Бесчувственные люди

“'Cause every time I'm with you I've been wondering why I can't live without beautiful drama There's no hiding from the will of a fighter Let's talk about beautiful drama Gimme your love, I can't live without it” ♫ The Faim - Beautiful Drama

У Пэй Мина и Пэй Су в кои-то веки совершенно одинаковые лица. Братья друг на друга похожи, как богато украшенные створки дверей одного дворца, но вот эмоции выражают обычно совершенно по-разному. Сейчас же они замерли: один с телефоном в руке, другой — с палочками, занесенными над тарелкой, — и смотрят на Му Цина вот уже полчаса так, словно перед ними не человек, а тикающая бомба. В целом, Фэн Синь может их понять, если принять во внимание то, что с ними за столом сидит тот, из-за кого их работа вот-вот может пойти прахом. — Я очень заинтересован, очень! — наливая вино Му Цину и только потом — себе, произносит господин Бай. — А вы сможете присылать мне результаты каждого этапа исследований? Я хочу знать все! Му Цин подносит бокал к губам, но делает такой маленький глоток, что это скорее похоже на жест вежливости, чем на реальное желание выпить. Фэн Синь же молча притрагивается к краю своего пустого стакана, поймав взгляд проходящего мимо официанта. Тот понимает его без слов и отправляется за новой порцией виски. — Если это ваше условие, — спокойно отвечает Му Цин. — В конце концов, исследования оплачиваете вы. Пэй Мин издает какой-то крякающий звук и пытается замаскировать его кашлем. Получается у него плохо. Логику господина Бая поймет разве что такой же сказочно богатый самодур. Мало того, что он теряет деньги из-за задержки строительства отеля, так еще и хочет оплатить исследования? Может, найденный колокол реально из чистого золота? Да даже этого недостаточно! Чтобы бросаться такими суммами, нужно, чтобы эта железяка как минимум выпала у Будды из-за пазухи! На Фэн Синя Му Цин не посмотрел ни разу с того самого момента, как они сели за стол. Ведет он себя спокойно и сдержанно, и Фэн Синю даже начинает казаться, что у него самого получается сохранять невозмутимый вид. Да, они не виделись пятнадцать лет. Да, у Фэн Синя, едва он взглянул сегодня на его лицо, все внутренности стекли куда-то в живот, как лавина с горы — от громкого звука. Но это просто эффект неожиданности. Несмотря на сосредоточенность на разговоре, он все равно слышит, как под туфлями снующих по залу хостес то и дело хрустит стекло, которое до конца не убрать. Рюмки разлетелись в такое мелкое крошево, что только выгонять всех гостей и вооружаться пылесосом. Взгляд Му Цина такой же черный, как Фэн Синь помнит. Радужка в цвет зрачков, из-за чего чудилось раньше, что они у него постоянно расширенные. А вот кожа будто еще бледнее стала. Или так кажется из-за приглушенного вечернего освещения в ресторане. За соседним столиком романтический ужин, горят две свечи с одной и другой стороны, и боковое зрение то и дело цепляется за это подрагивающее золотистое пламя. Фэн Синь вдруг осознает, что все молчат, а Пэй Мин и Пэй Су смотрят на него так напряженно, словно он стоит перед пропастью, в которую собирается прыгать с тарзанки, и лишь они вдвоем знают, что страховку плохо закрепили. — Что? — спрашивает он. — Я что-то пропустил? Господин Бай плавно, как филин, поворачивает к нему голову. — Полагаю, вы выделили достаточно собственного времени под мой проект, Фэн Синь? Как насчет небольшой командировки? Так, мелочи, всего пара месяцев. — Пара месяцев? Куда? Зачем? — Я бы сам поехал, да вот жаль, не могу вырваться. А вам это точно пойдет на пользу: море, солнце, — словно не слыша его вопросы, продолжает господин Бай. — Смотрите, какой господин Му загорелый. Кожа Му Цина выглядит так, словно солнечный свет не касался ее минимум пару десятилетий, но господин Бай, довольный своей шуткой, весело смеется и снова прикладывается к вину. Фэн Синю бы такое отменное настроение. Хотя бы чуточку. Но нет — у него стойкое ощущение, будто он попал в фильм с крайне дерьмовым сценарием. — Море и солнце? — выдавливает он, ополовинив виски в стакане одним глотком. — Тира, — с усталым вздохом произносит Му Цин, наконец, посмотрев на него. — Это в Греции, если ты не в курсе. — Не в курсе! — рявкает Фэн Синь. — Какого хрена мне делать в Греции? Пэй Мин громко прочищает горло, решив вмешаться. Он всегда вмешивается, стоит Фэн Синю начать выражаться на деловых встречах. — Фэн Синь, речь идет о том, чтобы поехать и проследить за тем, как продвигается вопрос с колоколом. Ты все прослушал. Да он не просто прослушал! Такое чувство, что сознание вылетело куда-то прочь из головы и пропустило пару часов, пока все тут успели сойти с ума. Гребаный колокол здесь, в Шанхае! Как с этим могут быть связаны ученые в Греции? — И будете созваниваться со мной! — трясет пальцем господин Бай, второй рукой набирая что-то на своем телефоне. — Закажу вам билеты! Господин Му, когда у вас обратный рейс? — Завтра. Ночной. Он там один. — Стоп-стоп-стоп! — восклицает Фэн Синь. — Так исследования будут проводиться не в Китае? Господин Бай кивает, не отвлекаясь от экрана телефона. — Совершенно верно. Эксперт в Греции. — А поближе светлых умов не нашлось? — все больше чувствуя себя дураком, спрашивает Фэн Синь. — Что греки могут знать про нашу культуру? — Он не грек. — Му Цин скрещивает руки на груди и опускает взгляд на свой бокал с гранатового цвета вином, к которому так и не притронулся. — Я, очевидно, тоже. Фэн Синь кивком головы показывает подошедшему официанту на стакан, намекая на снова иссякший виски. — Двойной. — Сию минуту. — Не налегайте на крепкие напитки, вам завтра лететь… сейчас скажу… больше десяти часов, — советует господин Бай. — У нас с вами приличная разница во времени, да? — Он поднимает взгляд на Му Цина. — Шесть часов. Там сейчас день, — отвечает тот. — Тепло? — Вполне. — Дивно. Ни хрена это не дивно. Да, Фэн Синь сейчас полностью во власти господина Бая, поскольку подписал с ним контракт, так что хоть в Грецию, хоть на другую планету, однако обстоятельства складываются хуже некуда. Может, и не было бы в этой командировке ничего страшного, если бы не одно «но»: ему два месяца торчать рядом с Му Цином? Человеком, который одним своим видом уже заставил его напиться менее, чем за час! — Надеюсь, ты не за рулем? — спрашивает его Пэй Мин, поймав уже позже за локоть в коридоре между залом и уборной. Му Цин уехал сразу, как закончилась деловая часть ужина. И после Фэн Синь еще раза три гонял официанта за двойным виски. — Вызвал такси, — отвечает он. Пэй Мин хмурится и заглядывает ему в лицо, смотрит, как будто на Фэн Сине что-то на арабском написано, а ему до смерти нужно узнать перевод. — Что? — Ничего. Может, попробуем убедить господина Бая, чтобы поехал я, а не ты? У меня хотя бы нет жены и семилетнего сына. Фэн Синь морщится и мотает головой. — Ты нужен здесь. Пэй Су без тебя натворит дел. — С этим ты вполне справишься, — убеждает Пэй Мин. — Я не умею с ним общаться, и тебе это известно. Не будем усложнять себе жизнь. Это всего на два месяца. Его компаньон выглядит так, словно не верит ни единому слову, что выдает не слишком трезвый мозг Фэн Синя, но больше ничего не говорит. И хорошо. Все равно на споры с ним нет никаких сил. Повезло, что Пэй Мину не взбрело в голову расспрашивать его о Му Цине. Может, он и не догадался, что они знакомы. Были знакомы. Сейчас у Фэн Синя такое ощущение, что он ровным счетом ничего не знает об этом человеке. Телефон вибрирует, оповещая, что такси уже ждет его у входа в ресторан. Фэн Синь нетвердой походкой пробирается к дверям, пропустив Пэй Мина вперед и пытаясь мысленно подсчитать, сколько же виски выпил за этот вечер. Сначала алкоголь падал в желудок, как в бездонную бочку, зато сейчас тело будто опомнилось. На ходу Фэн Синь ослабляет галстук на шее и расстегивает верхнюю пуговицу рубашки, чтобы не душила так. — Я ни во что не играю, — слышит он вдруг голос господина Бая. — Тебе напомнить, с чего все начиналось? Хмурясь, Фэн Синь заглядывает в основной зал ресторана из коридора. Инвестор уже сидит за столиком на двоих, покачивая в руке прямоугольный стакан с янтарной жидкостью на дне, в которой постукивают друг об друга прозрачные кубики льда, и разговаривает по телефону. Фэн Синь не полностью видит со своего места его лицо, но при этом и сам остается незамеченным. — Не обижай меня, Сяньлэ, а то ведь могу и обидеться, — звякнув льдом в напитке, продолжает господин Бай. — Уговор? Да, у нас был уговор, и, смею заметить, я его не нарушаю. Зачем? Может, мне просто скучно? Он замолкает, выслушивая собеседника на другом конце линии и плавно потирая пальцем висок, а потом коротко усмехается и говорит: — Если хочешь, я могу закончить все это прямо сейчас. Только к чему это приведет? Ты всегда плохо умел видеть перспективы, но просчитать последствия сейчас способен даже ты. Что? А как вы себе это представляли? — Снова продолжительное молчание. — Вот именно. К слову, Сюаньчжэня вся эта история сделала только краше. Передай ему это, когда сможешь. — Господин Бай смеется, явно довольный своей шуткой, если это вообще была она. — Думай, Сяньлэ, думай. В том, что сейчас происходит, виноват вовсе не я. Мои наилучшие пожелания Хуа Чэну. Отложив телефон на стол, господин Бай оборачивается так резко, что Фэн Синь даже подумать не успевает о том, чтобы скрыться за стеной коридора. — Мой деловой партнер, — улыбается инвестор, нисколько не разозлившись на то, что он так беспардонно подслушал его разговор. — Жуткий зануда. Если бы я был вашим деловым партнером, еще не так бы досаждал вам звонками, думает Фэн Синь. Господин Бай сказал, что ему скучно. Опустив не знакомые Фэн Синю имена, несложно догадаться, что его партнер не особо доволен его решениями. Еще бы — какой толк в спонсировании исследований? И кто этот великий эксперт, если сам не может приехать к найденной реликвии, а, наоборот, ее приходится везти к нему? Не слишком ли много чести? И ему, и реликвии! Господин Бай опрокидывает в рот остатки своего напитка, стукнув себе по верхней губе подтаявшим льдом в стакане, и подмигивает. — Поезжайте домой. Не забудьте передать привет своей очаровательной супруге. Фэн Синь, абсолютно уверенный, что уснет сразу, как сядет в такси, вместо этого долго пялится в окно на проплывающие мимо городские огни. Водитель робко мнет в руке пачку сигарет, раздумывая, стоит ли курить при клиенте. Фэн Синь просит у него одну, и мужчина сразу расслабляется, глубоко затягиваясь дымом и прибавляя музыку в салоне. Что чувствуют люди, встретившись через пятнадцать лет? Правильный ответ — почти ничего. За такое время воспоминания становятся похожи на высохший бассейн у дома, куда хозяева приезжают только на лето. Одни прелые листья, прилипшие к плитке на дне, да снесенная с краев пыль. Их с Му Цином теперь и правда можно считать незнакомцами. Фэн Синь полностью контролирует свою жизнь, и плевать на то, что случилось в прошлом. Эта поездка ничего не изменит. Поселится в каком-нибудь отеле, станет раз в неделю получать отчеты от исследователей и звонить господину Баю. Возможно, они даже видеться с Му Цином не будут! Пережить нужно лишь десять часов в одном самолете. Не проблема — купит снотворное и вырубится до самого Ираклиона. Заметив, что следующей затяжкой уже начнет курить фильтр, Фэн Синь выбрасывает сигарету в окно и достает из кармана телефон. Baidu по запросу «Тира» выдает кучу картинок, которые прямо сейчас можно печатать на обложках рекламных буклетов туристических агентств. Фэн Синь открывает первый попавшийся сайт в поиске и рассматривает снимки острова из темной, почти черной вулканической породы, возвышающегося над лазурным морем. Одинаковые белые домики с синими крышами. Выглядит, как край вечного солнца и бесконечных запасов ароматного вина. Этот их великий эксперт не дурак, что не хочет уезжать из такого места в шумный и помпезный Шанхай. Второе и более привычное название острова — Санторини. Черты в ханьцзы сливаются между собой, но Фэн Синь, то и дело моргая, чтобы разбирать слова, читает, что его называют чуть ли не частью ушедшей под воду Атлантиды. А далее — совсем бред. По легенде, крыши домиков выкрашены в небесный цвет, чтобы сбить с толку неупокоенные души, не желающие покидать мир смертных. Снова вся эта мистическо-религиозная чушь! Вернувшееся раздражение даже помогает немного протрезветь. Выбираясь из остановившегося у тротуара такси, Фэн Синь уже не чувствует той слабости в ногах, что ощущалась в ресторане. И что только на него нашло? Он здоровается с сотрудником охраны в вестибюле и заходит в ярко освещенный лифт, привычно щелкая пальцем по кнопке с цифрой «36». Он думает, что застанет Цзянь Лань в комнате сына, потому что в это время она всегда читает ему перед сном, но жена тихо окликает его из гостиной, услышав звук закрывшейся двери. — Фэн Синь? Сбросив ботинки, Фэн Синь проходит в зал, стягивая через голову петлю галстука. Цзянь Лань сидит у каменной стойки, разделяющей островок кухни и основную часть гостиной, в которой не горит свет. — Почему ты не у Цоцо? — спрашивает он, коротко поцеловав ее в щеку и скользнув взглядом по стойке в поисках чистого стакана. — Думала, ты сам захочешь с ним поговорить, — отзывается жена. Да, точно, Цоцо умудрился подраться в школе с девочкой. Эта новость вылетела из головы, хотя этому как раз стоило уделить внимание. — Да. Прости. Сейчас схожу к нему. Фэн Синь достает из мини-бара под стойкой ледяную бутылку воды и ставит ее рядом с локтем жены. Цзянь Лань, не поднимаясь со стула, дотягивается и открывает дверцу посудомоечной машины, выуживая оттуда стакан для него. — Тяжелый вечер? — спрашивает она. — Относительно, — выдыхает Фэн Синь, с натугой пытаясь скрутить крышку с пластикового горлышка. Цзянь Лань всегда так закрывает бутылки, что после нее открыть что-то может только он, да и то с большим трудом. Крышка все-таки поддается, но Фэн Синь случайно задевает рукой стакан, который прокатывается до самого края столешницы и готовится полететь вниз. Цзянь Лань одним движением ловит его в самый последний момент. Когда-нибудь он перестанет удивляться ее молниеносной реакции. — Цоцо как-то объяснил свое поведение? — забив на стакан и отпив ледяную воду прямо из горла, спрашивает Фэн Синь. Цзянь Лань пожимает плечами, убирая свободной рукой завитую мелкими колечками прядь от лица. — Сказал, что ему понравилась эта девочка. — Что? — Фэн Синь едва не давится новым глотком воды. Пересохшее от алкоголя и выкуренной сигареты горло сводит от холода, и он коротко кашляет. — Понравилась? Жена кивает. — Да. И чьи это гены? — Не припомню, чтобы я дрался с людьми, которые мне нравятся. Цзянь Лань делает какое-то очень сложное лицо и прочищает горло, отведя взгляд на темное панорамное окно в зале. Это еще что такое? Да Фэн Синь ее никогда и пальцем не трогал! Они даже не ссорились ни разу — поводов просто нет. В подобном браке, как у них, всегда тишина и покой, потому что никто никому ничего не должен. — В любом случае разговоры с сыном лучше отложить на утро. От тебя пахнет виски. — А от тебя — вином, — парирует Фэн Синь. — Мне было скучно, — усмехается Цзянь Лань. — Так что заставило тебя так накачаться спиртным? Фэн Синь морщится и отставляет на стойку бутылку воды, от стенок которой на ладони остается влага. — Не бери в голову. Столкнулся кое с кем на деловом ужине. Кстати, мне нужно будет уехать в Грецию на пару месяцев. Привыкшая к его частым разъездам жена пропускает упоминание страны на другом конце континента мимо ушей, зато спрашивает: — С кем столкнулся? — С Му Цином. В следующее мгновение раздается короткий и резкий хруст, а затем — тонкий звон. Фэн Синь недоуменно поворачивает к Цзянь Лань голову. Стакан, что она держала в руке, просто лопнул, оставив в ее пальцах лишь донышко с острыми краями. — Цзянь Лань! — восклицает он. — Порезалась? Взгляд жены темный, глаза, как колодцы. Она спрыгивает с высокого стула у стойки и подходит к нему вплотную в один шаг, не обращая внимания на валяющееся на полу стекло. — С кем? — повторяет она шепотом. — С Му Цином. Да, ты не ослышалась. В чем дело? Я думал, мне придется долго объяснять тебе, кто это. Он не произносил это имя уже много лет и не уверен, делился ли с Цзянь Лань этими воспоминаниями. Судя по ее реакции, выходит, что все-таки делился. Интересно, когда и с какой целью? Может, пьяный был. Фэн Синь всегда ненавидел разговоры о Му Цине, как и его самого, предпочитая думать, что этого человека просто не было в его жизни. Как приснилось. Цзянь Лань кладет на стойку остатки бокала и берет с нее свой телефон. Долго смотрит на разблокированный экран, хотя даже Фэн Синь видит, что на нем нет никаких оповещений. С фотографии улыбается щербатой улыбкой Цоцо. — Да что с тобой? — не выдерживает Фэн Синь. — Подумаешь, случайно встретились. Мне плевать. — М, — кивает жена, блокируя смартфон и отправляя его обратно на столешницу. — А куда именно ты едешь в Греции? — Тира. Санторини. Вскинув одну бровь, Цзянь Лань внимательно смотрит ему в глаза, а потом опускает взгляд на его шею. Протянув руку, касается места под линией челюсти, обводя края татуировки. Да, Фэн Синь по юности не только с Му Цином общался, что считает главной своей ошибкой, но и вот такую придурь допустил. С правой стороны под ухом — черные контуры солнца с расходящимися в разные стороны лучами, похожими по форме на изгибы искривленных мечей. На кончиках — языки пламени, которые идут назад и опоясывают горло, смыкаясь уже с другой стороны. Если на все пуговицы застегнуть рубашку, за воротом не видно. Фэн Синь сглатывает, и Цзянь Лань, будто опомнившись, убирает руку. Кто угодно, посмотрев на них со стороны, решил бы, что она просто ревнует. Или переживает, что муж уезжает так надолго. Фэн Синь же уверен: ни то, ни другое. Ревновать Цзянь Лань не умеет в принципе, потому что не в ее положении это делать. Фэн Синь уже давно не запоминает имена ее любовников, хотя сам никогда не изменяет. Он может, но нет, спасибо. Ему не нужны другие женщины. Объясняется это не любовью, а простой брезгливостью. Цзянь Лань его близкий друг. И это держит семью намного крепче любви. — И чья же это идея? — спрашивает жена, отступив на шаг и уперевшись в сиденье высокого стула у стойки. — Какая? Поехать в Грецию? — уточняет Фэн Синь. — Ну, явно не моя. Господин Бай как с катушек слетел. Исследование ему подавай, экспертов. Как будто экспертов нет у нас в Китае! Он бы еще в Гренландии поискал! — Это не так далеко от Греции, — машинально поправляет Цзянь Лань. — Бери уж тогда Бразилию. Фэн Синь трет пальцами лоб. Голова тяжелая и гудит, будто все мысли начали биться внутри черепа в поисках выхода. Основная беда в том, что он вроде и не думает ни о чем. Просто сосредоточиться не может. — Если хочешь, поехали со мной. — Ну уж нет! — мгновенно отзывается жена. — Цоцо только пошел в школу. — Она вдруг замолкает, а потом тяжело вздыхает. — Хотя, если хочешь, я могу приехать, но чуть позже. С чего вдруг такая забота? Они расставались и на более длительный срок. Цзянь Лань часто даже не запоминает, куда Фэн Синь едет, и выясняет, лишь позвонив ему через пару дней. — Да не нужно, — отвечает он. — Чего ты посуду-то бьешь? И как вообще сил хватило, там же толстые стенки! Фэн Синь щелкает пальцем по остаткам стакана, и донышко скользит по каменной столешнице, как кусочек щебня по льду. Цзянь Лань следит за его движением взглядом. У нее задумчивый, даже озадаченный вид. Что же ей Фэн Синь о Му Цине рассказывал? Да, неприятная история, но чего так убиваться? — Последний раз тебя спрашиваю: в чем дело? — вздыхает Фэн Синь, трогая ее плечо. Жена поднимает на него взгляд и улыбается. — Ни в чем. Пойду все-таки почитаю Цоцо на ночь. Если он тумаками выражает то, что ему кто-то нравится, это не повод его наказывать. — Ты считаешь? — Уверена. Похлопав его по плечу, Цзянь Лань переступает через осколки, даже не потрудившись их убрать, и исчезает за поворотом темного коридора. Фэн Синь слышит, как открывается дверь в комнату сына. Странный вечер во всех смыслах. Решив, что завтрашнее утро даже похмелье не сделает хуже, чем оно и так будет, Фэн Синь выуживает из мини-бара остатки виски и, плеснув его в свою кружку, отходит к окну. Шанхай с высоты выглядит бешеной пляской искр и огоньков. Бесцельной и хаотичной. По дорогам снуют мелкие, как насекомые, машины. В большей части окон высоток горит свет. Сделав глоток, Фэн Синь долго перекатывает обжигающий рот алкоголь на языке, будто пытается с него что-то смыть. Имя Му Цина, например. Как пепла наелся. Вот уже много лет Фэн Синь считает себя бесчувственным человеком. Он женился на подруге. Воспитывает сына, надеясь, что он никогда не познает горечь обмана и предательства. Не верит в любовь еще больше, чем не верит в богов и демонов. Мир простой и плоский. Понятный. И очень, очень глупый. Фэн Синь давно не может избавиться от ощущения, что белый свет уже ничем не сумеет его удивить. От этих мыслей его отвлекает противный звук со стороны кухни. Обернувшись, он замечает вибрирующий на стойке телефон Цзянь Лань. Вздохнув, Фэн Синь проходит через зал и берет его в руку. Незнакомый номер с каким-то странным кодом. Он смотрит на темный проход, уводящий в коридор и оттуда — в комнату сына. Если Цоцо уснул, убаюканный голосом жены, он его только разбудит, если зайдет. И кто звонит так поздно? — Да? — мазнув по зеленой трубке на экране, хрипло произносит Фэн Синь, поднеся смартфон к уху. Молчание. — Говорите уже… Цзянь Лань отошла, что ей передать? Все, что слышится на другом конце связи, — лишь короткий выдох, словно невидимый собеседник испугался и поспешно сбросил вызов. Опять твои мужики, лениво думает Фэн Синь, нажимая на боковую кнопку на панели и блокируя экран. Чего его бояться? Не укусит. Знали бы любовники Цзянь Лань, как ему наплевать, с кем она спит. Пока это не влияет на его распорядок дня и здоровье Цоцо, Фэн Синю все равно. Сделав еще глоток виски, он окидывает взглядом куски стекла на полу и плетется за веником. Что-то как-то много сегодня разбитой посуды. Сплошная драма, только посмотрите на эту жизнь.