Кофе с мятой

Уставшую Дору с дороги вежливо встретил у входа Макус, подобрав вещи хозяйки и относя их в её комнату на втором этаже. Сразу с порога в нос девушки ударили ароматы различных пряностей и трав с кухни. Она сразу представила перед собой богатый стол пищи, накрытый любимой серебристой скатертью. Всё это весьма необычайно будоражит вкусовые рецепторы: киш с грибами и шпинатом, открытый пирог со всевозможными вкусными начинками — фирменное блюдо Ребекки, суп «Буйабес» с различными морепродуктами, нежное и ароматное конфи из кролика со специями, которое буквально тает во рту, и, наконец, то, от чего Дора никак не посмеет отказаться: хрустящие крок — мадам и крок — месье. — C'est délicieux! Макус, если Рон Уизли увидит, какие шедевры ты готовишь, то тебе придётся постоянно терпеть его присутствие на нашей кухне, — усмехнулась гриффиндорка. В ответ эльф искренне улыбнулся и низко поклонился своей любимой хозяйке. Монсиньи направилась прямиком в уборную, набрала ванну с золотистой пенкой для снятия напряжения и достижения внутренней гармонии. В воздухе парили яркий, горький и бодрящий аромат лимона, благоухание ели, которое ассоциируется с беззаботностью зимних праздников, уютный и роскошный запах гардении. Нежась в тёплой воде под волшебный звук скрипки, наколдованной самой девушкой, она наблюдала за заснеженным видом из окна. Полилась мелодия: мягкая, нежная, ласковая, чарующая, весёлая, по — истинному волшебная. Она заставляет сердце трепетать, плакать, радоваться, восхищаться и любить. Гармония скрипки пронизывает душу до такой степени, что Доре казалось, что она находится в океане волшебства, сказки, чуда, в океане волшебной музыки. Растворяясь в этой музыке, в этом плаче скрипки, в этой радости, в этом волшебстве, в этих чарах. И в эти минуты блаженства кажется, что всё прекрасно. И забывается всё печальное и плохое. Есть только счастье. — Надеюсь, госпожа моя, в поездке никаких проблем не было? — пропищал домовой эльф, помогая француженке переодеться. — Хозяин сильно переживает о вашем самочувствии. Приказал передать вам письмо, как только вы окажетесь тут, госпожа. — Шарль оставил у тебя письмо? Он приходил? — натягивая на себя бежево — серебристое платье с висящими рукавами и разрезом, переспросила Дора. — Нет, госпожа. — Девушка услышала, как за секунду голос Макуса стал более тихим и волнующимся. — В ваш дом соизволил прийти господин Монсиньи, он очень скучает за своей дочерью. Эльф открыл небольшую выдвижную полку, откуда достал аккуратно свёрнутый лист пергамента, украшен тёмно — синим бантом. Худощавыми, почти костлявыми трясущимися руками, послушно склонив голову, протянул письмо Гильберта француженке. Она посмотрела на него с ошеломлением. Сама не ведая того, её рука сама потянулась к письму. Доре стало страшно. Не принёс ли ей отец и в этот раз печальную новость? Ещё одну потерю кого — то из родных она просто не выдержит. Вдохнув как можно больше воздуха и пытаясь успокоиться, француженка нежно развязала элегантный бант, положив его на рядом стоящее кресло, и принялась за чтение: Моя дорогая, любимая, незаменимая Долли. Мне не передать словами ту тоску, которая невыносимо терзает меня на протяжении нескольких месяцев, годов. Дни без тебя — сущий ад, который мне приходится переживать каждый день. Моя нежная малышка. Моя добрая, невинная, ранимая дочь. Твой свет всегда согревал моё сердце. Прямо сейчас в моей душе бушует пустота. Когда тебя нет рядом со мной, моя жизнь для меня теряет смысл. Но у меня появился шанс, Долли. Я смогу тебя увидеть вновь спустя долгие лет разлуки. Мы смогли дать отпор, дочь моя. Скоро справедливость восторжествует. Скоро мы увидимся, доченька. Будь готова. Твой любящий отец, навсегда твой. Тоска сдавила грудь девушки ещё больше. Сердце изнутри покрылось кровавыми ранами. Гриффиндорка представила, как измученный Гильберт берёт жилистыми, слегка сухими, дрожащими, но до сих пор крепкими и сильными руками уже полусломанное перо, окунает острый кончик в чернильницу. Найдя где — то завалявшийся лист пергамента, отец начинает бережно выводить отдельные буквы, вкладывая в каждое слово частичку своей души, пытаясь передать через текст всю свою любовь к дочери. Отложив письмо, Дора взяла в руки тот самый тёмно — синий бант, который украшал её письмо. Перебирая гладкую ткань в тонких, слегка замёрзших девичьих пальчиках, девушка начала копаться в своих воспоминаниях. Одиннадцатилетняя проворная русоволосая волшебница бегает вдоль зелёной лужайки в поисках приключений. Рядом с ней, не отставая, мчит её любимая кошка Тесса. Девчонка взмахнула маленьким указательным пальчиком на мучающийся от жары цветок белой лилии. Ранее пожелтевшие, унылые, ссохшиеся лепестки словно вновь наполнились жизнью, издавая необыкновенный аромат. Сорвав старую ветку, малышка Дора вновь взмахнула пальчиком — в руках сотворился невероятной красоты золотистый кошачий ошейник. — Долли! — послышался женский голос из кухонного окна. — Долли, viens ici! — J'y vais de ce pas, mère! Прибежав на кухню, Дора сразу узнала по пьянящему аромату фирменное мамино блюдо — киш с грибами и шпинатом. В невинных детских глазках заиграло множество маленьких искорок. — Долли, — голос Ребекки стал серьёзнее. — Ты ведь помнишь письмо из Академии Шармбатон, которое тебе принесла маленькая фея? В ответ Дора слегка неуверенно покачала головой. Тепло улыбнувшись, Ребекка Монсиньи продолжила: — Завтра очень важный для тебя день, доченька. Тебя будут обучать магической этике и как правильно контролировать свои силы. Ты найдёшь себе новых друзей. Я обещаю, тебе понравится, не нужно бояться. Часть меня всегда будет с тобой. Наступил новый этап в твоей жизни. В этот момент взрослая волшебница стянула со своих золотистых волос нечто маленькое, из — за чего они расположились на её тонких белоснежных плечах. — Пусть это будет твоим оберегом в сложные минуты и как напоминание о моём присутствии в твоём ещё совсем маленьком сердечке. В детских ладошках Доры оказался крошечный тёмно — синий шёлковый бантик. — Когда тебе станет грустно или ты начнёшь тосковать по дому, — продолжила Ребекка. — Смотря на этот бант, представляй, что возле тебя в данный момент сижу я. Вспоминай мою чистую, непередаваемую любовь к тебе, вспоминай наши с тобой разговоры под звёздным небом глубоко в поле, наши объятия перед сном, мои материнские поцелуи, мой смех, Долли. Пока ты будешь думать обо мне, я буду всегда жить в твоих воспоминаниях и в твоём сердце. Даже когда мы будем очень далеко друг от друга. Я всё равно всегда буду с тобой. Я буду жить ровно столько же, сколько и твоя любовь ко мне. Дора медленно сползла вниз по стене, крепко держа в руках бант Ребекки. Это единственная вещь, которая осталась у девушки, связанная с мамой. Беззаботное детство прошло. Остались лишь одни воспоминания. Если бы только существовала магия, чтобы вернуть время вспять. Вытирая слёзы с горящих алых щек, девушка проговорила: — Я тоже переживаю невыносимую боль, отец. И я скучаю по ней. Comme ma maison me manque. Послышался стук в дверь. Содрогнувшись, Дора подвелась, расправив платье. Подошла к зеркалу, привела в порядок причёску и слегка стёртый макияж. Взяв с собой волшебную палочку, девушка подошла к лестнице. Шум за входной дверью вовсе не прекращался. Животный страх заполонил каждую клеточку тела. Дрожащими пальцами девушка крепко взялась за перила, пытаясь удержать равновесие. Настороженный и напряжённый взгляд был направлен на проём, который кто — то отчаянно пытался открыть. — Макус! — гриффиндорка позвала эльфа, но ответа не последовало. С каждым новым ударом брови девушки всё больше приподнимались и сводились к переносице, в результате чего горизонтальные морщины в центре лба стали глубже; глаза широко открыты, готовы в любой момент встретиться взглядами с нежеланным гостем. В первое мгновение Дора задерживала дыхание и оставалась неподвижной, молясь, чтобы тот, кто в данный момент, стоя за дверью, немедленно убрался. Кожа побледнела, сердце вырывалось из груди, с силою ударяясь в рёбра. Сильно сжав свою волшебную палочку в руке, француженка была готова к любому нападению. — Француженка! Дора, это я! Открой немедленно! — девушка узнала этот голос, с ноткой холода, но в то же время такой бархатный и мягкий, который она желала слышать каждый день. Гриффиндорка подошла ближе к двери, прислонившись к деревянной преграде между ней самой и тем, кто так сладко звал её. — Долли, открой! — голос не прекращал произносить её имя, сильная рука всё так же напористо продолжала издавать грохот, хлопки и треск. Не задумываясь больше, собрав всю свою мужественность и волю в кулак, Дора со всей силы распахнула дверь, сразу же встретившись с серебристо — голубыми глазами, которые завладели ею ещё в тот самый день в магазине Мадам Малкин. Перед ней стоял не тот юноша, которого она привыкла видеть с полной безразличностью на лице, идеально уложенной причёской и статной осанкой. Растрёпанные светлые волосы, пряди которых небрежно торчали в разные стороны, красные горящие щёки, тяжёлое дыхание, бешеный взгляд. Драко захватывал воздух, закашливаясь, держа крепко сжатый левый кулак на груди. Его чёрный костюм, который всегда был в шикарном состоянии, идеально выглажен, в данный момент был испачкан и порван в некоторых местах. «Он бежал ко мне» — первая мысль посетила Дору. Придя в себя, слизеринец со всей силы схватил прохладную, слегка замёрзшую руку девушки, потянув на себя, крепко сжав хрупкое трясущееся тело в своих тёплых объятиях. Монсиньи вмиг стало так спокойно и умиротворённо на душе. Его объятия могли излечить любую её рану: физическую и душевную. Он спасал Дору от гибельной тоски, подпитывая её невидимой силой. Кто бы мог подумать — для полного счастья девушке требовалось лишь одно — когда Малфой элегантно обвивает тонкую талию рукой, прижимая к себе. Становится так тепло и уютно, когда ты осознаешь, что среди такого большого мира, среди тысяч людей, ты обрел по — настоящему родную душу. — Я думал, они нашли тебя раньше меня, — с неким раздражением зашептал блондин, ещё крепче сжимая тело Доры. Она была для него подобием драгоценного камня. Ни один бриллиант, сапфир, рубин и даже изумруд не сравнить с красотой её глаз, её белоснежная улыбка, фарфоровая кожа… Гордая, излучающая непоколебимую уверенность гриффиндорка пленила его в свои сети, из которых он никогда не выберется. Он дал себе слово — защищать её любой ценой. — Кто — они, Драко? — к парню обратился ласковый голос, словно сладкий мёд, обволакивающий его сердце, пытающийся скрыть свою встревоженность. Малфой обхватил двумя руками маленькое личико гриффиндорки, прижавшись бледно — розовыми тонкими губами к её лбу. Парень на миг прикрыл свои ясные глаза, коснувшись тонкими ресницами её шёлковых волос. В нос ударил одурманивающий запах кофе, переливающиеся различные ароматы. Этой ночью эта обидчивая, поначалу невыносимая, раздражающая Монсиньи сумела подарить ему горько — сладкий вкус любви. — Нам нужно уходить. Прямо сейчас, Долли. Тебе опасно находиться здесь, ты пойдёшь со мной. Девушка заметила, как его лицо отражало какие — то внутренние терзания, которое сразу же смягчилось после того, как их взгляды встретились вновь. Несколько секунд они молчали, затем Драко нежно взял Монсиньи за руку. Их пальцы переплелись, по всему телу Доры пробежали мурашки. Не разнимая рук, Малфой применил согревающее заклинание и пара покинула дом.

*** Над девушкой возвысился величественный старинный особняк. Четырёхэтажное здание с небольшими башнями, расположенными симметрично, выглядело одновременно и устрашающе, и завораживающе. Они шли по широкой дороге в полной тишине. Никто из них не решился сказать ни слова. Драко всё так же крепко держал за руку Дору, словно боялся её потерять. Будто в любой момент она могла исчезнуть, раствориться в воздухе. Гриффиндорка прошла через высокие кованные ворота из чугунной решётки, минуя высокую ухоженную густую тисовую изгородь, покрытую слоем снега. Пушистая белая пелена покрыла землю, усадьбу, деревья. Снег украсил пейзаж, сделав его ещё более таинственным. Это был поистине дворец. Элегантно придержав дверь, Драко жестом пригласил девушку зайти в магический особняк. Дора ещё никогда не встречала такую необычную и блестящую внутреннюю планировку дома. Изящные балконы на консолях, невероятное количество колонн из белого известняка, и вся эта нарядная белоснежная отделка прекрасно сочеталась с тёмно — зеленым цветом стен. Входная дверь вела в парадный вестибюль, разделён колоннами на две части. Расположенные полукругом, они плавно подводят к парадной лестнице. Парадная лестница великолепна. Взглянув наверх, Дора увидела огромные боковые окна и парные колонны. В основании лестницы — трёхметровое зеркало, которое визуально удваивает пространство. Также лестницу освещал живой огонь свечей настенных хрустальных подсвечников. Воистину волшебное место. Пройдя несколько коридоров, они подошли к величественным дверям метра три в высоту. Драко пригласил девушку в комнату, от чего у неё пропал дар речи от изумления. Интерьер был выполнен в уютных пастельных тонах. Середину комнаты украшала высокая просторная кровать с балдахином, который представлял собой полотно лёгкой бежевой ткани, прикреплённое к стойкам кровати, отчего царила нежная, спокойная и романтическая атмосфера. Также в комнате располагались: небольшие кресла и диванчик, стильные прикроватные тумбочки, а самое главное — невероятное количество книжных шкафов и выход на балкон с видом на прекрасный зимний сад. Рассматривая интерьер, Дора и не заметила, как Драко уже успел вернуться с подносом, полным различных деликатесов. Пряно — горьковатый вкус шафрана, сладкий сандей, богатый, маслянистый и нежный привкус фуа — гра. — Это моя комната. Ты будешь под моей защитой. Я никому не дам тебя в обиду. Даже ценой своей жизни, — медленно проговаривал Малфой, заправляя прядь светло — русых волос за уши девушки. Отставив от себя различные блюдца и чаши, Дора заметила, как парень сильно нервничает из — за чего — то. Его зрачки бегали со стороны в сторону по всей комнате, пальцы нервно сжимали зелёную простынь. Француженка подсела ближе к слизеринскому блондину, слегка поглаживая его спину, а он, в свою же очередь, пытался успокоиться, вдыхая и выдыхая под ритм её пальцев. — Мой отец, — тихо проговорил парень, нервно теребя своё серебряное кольцо между пальцев. — Мой отец виноват в твоих бедах, Долли. Она тут же дотронулась до его щеки. — Ты о чём? — в её голосе проскользнула тревожная нотка. Он резко соскочил с кровати, словно каждое лишнее касание Доры причиняло ему невыносимую боль. Драко со всей силы толкнул ногой рядом стоящий пуфик. Растрепав свои волосы ещё больше, казалось, что его глаза налились кровью, а губы ещё больше побледнели. Огромные глаза гриффиндорки смотрели на него, ожидая ответ. — Я ужасный человек, Долли. Такой же как и мой отец. Узнав правду, я корю себя каждый день за то, что подслушал это. Эта ноша лжи душит меня ещё больше, когда я вижу твою улыбку, твои чистые, невинные глаза, — повысив голос, чуть ли не крича заговорил он. — Драко? — прошептала девушка дрожащими губами. — Это сделал он. Люциус Малфой — мой отец. Он один из зачинщиков магического переворота во Франции, — последние слова он произнёс особо тяжело. — Он убил твою мать. И сегодня он собирался прийти за тобой. Внутри Доры всё рухнуло. Её сердце в тот момент раскололось, разбилось на мельчайшие осколки. Осталась лишь одна пустота. Холодная, ледяная и такая жестокая правда. Девушка отшатнулась и пару разделяла лишь кровать. Горячие слёзы текли по лицу, что — то сдавливало грудь, невозможно было дышать. Внутри всё тряслось от паники и осознания ужасающей правды, которую ей только что пришлось пропустить сквозь свои уши. Драко молча наблюдал за ней. В его глазах можно было заметить чувство вины и раскаивания. Монсиньи слышала его тяжелое, хриплое и затруднённое дыхание. Француженка осилила себя, чтобы поднять голову и посмотреть на Малфоя, заглянуть в его расширившиеся зрачки, в его душу. — Скажи мне правду. Твои чувства ко мне правдивы или всё это лишь из — за жалости? — будучи не в силах больше сопротивляться, Дора крикнула так громко, как только могла. — СКАЖИ МНЕ ПРАВДУ, МАЛФОЙ! Я ведь даже не чистокровная. Ты презираешь таких волшебников, как я. Как у вас, слизеринцев, принято нас называть? Грязнокровка? Полусквибка? Или отребье? Жалкое отродье, верно? Задохнувшись собственными криками, обессиленная Дора ухватилась за стойку кровати. Драко бросился к девушке, пытаясь зажать её в своих крепких объятиях, надеясь этим, что девушка поймёт его намерения. Но та, в свою очередь, безудержно, отчаянно отбивалась, со всей силы толкая его в грудь. — Мне больно не из — за того, что это совершил твой отец, Драко. Мне обидно, что ты скрыл от меня такую правду. Ты видел, как это поедает меня изнутри, как я увядаю. А ты молчал, кормя меня своими иллюзиями. Я готова была пожертвовать своими друзьями ради тебя, Малфой. А что ты сделал для меня? — Я не мог себе позволить причинить тебе боль, Долли! — срывающимся голосом ответил слизеринец. — Я хотел, чтобы ты забыла тот кошмарный день, когда я тебя оттащил от пропасти в Часовой башне! Я хотел сделать тебя вновь счастливой, чтобы ты оставила всю боль позади. Ты единственный мой свет в этой жизни. Ты подарила мне шанс, благодаря тебе я познал самое прекрасное чувство на свете. Не дослушав слова парня до конца, Дора перебила, подходя к двери. — Я ухожу. Не смей искать меня. Громко заперев за собой двери, девушка побежала к выходу, минуя тёмные коридоры, высокие стены и устрашающие картины на них. Поворот направо, налево, ещё раз направо. Дора выбежала на улицу. Не наложив на себя согревающее заклинание, девушка бежала по снегу в одном лишь тонком платье. Её единственной целью на данный момент было одно — уйти из этого места подальше, не видеть этого человека. Где — то в глубине сердца Монсиньи всё же понимала намерения парня. Он просто хотел защитить её. Но сейчас внутри неё бушевала ярость и злость на него и всю его семью. Девушка решила направиться туда, где её всегда примут с особой любовью и лаской. Несколько дней назад Гарри отправлял ей местонахождение его и остальных друзей, если в случае Доре необходимо будет с ними увидеться. Гриффиндорка без лишних размышлений направилась именно туда.