Перелёт

Следующие полчаса они провели в этих креслах сразу за постом паспортного контроля. Чонгук смотрел в окно на лётное поле, а Тэхён — на выходящих с контроля пассажиров. Постепенно Чонгук впал в некое подобие оцепенения, и даже почти полностью успокоился. Если не думать о том, что узнал про себя, можно довольно сносно существовать. Тэхён не торопил его, не пытался снова расспрашивать, не заводил разговоров на отвлечённые темы и вообще никак не навязывался. Он просто сидел рядом и просто был. Существовал в непосредственной близости. Чонгук был благодарен Тэхёну за то, что он есть — здесь, сейчас и вот такой. Но, видимо, Тэхён всё же следил за Чонгуком, потому что когда тот впервые пошевелился, устраиваясь в кресле поудобнее, Тэхён спросил: — Может быть, купить вам воды или чего-нибудь другого? Хотите что-нибудь? Чонгук подумал, что да, хочет. Забрать Тэхёна себе. Но вместо этого сказал: — Надо пройтись. Размяться. И отвлечься. — Можем с вами гулять по коридору, — предложил Тэхён. — Я не буду вам мешать. Или вы хотите остаться один? Я хочу остаться с тобой, подумал Чонгук — и вдруг сообразил, что именно Тэхён только что произнёс. Не слова, а смысл, который лежал уровнем ниже. Тэхён не хотел отходить от него. Конечно, это всё были глупости — что Тэхён не желает с ним расставаться. Тэхён просто обеспокоился резкой переменой в душевном состоянии Чонгука и опасался его оставлять по этой причине. Но он всё равно хотел быть рядом, и Чонгук хотел, чтобы он был рядом, даже несмотря на то, что лучше было бы, наверное, никогда в жизни не встречать этого чёртова Тэхёна вообще, пропади он пропадом. Но Чонгук его встретил — и пропал пропадом сам. И теперь Чонгук может быть только вместе с Тэхёном, а в остальное время никакого Чонгука, наверное, уже не будет. Так, пустая оболочка. — Я хочу остаться с вами, — сказал Чонгук. — Что я буду делать сам с собой? Сам с собой я уже сделал всё, что мог. Теперь другие времена. По пути в Токио я вляпался в новую для себя действительность. Непонятно было, понимает ли Тэхён, о чём он говорит. Чонгук и сам не вполне понимал себя. Тем не менее, Тэхён сказал: — Хорошо. Пойдёмте вместе. И они взяли свои вещи и пошли. Народу в зоне вылета по эту сторону паспортного контроля было маловато, гораздо меньше, чем Чонгук ожидал увидеть. Они медленно шли по коридору, который тянулся через всё крыло аэровокзала, мимо магазинчиков, едален, зон отдыха и выходов на посадку, и им даже не приходилось особо лавировать между идущими навстречу людьми. Впрочем те, кто им попадался, сами сворачивали в сторону. Наверное, у Чонгука всё же был весьма неласковый вид, да и Тэхён больше не излучал радушие и веселье. Оба молчали довольно долго, пока наконец Тэхён не задал вопрос, который, видимо, не давал ему покоя. — Чонгук, — сказал он, — я понимаю, что вы мне не скажете, в чём дело, и я не в претензии, если вы даже не намекнёте в общих чертах. Но... Это не из-за меня? Это не потому, что я сказал вам что-то не то? Конечно это из-за тебя, подумал Чонгук. А ещё он подумал, что ни за что не скажет это Тэхёну, и что самая лучшая ложь процентов на девяносто состоит из чистейшей правды. Поэтому ответил: — Некоторые моменты из тех, что вы говорили про вашу семью, навели меня на определённые мысли, и у меня в голове внезапно всё встало на свои места. Пока тот мужик на таможне выспрашивал, что я и как, я подумал про себя, про свою семью... про свою жизнь теперь и после. Если бы вас не было, я бы этого никогда не осознал. Тэхён некоторое время молчал, а потом произнёс: — Я не хотел вас ранить. Чонгук посмотрел на него. Он мог сейчас видеть лицо Тэхёна только в профиль, но и так было ясно, что оно грустное и виноватое. Ты и не ранил, подумал Чонгук, ты убил. Но ты не хотел, я знаю. Я сам подставился. Тупой дурак. Обозвал себя дураком, пнул себя мысленно ногой и сказал: — Да бросьте. Пустяки. — По вам не скажешь, — ответил Тэхён. — Я склонен преувеличивать несущественные проблемы, — сказал Чонгук. — Я бы хотел вам сказать, что все проблемы имеют решение, — ответил Тэхён. — Так скажите. — Не могу. Потому что если единственное решение проблемы — это смирение или игнор, тогда это не решение вообще. — Я думаю, мы могли бы с вами действительно подружиться, — сказал Чонгук. — Вы говорите то, о чём я сам и думать боюсь. Тэхён внезапно сделал несколько быстрых шагов вперёд, обошёл Чонгука, остановился перед ним и протянул руку. — Я Ким Тэхён, ваш новый друг, — сказал он с какой-то едва заметной поспешностью. Чонгук, который тоже остановился, чтобы не наткнуться на Тэхёна, смотрел на него несколько секунд, а потом пожал протянутую руку. — Но я должен вам сказать, — произнёс Чонгук, — просто чтобы вы знали, что я не дружусь с незнакомыми людьми на улице и в транспорте. Я сделаю для вас единственное исключение, потому что вы единственный в моей жизни Ким Тэхён. — Мне говорили, что я такой один, и я рад, что теперь я у вас есть, — ответил Тэхён. — А мне ничего про меня не говорили, — сказал Чонгук. — Так что я не знаю, радоваться мне, что я вам достался, или повременить. — Если вы беспокоитесь на этот счёт, перестаньте, — сказал Тэхён. — Я вполне могу радоваться за нас обоих. Мне достанется всё веселье. — Тогда мы удачно друг друга дополним, — сказал Чонгук. — Мне достанется вся грусть. — Теперь я чувствую себя виноватым, — ответил Тэхён. — Ладно, я не возражаю, берите всю вину на себя, — сказал Чонгук. — А я возьму себя в руки и ещё полторашку пива сверху. — Что ещё мы не поделили? — спросил Тэхён. — Можете взять на себя ответственность, а я тогда возьму дополнительное время на размышления, — предложил Чонгук. — По-моему, мне достаются самые крутые вещи, — сказал Тэхён. — Какой-то перекос получается. — Но мы же теперь друзья, — ответил Чонгук. — Потом обменяемся, если будет надо. — А что у вас есть на обмен, кроме перечисленного? — спросил Тэхён. — Долги по кредиту, бессонница и скука, — ответил Чонгук. — Я бы ещё совесть предложил, но она у меня не очень чистая. — А вот сейчас мне стало по-настоящему страшно, — сказал Тэхён. — Что такое? — спросил Чонгук. Было видно, что выражение лица Тэхёна действительно как-то едва уловимо изменилось. — Помните, я вам говорил, что мы с вами не могли разминуться? — спросил Тэхён. Чонгук кивнул и ответил: — Помню. Вы меня убедили. Тэхён поджал, а потом облизнул губы. — Вас-то я убедил, — сказал он, глядя прямо на Чонгука. — А сейчас подумал: а вдруг мы действительно могли с вами не встретиться никогда? Что бы тогда было? — Двигались бы по своим прежним траекториям по инерции, — ответил Чонгук. — До самого конца пути. — Что вы за человек такой? — спросил Тэхён, продолжая вглядываться в его лицо. Кажется, Чонгука ещё никто и никогда не рассматривал так пристально и так пристрастно. Выдержать это внимание к себе со стороны Тэхёна требовало сейчас больших усилий. — Откуда я знаю? — сказал Чонгук, стараясь не отводить глаза. — Вы мне скажИте. Вы же разбираетесь в людях. Взгляд Тэхёна заскользил по его лицу, словно Тэхён пытался повнимательнее изучить и запомнить каждую черту. Он долго не отвечал, и Чонгук даже начал соображать, что они по-прежнему стоят посреди коридора, а редкий людской поток медленно обтекает их с двух сторон. Наконец Тэхён произнёс: — Я не знаю. Я думал, что прочитал вас, как открытую книгу, а сейчас понимаю, что это ошибка. На самом деле в вас я разобраться не могу. — А вдруг для того, чтобы разобраться в другом человеке, надо сперва разобраться в себе? — спросил Чонгук. Тэхён продолжал смотреть на него не отрываясь, а через несколько секунд сказал: — Вот сейчас я понимаю, что не разбираюсь в себе ни черта. — Что будем делать? — спросил Чонгук. — Гулять дальше? — предложил Тэхён. — Это в чистом виде смирение и игнор, — ответил Чонгук. — Но я согласен. И они снова в молчании отправились вдоль коридора к другому концу крыла. А потом Тэхён неожиданно сказал: — Чонгук, когда встретите свою девушку, ту самую, позвоните мне, правда. — Да зачем вам? — спросил Чонгук. — Вы передадите ей трубку, и я с ней поговорю, — ответил Тэхён. — Мне есть что ей сказать. — Скажите мне для начала, — предложил Чонгук. — Я планирую сообщить ей, какое вы произвели на меня впечатление, — ответил Тэхён. — Но боюсь, там в описании присутствуют очень откровенные выражения. Если я даже в общих чертах передам это вам, нашей дружбе конец. — Круто, — сказал Чонгук. — Тогда не говорите. Не хочу терять друга. У меня их не так уж много. Вообще нет. — Как друга я вас тоже не хочу терять, — сказал Тэхён. За следующие полчаса, которые прошли в обоюдном молчании, Чонгук всю голову себе сломал, думая, не имеет ли Тэхён в виду чего-нибудь, отдалённо напоминающего мысли самого Чонгука в отношении него. Нет ли в его словах скрытого подтекста с налётом голубизны, будь она неладна. Ведь очевидно, что нет — не у женатого отца троих (а скоро и четверых) детей же! Но вдруг? Но нет. А если? Да ну! Но может? Ни за что. А потом Тэхён сказал: — Кажется, у нас полтора часа до посадки. Может быть, зайдём в какой-нибудь сувенирный бутик или парфюмерно-алкогольный маркет? Я хочу купить что-нибудь на память. Всё-таки. Чонгук спохватился. Действительно. — Простите, — сказал он, внезапно смутившись. — Я обычно не суюсь в эти магазинчики в Москве. Думал посетить в Нарите на обратном пути. Но вы же направляетесь домой. Давайте зайдём, куда хотите. Конечно. В течение следующего часа они бродили по магазинам и обошли два этажа. Чонгуку было ничего не интересно, и он с равнодушием смотрел на выставленный на полках товар. Тэхён наоборот будто что-то специально искал, но сам не мог понять, что. Алкоголь его не привлекал вовсе. Духов он перенюхал во множестве и даже что-то давал понюхать Чонгуку на пробу, но всем остался недоволен. На сувениры он смотрел с неприязнью, которая колебалась от лёгкого презрения до брезгливого отвращения. Журналы и книги в листал невнимательно. Он даже зачем-то завёл Чонгука в аптеку, будто не ходил в подобную на Павелецком вокзале. Что Тэхён делал там, Чонгук знать не мог. Здесь же Тэхён совершил один круг вдоль периметра помещения, не смотря на полки вообще, и хотя Чонгуку показалось, что он мельком оглядел стенд с контрацептивами, Тэхён прошёл мимо, не замедляя шага. Потом они пошли в маленький ювелирный магазин, где Тэхён изучил всю ювелирку, какая была выставлена на витринах, и даже пообщался с продавщицей, но без энтузиазма. А в магазинчике, где продавали солнечные очки и оправы, они проторчали довольно долго, и Чонгуку стало казаться, что Тэхён наконец выберет что-то, но он так и не выбрал... Эту неизвестно какую по счёту торговую точку они покинули вновь с пустыми руками и отправились дальше на поиски, когда на ближайшем информационном табло Чонгук заметил их рейс. — Посадка у выхода номер шесть, — сказал он. На лбу и вокруг губ Тэхёна залегли складки. — Так ничего и не купил, — произнёс он с досадой. — Если вам в подарок, то я, наверное, ничего не смогу посоветовать, — сказал Чонгук. — А если просто на память, купите какую-нибудь условно полезную ерунду в полёт. Вон как раз ерунда продаётся. Они подошли к магазинчику с мелочами для пассажиров. Тэхён посмотрел внутрь, а потом на Чонгука. — Да хоть подушку, — сказал Чонгук. — У вас наверняка с собой хорошая, но можно же так, в шутку. Вон какие-то плюшевые, со зверями. Купите такую, потом детям отдадите на растерзание. Тэхён покусал губу, а потом зашёл в магазинчик. Покупателей там не было, но свободного места не было тоже практически совсем, поэтому Чонгук остался ждать снаружи. Тэхён добрался до грозди сувенирных воротников-подушек, начал их перебирать и время от времени поглядывал на Чонгука. Потом подозвал продавца, и они вместе стали распутывать гроздь, чтобы снять подушку, которая приглянулась Тэхёну. Чонгуку показалось, что сняли они не одну, а две, белую и рыжую, и он удивился, почему тогда не три, ведь детей трое, но тут его внимание отвлёк уборщик с большим автоматическим полотёром. Чонгук отступил, давая ему дорогу, а когда вернулся на прежнее место, его уже ждал Тэхён. В одной руке у него была подушка с мордой и лапами тигра, в другой — такая же, но с кроликом. — Добыли трофеи? — спросил Чонгук. — А почему две тушки? — Вторая вам, — сказал Тэхён. — На память. — Но у меня нет детей, чтобы её растерзать, — сказал Чонгук. — Можете растерзать сами в минуту ярости, — ответил Тэхён, протянул ему подушку с кроликом и пояснил: — Мне кажется, эта максимально контрастирует с вашим внешним обликом и вместе с тем максимально отражает вашу натуру. — Я трусливый грызун? — уточнил Чонгук. — Нет, — ответил Тэхён. — Вы белый, пушистый и безобидный. Чонгук взял кролика и повесил себе на шею. В качестве поддержки для шеи и головы во время сна в полёте это плюшевое нечто не выдерживало никакой критики, но Чонгук как-то сразу понял, что не расстанется теперь с этой подушкой ни за какие деньги. Потому что это подарил Тэхён. — После удачной охоты делают памятные фотографии участников и их добычи, — сказал Тэхён в этот момент. Чонгук посмотрел на него. При других обстоятельствах, с участием других людей, в какой-нибудь любовной мелодраме Чонгук счёл бы, что это робкая попытка обзавестись фотографией, над которой потом можно будет тайком вздыхать. И что Чонгук, дурак — отказаться от легальной и совершенно беспалевной возможности оставить себе фоточку Тэхёна? Если и дурак, то не настолько. — Вы как хотите сфотографироваться, в интерьерах... — Чонгук кивком указал на ближайшую зону отдыха с полупустыми рядами кресел, — ... или на фоне джунглей? — и кивнул на сувенирный магазинчик у Тэхёна за спиной. — Я хотел на фоне лётного поля и самолётов, — ответил Тэхён, а после секундной паузы добавил: — Совместное фото с вами, если не возражаете. Чонгуку показалось, что после этих слов Тэхён слегка смутился. Пока он не успел пожалеть о своём предложении и не попытался обратить всё в шутку, Чонгук поспешно сказал: — Я согласен. И почувствовал, как заливается краской, будто ему только что сделали предложение руки и сердца. И если бы он мог сейчас доверять своему зрению — искусственное освещение в этом месте оставляло желать лучшего, — он бы решил, что бледное лицо Тэхёна тоже слегка порозовело. — Можем пойти к нашему выходу на посадку и сделать фото у окна прямо там, — сказал Чонгук в попытке перевести всю ситуацию из эмоциональной в чисто практическую плоскость. — Давайте, — сказал Тэхён. До выхода номер шесть и примыкающей к нему зоны отдыха было всего ничего. Там скопилось уже довольно много народу, большей частью японцы, но попадались и россияне. Тэхён прямиком направился к панорамному окну и уронил свою сумку на ближайшее кресло. Чонгук проследовал за ним и поставил рюкзак рядом. Снаружи частично было видно лётное поле, здание аэровокзала, а гораздо ближе, буквально в нескольких метрах — длинный гофрированный рукав перехода, крыло и бок самолёта с красным логотипом JAL. Погода стояла не солнечная и не облачная, так, лёгкая бледная дымка по всему небу. — Если мы сядем, не будет видно ни аэропорт, ни самолёт, — сказал Тэхён, который уже успел достать смартфон и примеривался, какой ракурс выбрать. — Давайте просто встанем вот так. Он слегка развернул Чонгука, мягко взяв его сперва за локоть, а потом за плечо, а затем поднял смартфон, чтобы проверить, как они оба попадают в кадр. — Шкуру тигра забыли накинуть, — сказал Чонгук. — Точно, — Тэхён спохватился и одной рукой быстро нацепил себе на шею рыжий плюшевый воротник. — Просто задумался о другом. Будь обстоятельства несколько иными, а фантазия у Чонгука посвободней, он бы вмиг вообразил, что Тэхён напрочь забыл и про тигров с кроликами, и про полёт, и думает только о том, что теперь у них с Чонгуком появится совместное фото. Но Чонгук не дал фантазии разгуляться, сосредоточившись на том, чтобы придать собственному лицу дружелюбно-нейтральное выражение, поэтому когда Тэхён вдруг приобнял его за плечи и склонил к нему голову, это застало Чонгука врасплох. Он беспомощно посмотрел на экран смартфона, который Тэхён держал перед ними в вытянутой руке, и в этот момент Тэхён сделал снимок. — По-моему, идеально, — сказал Тэхён, отпустив плечо Чонгука и изучая полученный результат. — Давайте я вам как-нибудь передам фотку. Может, по электронке? Или вы какими мессенджерами пользуетесь? Чонгук не пользовался никакими, но для разных экстренных случаев у него был Телеграм — семейная традиция. Телеграма не было у Тэхёна, и они сошлись на электронной почте. Тэхён отправил Чонгуку файл и стал возиться со своими вещами, а Чонгук сел в кресло и открыл полученное письмо. Говоря откровенно, на фото он мог бы получиться и лучше. Зато Тэхён вышел просто отлично, и Чонгук решил, что свою перекошенную физиономию уж как-нибудь вытерпит. Через минуту Тэхён подхватил свою сумку, решительно переставил её и уселся в кресло рядом с Чонгуком, после чего снова достал смартфон, открыл галерею и развернул только что сделанный снимок на весь экран. — Ну и отлично, — сказал он. По голосу слышалось, что он очень доволен. Чонгук покосился на него и увидел, что Тэхён слегка улыбается, глядя на фотографию. — Останется ваше фото на память, — сказал Тэхён и посмотрел на Чонгука с той же лёгкой улыбкой. Чонгук кривовато усмехнулся в ответ и поспешил отвести взгляд. — До вылета минут тридцать. Всё вроде бы успели, — сказал Тэхён, выключая экран и пряча смартфон в карман. Чонгук хмыкнул что-то нечленораздельное, но одобрительное, и поскольку Тэхён не стал развивать тему, он замолчал тоже. Несколько минут они смотрели на других пассажиров, которые тоже просто сидели и просто смотрели в пустоту, ожидая команды на посадку, как вдруг Чонгук заметил, что какая-то девушка достала смартфон и пытается сделать сэлфи, надувая губы и поворачивая голову то так, то эдак. Это был момент, когда Чонгук сообразил, что же подсознательно не давало ему покоя. Мысль была странноватая и отдавала не то паранойей, не то шизофренией, но отделаться от неё Чонгук не мог. Он всё ещё вертел собственный смартфон в руках и сейчас включил его. Дальше, стараясь как бы невзначай повернуть экран так, чтобы Тэхён не видел изображение, Чонгук открыл их совместную фотографию. Всё было так, как ему и показалось, и чего он сразу не понял. Никакого здания аэровокзала. Никакого лётного поля. Никакого самолёта. Никаких плюшевых воротников на шеях. Просто их лица крупным планом на фоне бледно-голубого неба. У Тэхёна лицо довольное, у Чонгука — немного удивлённое. И голова Тэхёна склоняется к плечу Чонгука... "Останется ваше фото на память", — сказал тогда Тэхён. Просто их совместное фото, где они рядом. Непонятно где. Непонятно когда. Только вдвоём.