В чаще тихой

      К оксиду кремния стеклянные деревья не имеют никакого отношения, разве что их цветы, почти прозрачные и невидимые. Они покрывают ветви, когда наступает метеорологическое лето, и радуют взгляды, пока на город не опускается туман.       С тех пор как учёные из Академии наук много десятилетий назад распорядились о высадке целой рощи в саду Терна, эти деревья стали одним из символов нашего города. А ещё, как ни банально, символом чистоты и искренности. Благодатная почва для того, чтобы малолетние фантазёры списали всё на магические свойства. И, конечно же, подарок для маркетологов, которые всеми правдами и неправдами стараются привлечь туристов в город, который не славится ничем, кроме того, что стоит на крупнейших месторождениях алмазов и аквамаринов.       Есть поверье, что если в первые дни цветения сплести из ветвей стеклянного дерева венок, очистишься от всей лжи, накопившейся в тебе за год, и твоя душа станет такой же прозрачной, как и эти хрупкие цветы. Вообще-то ломать ветви редких деревьев строго запрещено, но желающих «очиститься» с каждым летом меньше не становится.       Что может остановить подростка, который верит в существование сверхъестественных сил? Ни муки совести, ни привод, ни парковая охрана, которая поймала нас в тот день уже на выходе из сада. Мы удирали так быстро, что не заметили, как пробежали почти треть города. Погони нас не пугали, наоборот — нам нравилось провоцировать бедлам. Нравилось, что лето только начинается и с каждым днём приходится надевать на себя всё меньше тряпок. Нравилось, что впереди ждут тёплые звёздные ночи и приятная неопределённость первой любви.       В сквере, где мы назначили встречу с нашими «рыцарями», было непривычно шумно и многолюдно. Из уличных динамиков доносились жизнерадостные трели. Земля, покрытая мягкой молодой травкой, хоть и была ещё стылой, всё же чувствовала горячие прикосновения лета.       Мы расстелили наши ветровки на газоне рядом с главной аллеей и долго таращились в небо, поедая глазами непривычную синеву. Эн доводила до ума своё произведение, высунув кончик языка и усердно переплетая ветви между собой. Её настроение в тот день было каким-то на редкость философским.       — Знаете, когда я смотрю на него, у меня возникает такое странное чувство, — бормотала она. — Вот, казалось бы, просто смотришь на человека, но все проблемы кажутся такой ерундой. Как будто всё сразу перестаёт иметь смысл. У вас такое бывало?       — Нет, — непонимающе нахмурилась я.       — Тебе голову напекло, — добавила Айну и устроилась поудобнее, случайно лягнув меня коленкой. — Извини.       — О, а вон и твой граф Вишенка.       Эн отвлеклась от рукоделия, когда за деревьями на другой стороне улицы показалась знакомая белая рубашка с мятым подолом. Я приподнялась на локтях и уже не особо вслушивалась во внезапный поток откровений. Кьют помахал мне рукой. Его улыбка блеснула на солнце.       — Никогда не видела таких красивых людей, — продолжала Эн. — Вы знаете, что искусство очищает душу? Так вот он — настоящее произведение искусства. С ним я будто приближаюсь к чему-то… божественному, — рассказывала она вполголоса, то и дело прерываясь на томные вздохи. — Словно каждый раз жизнь с чистого листа начинаю.       — Катарсис, должно быть, — предположила Айну. Она вытянулась напряжённой стрункой, когда заприметила рядом с фигурой Кьюта рослого Лайне с сигаретой в зубах.       — Давно матом ругаешься? — Эн отряхнулась, гордо водрузила на голову венок и послала воздушный поцелуй Скарну, идущему рядом с неразлучными Вороном и Кроликом.       Терминология древнегреческой философии её мало интересовала, как и всё, что происходило вокруг, включая нас. Тот, о ком она могла трещать сутками, послал ей ответный поцелуй, и моя подруга едва не растеклась в липкую счастливую лужицу.       — Вандальё малолетнее, — гаркнул Лайне и швырнул в сторону окурок. — За это, между прочим, штрафуют. — Он кивнул на венок, подходя ближе и деловито запуская в карманы смуглые разрисованные руки.       — Поглядите-ка на этого гринписовца, — нарочито шепеляво гримасничала Эн. Она прильнула к плечу Скарна с таким видом, будто была с ним в разлуке несколько лет, а не часов. — Ты сначала мусорить перестань, а потом меня жизни учить будешь.       — Привет, — поздоровалась я, не обращая внимания на очередную перепалку, и протянула Кьюту руку.       — Если тебя посадят, я буду носить сухари, — пошутил он и намеренно долго не отпускал мою ладонь.       — Что, от лжи очиститься решили, дурочки? — продолжал действовать на нервы Лайне. — Знаю один хороший способ. Даже ветки ломать не придётся. Сыграем? — Он широко улыбнулся, как чеширский кот, и провёл пальцами по блестящим на солнце волосам. Жест истинного гордеца и нарцисса.       — Давай вот без этого, — устало отмахнулся Скарн, отпустил наконец поплывшую от счастья Эн из своих объятий и деловито покрутил в ловких руках продолговатый мяч. — Мне уже карт хватило.       — Есть кое-что получше. «Правда или действие». — Лайне плутовато хлопнул в ладоши. — Ну давайте, ссыкухи! — воодушевлённо добавил он, судя по всему, предвкушая, с каким удовольствием придумает каждому из нас изощрённое наказание. — Вы же не хотите, чтобы за вами пришла Саули? Вот и покажите ей, какими зайками вы были в этом году!       Ни одно волшебное место, наделённое сверхъестественными силами, не может считаться таковым, если в нём нет своего хозяина. Или хозяйки. И озеро Деус, спрятавшееся в самом сердце стеклянной рощи, было просто обречено стать пристанищем тайн и местом встречи городских легенд.       И самая любимая легенда всех впечатлительных подростков Медио гласит, что в Деусе живёт дух стеклянной рощи — бессмертная богиня справедливости Саули. Она является на сушу лишь раз в году, когда кончается лето и тепло уходит из города.       Скрытая от посторонних глаз туманом, Саули обходит свои владения, а иногда, как утверждают некоторые, даже выходит в город. Её зелёные глаза светятся, как два ярких огня, а на поясе красуются ножны с мечом из чистого серебра. Им Саули беспощадно сносит головы всем, кто лжёт, лицемерит и пускает пыль в глаза.       Но существуют ли те, кто не лжёт никогда? Те, кто всегда говорит только правду, не кривит душой, не вносит смуту?.. Саули это не волнует. Тогда мы верили, что именно поэтому администрация города приняла решение запирать сад Терна в период туманов: чтобы она не вышла за его пределы и не перерезала весь город.       Немногочисленные туристы от таких баек приходят в настоящий восторг.       — Право на пропуск будет? — Эн зашла в тень, под раскидистые ветви аронии, и с хрустом вскрыла упаковку черничного мармелада. — Сколько?       — Какое ещё право? — нахмурился Лайне, выискивая себе вольготное место.       — Такое. — Эн тоже стала усаживаться на траву, подбрасывая в рот мармелад. — Ну один хоть. Идёт?       — Так уж и быть. Но только один, — проворчал Лайне, а когда собравшиеся образовали небольшой круг, начал отдавать команды: — Идём по часовой стрелке, пока круг не замкнётся. Потом в обратную сторону. Кто начинает?       — Давайте я, — раздался стеснительный голосок Айну. Скорее всего, она просто надеялась побыстрее от нас отделаться.       — У-у-у, в тихом омуте… — присвистнул Лайне, и Айну повернулась к Скарну с вселенской озабоченностью на лице, словно не играла в игру, а мысленно вычисляла интегралы.       — Правда или действие? — спросила она.       — Правда, — без промедлений ответил Скарн.       — М-м-м… — замешкалась наша скромная отличница, по-детски приложив к губам указательный палец. — Ну… например… что ты делал вчера в это же время?       — Пф, — фыркнул Лайне. — Ты ещё спроси, какого цвета на нём трусы!       — Тебя слишком много, — встряла Эн. — Захлопнись. И до твоих трусов очередь дойдёт.       — На тренировке был, — с нескрываемым облегчением отделался от вопроса Скарн и перевёл хитрый взгляд на сидящую рядом Эн. — Правда или действие?       — Правда, — почти перебила та.       — Хм… Что бы у тебя спросить? — тянул он, рассматривая бусины в причёске своей девушки. — Скажи, принцесса, кого ты любишь больше всех на свете? — не успел промурлыкать Скарн, как Эн завизжала:       — Тебя!       Влюбленные, благополучно позабыв обо всём на свете, начали страстный обмен слюнями. Айну нервно хмыкнула, а Кьют отчего-то залился краской и принялся сосредоточенно рыться в рюкзаке.       — Издеваетесь, что ли? — недобро пробасил в свою очередь Лайне. — Вы нормальные задания давать будете?       — Чувак, она моя девушка, — пожал плечами Скарн и растянул в виноватой улыбке припухшие от поцелуев губы. — Не могу же я ставить её в дурацкое положение!       «Вот уж точно долбаный Ромео», — ревностно рассудила я про себя. Эн посмотрела на главного скандалиста и от души изобразила жест по локоть.       — Жри. — Она обратилась к следующей жертве — Кьюту: — Правда или действие?       — Действие, — расправив плечи, заявил он.       — Содержимое рюкзака к осмотру! — торжественно отчеканила Эн и отправила в рот очередную горсть мармелада.       С неопределённым вздохом Кьют расстегнул молнию и украдкой заглянул внутрь, будто проверяя, нет ли там чего компрометирующего. На землю посыпались книга, два баллончика с краской, чёрная маска с большим клювом, ворох маркеров и пластиковый проездной.       — Так-так-так, — Эн потянулась к книге, — «Кретинизм. Диагностика и лечение», — прочитала она, бегло рассматривая обложку.       — Герман Гессе, «Степной волк», — насупился Кьют, выхватил книгу и продемонстрировал нам.       — Тоска какая-то, — согласилась Эн. — Он тебя предупредил, что мы будем играть, — кивнула она на Лайне. — Поэтому ты свой дилдак розовый и не прихватил.       — Правда или действие? — стоически проигнорировав подкол, обратился ко мне Ворон и начал бросать свои пожитки обратно в рюкзак.       — Действие.       Одни верят, что, когда влюбляешься, начинаешь жизнь с чистого листа и стираешь всё плохое и чёрное, что было в твоей душе. Другие рассказывают про бабочек и иных насекомых в желудке.        Не знаю, как назвать то, что чувствовала я, когда ждала задания Кьюта, но это сопровождалось приятным, томительным спазмом в груди. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы он поцеловал меня, но по его неловким и неуклюжим от волнения движениям понимала: не сейчас.       Собрав вещи, он загадочно улыбнулся.       — Ты пойдёшь со мной на кладбище поездов завтра.       — Там вообще-то опасно. — Изображать недовольство выходило из рук вон плохо: выражение лица у меня, наверное, было такое, будто позвали в кафе-мороженое, а не на опасную охраняемую свалку. — Мы попадём в полицию!       — У тебя выхода нет.       — Ну так уж и быть, — выдохнула я. Мне не верилось, что это будет пускай и экстремальное, но всё же свидание.       — Говно ваше кладбище, — напомнил о себе Лайне.       — Будет тебе и не говно, — съехидничала в ответ я, но не успела повернуться к говорящей занозе в заднице с вопросом, как та опередила меня:       — Действие.       Ожидая своей участи, Лайне с утомлённым видом скрестил руки на груди и театрально закатил глаза. Эн на четвереньках подалась ко мне, сжимая в одной ладони горсть мармелада, оставляющего липкие фиолетовые пятна на коже. Плюясь от смеха, она нашептывала мне на ухо то, чего я не осмелилась бы допустить даже в самых смелых мечтах.       — Принимать подсказки запрещено! — запротестовал Лайне.       — Это не подсказка. Она просто внесла некоторые коррективы, — хихикала я.       — Вы телепаты, что ли? — Большая ладонь Лайне просвистела мимо лица Эн и выхватила из нагрудного кармана упаковку с мармеладом.       — Выходишь на аллею, становишься раком и кричишь три раза: «Ебите кто хотите!», — сообщила я, пока зазнавшийся нарцисс опрокидывал в рот содержимое упаковки. — Ах да! Не забудь перед этим спустить штаны.       — Трусы, так уж и быть, можешь оставить, — великодушно подытожила Эн. — Заодно узнаем, какого они цвета!       Лайне перестал увлечённо жевать, сглотнул и замер.       Первым раскатистым хохотом зашёлся Скарн. Вслед за ним засмеялся Кьют, мелко и сдавленно, будто боялся раззадорить и без того севшего в лужу друга. Потом подключилась и Эн, оглушительно визжа и отчаянно хлопая себя по ляжке.       Я почти физически чувствовала, как в душе Лайне борются праведный гнев и нежелание дать слабину. Скомкав фантик, он уверенно поднялся, одёргивая футболку и оценивающе зыркая в сторону оживлённой аллеи.       — А это не чересчур?.. — промяукала Айну.       — Справлюсь, малышка, — только и буркнул он.       Когда он выходил на аллею и начинал расстёгивать ширинку, мирные прохожие ещё и не подозревали, какой перформанс их ожидает.       — Да вы посмотрите, он покраснел! — верещала Эн, катаясь по траве и дрыгая ногами.       — Сам просил нормальных заданий, — пожала плечами я, вставая с газона и закрываясь ладонью от слепящего солнца.       — Ебите кто хотите, — пробубнил Лайне, наклоняясь и демонстрируя прохожим упругую задницу в белых боксерах.       — Ну и молодежь пошла! — заохала тучная дама в цветастом платье, хватая за руку маленькую девчушку с косичками и ускоряя шаг.       — А ну погромче, плейбой! — подначивала Эн.       — Ебите кто хотите, — повторил Лайне.       — Не слышу!       — Ебите кто хотите!       Выпалив свой призыв в третий раз под настороженными и осуждающими взглядами прохожих, Лайне торопливо натянул штаны, нарочно оставляя торчать над поясом резинку боксеров с именем американского модельера. Когда он проходил мимо меня, то наклонился и произнёс вполголоса, опалив горячим дыханием ухо:       — Тебе пиздец.       Только когда все снова заняли свои позиции и приготовились к новому раунду, поняла, что моя недальновидность меня и погубит. Одобрительные смешки друзей стихли, и тревога перед неизбежным возмездием защекотала своими ледяными пальцами.       — Смотрите и учитесь, дебилы, — гордо подвёл итог Лайне. — А ты тут единственная адекватная, похоже, — обратился он к побледневшей Айну, которая изо всех сил старалась слиться с окружающей средой. — Правда или действие?       — Действие, — брякнула она.       — Ты смелая. Молодец, — свирепо послав молнии из глаз в мою сторону, ухмыльнулся Белый Кролик. — Поцелуй меня.       — Дятел, — буркнула в сторону Эн.       Нисколько не смущаясь, он подсел ближе к своей поклоннице и призывно склонил голову в бок.       — Вроде же осталось право на пропуск хода, — подсказал Скарн, всё ещё утирая с глаз слёзы.       — Я жду, — ласково напомнил обольстительный в своей мерзости Лайне.       — Нет, я… сделаю, — пролепетала Айну, неотрывно глядя в его голубые глаза и неуверенно подсаживаясь ближе.       Прелюдия к действию была дольше и томительнее, чем сам поцелуй. Он вышел коротким, но напряжённым даже для сторонних наблюдателей. Айну прикоснулась к обожаемым губам быстро и осторожно, после чего замерла на месте, как испуганная зверушка.       — Круг замкнулся, — объявил Лайне, похотливо облизнувшись. — Теперь твой ход в обратную сторону, — напомнил он.       — Правда или действие? — заплетающимся языком выговорила Айну.       — Действие.       В его глазах сгущалась недобрая чернота и яркой бегущей строкой неслись нечитаемые угрозы. Но шестым чувством я всё равно прекрасно понимала их содержание.       — Ну? Придумала? — подгонял Кролик. — Может, хочешь ещё и стесняешься сказать?       Судя по гробовому молчанию, присутствующие начинали понимать, что Лайне вышел из-под контроля и теперь его мало что остановит. Но, как и всегда, попасться ему под руку желающих не находилось.       Не дожидаясь ответа, он запустил пальцы в волосы Айну, привлекая ближе и впиваясь в её губы. Происходящее всё больше напоминало абсурд.       Второй поцелуй уже нельзя было назвать неловким и быстрым. Дрожащие ручки Айну замерли на смуглой шее Лайне, в то время как его язык нагло проникал ей в рот, углубляя поцелуй до неприличия. Я видела, что ей это нравится, из-за чего её щёки багровели с каждой секундой.       — Ну всё, брейк, — хмуро прервала их Эн.       Мучитель прервал свою пытку, сконцентрировав всё внимание на мне, и придвинулся так близко, что я почувствовала запах табака и свежевыглаженной футболки. Он специально тянул время, зная, что я жду от него любой подлости. Лицо Лайне застыло в десятке сантиметров от моего. По пухлым губам с очерченной аркой купидона и выразительным желобком над ней, оказавшимся на уровне моих глаз, прошёлся фиолетовый от мармелада язык.       Если бы кто-то тогда сказал мне, что этот язык спустя несколько лет я буду видеть во снах на самых чувствительных местах своего тела, я бы послала этого предсказателя куда подальше.       — Правда или действие? — спросили губы.       — Правда. — Я думала, выбрать действие будет худшим вариантом.       — Где и как ты лишилась девственности? — вкрадчиво, смакуя каждый звук, произнёс мой палач.       Ментальная порка удалась ему на славу. Он наблюдал за моим замешательством с удовольствием и упоением. А я терялась в догадках, что забавляет его сильнее: безапелляционность вопроса или то, что я при любом раскладе буду выглядеть как идиотка.       — Охренел? — громогласно вопросила Эн.       Она прекрасно знала, что я ещё ни с кем не спала. Да что там не спала… Даже не целовалась. И, наверное, постановка вопроса, даже не допускающая такого варианта, взбесила её больше всего, как и меня.       — Это игра, — пожал плечами Лайне и сложил бровки домиком. — Так как? Это было по пьяни?       — Пропуск хода! — не унималась моя защитница, пока я искала в себе силы отразить удар.       Скарн вяло кивнул в знак согласия. Айну, судя по отрешённому выражению лица, всё ещё пребывала в стадии полной кататонии. Кьют же спокойно положил руку на моё плечо и по-взрослому бескомпромиссным тоном произнёс:       — Она не будет отвечать.       Сейчас смешно даже вспоминать, какие огромные ярлыки мы вешали друг на друга. И почему нас так волновало состояние чужого гимена? Почему мы судили о человеке по тому, сколько стоят его шмотки, умеет ли он пить дешёвое вино через затяжку и целоваться взасос? Мы самолично загоняли себя в угол и придумывали двойные стандарты, от которых страдали. Признаваться в том, что ты выбилась из графика и ещё не успела ни с кем покувыркаться, было смерти подобно. Впрочем, как и признаться в том, что тебя уже кто-то оприходовал. Нет возраста более жестокого, чем подростковый: тебя при любом раскладе сделают крайним. И ты при любом раскладе ответишь всем взаимностью.       — Давай задание мне, — добавил Кьют.       — Что ж, ладно. Я знал, что она зассыт, — с неохотой и злостью согласился Лайне, недовольно почёсывая подбородок. — Но пропуск хода у нас только один, салаги. Правда или действие?       — Действие, — бросил Кьют.       — Завали меня, — выдал Лайне спустя несколько секунд размышлений, деловито отряхивая натянувшиеся на бёдрах черные карго, и вышел в центр круга. Кьют последовал его примеру, важно разминая руки на ходу.       Какое-то время они молча стояли друг напротив друга. Воздух заметно наэлектризовался, но никто не прерывал молчаливую дуэль: мы и представить не могли, чем всё кончится. Кьют будто приценивался, Лайне — занимал выгодную стойку, то и дело проверяя сцепление подошв с землёй.       — Пока не уложишь, не свалишь, — пояснил последний. — Чего ждём? Кишка тонка?       Не успел он договорить, как Кьют ожил и оценивающе толкнул его в грудь, вызвав лишь короткий издевательский смешок.       — Ну давай сильнее. Чего ты как тёлка? Так и до утра провозишься.       Видимо, эта фраза, брошенная с таким пренебрежением, стала последней каплей. Ворон стремительно обогнул Кролика, занявшего неприступную позицию, и набросился со спины, тщетно раскачивая, пытаясь склонить к земле и тяжело дыша. Кьют никогда не был слабым, но лучший друг всё равно превосходил его по силе. Попытки хотя бы просто сдвинуть его с места были обречены на провал.       Бросив свою затею, Кьют поправил перекрученную рубашку и с рыком отвесил мощный удар кулаком прямо Лайне под лопатку. Я вздрогнула. Сердце, бешено колотясь, уже понимало, к чему всё идёт, но мозг этого ещё не осознал.       Гневно втягивая носом воздух, как разъярённый бык, Лайне повернулся вокруг своей оси и замахнулся как следует. Его увесистый кулак описал полукруг и прилетел Кьюту аккурат в челюсть. Айну, Эн и Скарн вскочили с насиженных мест: то ли для того, чтобы и им не влетело, то ли для того, чтобы было удобнее наблюдать за битвой — я уже абсолютно ничего не понимала.       Кьют отпрянул и схватился за лицо, но чудом удержался на ногах. Сплюнув розовую слюну и тяжело вдохнув, он ринулся вперёд снова. Скарн, поняв, что пахнет жареным, хотел было броситься наперерез, но увернулся в последний момент. И правильно сделал: скорее всего, ему пробили бы голову.       Я почувствовала себя как никогда беспомощной. Когда противники одаривали друг друга пинками, затрещинами и били под дых, откуда-то издалека доносились визги Эн. Дурочка всё ещё не догоняла, что ситуация становится критической, прыгала вокруг «ринга» и верещала: «Мочи! Мочи его!» Я даже не понимала, кому адресованы её подбадривающие выкрики.       В следующую секунду Ворон и Кролик уже валялись на газоне, отчаянно отражая атаки друг друга и уворачиваясь от жестоких, тяжёлых ударов.       — Да что ж вы делаете-то, молодые люди? — кричали прохожие, устремляясь к нам, но никто не набирался смелости разнять заклятых друзей и попасть под кулак размером с шар для боулинга.       В ступор впала и я. Только в тот момент, когда Лайне оказался в самой выгодной позиции, привалил Кьюта к земле и сел верхом, отвешивая удары по его лицу и укрываясь от слабых ответных оплеух, я поняла, что, если их никто не прервёт, от Кьюта не останется мокрого места, и заорала что было сил:       — Да снимите же его!       За несколько секунд до того, как чья-то размытая фигура набросилась на Лайне сзади и оттащила с третьей попытки в сторону, он из последних сил навалился на потерпевшего поражение друга. Склонился к его лицу. Стиснул горло, не обращая ни малейшего внимания на то, что ослабевшие руки дубасят его по голове. Взгляд Лайне, претерпевая пугающие изменения, остекленел и собрал в себе всю ненависть мира.       — Сайонара, — прошипел он сквозь зубы, смыкая большие пальцы на трахее противника и наблюдая, как губы Ворона отчаянно ловят воздух, а в зелёных глазах вспыхивает ужас.       Сознание вернулось ко мне, когда я услышала надрывный кашель Кьюта и чьи-то испуганные крики. Теперь уже я болталась на спине Лайне в попытках вырвать ему клок волос, пока Айну помогала Кьюту встать и приводила его в чувство.       — Почему ты не можешь быть нормальным?! Ты мог его убить! — визжала я и отчаянно колошматила по ненавистной широкой спине. Всё вокруг вдруг стало ярко-алым. — Придурок! Ублюдок! Чтоб ты сдох! — рычала, не замечая, как меня оттаскивают в сторону.       — Пошла на ху-у-уй, — пропел Лайне, наклоняясь ко мне и водя перед моим носом разбитым кулаком с оттопыренным средним пальцем.       Верить, что этим вечер закончится, было крайне наивно. Видимо, у нас с Эн всё же были разные представления о том, что такое «слишком»; и она посчитала, что лучшим способом разрядить обстановку будет подложить в рюкзак Айну венок. Когда она кричала на весь сквер: «Воровка! Айну своровала венок, пока вы тут махались!», я думала, что сойду с ума и моя голова взорвётся.       Кажется, после того случая дольше всех отходила именно я. Даже Кьют оправился относительно быстро, хотя фингал ещё добрый месяц красовался у него под глазом, как и отпечатки пальцев на шее. Слава богам, что у него не было сотрясения мозга. А на Лайне всё вообще зажило как на собаке, да и отделался он в прямом смысле малой кровью.       Уже спустя неделю Ворон и Кролик снова были вместе. Бок о бок, как будто ничего не произошло. И тогда я убедилась, что их дружба навсегда останется для меня загадкой, и ни глупые игры, ни богиня с серебряным мечом, ни прозрачные цветы, наделённые магической силой, не помогут мне понять, что связывало этих людей.       Сейчас хотя бы знаю, что тем, что их разделило, стала я.