***
Карен знала, что вытянула билет в новую жизнь. Знакомство с Айлин было подобно дыханию свежего ветра. В этом проклятом городе она задыхалась. На нее давили порядки, правила и люди. И вот, появилась Айлин, которая дала ясно всем понять, что можно послать к черту правила и делать то, чего хочешь именно ты. Американка ничего не боялась. Казалось, она была бесстрашной, но Карен быстро поняла — это не так. Айлин просто умела обуздывать свои страхи и двигаться дальше. В ту ночь, когда она вернулась с концерта в Уэлшпуле, она сразу начала читать книгу, которую ей оставила Айлин. Это был Джек Керуак. Роман «В дороге». — Чего ты хочешь от жизни? "Я желал прошибить ее, выжать из нее ответ. А она понятия не имела о том, чего хочет. Она бормотала что-то о работе, о кино, о летних поездках к бабушке, о том, что мечтает съездить в Нью-Йорк и наведаться в «Рокси», перечисляла, какие бы по этому случаю надела наряды — вроде тех, что надевала на прошлую пасху: белую шляпку с розами, розовые туфельки-лодочки и габардиновое пальто цвета лаванды." Ее жизнь была именно такой. Почему-то этот краткий эпизод запомнился ей. И мысли Сала Парадайза о той девице из мичиганской деревни были словно о Карен и ее жизни. Девушка пыталась вырваться, но никак не могла, и вот появляется Айлин. Она дала глоток свежего воздуха. «В дороге» почему-то стала ее настольной книгой. Карен прятала ее под половицы у кровати, чтобы мама ничего не заметила. В основном, Карен сама убиралась в своей комнате, но мать часто сюда приходила. Она могла принести глаженые вещи или забрать туфли, чтобы отдать в ремонт. Карен знала, что так мать никогда найдет ее новые увлечение. Книга Керуака лежала в черном кусочке ткани, из которой пару лет назад была сшита юбка и жилетка. Карен доставала роман, когда в доме сникали все шорохи и гас свет. Она брала фонарь и ножичком поддевала деревянные половицы. Этот военный нож, наверное, когда-то был чьим-то трофеем, ведь если верить урокам истории, то такие часто выдавали. Карен пыталась не общаться с Айлин. Сделать вид, что после нового знания можно остаться в городе. Но Карен не смогла. Она пыталась ухватиться за все призрачные нити «нормальности», что дал их городу отец Джеймс, старалась быть похожей на всех, но нутро не спрячешь, все равно оно вылезет наружу. Она решила ночью съездить в Уэлшпул. Это было большой ошибкой, но Карен хотела съездить в местный паб и за фунт насладиться музыкой. Она стала зависимой. Музыка стала для нее наслаждением, особым десертом, и, конечно же, способом забыть многое. Карен устала от этой жизни. Наверное, лет с двенадцати, когда у нее начались месячные, а гормоны начали бурлить в меняющемся теле, она стала ощущать, что ей здесь не место. Ей всегда было трудно это объяснить. Карен просто не могла дать определение чувствам, что заполняли ее мысли, забираясь под кожу и врастая своими корнями так прочно, что меланхолия часто охватывала ее. Эта грусть накатывала на нее, когда на Уэльс опускалась весна. Кругом все цвело и менялось, а внутри у нее росло ужасное, мерзкое чувство. Оно поднимало голову каждую ночь, когда она лежала в постели, и думала о своей никчемной жизни. Родители, зная о том, каким может быть переменчивое настроение Карен, предпочитали почаще водить ее в церковь и заставляли работать бок о бок с отцом Томом, тем, что был до отца Джеймса и пропал неожиданно для всех. Родители считали, будто работа помогает справится со всеми приступали «безделья». Какие они, оказывается, глупые. Айлин открыла на это глаза. — Это не безделье, — сказала она как-то. — Просто ты хочешь другого и ощущаешь неудовлетворенность. — Да, но как справиться? — С депрессией? — Айлин достала сигареты. — Это так называется? — Карен тогда уставилась на Айлин, жадно ловя воздух, ожидая пока та раскурит сигарету. — В цивилизованном мире — да, — просто сказала она. — И как от нее избавится? — Либо таблетки, либо психотерапевт, — Айлин стряхнула пепел. — Другого еще не придумали. — Но у нас нет психотерапевтов, а таблетки? — девушка прикусила губу. — Их должен выписать врач, — Айлин закинула ногу на ногу. — Но ты… — А что — я? — Айлин прищурилась. — Ты глотаешь таблетки. — Я знаю, какие и для чего нужны. А еще это в любом случае не законно. В Британии нужен рецепт, чтобы пойти в аптеку. Это самый законный способ жрать таблетки. В Штатах все иначе. — Ты бы не могла… — Нет, не могла, — отрезала Айлин. — Я понимаю, что многие здесь, да и Штатах, начинают торчать на наркотиках рано, но ты скорее всего склона, чтобы стать наркоманкой. — А ты… — А что — я? — второй раз за вечер это уже прозвучало. — Я не втягиваюсь. Легко начинаю — легко бросаю. У каждого свои отношения с наркотиками. Карен могла бы стащить из таблетницы Айлин немного «колес», но она так и не решилась на это, решив, что лучше всего последовать совету родителей. И все же ее грызли сомнения. — Есть еще один способ отрубить мозг. — Какой же? — Ты вряд ли согласишься, — Айлин вмазала окурок в пепельницу. — Ну? — Мастурбация. Знаю, что сейчас скажешь, что от нее волосы на руках растут и вообще это грех, и так делать никак нельзя. Но это далеко не так. — Но я… — Так и знала, — Айлин замолчала. Карен и не зала, как это делать. Не знала, каким бывает ее тело. Айлин сказала, что может дать какой-нибудь «Космополетен», если найдет. Но вряд ли в их дыре найдется такой пошлый журнал, как сказали бы многие. Карен готова была впасть в отчаяние, все же надеясь, что она сможет обуздать свою депрессию. — Как мне быть? — Бежать отсюда. — Но я зависима от родителей. — Знаешь, я знаю многих, кто посылал к черту предков и уходил в никуда. Их ничего не останавливало, — Айлин натянуто улыбнулась. — На это не каждый решится. — От того многие и погибают в душных городах, среди застрявших в прошлом людей, не видящих ничего дальше своего носа. — Я поеду с тобой… — Я не могу взять тебя в Америку. — Но многие бежали… — Тогда найди тех, кто тебя поймет, — Айлин прищурилась. — Они могут жить и в соседнем городе. Ты можешь выйти замуж. — Я не верю в брак без любви. — В мире нет большой и чистой любви, — отрезала Айлин. — Это миф. Есть привязанность. Есть страсть. Понимание. И да, есть любовь, но совсем далека от той, что нам внушают в школе. Это большая ошибка многих людей. — Тогда надо найти первого попавшегося. — Нет, есть такое интересное мнение — с тем, кого ты любишь, нельзя расставаться с девственностью. Память о неприятной ночи останется меткой на ваших отношениях. А так, с любимым узнаешь все и без преград. — И ты делала так? — Карен затаила дыхание. — Делала. Айлин всегда была такой странной, но Карен это нравилось. Она была необычной птицей, случайно залетевшей в их город, и каждый раз Карен просыпалась с ощущением — завтра американка уедет. Она боялась остаться одна в этом душном и прогнившем городе. Наверное, не стоило хвататься за такую спасительную соломинку, но Карен была готова пойти на все. Однажды она взяла и проткнула шины машины Айлин. Ей так не хотелось, чтобы на Пасху она уехала в Лондон, и пусть они не общались, сама мысль — Айлин в городе — грела ей душу. В ту чертову ночь она вышла из дома, решив быть храброй. Карен собиралась пойти через поле на трассу, ведущую в Уэлшпул, чтобы поймать попутку. Накануне прошел дождь, и трава была жутко скользкой, как слизняки, выползающие на сочную зелень, в это время весны их здесь не было из-за холодных ночей. Ей казалось, что она идет по этим тварям, давя их своими ботинками на толстой грубой подошве. Карен старалась идти быстро, сжимая полы пальто и порой отпуская их, потому что становилось жарко. Над головой сияла яркая луна, казавшаяся какой-то неестественной, будто еще чуть-чуть и она упадет ей на плечи. Карен периодически поднимала голову, чтобы проверить — на месте ли луна. Такое могло, наверное, прийти в голову под действием наркотиков, трезвую голову не посетило бы такое ощущение. Но она ничего не принимала. Карен ничего не употребляла с той ночи, когда они с Айлин решили послушать местную рок-группу. Она вспомнила историю про Сида Барретта, первого вокалиста и основателя Pink Floyd, как ЛСД в купе с какими-то психологическими проблемами выбили его из обычной жизни группы и разрушили планы на жизнь. Может быть, у нее тоже были какие-то расстройства личности? Карен не знала этого. У нее много вопросов роилось в голове, превращаясь в назойливых мух. Карен надеялась, что, оказавшись в другом городе, сможет — хотя бы на день — познать иной мир, открыв самостоятельно двери в другую реальность. Она видела это мельком, и теперь хотелось жадно глотнуть иного воздуха. Карен на миг показалось, что позади нее кто-то идет. Это было мерзкое чувство, прилипающее, как колючки чертополоха. Она слегка обернулась, никого не увидела, но не успокоилась. Карен еще раз обернулась назад и тогда увидела черный силуэт. Она бросилась бежать — он за ней. Она пыталась добраться до дороги, но получила мягкий удар по голове и упала на сырую траву. Девушка пришла в себя спустя время. Она не знала, что с ней происходило, но ощущала какую-то неправильность всей ситуации, а потом ей почему-то пришел в голове разговор про секс, как Айлин объясняла как это происходит и как выбрать мужчину, чтобы всем было хорошо. Но разве ей было хорошо? Мужские руки, как паучье папки обхватывали ее тело, а что-то твердое раздирало все внутри нее. Карен пыталась выбраться из-под мужчины, но он придавил ее голову рукой, отчего лицо оказалось вдавленным в траву. Ртом она ловила землю, и думала лишь только о том, чтобы как можно быстрее всего это окончилось. Все сникло как-то быстро. Вмиг. Карен не сразу это поняла, да и не сразу поднялась на ноги. Когда страх улегся, она встала, отряхивая пальто и платье. Она не знала, почему в голову залетала мысль отправиться к Айлин, но именно она могла ей помочь. Карен пыталась найти у нее пристанище, но цена ее помощи была неравноценной. Карен не могла назвать имя того, кто сделал это с ней. Она не видела его, но знала, кто он. Распознала по одеколону и перстню на мизинце. Такую деталь даже Айлин могла не заметить, ведь она не ходила в церковь по воскресеньям, но именно это выдало насильника. Как бы ни было тяжело, Карен вернулась к Айлин. Обида быстро затихла, а здравый смысл начал медленно захватывать ее разум. Айлин дала ей денег, отвезла к другу и попросила его отвезти девушку в Лондон. Все было чудно. Томми оказался милым парнем, а Лондон — большим муравейником. Сьюзен тепло ее встретила, приняла и попыталась ввести в курс всех дел. И все бы ничего… Карен вспомнила, что забыла книгу Керуака, которая покоилась под половицей в комнате. Она могла бы купить свою, ведь Айлин дала ей денег, а Сьюзен сказала — оплата за комнату пока не нужна. Но Карен хотела свою книгу. Ту самую, где она делала пометки, писав карандашом своим мысли. Она подумала, что никто не заметит, если она приедет в воскресенье в Плезантроуз, и, пока все на службе, проберется в дом и заберет книгу, а потом можно вернутся в новый дом. До Плезантроуз прошлось добираться окольными путями. Всю дорогу она сомневалась в том, что делает. Но все же решилась. Автобус обратно в Мотгомери был только вечером, и Карен решила переждать в подвале подруги, учитывая, что она знала лаз в ее дом. В весенних сумерках она не почувствовала, как разлилась опасность…***
Айлин вошла в полицейский участок. Ей хотелось верить, что сегодня она видела не то, как копы нашли труп Карен. Все же Карен была достаточно умна, чтобы не возвращаться обратно. Может быть, она хотела увидеться с ней? Айлин ничего уже не понимала. — Покажите ее, — попросила она. Бобби уже собирался возразить, считая, что Айлин — чужой человек, но Джимми показал какой-то знак и ее все же пропустили. Коронер открыл простыню. Айлин бросила краткий взгляд. Это была Карен, сомнений не было. Айлин держала себя в руках. Столько раз она приезжала в один из моргов Нью-Йорка, чтобы опознать очередную девушку, которой не смогла помочь, и не сосчитать. Однажды в холодильнике лежала ее подруга, с которой они рьяно взялись за искоренение сутенеров. Тогда они с Ричи впервые серьезно поругались, ведь он винил Айлин во всем и был прав. — Как это случилось? — спросила она. — Видите следы борьбы? — коронер показал на подтеки и синяки. — Да, вижу. Но они могут быть и старыми, — Айлин краем взгляда заметила удивление, промелькнувшие на лице Джимми. — Ее изнасиловали? — Нет, но все же… — Да, следы насилия есть, — Айлин говорила спокойно. — Что еще? — Она боролась с ним. Это был мужчина. Высокий и сильный. — Удар по голове? — слетело с языка Айлин. — Почти. Удар был, но не он убил ее. Ее задушили. — Но следов нет. — Потому что на ней была черная водолазка. — Она моя, — Айлин закатила глаза, чтобы слезы не стекали по щекам, оставляя разводы от туши. — Что потом? — А потом был четкий удар в сердце. Орудие мы так и не смогли найти. Скорее всего, военный нож. — Каких в этом городе тьма. Отпечатки? — Искали, но нет. — Черт! Вы вообще работаете в этом городе? — она уже была близка к истерике. — Айлин… — Джимми хотел ее успокоить. — Да, пошел ты, Джимми, — процедила сквозь зубы. — В твоем чертовом городе нет ничего идеального. И я знаю, что ты сделал с Нэлли. Ты ее изнасиловал, а потом пытался избавиться от нее. — Намекаешь, что и это я сделал? — Да, откуда я знаю?! — А ты откуда знаешь, что она не врет? — он прищурился. — Девушку после завернули в целлофан и кинули у дороги, — коронер пытался загасить пламя, неожиданно вспыхнувшее в комнате, но никто его уже не слушал. Айлин и Джимми были охвачены злостью по отношению друг к другу. — Ты — чертов ублюдок! — Айлин кинулась к нему, пытаясь толкнуть, но Джимми обнял ее, не позволяя сопротивляться. Женщина слабо пыталась бить его в грудь, но Джимми крепко прижимал ее к себе. Чувства все же дали о себе знать, слезы хлынули из глаз и Айлин уже не обвиняла ни в чем Джимми. Он вывел ее из морга, посадив в свою машину. Айлин покорно последовала за ним, хотя стоило бы держаться подальше. Джимми ничего не говорил, позволяя ей все обдумать. — Думаешь, это я? — Я знаю, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Она знала, кто ее изнасиловал. Знала имя, — Айлин посмотрела на Джимми. — Не думай, что сможешь со мной так же разделаться, — она зло посмотрела на него. — Думаешь, что так можно со мной поступить? — Я ничего не думаю, — он остановился у ее дома. — Дам тебе совет: никогда не будь ни в чем уверенной. — Пошел ты, — Айлин захлопнула дверь машины. Она хотела сегодня напиться и сделает это.