Опасное наследство

Колесо проколото, ремонт требует времени, теперь до Лондона не добраться. Айлин приложила ладонь ко лбу, смотря на открытые ворота. Еще вчера колесо было целым, а сегодня его спустило так, что осталась лишь только одна тряпочка от шины. Вот черт! Она пнула машину. На дворе уже был поздний вечер, а Айлин собиралась приехать днем в Лондон, нисколько не боясь ночных дорог Англии. Она хотела провести там все выходные, наслаждаясь этим праздником жизни. План был прост: заселиться в «Блейксе», добыть немного кокаина, а потом отправится в те пабы и клубы, где бывают музыканты, и провести с кем-нибудь ночь. Айлин позарез нужен был этот «Содом и Гоморра», как часто называл Джимми образ жизни всех тех, кто плевал на условности. Джимми! Джимми! Везде этот Джимми! Куда ни глянь, а он просто везде. Все только и делают, что говорят о нем. Джимми то, Джимми се. Словно он Бог или же он тот самый Большой брат [1]. Кажется, он все знает и читает чужие мысли. И вот спущенное колесо! — Да твою мать! — еще раз выругалась Айлин. Она стала искать сигареты в сумке. Это, наверное, Джимми или один его мальчишек, которых он по воскресеньям учил уму-разуму. Вечно они таскались в ее сад, чтобы чего-нибудь да стащить. Вероятно, христианские заповеди совсем не касались воровства из ее сада, это что-то вроде того, когда мусульмане не считают злые деяния грехом, если они направлены в сторону неверных. Вот и тут все так же: Айлин для всех чужая, не соблюдает пост и вообще честно признается, что она неверующая, а к атеистам одно сплошное недоверие. Джимми видно понял, какие у нее планы, и решил, что нечего ей придаваться разврату в Лондоне, а то возьмет и совсем там останется. В этом было столько непоследовательности. Еще недавно он твердил ей, чтобы она как можно быстрее выматывалась из города и вообще вела себя тише воды, ниже травы, а сейчас он не пускал ее в Лондон. Конечно, можно тут сказать, что у нее мания преследования, или желание свалить все неудачи на Джимми, но Айлин ощущала, что права, да и он сам дал ей право так думать. Вчера, когда заходил поменять несколько лампочек в гостиной. — Не стоит тебе оставлять дом, — сказал он, когда стоял на стремянке и раскручивал светильник. — Это еще почему? — она сложила руки на груди. — Хотя бы потому, что скоро Пасха, — снова напомнил он ей. — Не хочешь исповедоваться? — Мне заняться нечем? — она вздернула бровь. — Если я захочу выговориться, то лучше пойду к психологу. — Что за странная мода пошла: сначала топят несчастье в наркотиках, а потом лечатся от этого, — Джимми отдал ей отвертку. — Мне твоя Пасха и даром не сдалась, — Айлин показательно закатила глаза. — Ну и зря, — он сказал это просто, без тени упрека или желания пристыдить ее. И теперь ей придется остаться на Пасху. Участвовать во всех глупых мероприятиях, а потом обедать у Джимми дома, выслушивая его нотации о том, как же все сейчас грешат, и Плезантроуз — единственный правильный город на свете. Аж тошнит от этого. Айлин вернулась в дом, решив, что откроет бутылку вина и попытается напиться. Жаль, что наркотиков не было столько, чтобы стало очень весело, но Айлин очень надеялась, что сможет расслабиться. Утром Айлин все же вышла на городскую площадь, надела очки, чтобы никто не видел ее усталых, воспаленных глаз. Ночка была странная, не стоит пить так, особенно после неудачи или от отчаяния. Айлин не стала облачаться в нарядное платье, да и у нее такого не было с собой, чтобы местные кумушки его оценили. Обычно в Нью-Йорке она любила платья из шелков с открытой спиной или глубоким декольте, дополняя все дешевой бижутерией, что была в моде, и все из-за того, что никто не стремился к дорогому шику. Все хотели выглядеть как ночные бабочки, чтобы произвести нужный эффект. Даже жены больших шишек не стеснялись откровенных разрезов на юбках, обнаженных спин и отсутствия лифчиков. Айлин решила надеть простую водолазку-лапшу кофейного цвета и брюки-клеш в клеточку, решив, что подобное никого не шокирует. Уже подходя к небольшой городской площади Айлин поняла, что не стоило надевать брюки. Все женщины были в юбках или платьях, и, конечно, Айлин выделялась на их фоне. На нее многие косо поглядывали, и порой казалось, что еще чуть-чуть и на нее накинутся, обвиняя во всех смертных грехах, особенно в колдовстве. — Тебе стоило бы надеть что-то другое, — услышала она рядом с собой знакомый голос. Это была Дейзи, разодетая в розовое платье с цветами и пальто, как у английской королевы. — Другое — это что? — поинтересовалась она. — Платье и шляпку, а так сразу видно, что ты не местная, — Дейзи натянуто улыбнулась. — Все и так знают, что я не местная, — Айлин достала сигареты из сумочки. — Как-то лицемерно было бы выдавать себя за ту, кем я не являюсь. — Не думала, почему мы так не любим американцев? — Дейзи сжала ремешок сумочки, было видно, как она раздражена от всего происходящего. — Нет, не думала, — Айлин закурила. Да пошли они все к черту! Она не собиралась участвовать во всех городских развлечениях, слушать музыку, искать разноцветные яйца, восхищаться кроликами, одетыми в смешные чепчики. Айлин ничего не хотела, и она просто решила покрасоваться перед всеми, и пусть завтра к ее дому все придут с вилами и будут требовать, чтобы она выметалась отсюда. Вот никто не дождется, особенно учитывая тот факт, что нотариус должен был приехать через три недели, наконец-то завершив свой длительный отпуск. — Ты слишком вызывающе себя ведешь, — спустя время сказала Дейзи. — И думаешь, я не знаю, что ты пытаешься соблазнить моего сына. Айлин нервно на это рассмеялась, но быстро сникла, понимая, что Джимми все рассказывает своей матери. Дейзи враждебно смотрела на нее, и Айлин решила промолчать, продолжая курить. — Как твой кашель? — Дейзи решила сменить тему разговора, словно ничего до этого не произошло и никакие грозные обвинения не прозвучали здесь. — Относительно неплохо, — Айлин улыбнулась. Ее прошлая болезнь, которую она победила с большим трудом давала о себе знать. Иногда. Тут бы стоило применить именно это слово. Приступы кашля одолевали ее обычно по ночам, и всего пару раз в неделю, словно у этой напасти был свой график. Айлин испытывала боли в груди и долго не могла заснуть, бралась за свои таблетки, привезенные из Америки, и все равно курила, хотя врачи говорили, что не стоит. Но руки так и тянулись к сигаретам и, конечно, это лишь усугубляло ситуацию, но Айлин не ощущала как ее здоровье ухудшается. Если не считать приступы, то она чувствовала себя просто превосходно, а это означало, что можно было ни о чем не переживать. Настораживал лишь только тот факт, что Дейзи вспомнила про это, и это Айлин совсем не нравилось. — Если что заходи, я дам тебе травы, — вежливо сказала Дейзи. — К чему это? — она удивленно скинула бровь. Айлин не понимала, откуда столько интереса к ее персоне, учитывая, что еще совсем недавно Дейзи обвинила ее в соблазнении ее святого сына. — Просто жест вежливости, — Дейзи улыбнулась. — Или у вас в Америке не принято так? — Принято, но еще пять минут назад вы были готовы обвинить меня во всех грехах, — Айлин прищурилась. — Не думала, что тебя можно так просто ущипнуть, — Дейзи поджала губы. — Ты же борешься за права других, а, оказывается, тебя можно так легко задеть. — Я не люблю лицемерие, — отрезала Айлин. — Приятно было поболтать. Хотя нет, я не была рада вас видеть, — она демонстративно достала фляжку с коньяком и сделала глоток. — Ваше здоровье! Айлин развернулась и пошла прочь. Она ощущала, как гнев клокочет в ней с каждым шагом все больше и больше. Конечно, она знала, какая на самом деле Дейзи. Миссис Рочестер ей никогда особо не нравилась, да и Джози отзывалась о ней не самым лучшим образом, но раз они были соседками, то приходилось общаться. Айлин не понимала этого, а Джози всегда говорила, что не стоит наживать врагов среди соседей. Она дошла до лавки, где продавали вату и мороженое. Пасха означала, что пост окончен и можно придаваться чревоугодию. Хотя нет, нельзя, потому что это тоже грех. Ладно хотя бы можно есть мясо, но Айлин и так до этого питалась, как обычный человек, совершенно наплевав на все просьбы Джимми. Она решила купить мороженое, несмотря на то, что в горле немного першило. Ее любимого орехового пломбира не было, поэтому пришлось взять малиновое. Айлин заметила скучающую Карен. Девушка ела замороженный лед, наблюдая за всеми. Ее лиловое платье говорило о том, что Джимми так и не сказал ничего ее родителям. Ее подружка Морган тоже молчала, и оставалось только гадать, что именно ей сказал Джимми, чтобы она держала рот на замке. К Карен подошла девушка, и Айлин сделала вывод, что это та самая Морган. Она была высокой и несколько нескладной, а платьице в горошек делало ее старше своих лет. Темные волосы были заплетены в косу, а челка небрежно падала на лицо. — Айлин, — окликнула ее Карен, когда она пыталась пройти мимо двух подружек. — Да, — она обернулась, не скрывая на своем лице недовольство. — Здравствуй, Карен. — Рада тебя видеть, — Карен улыбнулась. — Это, кстати, Морган. — Я все прекрасно поняла, — Айлин поправила ремешок сумки, спадающей с плеча. — Отлично выглядите, — вежливо сказала Морган и тут же заговорщицки улыбнулась. — Дам вам совет, — Айлин приблизилась к ним, не собираясь благодарить за комплимент. — Если хотите смотаться из этого города — не следуйте чужим принципам и правилам. Только люди творят свою судьбу, а не небо, Бог и прочая хренотень. — Мы же… — Карен вспомнила про угрозы отца Джеймса, ей не хотелось, чтобы он рассказал о той поездке с американкой, но и как подступиться к Айлин она тоже не знала. — Мы же встретимся еще раз? — К чему это? — Айлин снова прищурилась. — Мне нужна смелость и открытость, а не возня за моей спиной. — Ты… — Карен шумно втянула в себя воздух, совсем не понимая, как так Айлин все поняла. — Ты же не думаешь, что я за тобой шпионю? — Нет, не думаю, но все же не исключаю этого, — она заметила, как мороженое стало капать на землю, стекая между пальцев. — В любом случае, я отсюда уеду, а вы тут с таким подходом так и будет думать, что это, — она театрально обвела всю площадь руками, — рай на земле. Но никакой это не рай. Всего лишь секта. — Ты пьяна? — позади нее прозвучал голос Джимми. — Нет, я еще не пьяна, — она обернулась к нему, и девушки стали внимательно наблюдать за тем, что сейчас будет происходить. — Чего тебе? — Слушай, если тебе все так не нравится, ну, и сидела бы дома, и не портила всем настроение, — Джимми говорил это спокойно без тени упрека и вообще без всякого раздражения. Но Айлин видела некую настороженность в его глазах, и понимала, что он говорит одно, а делает на самом деле другое. Она давно уже поняла, что с Джимми все не так просто, как было раньше. Он не тот парень, что помогал им всем, заботился и следил, чтобы они не чудили слишком сильно. За эти годы, что они не общались, Джимми нацепил на себя множество масок и скрывался за ними так уверено, что они срослись с его истинным «я». Иногда сквозь его слова и поступки прорывалось то знакомое ощущение — вот перед ней тот самый парень, в которого она была влюблена — но оно быстро проходило, растворялось в его некоторой жесткости и отчужденности. Джимми изменился и Айлин это не нравилось. — Я была бы сейчас в Лондоне, если бы ты не приказал проколоть колеса моей машины! — выпалила она. — О чем ты вообще? — ему удалось изобразить искреннее непонимание ее поддевки. — Я о том, что ты сделал все, чтобы я отсюда не уехала на твою чертову Пасху, — громко сказала она. — И да, я не отказываюсь от своих слов. Я знаю, что ты в этом городишке имеешь привычку запускать свои руки всюду. — Ты точно пьяна, — он взял ее за локоть и потащил в сторону. Люди уже уставились на них. Айлин оглянулась она видела у кого-то читающееся сочувствие в глазах, а у кого-то осуждение. Она понимала, что не все согласны жить по правилам Джимми, но почему-то они принимали его правила игры. Она все не познала причину этого поведения, но уже начала испытывать жгучее желание разгадать эту непростую задачку. — Сейчас будет охота за кроликами, а потом будем на городской площади тушить рагу, — сказал Джимми. — И веди себя прилично. — Да пошел ты! — выплюнула она. — Ты же не чертов католик, чтобы заниматься подобными вещами! — О, все же о Пасхе ты что-то знаешь, — усмехнулся Джимми. — Иди ты к черту! — она вырвала руку из его цепкой хватки. Джеймс на это усмехнулся. Он не стал окрикивать Айлин, когда она пыталась протиснуться через толпу. Она не знала, как унять свой гнев, и решила, что все же пойдет на их чертову охоту, но точно не с той целью, какой сказал Джимми. Она хотела проверить, а правда ли холмы хранят тайны. Айлин решила, что переоденется и пойдет к Сиреневым холмам, где все собирались охотиться за несчастными кроликами.

***

Это была традиция их города — ловить кролика после полудня на Пасху. Конечно, кому-то со стороны это казалось сущей дикостью, но никто не собирался отказываться от этого, или, может быть, все просто молча соглашались с этим. Джимми, вернувшись спустя долгие годы, не стал искоренять эту традицию, не находя ее какой-то изуверской или старомодной, ведь сама королевская семья продолжала охотиться в своих угодьях, как и многие дворяне. Почему бы в Плезантроузе не поохоться за кроликами? Да, законом запрещается охота в это время города, но у мэра Толбата было все схвачено и имелось специальное разрешение от властей графства. Как писалось в документе — традиция есть традиция. Джимми смотрел на мужчин и женщин. Кто-то был в стороне, кто-то взялся за ружье. Он нигде не видел Айлин и решил, что она все же отправилась к себе домой, и наверняка там напилась или приняла еще что покрепче. Впрочем, ему не было никакого дела до этого. Джеймс решил — чем быстрее она поймет, что так делать нельзя, тем лучше для нее, но Айлин оказалась очень упрямой. Просто так ее не заставишь делать то, чего она не хочет, и правда, не зря в Нью-Йорке ее прозвали девицей, которая боролась. Он вышел вперед, держа на плече ружье. Снова опустился туман, и все из-за постоянной сырости. Казалось, холмы никогда не просыхали и от того они были покрыты мхом, да стелющимися цветами. Было много объяснений, почему здесь такая погода, флора и фауна, но Джимми знал совершенно иную причину, которой он не собирался делиться со всеми. Он давно бережно хранил многие тайны города и этих холмов, словно сторож, охраняющий старинную библиотеку. — Эй, мы уже подстрелили пару! — услышал он. Джимми на это улыбнулся. Ну, что ж, сегодня уже есть из чего сварить ужин. Конечно, Айлин считала это варварством: пусть она носила меха и кожу, но ей явно не нравилось, что люди отстреливали кроликов или собаки загоняли их до того состояния, что у бедного животного останавливалось сердце. Но Джеймс ничего в этом такого не находил. Это была своеобразная жертва, смысл, который никому не понять. Вдали он увидел фигуру в сером. Джеймс бросился к ней, поскольку она не двигалась. Он уже приготовил ружье, чтобы стрелять при первой же возможности. Он решил, что это кто-то из городских не может справится с добычей, или же случилось что-то. Быстром шагом он преодолел склон холма, при этом стараясь двигаться аккуратно, чтобы не навредить себе, помня, как в прошлом году мэр сломал ногу в двух местах и пробыл в гипсе три месяца. — У вас все в порядке? Ему никто не ответил, и тогда он подкрался еще ближе к фигуре. Туман облеплял ее так, словно это был призрак, но Джеймс знал, что это был человек из плоти и крови. — Эй, отзовись! — он протянул руку и только потом осознал, что это была Айлин. Она молчала и просто смотрела на него. В ее глазах был испуг, а слезы от неожиданного снижения температуры, почти застыли на ресницах. Тушь еще не размазалась, но вот темно-красная помада почти смазалась, отчего ее губы выглядели, будто покусанные вампиром. Он взял ее за руки и понял, что под ногтями у нее был земля. Трудно вообще представить, чем она тут занималась, но вид у нее был жуткий. — Что ты тут делаешь? — но ответа не последовало. — Айлин? Вдали был слышен лай собак, кто-то кричал, что наловил кроликов, другие оповещали о том, что пора бы идти на площадь, где они приготовят из крольчатины рагу. Джимми же не сразу сообразил, что ему делать. Эта сумасшедшая всегда была способна на многое, не стоит забывать, что это она призналась ему в любви, когда ей было всего лишь тринадцать лет и попросила трахнуть ее, потому что решила, будто любовь и секс — это одно и тоже. Он помнил это, а вот сама Айлин вряд ли. Ее память о днях в Плезантроузе вообще была какой-то избранной. Что-то въелось в мозг навсегда, а что-то нет. При чем помнила она лишь о хорошем, но о чем-то драматичном — почти нет. И Джимми не понимал, почему так происходило. Он подхвати ее на руки, ощущая, как ее тело не сразу обмякло. Интересно, что она такого опять видела, отчего страх так прочно владел ею? Джимми решил, что сейчас охота — не самое важное, тем более и без него уже наловили достаточно. До Камео-Хауса было далеко, но Джимми решил все же отнести Айлин в ее дом. Он не отпускал ее ни на минуту, а она все равно была такой отстраненной, что казалось, будто приняла чего-то «увеселительного», но почему-то сейчас Джеймс был уверен, что ничего такого не произошло. Он открыл дверь дома Айлин. Похожее уже происходило и не однажды, повторяясь раз за разом. Когда они были детьми, Айлин часто падала на ровном месте, разбивая порой коленки в кровь, а Джимми брал ее на руки и нес в дом Джози. Та всегда ругалась и во всем винила Джимми, раз он старший. Подобное произошло и некоторое время назад, когда он нашел Айлин бродящей по пустошам, в поисках не пойми чего. Тогда между ними произошел сумбурный разговор, а потом и непонятный поцелуй. Да, она раздражала его. Джимми прекрасно понимал, почему это происходило. Айлин была как свежий глоток воздуха в их тихом городке, но он боялся ее неуемной энергии, способной вообще все снести на своем пути. Сначала он обрадовался, когда Джози попросила найти Айлин, а потом понял, что она уже давно не та девушка-подросток, смотрящая на него, словно преданная собака на хозяина. Об этом говорило слишком многое: и где она жила, и чем занималась, и как общалась с родителями. Джимим совсем не нравилось, какие отметины оставила жизнь на Айлин, но изменить ничего уже было нельзя. Прошлого уже не воротишь. Он все гадал, что произошло бы, если бы он не отверг ее тогда? Приезжала бы она летом в Плезантроуз? Писала бы ему письма? Или же действительно в итоге отрезала его от себя, чтобы начать свою сумбурную жизнь, избавившись от балласта? У Джимми совсем не было ответов. Да и сама Айлин не собиралась их ему давать. Она сказала, что вышла замуж по любви, но рассталась с мужем, потому что он предал их идеалы. Для нее свое дело и принципы оказались куда важнее, чем собственные чувства. Она сказала, что они с мужем не хранили друг другу верность, предпочитая растрачивать любовь везде, где только можно. Айлин вся была соткана из неправильных вещей, и именно эти годы сделали это с ней. Может если он был рядом с ней, то всего этого удалось бы избежать, но в итоге пришлось бы заплатить слишком высокую цену. Джеймс знал это на личном опыте. У всех есть свои тайны. У него была своя. Он не собрался ею делиться с кем-либо, хотя порой казалось, что многие догадывались, что на самом деле скрывалось за его фасадом отчужденности. Он прятал то, что никогда бы не решился показать никому, и бережно хранил это во благо других. Легенды все же были правы, что Плезантроуз и его окрестности обладали странной магией, но никто и никогда особо не догадывался об истиной причине. Современному человеку проще все объяснить с помощью науки и отречься от Бога. Хотя Богу ли он служил? Джимми знал ответ, но даже в глубине души не дал бы его. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Айлин открыла глаза, и его бросило в дрожь. Ресницы взмахнулись словно две бабочки, и в ее взгляде было столько печали, что ему показалось, будто она больше никогда не заговорит. Айлин потянулась к нему, целуя в губы, и он поддался ей, отвечая на ее призыв. Они были в ее спальне, где когда-то жила Джози. За окном уже начало темнеть. На площади готовили рагу, но вряд ли кто-то будет искать своего священника. Джимми это прекрасно знал, ведь все привыкли к тому, что он мог таинственно исчезнуть и так же возникнуть. Все знали, что их священник был необычным человеком и вещи вокруг него творились такие же необычные. Джимми потерялся. Он знал, что не стоит вообще реагировать на все желания Айлин. Но почему-то он не смог противостоять ее натиску.