Cendres de Lune

Костер медными, золотыми и платиновыми всполохами искрился и переливался. Казалось, языки пламени были готовы взорваться при очередном дуновении ночного пронизывающего ветра. Огонь завораживал: в какой-то момент капитану пришлось даже отговаривать себя от того, чтобы шагнуть в этот соблазнительный жар, согреться и уснуть в нем. Странное, непреодолимое ощущение уюта и спокойствия манило мужчину в свои обманчивые объятья. Ужин в Бакуре прошел спокойно: на длинных общинных столах стояло множество деревянных выскобленных блюд, полных вареными и тушеными кореньями, овощами, мясными супами и поджаренной на костре рыбой. С удивлением Тенья рассматривал, как люди передавали друг другу из рук в руки миски с легким кивком, как все молча жевали, глядя на шершавую столешницу и сконцентрировавшись на движении челюстей. И на фоне молчаливой трапезы трещал, дымился и практически танцевал костер, зажженный вокруг черного столба. Наконец, Королева подняла ладонь вверх, после чего люди вокруг резко засуетились, разбирая тяжелые грубо сколоченные скамьи по краям площади и убирая длинные столы в амбары, отличавшиеся от других домов лишь высокими деревянными дверями с мощными замками. Опустевшая посуда была сгружена в большую повозку, которую тотчас же увезли куда-то вдаль по правой улице. — Что, словно никогда не видел военных общин? — насмешливо улыбнулась Теруми, подойдя к Ииде и положив ладонь на плечо. — Видел, но только в казарме… — Ничего, сейчас начнется самое интересное. Собрание. — Но я-то здесь зачем? — еле пробормотал мужчина, разглядывая то, как разворошенный улей приводил площадь в порядок, словно в последний час ничего и не происходило. — Твой приход был предрешен, — мягко улыбнулась рыжеволосая женщина. — Королева Мицуки все расскажет, а мы все — покажем. — Покажете? — Терпение, друг мой, терпение, — вновь вырвался смешок из искривленных усмешкой губ, и Теруми отошла к огню, что-то тихо бормоча себе под нос. И, наконец-то, порядок восстановился в холодном ночном городе. На площади осталось только семь человек, включая принца Кацуки, королеву Мицуки и Теруми. Остальные были почему-то в странных белых масках, напоминавших морды драконов, расписанные потрескавшимися от времени яркими красками. Их одеяния были абсолютно одинаковыми: белые платья с черными следами копоти на юбке и рукавах. И было в них нечто пугающее, заставившее Тенью сжаться в тугую пружину, практически готовясь бежать. — Не бойся, это хранители храма… — мягко проговорила Королева, ближе подходя к костру. — Располагайтесь вокруг. Расстояние между каждым — два шага. Да, рыцарь, ты тоже вставай. Оказавшись рядом с пламенем, Иида не мог не отметить того, что он совершенно не чувствовал жара, исходящего от костра. Он ощущал воспаленной кожей под рубашкой ночную прохладу, собственную тревогу, но не было ни намека на хоть какое-то тепло. — Скажут сделать шаг вперед — не мешкай, — грубо прервал размышления рыцаря Принц и насмешливо оскалился, разглядывая комично-недоуменное лицо чужестранца. Блондин первым развел руки в стороны и прикрыл глаза, что-то тихо бормоча себе под нос, после чего люди в масках последовали его примеру. Синхронность действий хранителей поражала: казалось, они были единым телом, пульсировавшим, двигающимся от общих импульсов. Из груди Кацуки вырвался низкий гортанный звук, переросший в монотонный непрекращающийся гул. — Что ты слышал о Реинкарнирующей ведьме? — словно из ниоткуда возник вопрос королевы. — Она… Я знаю, что она является угрозой государственному порядку. Ее нельзя подпускать к королевским особам или приближенным. С детства детей Родорелла учили тому, что ведьм нужно обходить стороной, ведь среди них может затесаться темное, страшное и опасное чудовище под именем Реинкарнирующей Ведьмы. Та, что ввергла страну в хаос несколько столетий назад убив короля и всю его свиту, после чего ее сожгли на костре. Время от времени из соседних государств тоже приходили новости о ведьме, влюбившей в себя правителя или наследника престола, после чего жестоко его убив спустя какое-то время. Во всех восточных странах магия со временем стала не в почете как раз из-за опасности, что несла за собой эта Ведьма. Кто-то утверждал, что после сожжения она возрождалась из пепла, словно сказочная птица, другие же на ночь рассказывали отпрыскам истории о том, как Ведьма ела на обед самых непослушных детишек, чтобы продлить юность, а самых прекрасных дев из городов и деревень воровала в ночь перед свадьбой, чтобы искупаться в их крови. Тенья считал большую часть слухов несусветной глупостью, однако, каждый раз, когда он слышал о Реинкарнирующей Ведьме, его сердце в животном испуге пропускало удар, а взгляд сам по себе начинал блуждать в поисках странной женщины в лохмотьях и с пучками таинственных трав. Вот и сейчас, мужчина обернулся, вглядываясь в сгустившийся непроглядный мрак ночи, до конца укутавший площадь. — Сейчас ее здесь нет, — тихо, но в то же время отчетливо заговорила Теруми изменившемся голосом. Казалось, звук шел откуда-то изнутри, мягко вибрируя и резонируя с звуками, исходившими из принца. — Но она здесь была. — Мы — последние, кто видел ее последнюю известную инкарнацию. И она убила моего брата, — усмехнулась Мицуки и протянула руки вперед, окунув их в пламя. То, что начало происходить с огнем поразило рыцаря: он заплясал, начал складываться в непонятные фигуры и символы, после чего огромной стеной он направился на людей. — Войди в огонь, — прошептала Теруми. Тенье потребовалось несколько секунд, чтобы войти в пламя. Сердце стучало где-то в висках, отдаваясь сильной мигренью, а от страха мужчина зажмурился. Однако, открыв глаза он не узнал площадь: она была залита ярким солнечным светом, а перед ним стояли две рыжеволосые девушки. Одной из них точно была Теруми — она практически не изменилась, только мелкая сеточка морщин вокруг глаз была не такой заметной, а платье было совсем изношено, мелкие дырки и грязь обрамляли ровным слоем весь подол до колена. Вторая же девушка была бледной, почти белой, как стена. Ярко-голубые глаза почти светились льдом. Пухлые, четко очерченные губы беспрестанно шевелились, но изо рта не вырывалось ни звука. — Сестра, сестра! — Теруми потянула девушку за растрепанный рукав. — Нам бы отдохнуть, мы уже больше года в пути. Сменить платья, хорошенько вымыться… — Нет, — жестко отрезала девушка и внимательно всмотрелась в нескольких мужчин, стоявших возле огромного ало-фиолетового ящера в ездовой сбруе. — Я не могу им доверять. — Но сестра, ты же сможешь нас защитить, как тогда, против эльфов… Или в песчаных землях… — Тц! — раздраженно фыркнула сестра, одним лишь щелчком языка заставляя Теруми умолкнуть, ведь к ним подошел высокий и крепко сбитый светловолосый мужчина с алыми глазами. «Совсем как у принца», — подумал было Иида, как огненная стена отступила, возвращая его в ночной холод. — Моя сестра, Нэннэ. Она была инкарнацией, — выдохнула Теруми. — В детстве она была очень тихой и кроткой, а со временем стала совсем закрытой, словно пряталась ото всех. Родители не понимали в чем дело, поэтому отдали ее в школу при церкви Огня, ведь думали, что с таким нравом ей прекрасно подойдет работа в храме. Однако, спустя два года она самовольно ушла, вернулась домой и, схватив меня, отправилась в путешествие. — Но в чем был смысл? — охнул рыцарь. — В том, что она сожгла школу до тла. Они издевались над ней из-за ее клейма на груди, что было с ней с рождения, мучили. Оказалось, что пытки всегда практиковались там. Нэннэ очень долго терпела, но она уже не могла контролировать собственные силы. Лишь я была той, кто заставлял ее концентрироваться. Год, а может и больше мы прятались в лесах, убегая от дома все дальше и дальше. И вот, когда нас подобрал принц Арски, она полностью успела запечатать силы, вырывавшиеся из нее ранее. Мы знали о дурной славе Реинкарнирующей, поэтому и держались подальше от городов. Она не хотела никому навредить, лишь хотелось спокойствия. Силы тяготили ее, не давали дышать. Но, кажется, Арски сразу ее заприметил и влюбился… — Эгоистичный засранец, — пренебрежительно выплюнула Мицуки. — Мой братец считал, что весь мир должен был лежать у его ног, что он — тот, кто освободит Бакур от проклятия молвы. Но чем чаще он вылетал в города, тем хуже становилась слава. Заносчивый и высокомерный, он постоянно спорил со всеми, угрожал. И если раньше до нас хотя бы доезжали некоторые торговцы, то после его бредовых инициатив даже самые отчаянные держались подальше, объезжая. А в один из дней город подожгли, после чего нам пришлось убраться повыше в горы. — Нэннэ не хотела оставаться в горном Бакуре долго, но мне здесь так понравилось, — тяжело выдохнула Теруми. — И она не смогла мне отказать. Я, наконец-то, получила тот комфорт, о котором так долго мечтала, а сестра нашла свою отдушину в драконах. Огненная стена сменила цвет с искристо-золотистого на красный и она вновь захватила в свои объятья хоровод. В этот раз рыцарь оказался не на площади, а в одной из темных и влажных пещер, душно пахнущих серой и копотью. Возле входа неловко переминалась с ноги на ногу Нэннэ. Ее волосы были заплетены в длинную косу, украшенную цветами смертника, а алое платье было новехоньким и чистым, шнуровка на груди, обыкновенно расстегнутая, у нее же была затянута так, что нельзя было увидеть ни сантиметра кожи на груди. — Тише, тише, маленький. Я не обижу тебя… — тихо зашептала девушка, протягивая ладонь и прикрывая глаза. Однако, в ответ послышался лишь тяжелый гневный выдох, который чуть не сбил ведьму с ног. — Тише, Аш-Таар. Я знаю, что тебе очень больно. Но я не могу тебе помочь, если ты не подпустишь меня. Очередной порыв ветра сбил Нэннэ с ног. Девушка упала на каменную крошку, больно оцарапав колени до крови, на что она лишь тихо ойкнула, слабо улыбнулась и поднялась, вновь в примирительном жесте протянув руку. — Пожалуйста, Аш-Таар… Низкий гул заполонил пещеру, словно дракон начал разговаривать с ведьмой, рассказывая то, что его мучило и беспокоило. На секунду лазурные глаза девушки округлились, после чего они криво усмехнулась и склонилась в глубоком поклоне. — Спасибо. Больше мы не увидимся. Но с тобой останется сын Мизуки. Он сможет дать намного больше меня. Он будет любить тебя намного сильнее. И, резко развернувшись на пятках, Нэннэ выбежала на узкую горную тропу. Стащив с себя неудобные башмаки, девушка босиком стремглав понеслась вниз, к городу, высматривая одно место, что указал ей дракон. — Я не знаю когда она сошлась с принцем Арски. Просто в один день он объявил, что женится на ней, чужестранке, что была в Бакуре чуть более месяца, — послышался из ниоткуда голос Теруми. — Ведь прилюдно они не выказывали друг другу знаков внимания, Нэннэ была отстраненна со всеми, кроме Мицуки, что ходила беременной. Она заботилась о ней, часто оставалась ночевать у нее в доме, особенно в дни, когда гром и молнии гуляли по землям вместе с проливным дождем. Иида внимательно вслушивался в мягкий монотонный голос младшей сестры Реинкарнирующей Ведьмы. Казалось, она читала молитву о своей сестре, вспоминая все, что было в тот день — последний день. И мужчина смотрел на то, как Нэннэ бежит, сбивая оголенные ступни в кровь, как острые иглы, колючки и мелкие камешки впиваются в нежную белую кожу, как длинный подол цепляется за кустарник и рвется. Этот бег завораживал и все же нестерпимо хотелось отвернуться — настолько сильным было то звенящее чувство неизбежности, пронизывавшее воздух. Голос Кацуки сорвался, резко сменив тональность, а в его гортанной песне появился текст: — Сон-Но Ксей-На… И в тот же момент девушка распахнула дверь одного из домов и птицей взлетела по лестнице на второй этаж, где перед ее глазами предстал жених, жадно сминающий губы и тело другой женщины. Вскрикнув раненным зверем, Нэннэ рванула к постели и схватила Арски за волосы, и в тот же момент ее ладони загорелись черным огнем. Он не искрился, переливаясь, а казалось, словно пожирал весь окружающий свет, пожирал все сущее. И принц закричал. Его вопли были чудовищны, когда от огня его кожа превращалась в тающий воск. Однако, мучения не продлились долго — девушка схватила его за горло и поцеловала, обжигая гортань Проклятым Огнем. А затем все закрутилось с чудовищной скоростью: откуда-то в доме оказались стражники, в чьих руках безвольно и повисла чужеземка. Они волоком оттащили ее на такую знакомую площадь. А был ли суд? А был ли кто против смерти заносчивого принца? Но, это было уже неважно. Словно кто-то заранее написал эти события и они двигались с ускорением, как надоевшая книга, что перелистывают без особого энтузиазма. Голубые глаза Нэннэ потухли, сменив цвет на гранитно-серый. И лишь увидев в толпе Мизуки, девушка дернулась к ней и протянула руки: — Я отдаю всю свою любовь твоему сыну, Кацуки. Будьте счастливы. Спасибо, что вы были со мной в этот раз. Бакур восстановится, когда он найдет рыцаря и драконьего мальчика. Прощайте! Палач уже растопил костер, в который девушка медленно вошла без особых сопротивлений и с мягкой улыбкой усталости. Такую улыбку часто можно встретить у стариков, чья жизнь была чрезмерно долгой и тяжкой, а смерть они встречают как доброго друга с мягкими и такими желанными объятьями. Огненная стена вновь отступила и принц замолк. — Мой брат ее предал, — тихо проговорила королева. — Воспользовался тем, что она была тиха и молчалива, думал, что берет в жены дурочку, что позволит ему делать все, что ему вздумается… — Но она убила его. Как и других принцев, что предали ее, — закончил рыцарь. — Но что за черный огонь? Как она его убила? — В этом-то и вопрос. Нэннэ почти не использовала магию, и в этом воспоминании, что оставила она нам, нет расшифровки. Но когда-то подобной магией владели Черные Драконы, жившие в Ядовитых Болотах. Только вот странно то, что этих драконов не существует уже пол тысячи лет. И лишь в церковных записях остались какие-то напоминания об этой магии. Вздохнув, Иида опустил голову. — Но как я или Киришима можем помочь вашему городу? Он ранен, а мы сами ищем помощи… — Хороший вопрос, рыцарь, — мягко улыбнулась Мицуки. — Это и предстоит узнать. А пока возьми еды своему другу и отправляйся спать. Завтра с утра вылетите к вашей юной ведьмочке. И если уж она вам не поможет — отправляйтесь к Всемогущему. Дорога вас ждет долгая и изнурительная, но он последний из Древнейших, а это значит, что он сможет вам всем помочь, даже мальчишке, что лежит в Асене. Молча отвесив поклон, Тенья подошел к последнему столу, что стоял в дальнем углу площади и забрал тарелку, полную мяса и хлеба, и понес ее вновь в горы. Мужчина, казалось, не замечал принца, шедшего за ним молчаливой холодной тенью, погрузившись в собственные размышления о природе вещей, происходивших в этом странном месте. Люди, что не утратили магию в эти суровые времена внушали благоговение и восхищение в сердце рыцаря, но то, что он увидел в темных видениях, смутило его. Та кротость, с которой Ведьма принимала собственную судьбу, с каким усердием, поначалу, она пыталась сбежать от неизбежного, но поняв, что другой дороги нет — понеслась вперед к собственной смерти, словно у нее не было выбора, словно все было написано заранее — как дурной рассказ или сновидение, которым ловко управляет кукловод. — Эй, — тихо гаркнул Кацуки. — Мы на месте. Иида остановился и внимательно наблюдал за тем, как молодой мужчина открыл проход в зарешеченную темницу в скале, а оказавшись по ту сторону — как принц уходил, медленно оглядывая свои угодья, упираясь ладонями в талию. — Капитан, — кашляюще рассмеялся Киришима. — Ну наконец-то ты вернулся. Где ты был? — На ужине. Вот, и тебе принес, — отстраненно пробормотал рыцарь, ставя тарелку посреди пещеры и отходя подальше от асеновца. — Ты ничего особо не пропустил. — Да? Ну и хорошо! — задорно ухмыльнулся Эйджиро и впился острыми зубами в аппетитно пахнущее костром мясо. А Тенья никак не мог выбросить из головы то блаженное лицо, с которым Реинкарнирующая Ведьма входила в огонь на том же самом месте, где и готовился ужин. Как ее ясные ангельские глаза в последний раз вспыхнули той пронзительной синевой. Как рыдала будущая королева, упав на колени и держась за крупный, перевешивающий ее живот. Как Теруми рвалась к костру, умоляя сжечь и ее. Какой бы Нэннэ ни была визуально холодной — она не была той злодейкой, что расписывали древние городские легенды. Она была просто измученной, слабой девушкой, что устала жить. И с такими мыслями рыцарь провалился в тяжелый, беспокойный сон.