Опасное наследство

Апрель 1973 Красные искорки рассыпались по серому асфальту с сиреневым отливом, разлетаясь вокруг ног Айлин. Интересно, это та ли дорога, которую лет пять тому назад укладывал Роберт Плант, когда пытался отчаянно пробиться на сцену? Но Айлин быстро откинула эту мысль, все же, Бирмингем и Киддерминст находились немного в другом месте. Айлин потушила сигарету о крышку железного бака для мусора. Оглядевшись по сторонам, она глянула на часы. Женщина открыла машину, закинув туда сумку с пивом и сидром. Она повернула ключ зажигания, но машина осталась на месте. Сегодня она собиралась заняться тем же, что и обычно в Нью-Йорке — выпить, употребить пару «куколок», и пойти на концерт, и если повезет приехать домой с каким-нибудь красавчиком. Господи, как же давно у нее не было нормального секса, а мастурбация и пара косяков вряд ли сравниться с парой стаканов сидра и ласками мужчины. Конечно, музыкальная жизнь Англии и Америки друг от друга сильно отличались. И те группы, какие были порой популярны в Штатах мало, кто знал дома, и наоборот. Но Айлин быстро нашла в этом миллион преимуществ. В Англии было столько всего необычного и странного, что можно было просто утонуть в этой музыке. И она уже собиралась это сделать. Айлин завела машину. Она собиралась на концерт одной группы в Уэлшпул. Ей хотелось оторваться и повеселиться, и поэтому выступление неких Electric Shark — хороший повод сделать это. Об этом концерте она узнала, найдя афишу в мясной лавке Плезантроуза. Листок бумаги, красочно оформленный в психоделических тонах и образах, лежал среди смятых чеков и использованной бечевки, которой перевязывали покупки. Скоро будет Пасха, и поэтому многие начали запасаться мясом, и Айлин забрела туда в поисках свинины и говядины для Типпи и себя. Вот так она и нашла афишу, аккуратно вытащив ее из горы мусора, положив в карман пальто, оплатила покупку и направилась домой, уже начиная обдумывать план побега в другой мир. О нотариусе Джози ничего не было слышно, он вообще перестал отвечать на звонки Айлин. Наверное, Ирландия и семейные отношения так увлекли его, что он не мог приехать домой, чтобы оформить наследство его клиентки. Айлин бесило всегда такое отношение к людям: если бы дело было в Америке, она давно бы нашла управу на нотариуса, и уже летела бы с деньгами домой. С того вечера, как Джимми был у нее дома, она не виделась с ним пять дней. Джимми старательно избегал ее, а она предпочитала делать вид, что его просто не существует. По сути им было не о чем говорить, все сказано было уже в прошлый раз, когда играла пластинка Black Sabbath, а Айлин думала лишь об одном — как затащить Джимми в постель. Он ясно дал ей понять — ей не место в этом городе, ей бы вообще следовала как можно быстрее уехать отсюда, чтобы не нарушать идеальный мир, выстроенный Джимми. Стоит только появится червоточине — хоть одной — и все пропало. Мало-помалу и она будет становиться лишь больше, и проще всего избавиться от нее до тех пор, пока она не стала больше точки. Джимми боялся лавины, Айлин это прекрасно понимала, но знала: очень часто стоит только начать восстание, как сразу же найдутся последователи. Айлин и Дейзи часто сталкивались в магазинах или же на улицах, и всегда расходились по разным сторонам, словно презирали друг другу всей душой. Наверное, Джимми уже что-то успел наплести Дейзи, а может быть… Впрочем, неважно, Айлин совсем не хотела думать об этом. Дейзи никогда особо ей не нравилась, но раньше приходилось вежливо с ней общаться, потому что Джози считала дикостью плохие отношения с соседями. Теперь Джози мертва и ее правило можно не соблюдать. Этот город совсем не хотел подружиться с ней. У Айлин тут и друзей-то не было, не считая Карен Валли, и то «подругой» ее можно было назвать с большой натяжкой. Карен жила на другом конце города и находилась в вечном конфликте с родителями и обществом. Ей не нравился пуританский диктат Джимми, и Карен называла его местным Гитлером, а Плезантроуз сравнивала с Третьим Рейхом. Было в этом что-то такое, но Айлин предпочитала держаться подальше от местных склок. Карен нравился рок, а еще она мечтала собрать вещи и свалить из Плезантроуз, но у нее не хватало денег, чтобы погнаться за мечтой. Айлин нравился запал в этой юной девушке, которая для всех стала посмешищем. Не такая, как всех. Не живет по правилам. Хочет быть такой же, как и все ее кумиры. Сто и одна причина, чтобы давить на бедное сознание общественным мнением, желая ее сломать. Карен было шестнадцать и это было легко сделать. Родители постоянно тыкали в плохой табель о ранге, а еще заставляли носить нелепую одежду, скрывавшую красивую фигуру девушки. Карен была в той самой поре, когда красота рассветает подобно утреней розы: тело начинает терять юношескую угловатость, а лицо приобретает чувственные черты, темные волосы хочется укладывать в модную прическу, а карие глаза подводить подводкой, нанося на веки модные голубые тени. Карен все это страстно хотелось делать, но родители ничего не позволяли. В школе для девочек не поощряли никакую индивидуальность и старались учениц оградить от внешнего мира, словно за пределами города находиться зло. Рассказы Карен были полны всякого разного сумасбродства и глупостей со стороны окружающих, и медленно Айлин развенчивала многие мифы. Они познакомились случайно. Айлин забирала на почте газеты письма, поскольку почтальону было лень добираться до Камео-Хауса, а миссис Валли с Карен пришли отправить посылку своим родственникам в Глазго. Карен сама подошла к Айлин, которая на ходу читала письма из Нью-Йорка. Одно из них, кстати, было от Ричи, который умолял ее вернуться домой. Она все гадала, кто мог сказать Ричи, где она находится, и кому звонить, чтобы устроить настоящую бурю. Карен сделала вид, что не заметила Айлин, специально столкнувшись с ней. Стала извиняться, а потом сразу же перешла к тому, что знает, кто она. Айлин ничего не ответила на это, лишь только улыбнулась, засунув стопку писем в сумку, болтавшуюся на плече. Ей это польстило, ведь обычно в Плезантроузе все предпочитали сторониться ее, но Карен очевидно думала совсем иначе. Через пару дней девушка сама нашла Айлин. Она приехала на велосипеде к Камео-Хаосу, забредая в сад поместья. Айлин поймала ее за воровством весенних трав c покосившейся грядки. Вот так они познакомились. Айлин не ругалась, она все равно редко забредала в эту часть сада. Иногда приходила, чтобы собрать травы для салата или супа. Карен было интересно все. Ее молодая душа, жаждущая приключений, хотела знать, какая жизнь была за пределами родного городка, что же твориться в большом мире. Она жадно слушала рассказы Айлин, зачаровано смотря на то, как та курит. Карен боялась спросить, можно ли ей попробовать, словно Айлин могла ее прогнать. Но девушка знала, что американка вряд заложит ее, ведь она всегда нелестно отзывалась об отце Джеймсе, называя его чертовым ханжой и гребанным лицемером. Трудно представить, откуда Айлин сделала такие выводы, но в городе шептались, что когда-то в очень далеком прошлом отец Джеймс и племянница Джози дружили. У Айлин было много поводов так называть Джимми. Во-первых, ей совсем не нравился диктат друга детства. Он всем навязывал свое мнение и спорил со всеми, кто смотрел на мир иначе. Во-вторых, когда она его поцеловала, он ответил ей, и это же время Джимми постоянно утверждал, что желания плоти для него — ничто. В-третьих, Айлин подозревала, что за масками Джеймса прячется нечто неожиданное для нее, и ей не терпелось открыть его истинное лицо. Карен, конечно, возбуждали и привлекали подобные разговоры. Айлин описывала все живо и красочно, и порой девушке казалось — ее мечта очень близко и, быть может, именно Айлин поможет ей сбежать раз и навсегда из Плезантроуз, чтобы начать новую жизнь полную приключений и праздных событий. И вот они вместе решили съездить на концерт. Эту авантюру затеяла Карен, ведь Айлин не хотела оказаться в центре бури — миссис Валли не поняла бы подобный порыв, а Джимми прочитал ей нотацию по поводу совращению малолетних. Но Айлин в итоге поддалась на уговоры своей новой подружки, решив, что и правда пора познать настоящую жизнь. — Долго я тебя ждала, — Карен запрыгнула в машину Айлин. — Прости, я не смогла уйти по-тихому, — Карен тяжело вздохнула. — Надеюсь, что никто не знает, что ты со мной, — Айлин завела машину. — Нет, никто не знает, — Карен улыбнулась, радуясь тому, как провела родителей и младшую сестру. — Они думают, что я у подружки. — А она-то в курсе? — Морган? Да, она знает. Придется в следующий раз ее взять с собой, иначе она нас с тобой заложит, — Карен виновато посмотрела на Айлин. — Мне бы не хотелось втягивать в наши с тобой авантюры еще людей, — сухо заметила Айлин. — Морган не помешает нам, — умоляюще заверила ее девушка. — Что ж, надеюсь, — протянула Айлин. — Мы же успеем? — Концерты редко начинаются вовремя, — Айлин повернула руль вправо. — Почему? — Музыканты всегда пьют и от того задерживают начало. По крайне мере, у нас в Нью-Йорке все именно так. Но никого это не волнует. — Зачем они пьют? — детская непосредственность Карен просто сбила с ног. — От нервов, — Айлин высунулась из окна, смотря на указатели. — Они вообще много чем на досуге занимаются. — Принимают наркотики и спят с девушками, — вспомнила Карен проповеди отца Джеймса. — Ну, без этого никуда, — протянула Айлин, вспоминая, что у нее в кармане куртки лежало несколько таблеток — красные, чтобы было весело, синие, чтобы уснуть, когда они вернутся домой. — Почему? — Как они говорят сами — с такой жизни можно сдохнуть. Вот представь себе: они пишут альбом несколько месяцев, обычно в это время многие не общаются с семьями и вообще не встречаются с девушками, потом репетируют для тура, затем проводят полгода в дороге. Заметь, вдали от дома. Жен и подружек мало, кто с собой берет, потому что с ними надо время проводить, а мужская компания несколько иная. Конечно, во всей этой канители наркотики, алкоголь и секс становятся просто спасением. Но и еще это бунт. Если я куплю где-нибудь «Голый завтрак» [1], то дам обязательно прочесть. Они приехали быстро, совсем не заблудившись. Айлин уже привыкла к левостороннему движению, разобравшись в английских картах. Она достала из кармана две таблетки. Карен пугливо посмотрела на нее, не зная, что будет дальше. — Хочешь, чтобы было весь вечер весело? — А это… — Будет просто круто, — Айлин протянула ей таблетку в серебряном блистере. — Но ты можешь не глотать «колесо». Хочешь у меня есть немного марихуаны? Для первого раза это просто в самый раз. — Ты решила…. — Карен не могла собрать мысли воедино. — Откуда ты это взяла? — Когда ездила за продуктами, в пабе нашла пару местных хиппи, они-то мне и загнали травы и «колес», — объяснила Айлин. — Учитывая, что они сразу поняли, что я американка, то не стоило долго упрашивать. В этом сером городе без наркотиков можно от скуки умереть быстрее, чем от передоза. — Неужели для тебя наркотики — все? — Они для меня приятное времяпрепровождение. С ними весело тусоваться, хорошо расслабляться, классно заниматься сексом и, самое важное, забывать о многом, — Айлин посмотрелась в зеркало, чтобы подправить розовую помаду. — Отец Джеймс говорит, что ты блудница… — Ну, если то, что я лишилась девственности в четырнадцать лет, изменяла мужу и вообще не считала, со сколькими мужчинами я спала, делает меня блудницей, то пусть будет именно так. Секс — не священная корова, Карен. Может быть, однажды ты это поймешь. — Вот за это отец Джеймс тебя и не любит, — Карен тяжело вздохнула. От свободы у нее кружилась голова. Стоило только Айлин появится в ее жизни, как многое стало меняться и преображаться, принимая новые формы, как песочный пляж после долгой бури. Айлин была именно тем ветром, что все преображал вокруг, но отец Джеймс делал все, чтобы погасить пыл американки. — Лучше немного марихуаны, — Карен потупила взгляд, смотря на свои голые коленки. — Не затягивайся долго, — Айлин достала из коробочки, лежащей в бардачке, небольшой косяк. — Не позволяй дыму задерживаться в легких, иначе дурь быстро ударит в голову и тогда все окончится раньше, чем мы успеем повеселиться. Айлин подала ей косяк, зажгла его, а сама опустила в рот таблетку. Она помнила свой первый кайф. Это случилось на заре 1962-го года, когда Айлин исполнилось восемнадцать лет. Тогда наркотики еще не стали массовым помешательством и обычно их употребляли или в экспериментальных центрах, или же представители богемы. Остальные жили без этого. В Бостоне один сынок киноактрисы дал ей марихуану, и в тот вечер Айлин показалось, что она улетела. В теле появилась какая-то необъяснимая легкость, а в голове не осталось ни одной плохой мысли. Она лежала на диване, наслаждаясь своими грезами и ощущениями, которые наполняли ее, подобно сладкой вате. Кайф все больше и больше растекался по жилам, не отпуская из своего плена. После она многое перепробовала, кроме героина. Она знала, что можно подсесть на него основательно, и потом никак не бросить его. Айлин употребляла, не втягиваясь, не боясь, что однажды проснется с утра и не будет мыслить себя без дозы. Конечно, было опрометчиво давать марихуану Карен, ведь она могла подсесть, вечно гоняясь за кайфом, но марихуана была не крепкой. Если бы это была марокканская, то от нее вообще можно было бы улететь в стратосферу. Айлин дала Карен сделать пару затяжек, когда девушка начала приходить в себя после косяка, тогда они смогли отправиться в клуб, где проходил концерт. Патлатой молодежи тут хватало. Все, как всегда, развлекались в субботу вечером, ведь тут можно послушать музыку, потанцевать и, может быть, с кем-то уйти домой. Чем вообще заниматься молодым людям в Уэльсе по выходным, если не ходить на концерты? Вход стоил несколько фунтов, впрочем, билеты на рок-концерты везде стоили недорого — главное успеть купить, а то марки часто разлетались как горячие пирожки. Они прошли в зал, где уже было много людей, и все ждали, когда же местные звезды покажутся. Конечно, многие надеялись, что сегодня они слушают новичков, а завтра придут на тех, кто подписал контракт с лейблом и выпустит свой первый альбом. Айлин сразу же купила сидра, решив начать с не крепкого. У нее не было задачи спаивать Карен. С нее хватит и травки. Карен же предпочитала держаться своей новой подруги, словно боясь оторваться от нее и потеряться в этом городе, в котором она никогда не бывала до этого дня. Карен заметила пару девушек в углу зала, разодетых в пух и прах. Они выделялись среди общей толпы, и Карен решила, что это подружки музыкантов. Девушки захихикали, осматриваясь по сторонам. Трудно представить, о чем они шептались, но отец Джеймс нашел бы подобное поведение возмутительным. Он прочитал бы целую лекцию о том, что юбка приличной девушки не должна быть выше колена, а ресницы не могут быть густо накрашены, словно они вот-вот упадут от тяжести. — Это обычные группи местного разлива, не обращай на них внимание, — вдруг сказала Айлин, отвлекая Карен от любования этими дивными созданиями. — Группи — это те, которые спят со всеми подряд? — Со всеми подряд спят шлюхи, а группи делают это избирательно. Они не прыгнут в постель лишь бы к кому, — объяснила Айлин. — Вот и эти девахи явно уже не первый раз здесь. — Как ты их вычисляешь? — поинтересовалась Карен. — Все очень просто, — Айлин сделала глоток сидра. — Они одеваются соответствующе, ведут себя определенным образом, а еще их выдает цепляющий взгляд. — То есть… — В Нью-Йорке легко понять, кто есть кто. Приличные девушки всегда носят юбки-миди. Шлюхи и группи разгуливают во всем коротком. Но это не делает их плохими людьми. Они сами выбрали подобный путь, — Айлин улыбнулась. — Таких не стоит защищать… — пробормотала девушка. — Почему же? Все заслуживают второй шанс, — Айлин пожала плечами и стала искать в небольшой сумочке пачку сигарет. — А народу становится все больше и больше. Может быть, и правда местная группа станет в итоге звездой? Карен не понимала, почему Айлин резко сменила тему. Конечно, она что-то слышала о том, чем занимается американка, но не представляла, чем на самом деле. Она не особо распылялась на эту тему, сказав, что в Плезантроузе никто не поймет этого. Карен пыталась поговорить на эту тему, но Айлин было интересней рассказывать про жизнь в Нью-Йорке. В небольшом зале было много людей, казалось, что он сейчас лопнет от наплыва желающих послушать музыку. Все пили и курили, принимали наркотики — кто какие — и вели себя смело. Айлин и так была очень раскованной, но сейчас она словно не принадлежала себе. Таблетки уже начинали действовать, а сидр бурлил в венах. Карен пугливо посмотрела по сторонам: справа от нее парень лапал девушку, а она принимала его смелые жесты, слева блондин с длинными волосами в клетчатой рубашке бросал на девушку краткие взгляды. — Ты ему нравишься, — вдруг сказала Айлин. — Да, но я… — она и не знала что делать. Карен потупила взгляд. — Да, ладно тебе. В твоем возрасте нормально думать о мальчиках, — Айлин ткнула локтем Карен в бок. — Иди с ним познакомься. — Но я… — Да, ладно тебе, иначе я уведу у тебя этого красавчика. — Он же тебя моложе! — возмутилась Карен. — А разве возраст имеет значение? Я знаю девчонок, которые младше тебя, а они уже вовсю встречаются с музыкантами, и им далеко не восемнадцать лет, — Айлин стряхнула пепел с сигареты. — Я не буду… — Что ж, я нашла себе кавалера, — и Айлин нисколько не стесняясь других отправилась к блондину. Карен наблюдала, как они сразу же начали мило ворковать и смеяться. Айлин была смелой и открытой. Она ничего не боялась, и Карен ей сейчас завидовала, но пересилить себя было очень трудно. Она предпочла просто отдаться музыке, ведь музыканты вышли на сцену. Их было четверо. Все с длинными волосами, нелепо одетые и, наверное, немного пьяные, если верить Карен. Они начали играть. Это было странно и необычно. Музыка полилась медленно, а спустя время стала наращивать темп, словно вскоре взорвется бомба. Это было чарующе. Волшебно. Странно и совсем необъяснимо. Карен отдалась потоку музыки. Гитары, барабаны, синтезатор и мягкий голос вокалиста творили что-то магическое. Это нельзя было увидеть, только почувствовать, пропустить через себя, наслаждаясь этими ласкающими звуками. Ничего подобного в своей жизни Карен не испытывала. — Айлин, — позвала она подругу. Но той не было рядом. Она стала протискивать через толпу, выйдя к лестнице клуба. Карен пошла к туалетам. Она прошла в полутемное помещение, слыша какие-то странные и приглушенные звуки. Девушка не сразу же поняла, что происходило в дамском туалете. Сначала она увидела голое женское бедро, а потом мужские ягодицы, вжимающиеся в женщину. Парочка ее не видела, поэтому спокойно занимались этим постыдным процессом. Что знала Карен про секс? То, что он нужен для рождения детей. Она никогда не видела голых парней и не представляла чем именно занимаются родители в постели. Конечно, Айлин не один раз говорила про секс, описывая все в красках, отчего Карен краснела, начиная все представлять. И вот сейчас она увидела все воочию. Только сейчас до нее дошло, что это была Айлин и тот парень, что строил им глазки. — Ну же, сильнее. Еще… Еще… — выдыхала Айлин. — Да, ты чокнутая, — парень ударил ее по ягодице. — Я и не такое могу, — Айлин явно задыхалась от того, что делал с ней этот блондин. Карен не смогла смотреть дальше. Она снова вернулась в зал, ощущая, как между ног стало мокро. Ей показалось, что она заболела, ее бросало то в жар, то в холод, мешая понимать, что творится вокруг. В зале все курили и точно не табак, и от этого у девушки кружилась голова. Она решила выйти на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха, а заодно найти машину Айлин. Карен собиралась подождать подругу там, надеясь, что она быстро разделается с делами. — Эй, красотка, — она обернулась, увидев парня в белой футболке. Он курил и явно кого-то ждал. — Простите, но я не знакомлюсь, — она зашагала вперед, но ноги подводили ее. Слишком много дури плескалось сейчас в голове. — Да, ладно тебе, — брюнет нагнал ее. — Что вообще такого-то? — Меня не интересует то, чем заняты все там! — крикнула Карен. — Ну, не будь такой скучной. Можно весело провести время вдвоем. Что в этом такого? — Отстать, — он уже прижимал ее к себе. Еще чуть-чуть и ее поцелуют. Карен зажмурилась, не зная, что ей делать. Она впервые оказалась в подобной ситуации. — Куколка… — Она же сказала тебе — отстать от нее, — услышала Карен знакомый мужской голос. Отец Джеймс! И ее сердце забилось сильней. — Карен, — она увидела Айлин, которая была похожа на блудницу после ночи любви. — Так я и знал! — прогремел отец Джеймс. — А теперь обе живо в мою машину! — Да, пошел ты! — Айлин показала ему средний палец и направилась к своему «ленд-роверу». Карен зажмурилась. Она знала: что-то точно случится.