже потупила взгляд, и кажется поняла, что пора отсюда уходить, потому дальше ничего хорошего не светит. Для нее точно. - Ты кажешься знакомой. Просто... Исключаю разные варианты, раз сам вспомнить не могу. - а вот про варианты Наташа не поняла. То есть, есть еще кто-то, на кого он может подумать. Нет, Наташа сейчас конечно же не ревнует. Вариантов как таковых у Джеймса то и не было, он даже Наташу туда не относит, просто решил проверить ее реакцию. А вот ее это "слегка" разозлило. Что значит варианты исключает? Неужели у него кто-то был? От этого осознания очень больно. И Наташе очень хочется уйти и расплакаться. Расплакаться хочется сильнее, но при нем она не может этого сделать. Поэтому просто встаёт из-за стола, моет кружку и уходит, кидая на выходе сухое: "Спасибо за компанию". И Джеймс чувствует себя виноватым. Может он чем-то обидел ее, но он не понимает чем. Видимо не все так просто ней, и еще придется с этим со всем повозиться. Но она точно что-то скрывает. Ее странная реакция заставляет слегка ухмыльнуться. Джеймс был не настолько глупым, чтобы не уметь считывать эмоции людей. Она явно разозлилась. Зачем сказал про эти варианты? Теперь она ушла, и контакт, который с большим трудом он пытался с ней установить, сейчас разошёлся. Лучше бы она осталась. С ней было по-другому. Легче, не страшно совсем. Он начинает осознавать, будто знает ее очень и очень давно. И это странно. Но он продолжает хитро улыбаться и смотреть на чашку. - Что ты скрываешь, Наташа? Наташа заходит в комнату, запирает дверь, садится на кровать и начинает плакать. То ли от бессилия, то ли от недосыпа, то ли от этого разговора. И третье наверное самый правильный ответ. Хотя может и от всего сразу. Она понадеялась, что он видит ее во снах, что он начинает ее вспоминать. А с чего это должна быть она? Может он любил кого-то больше, чем ее. Но это ведь невозможно, Наташа не верит. Она хранила ему верность столько лет, а он имеет наглость выбирать между ней и кем-то еще. Наташа пытается принять тот факт, что сейчас, пока он не помнит, они никто друг другу. И клятву, которую они давали друг другу у алтаря, тоже можно забыть. И сколько лет Наташа отказывает мужчинам, говоря, что замужем, тоже. Но это ведь правда. Просто не то это. Прикосновения чужих мужчин, поцелуи, ну все не так. Они так не умеют, как он. Не знают ее совсем, что она любит, что нет. Они любят ее тело, не душу. Не умеют доставлять удовольствие. Никому из них это не дано. Наташа пыталась забыться посредством секса с каким-то мужчиной в клубе, имя которого даже не знает, но ничего дальше грязных поцелуев не зашло. Это такая животная страсть, неприятная. А он целовал с любовью, да так, что бабочки в животе просыпались. А потом все исчезло, все. И клятва, и ночи в старом доме, куда они вдвоем, точнее втроем, сбежали, и весеннее солнце. Остались воспоминания, в которые Наташа переносится, как в параллельную реальность, и кажется уже начинает терять свою собственную личность. Пребывая на грани истерики Наташа все же находит в себе силы и успокаивается, достаёт сигареты, открывает окно и курит. Ей помогает. Раньше помогали таблетки, но она старается принимать их как можно реже, потому что кроме расслабления, они несут за собой очень негативные последствия, и даже привыкание. Она кое-как от них отказалась лет 10 назад, и не хочет разбивать с крахом свои старания и силу воли. Поэтому сигареты остаются единственным выходом. Сейчас она не думает ни о чем, хотя в голову пытаются пролезть всякие мысли. Но после трёх сигарет мысли исчезают. Она вдруг вспомнила о другое. Как там Клинт и Лора? Клинт наверное опять в их доме что-нибудь, да перестраивает. Наташа подумывает наведаться к ним на пару дней, привести себя в порядок, как следует отдохнуть, расслабиться, тем более Клинт сам приглашал. Но она нужна здесь. Она нужна Стиву. Он тоже не справляется. Наташа уже устала всем помогать, она всё-таки не спасательный круг, и не светящийся маяк в буре. Ей бы кто помог. Она докуривает пятую сигарету, откладывает пачку в сумку и ложится на кровать. Уснуть долго не получается, но все же она проваливается в короткую полудрему, и снова видит там его. *** В городе темная, точно черная ночь. Улицы опустели, шум сменила манящая тишина, редкие точки света все еще горели на невысоких четырехэтажных домах. В ее квартире горела тусклая, жёлтая лампа. На столе небрежно разбросаны бумаги и несколько предметов косметики. Сама она стояла у зеркала, подправляя лёгкий макияж, потому что ярко краситься совершенно не хотелось. Рыжие волосы аккуратными волнами спадали по спине. На ней было простое, но все же необычайной красоты платье, мягкого белого цвета, с воздушными рукавами и юбкой чуть ниже колена. Она очень красива сегодня. И белые не вычурные туфли на шпильке лишь дополняли образ. Наташа не особо заморачивалась со своим видом, стараясь одеться не вызывающе, при этом красиво, но скромно. На пышное белое платье с фатой, громкое празднество и кучу гостей Наташа не рассчитывала. Да какие гости, у них обоих никого кроме друг друга то и нет. Эта церемония будет для них совершенно секретной, секретной для всех, поэтому обойдутся и без шикарного торжества. Джеймс никого не помнит из своих, кроме некого друга из Бруклина, которого найти, увы, пока не удалось, а у Наташи нет родных и семьи. Нет, семья есть. Пусть она маленькая, и состоит из них двоих, но этого вполне достаточно, чтобы узнать что такое семейное счастье. Оно тихое, о нем никто не знает, а если узнают, то его уничтожат. Одно из правил Академии. Никаких отношений, не просто с учителями, даже с обычным человеком. И наказания за это весьма тяжёлые. Не смерть, нет, а просто разлука. И то гораздо больнее смерти, Наташа в будущем об этом узнает. Узнает, что такое жизнь после смерти. Но сейчас она не думает ни о чем, разглаживая складки платья. На ее хрупкие плечи ложатся теплые мужские руки. Он стоит позади нее, очень близко. Рассматривает ее через зеркало. - Невесту до свадьбы видеть нельзя, примета такая. - усмехнулась Наташа, от чего вызвала едва заметную улыбку на его лице. Он совсем не улыбался, лишь изредка, и только, когда находился с ней. В другие моменты просто не разрешалось этого делать, его создатели запрещали, в Академии запрещали, да везде, кроме дома, запрещали. А дома можно вести себя по-другому. Наташа научилась различать эту грань. И как только она приходила домой, в полночь, видела его на кухне, он ведь всегда ждет ее, как и она его, то сразу можно сбросить образ. Можно смеяться, плакать, улыбаться. Можно все. И никто об этом не узнает. - Нам пора. - сухо отвечает Джеймс, разворачивая ее к себе лицом. - Очень красиво, Наталья. - Спасибо. - мило, как-то по-детски Наташа улыбается. Он смотрит на нее долго, а потом целует. Он рядом с ней, и становится легче. Кошмары не преследуют, а главное, что он начинает вспоминать. Медленно, лишь какие-то обрывки, но это уже большой прогресс, которым Наташа очень гордится. Она каждый раз помогает ему, даже записывает в тетрадь все его воспоминания. И решение о свадьбе пришло также спонтанно. Без кольца, без ужина в ресторане, но все равно как-то романтично, по мнению Наташи. Она записывала за ним его воспоминания о друге, с которым они были близки еще до войны, до всего случившегося, а потом фраза, от которой Наташа была в ступоре минут десять. - Наталья, выходи за меня... Замуж. - ему явно нелегко дались эти слова, но он уже сказал. Наблюдал за реакцией. Зачем вообще предложил, непонятно. Будущее у них вряд ли есть, шаг этот очень рисковый, есть ли в нем доля здравого смысла. Но сейчас он приобрёл в жизни самое дорогое, самое важное, что может быть. То, что заставляет бороться. Наташа медленно поднимает на него голову и молчит. Долго молчит. Не знает, что сказать. Просто не знает, и в тоже время боится. Сказать "да" боится. - Джеймс... Ты уверен? - Да, мы поженимся и убежим, где будем принадлежать только себе. - о таком Наташа то и мечтать не могла. О том, что когда-то выберется из Академии, ей даже и не снилось. Это выглядело в мыслях как-то нереально. Ну невозможно это. Почему-то сейчас Наташа поверила. Верит, что это вполне реально. - А если не получится убежать, если нас поймают, не подумай, что я отказываюсь, нет, просто я... Я не знаю. - Наташа в шоке, Наташа не знает что вообще сказать, о чем думать. Как это провернуть. - Через 6 месяцев у тебя процедура инициации, и потом уже никогда не получится. - он смотрит на нее так требовательно, как никогда ранее. Она забыла. Забыла про эту чертову процедуру. Она знает что это такое, и что потом на счастье можно поставить крест, перечеркнуть все. Пока у нее есть шанс, убежать, далеко далеко, жить в лесу, и главное родить ему ребёнка, пока это еще возможно. И ребенок был самой главной мечтой, самой сильной. Потому что это даже не свадьба, это нечто очень большее, это связь их обоих, переплетение двух жизней в одной. - Даже если нас поймают, то ты все равно потом вспомнишь меня, так? Мы же ведь будем женаты, а это самое главное. - Нет, мы будем вместе, это главное. - Наташа начинает плакать, откладывает тетрадь, а после садится к нему на диван и крепко обнимает. Он еще не привык к ее порывам нежности, сначала просто обнимает в ответ, а потом с силой прижимает к себе. А еще ненавидит, когда она плачет. Ему нравится как она смеётся, ее смех звонок и красив, и на душе спокойно становится. Но когда она плачет он всегда чувствует себя виноватым, не знает куда себя деть, пытается ее успокоить, в итоге просто сажает ее на руки и обнимает. Барнс не очень многословен, поэтому для него показывать любовь действиями куда легче, чем словами. Для Наташа слова не нужны, нужен он рядом, с ним и молчать приятно. Все приятно. И бывает это в жизни, когда находишь своего человека, пускай так, пускай в таких условиях. Когда недостатки превращаются в достоинства. И Наташа вспоминает это, находясь в его объятиях перед тем, как выйти из дома и направиться на церемонию бракосочетания. Он берет ее за руку, так же крепко сжимает ее пальцы, и они покидают квартиру. Улица встречает пару резким холодом, и Наташа жалеет, что не взяла поверх шаль. Джеймс снимает с себя пиджак, который Наташа заготовила специально для этого дня, и накидывает ей на плечи. Они идут очень быстро, лавируя меж улиц ночной Москвы. Фонари поблескивают отдаленным светом, а на улице уже глубокая осень, но им двоим это не мешает. До скромного бежевого здания они добираются минут за десять, от чего у Наташа ужасно болят ноги, но она не говорит. Ноги у нее болят постоянно, потому что она каждый день танцует в пуантах, стирая пальцы в кровь. Но сейчас ей не до этого. Она как-то слишком быстро устала, хотя выносливость ее на высоте от постоянных тренировок. Дыхание напрочь сбилось, а низ живота неприятно потягивал. Наташа внимания не обратила, потому что считала это неважным сейчас. Они входят во внутрь. Тут красиво, белая мебель, дорогая наверное для нынешних времён. Наташа снимает пиджак и отдаёт его обратно Джеймсу. Он поначалу хотел отказаться, мол пусть останется на тебе, замерзнешь, но Наташа уже успела запыхаться, пока они шли, и поэтому сейчас ей было жарко. Джеймс ведёт ее за руку внутрь зала. Там уже стоял мужчина, который видимо их поджидал. Когда Барнс все это успел устроить? Наташа помнит, что как-то в один вечер он не пришел к ней, а она всю ночь не спала, испугалась страшно. Но Наташа приятно удивлена, очень приятно. И вдруг начала волноваться. Поводов то и не было, но Наташа волновалась. Страшно как-то стало, тошнота начала подступать. Но это не от волнения. И Наташа в последнее время заметила ухудшение своего состояния. Какая-то странная слабость, усталость, и иногда тошнота. Это наводило на странные мысли, но сейчас Наташа не могла думать вообще о чем-либо. Они подходят к мужчине, который незамедлительно начинает произносить речь. Он стоит напротив нее, держит ее руки перед собой. Мужчина продолжает говорить, но Наташа не слышит. Какой-то странный звон в ушах. - Романова Наталья Алиановна, согласны ли Вы стать женой Джеймса Бьюкенена Барнса? - Наташа медлит, как-то горько и счастливо улыбается, а после говорит донельзя утвердительное "да", и потом получает его в ответ от Джеймса. И возможно все это неправильно, возможно все это опасно, но сейчас уже неважно. Они оба произносят клятву, не заученную, а просто от сердца. Он одевает на ее безымянный палец правой руки обручальное кольцо, такое простое, позолоченное слегка, но при этом очень красивое. Она делает тоже самое, и наверное Наташа сейчас самая счастливая за все время своей относительно короткой жизни. Руки уже не дрожат, они оба отдают свои паспорта, оригинальные паспорта, а не те поддельные, которые носят с собой. Оригиналами паспортов они не пользуются вообще, и паспорта как такового у Джеймса не было, но он смог найти его в архивах, и положить туда поддельный, как две капли воды похожий на настоящий. А Наташа все еще не верит, что теперь она замужняя женщина. И не штамп в паспорте об этом говорит, а зов сердца. И он целует ее, без страсти, без настойчивости, как это обычно бывает, а с какой-то нежностью, ну по-другому, от чего у Наташи просто голову сносит. - Я люблю тебя, Джеймс. - Я люблю тебя, Наталья. Он всегда зовёт ее Наталья. Она ненавидит свое полное имя, но он произносит его так, что хочется слушать еще и еще. А ему нравится называть ее по-особенному, так, как не зовут другие, так, как позволяется только ему. Джеймс забирает паспорта, свидетельство о браке, заключенное причем без свидетелей, но это не страшно, потому что другого выхода у них нет. Он берет ее за руку, и они вместе выходят из здания, прогуливаясь по темным улицам, она в его пиджаке. Оба молчат, слова излишни. Наташа еще не знала, что тогда их было не двое, а уже трое, и что внутри нее бьётся еще одно маленькое сердце, но узнает об этом очень скоро, а пока они оба идут по темноте, не думая о завтрашнем дне, и просто счастливы ночи, которая позволяет им быть вместе. *** Наташа резко вскакивает на кровати, и понимает, что спать спокойно без него уже никогда не сможет.