Опасное наследство

Говорят, что когда принимаешь ЛСД, то мысли начинают течь совсем в другом направлении. Тебе открывается жизнь с совсем иной стороны и ты осознаешь смысл бытия. Ни для кого вообще не было секретом, что многие песни, альбомы, фильмы и картины были созданы в наркотическом угаре. Весь мир затерялся в поисках иных форм выражение, в способах найти нечто необычное. Айлин помнила, когда впервые решилась прочитать «Двери восприятия». В те дни еще никто особо не думал, как расширить границы и как потеряться в кайфе. Она была юной и делала это втихаря, чтобы не дай бог мать не узнала про это. Долгое время ее занимала мысль про то, как использовать неограниченные возможности мозга, но она все никак не могла решиться. Айлин просто гадала и предполагала. Ей было лет шестнадцать, когда она познакомилась с «кислотником» по имени Чарли. Он только недавно покинул тестовую клинику, где, по его словам, был просто рай неземной, но их заведение закрыли. Он рассказывал странные и порой забавные вещи. Это лишь подогревало интерес Айлин. Ей хотелось так же кайфануть. В 1961 году еще не было хиппи и The Beatles, а Америка не начала бессмысленную войну во Вьетнаме, а Боб Дилан не стал писать про это песни, но существовали битники и «веселые проказники». Конечно, в Вашингтоне они ничего о таком и не слышали, вся бурная жизнь протекала в Сан-Франциско, Лос-Анджелесе и Нью-Йорке. Тогда все было спокойно. Люди боялись лишь того, что, может быть, СССР начнут новую войну. Этот животный страх правительство, Голливуд, пресса и все остальные культивировали как могли. Тогда в наркотиках не было нужны. Даже когда Айлин оказалась в колледже за два года до того, как началась война во Вьетнаме, все было несколько иначе. Чарли был высоким и голубоглазым. Он явно окончил колледж, потому что легко и свободно мог рассуждать на любимые темы. В его темных волосах виднелась пара седых волосков, но он объяснял все это тем, что многое повидал за несколько последних лет своей жизни. В это было трудно поверить, пусть Чарли, будучи «кислотником», говорил совершенно искренне. Это и подкупало в нем Айлин. В нем не читалось фальши или наигранности, как в матери или отце, они, кажется, за долгие годы просто срослись со своими масками и ролями. Айлин еще помнила то время, когда Девон снимала свою холодную и сдержанную маску, но это быстро прошло. Чем старше она становилась, тем серьезнее мать относилась к воспитанию своих детей. В семье уродом всегда была Айлин, ведь Джеки почему-то считалась примером подражания. Она училась хорошо, от нее не было никаких неприятностей, и вообще хотела быть леди, хорошей женой и матерью. Это же Джеки вышла замуж сразу же как подвернулся хороший кандидат, а Айлин предпочла трахаться с преподавателем, потом жила с ним не пойми как, так и не завела ребенка, и в конце с ним развелась. Джеки хотя бы стала вдовой, у нее есть ребенок. А у нее что? Правильно, ничего. Чарли был отдушиной Айлин. Способом сбежать в иной мир. Оторваться от всего закостенелого и прогнившего, что было в их доме. — Хочешь попробовать? — постоянно спрашивал Чарли, когда она проходила через парк в школу. — И будет тебе хорошо. — Я не хочу, — она качала головой для большой убедительности. — Да ладно тебе. Надо быть чуть смелее. — Нет, Чарли. Трудно было сказать, как точно его звали, ведь никто ничего не знал про Чарли. Никто толком не знал, откуда он взялся, где именно живет и чем занимается. Родители считали его подозрительным типом, называя его тем, кто подрывает устои общества. Запрещали им с сестрой подходить к такому типу, как Чарли, и вообще с ним говорить. Айлин начала беседу первой. Она просто подсела рядом с ним в парке. На скамейке лежали книги и гитара, а Чарли пил пиво. Они заговорили, несмотря на все табу, словно их никогда и не существовало. Чарли всегда рассказывал какие-то странные истории, делился переживаниями и тайнами миров, что он увидел когда-то, находясь под ЛСД. Обычно Айлин слушала его раскрыв рот, она наслаждалась каждым словом, впитывая в себя все эти удивительные истории, и пусть часть из них не были правдой, но для нее это не было важным. Айлин понимала, что кое-что делала назло матери. Особенно ей. Мать хотела видеть в ней совсем другого человека, словно Айлин могла и должна была воплотить все несбывшиеся мечты Девон, но та бы никогда в этом не призналась. Чарли стал ее другом. Наверное. Даже спустя годы Айлин так и не определилась с тем, кем на самом деле для нее был этот «кислотник». Чарли ничего не сказал ей, когда она уезжала, вернее, он не рассказал, почему тратил на нее столько времени, рассказывая про свои приключения. — Я уеду уже завтра. — Ну, счастливой жизни. — Я, может быть, сюда не вернусь. — Ну, на каникулы будешь приезжать. — Я не останусь тут жить. — А как же карьера юриста, — она удивилась, что Чарли все же слушал ее робкие рассказы. — Я найду, чем заняться, чем-то интересным. — В колледже там секс, трава и алкоголь. — Тогда я все это найду. Свой первый трип она испытала, когда училась на втором курсе. В ее жизни появилась история про Россетти и Ричи. Он тогда зашел в кабинет — такой красивый и неотразимый, настоящий сердцеед, знаменитый адвокат — и захватил ее сердце. Они были вместе десять лет, а потом… Как говорят в народе, не сошлись характером. Именно тогда впервые решила употребить ЛСД. К тому времени она слышала разные рассказы про это, а еще потихоньку в Штатах начал устанавливаться «наркотический» рай. ЛСД славится эффектом стирания границ сознания. Галлюцинации и всякие видения, конечно, присутствовали, но это, скорее, побочный эффект, так как основная фишка «кислоты» — это возможность на время отправится в полет по просторам собственной психики и возможность выйти за ее пределы. И первое, и второе обернулось для Айлин чем-то странным, необузданным, диким и неожиданным, и это длилось на протяжении почти суток. Ее сознание расширялось, выходило за пределы головы — она была шаром, сгустком, плывущим вперед по улице и гудящим от разрывающей̆ его энергии. Мир — как бесконечность, составленная из ярких, переливающихся кристаллических лучей. А она — призрак, закутанный в доспехи. Испуганный своим несовершенством, но зачарованный красотой мира дух, заключенный в плоть. Это было так необыкновенно. Так странно. Так ни на что не похоже, но в этом было нечто такое, заставляющие задуматься о многих вещах. Айлин больше никогда не прибегала к ЛСД. Ей не понравилось, что из ее жизни стерлись почти сутки. Она забыла про многое и не могла вспомнить, что творилось с ней все это время. Она не могла понять, про это ли говорил Олдос Хаксли. Айлин пыталась найти те самые двери, но она не была уверена в том, что это были те самые. Некое осознание к ней пришло, когда все стали шептаться о песне, где воспевался бунт. Говорили будто она была о разбитом сердце, расставание, но при этом очень глубокой. Айлин уже училась на последнем курсе, готовилась к защите диссертации, и тут она снова вспомнила про лсдешный трип. Поговаривали, будто Джим Моррисон написал одну часть песни под действием ЛСД. Употребил дозу больше, чем должен, а потом выдал то, чего от него никто не ожидал. «Убей отца, трахни мать» — в этом было нечто манящие. Но тогда после первого трипа Айлин решила, что на такое больше никогда не решится. Лучше стоит пробовать более легкие наркотики. — Я больше так не буду делать, — призналась она Ричи. Они начали общаться после того, как он взял ее в свою группу, где студенты помогали ему расследовать одно запутанное убийство. Ричи был из тех преподавателей или начальников, кто стирает всякие границы. Он на второй встрече уже переходил на «ты», предпочитая, чтобы и к нему обращались так же. Ричи был крутым, и все студентки «писались от него кипятком», бегая по всему колледжу и не только, лишь бы он взял их с собой на практику. — Что ж, верно. Когда-то наркотики станут вне закона совсем. Но пока наше правительство не очень понимает, что на самом деле творится, — Ричи подал ей кофе. — Им просто не до этого. Что, совсем не понравилось? — Это было очень странно, но в тот момент я поняла, в чем вся загвоздка в нашем деле. — Это, конечно, все прекрасно, но лучше никогда не делай так. А потом все изменилось. Музыка стала другой. Мир стал казаться каким-то фальшивым и так хотелось верить, будто все это можно исправить. Она втянула Ричи на путь наркотиков окончательно. Нет, он принимал и до этого. Скорее всего, только чтобы расслабиться, но после того, как они стали плотно общаться, Ричи стал «портиться», но это придавало ему куда больше загадочности, а Айлин, смотря на девчонок, что провожают его взглядом, усмехалась про себя. Она спала с Ричи, а они только и могли мечтать об этом. — Вообще-то, он мой, — сказала Айлин, после того, как главная красотка их кампуса — Терри Лендон — пришла домой к Ричи в одном пальто. Сняла его прям у порога, надеясь, что этот древний и проверенный метод сегодня сработает, но Ричи лишь заботливо накинул на плечи ее пальто и выставил за дверь. Зря она тогда взболтнула, что трахается с Ричи. Стоило бы молчать. Но Айлин не ведала страха, пусть Ричи это никогда особо и не нравилось. — Ты врешь! — прошипела уверено Терри. — Да зачем мне это надо? Я говорю правду. Профессор Паркер — мой. Ясно тебе или нет? — Я тебе лицо расцарапаю. — Давай, — Айлин даже не стала сопротивляться. — В любом случае, после такого он с тобой не будет находиться рядом. Ты обидишь его милашку. Она его соблазнила. Знала, что он не откажется от ее чар. Айлин не стала приходить в одном пальто или еще чем-то. Она просто нашла дозу кокаина и решила предложить Ричи пуститься в мир неизведанного. Он не отказался, а потом они переспали, и после уже не смогли остановиться. Конечно, Терри все разболтала, конечно, но ничего такого не случилось, не считая того, что Ричи отстранили от преподавания на некоторое время. Айлин продолжила встречаться с Ричи. Ее ничего не останавливало. Она продолжала таскаться к нему домой по ночам, а он впускал ее в свое жилье, пусть многие соседи и смотрели на него косо. Они вместе пустились в наркотики, странную философию и музыку. И пусть между ними была разница в возрасте, и порой казалось, будто Ричи не успевает за Айлин, но она подбивала его на авантюры, а он учил ее многому. Ричи как-то сказал, что он наделся, будто все между ними окончится очень рано. Они расстанутся, потому что ничем хорошим это не закончится, но они продолжили и дальше встречаться, ведь их тянуло друг другу. Трудно сказать, почему она вспомнила про свой единственный лсдешный трип и Ричи. Для нее это никогда не являлось равными событиями. Но почему-то мозг упорно выбирал именно эти образы. Картинки из столь давнего прошлого. Айлин лишь отчасти знала причину, и, смотря сейчас в белый потолок, ощущая запах лекарств и хлора, думала, почему так себя повела с Ричи. Она могла ничего не сказать. Все же биться за свои принципы, не делая никому из близких никаких послаблений, все же это удел подростков, а не взрослых людей. Нужно было давно уже повзрослеть и признать многое, но это было так трудно сделать, и для этого пришлось совершить столько ошибок. Ричи уже не вернуть, да и глупо будет это сделать спустя столько времени. Дело не в нем, все дело в ней, конечно. Айлин глубоко вздохнула, снова погружаясь во мрак. Она не хотела ощущать боль, но почему-то та находила ее сама. Она не знала, что с ней случилось, но пока это ее не очень беспокоило. Пока.

***

— Что со мной? — хриплым голосом спросила она, ощущая, как жутко хочется пить. — Пневмония, — услышала она ответ. Это был женский голос. Айлин не видела ее, но понимала, что она в возрасте. Голос уж больно сейчас ее выдавал. — В смысле? — Вы уже болели недавно ею, — последовал ответ. — Да, но я просто запустила грипп, — Айлин пыталась подняться, чтобы легче было говорить — Вы и сейчас запустил болезнь, — она ничего не понимала. — Как я могла запустить болезнь, если я не болела? — Флюорография говорит совсем о другом. Вы запустили свое здоровье. А еще, признайтесь, вы употребляете наркотики? — Нет, — она знала, что врачам по сути ничего не стоит проверить. Некоторые вещества долго хранятся в крови, главное, чтобы в этой больнице был механизм способный выявить это. — Ну, зачем вы врете? У вас дома нашли достаточно доз. Знаете, что может быть тут за хранение амфетамина? — Айлин ничего на это не сказала. Ей бы не знать историю, когда Мика Джаггера поймали с чужими таблетками. Его судили, а потом The Rolling Stones долго не могли гастролировать по Америке. — Пока заявление не писали, ваш пастор пообещал, что разберется с этим, да и вы американка. — Я не могла снова заболеть. — Отчего же, могли. Пневмонией болеют люди совершенно разного возраста и социального статуса. Однако есть группы риска — дети, пожилые люди, пациенты с другими хроническими заболеваниями, курильщики и злоупотребляющие алкоголем. Курение, например, поддерживает воспалительный процесс в бронхах, поэтому инфекция присоединяется гораздо чаще. Самые тяжелые пневмонии — у алкоголиков, у них просто молниеносное течение. И часто именно у пьющих людей воспаление легких заканчивается смертью. Айлин была курильщицей, и ей ни раз говорили, что надо бросить дымить как паровоз, хотя вряд ли можно было так о ней сказать, она просто любила иногда дымить. Но Айлин все никак не могла бросить курить. Для нее сигареты были своим способом успокоиться. Не то чтобы у нее было слабое здоровье, хотя в детстве она очень часто болела. Но когда ей исполнилось двенадцать лет, то Айлин перестали одолевать всякие болячки. Отец Томас, к которому они всей семьей ходили на проповеди по воскресеньям, всегда объяснял все тем, что Бог проверяет так на прочность Айлин. Но с годами она все меньше и меньше стала верить в это. Для нее Бога не существовало, не потому что он допускал несправедливость, что творилась в мире, а потому, что все в этом мире зависело от человека. Только он и еще раз он творил историю. Она помнила, с чего все началось в прошлый раз. Айлин особо не знала, по каким признакам в обычной простуде можно заподозрить воспаление легких? Высокая температура держалась дольше трех дней и сбилась лишь чуть-чуть после таблетки, жаропонижающих, плюс тяжелая интоксикация, слабость, одышка, утомляемость, головная боли и кашель, боли в грудной клетке. Эти симптомы должны были заставить немедленно обратиться к врачу, но Айлин почему-то тянула, все верила — вот сейчас все же случится чудо и будет все хорошо, как же она все-таки ошибалась. Она дотянула до такого состояния, когда ей стало так плохо, что она с трудном смогла снять трубку телефона и позвонить в «скорую». Если бы с ней был Ричи, то все было бы иначе. Он всегда знал, когда надо бить тревогу. Именно он понял, что ей надо срочно к врачу, когда у Айлин начались боли во время беременности, но те ничего не смогли сделать, разводя руками и говоря, что тут уж все дело в доли везения. Им с Ричи тогда не повезло. «Скорая» приехала, когда Айлин уже сгорала от болезни, еще день и она точно бы умерла. Ей провели рентген органов дыхания, ведь диагноз «пневмония» определяется рентгенологически, или можно сделать флюорографию. Айлин знала, что на самом деле, далеко не все случаи пневмонии диагностируются, многие проходят как вирусная инфекция. Бывает, терапевты сразу назначают антибиотики и быстро достигают эффекта. Но в ее случае все было иначе. Это было жуткое состояние. Лучше никогда его не переживать, никогда не знать. Это как метание между жизнью и смертью. Хуже, чем самый сильный лсдешный трип. Айлин ничего почти не помнила, но в кровь въелось ощущение собственной неспособности вырваться на свет. Она стучалась, словно в толстое стекло, при этом слыша все, что происходит вокруг нее, но ничего по сути не могла с собой сделать. Болезнь настолько сильно отравляла ее существование, что в какой-то миг казалась намного сильнее. Трудно сказать, что именно помогло ей вырваться. То ли присутствие матери, то ли она сама хотела жить дальше. Девон приехала, явно вспомнив, что она все же мать. Когда Айлин стало лучше, она не хотела видеть Девон. Между ними было слишком много обид, которые не угасли с годами. Сейчас все было так же ужасно, как и в прошлом. Но только к этому добавлялось странное ощущение, что все вокруг — сплошное надувательство. Айлин еще не разобрала всего происходящего, но чувствовала, что однажды приблизится к ответам. — Как ты? — она повернула голову и увидела Джимми у своей кровати. — Не хочу тебя видеть, — отрезала Айлин. — В ту последнюю ночь — ты была другого мнения, — спокойно сказал Джимми. — Что изменилось? — Да все изменилось, — она устало закрыла глаза. — Ты монстр, с которым я ничего общего не хочу иметь. А я все думала, что мой муж ничтожество, оказывается, что я заблуждалась. — Я рад, что помог тебе укрепить семейные узы, но все же ты изменила его, — напомнил Джимми. — Сейчас опять будешь про добродетели рассказывать? — усмехнулась она. — Думаешь, что со мной это прокатит? "Ты не можешь вернуться к Ричи, потому что трахалась со мной", — передразнила его Айлин. — Так ведь? — Не совсем, но очень близко к истине, — Джимми сложил руки на груди. — Да пошла она твоя истина, — фыркнула Айлин. — Что ты вообще знаешь про нас с Ричи? — Знаю, что он был твоим преподавателем, а ты просто взяла и соблазнила его, — Джимми улыбнулась. — Думаешь, мне трудно составить хронологию событий? Что, потянуло на мужчин старше тебя? — Да что ты вообще знаешь обо мне? Думаешь, девочки просто так ищут утешение в таких отношениях? Да, все весьма прозаично, только ты не знаешь, почему так вообще происходит. Не знаешь, как чаща весов может склониться в одну сторону. — Будешь и дальше оправдывать грехи? — в его голосе слышалась насмешка. — То есть у меня есть грехи, а у тебя, конечно же, — их нет? Знаешь, это называется лицемерием. Не я люблю анальный секс, и не я сплю со своими прихожанками. И не надо говорить, что со мной можно, потому что я совсем другой случай. — Ты другой случай, — повторил он ее слова. — Знаешь, почему с тобой можно? — Что ж, просвети, — она приподнялась на локте. — Ты не такая, как многие тут, — Айлин рассмеялась на это. — Все могли бы быть такими же, как я, если бы ты не был лицемерной ханжой. Ты просто всех запугал. — Я никого не пугал. Они сами сделали свой выбор, — просто ответил Джимми. — А, ну конечно. Айлин бесил Джимми. Она испытывала противоречие чувств к нему. Не зная: то ли его ненавидеть, то ли все же отдаться ему. Айлин ничего не понимала, но все больше начинала убеждаться, что Джимми не совсем тот, кого он себе нарисовала и кого она любила долгие годы. — Ты ничего не понимаешь, — он приблизился к ней. — Нет, я потом все пойму, — спокойно произнесла она. — Ты думаешь, что я простушка? — Нет, я не думаю так, но и особым умом ты все же не блещешь, — Джимми замолчал. — Однажды я выловила преступника по одной простой детали, — в ее голосе звучала угроза. — И меня многие боятся в Нью-Йорке. — Честно, я заказал пару газет из Америки. Начнем с того, что ты бежала сюда, потому что у тебя были проблемы. Одна проститутка стала рассказывать всякие разные истории про твою фирму, а другая история… Недавно у вас сотрудника убили, журналюги думают, что это твой муж. — Бывший… — Да, бывший, — согласился Джимми. — Именно благодаря ему ты могла что-то делать. — Принеси мне ту газету, — попросила она. — Даже не ответишь мне на мой выпад про то, что ты без своего Ричи никто, — Джимми хотел ее уколоть. Айлин ощущала, что он хочет вывести ее на резкость. Айлин гадала, кого могли убить. Она знала, что Фред занимается всеми делами, и раз так, то зачем ему Ричи? У нее шла голова кругом. Айлин ничего не знала, и боялась правды, которая могла быть подобна удару молота. — Что ты хочешь от меня услышать? — спросила она, прищуриваясь. — Ничего, — он собрался уходить. — Ну, и уходи. Айлин не хотела больше его видеть. Она ненавидела его, да, именно это чувство она ощутила сейчас внутри себя. Это обжигало ее, как самое горячее пламя. Уничтожало ее изнутри. В ней еще жили прошлые воспоминания о детстве, о том, что было в Плезантроуз, когда все было лучше и теплее. Лучше бы она никогда не возвращалась назад. Устало закрывая глаза, она снова погрузилась в психоделические сны, находя в них спасение. Наверное, лекарства были с какими-то наркотическими веществами. А может быть, ничего и не произошло, и она все так же лежит в нью-йоркской больнице, пытаясь справится с болезнью. Ричи, где ты?