Cendres de Lune

Иида не был рад тому, что пришлось отпустить ведьму одну, наоборот — он казался себе чудовищным трусом и слабаком, ведь именно он должен защищать окружающих, ведь его все юношество обучали этому, однако, что с эльфами, что здесь, он был лишь безвольной марионеткой случая и мог только наблюдать за происходящим. Напряженная спина принца вместе с его хмурым лицом и сложенными в печати руками навевали какое-то особое чувство беспокойства, словно бакурец знал, что ждет Очако внутри таверны, и это вызывало в нем ужас, однако он не спорил с ученицей Всемогущего. В чем-то капитан точно был прав: Кацуки действительно решил прислушаться к этой взбалмошной юной девице и подождать хоть немного. Но он не просто молился и надеялся, что все будет хорошо — мужчина готовился. Готовился к тому, что что-то обязательно пойдет не так и придется ринуться на помощь, спасая новую знакомую. Он чувствовал тяжелое судорожное дыхание дракона, несвойственное ему, и осознавал, что в Асене действительно что-то случилось, причем сразу же после того, как в деревушку наведалась Королева Драконов, и вот это действительно напрягало. Прошло уже много времени, а из здания не было никаких вестей. Только в самом начале послышался какой-то вопль, который сразу же затих. — Принц… — Тс! — шикнул блондин, сжимаясь в плотную пружину. Его руки объяло золотистое пламя, после чего он присел на корточки и он прижал ладони к земле. Огонь прошел по траве, путаясь между опавшими листьями, мхом и короткими кустарниками, после чего неведомая сила подбросила мужчину в воздух. Тенья одним прыжком подскочил к Бакуго, но тот уже вновь был на ногах и ринулся к таверне — как раз вовремя. С громким треском дом начал распадаться по бревнам, начиная со второго этажа. Лед пробился сквозь стены, разрастаясь, словно плющ, во все стороны, бесконтрольно и быстро. — Ведьма! — рявкнул принц и побежал. — Бегите! — послышался женский голос из здания, — защищай их! Ахта-шмеер! Кацуки встал, словно вкопанный и резко развернулся, прижимая широко распахнутую ладонь к груди. — Ахта-шмеер де тер-ноо! — воскликнул мужчина, глядя в открытый глаз ящера. Аш-Таар медленно приподнял и повернул голову, прикрыл глаза, после чего его чешуя начала воспламеняться. Начиная с мелких язычков, подрагивающих на ветру, магический огонь начал разрастаться, играя золотистыми бликами, которые постепенно меняли цвет в оранжевый, а затем — алый. Рыцарь попытался было сбежать, на что принц лишь качнул головой и вновь развернулся, наблюдая за тем, как очередное бревно с треском и грохотом упало на землю, как ледяные отростки сломали оконные рамы и выбрались наружу, стремясь смять остаток постройки, словно спичечный коробок.

***

Как только Аш-Таар начал снижаться, ведьмочка сразу же учуяла острый морозный флер, витавший в воздухе. И чем ближе они были к земле — тем сильнее становился этот тревожный запах. Стоило лишь ящеру опуститься — Урарака сразу же понеслась в сторону таверны, доставая из-за пазухи ножичек. — Ну же… Девушка даже не удивилась тому, что дверь не распахнулась. Коснувшись пальцами деревянной поверхности, она ощутила обжигающий холод на коже. Ухмыльнувшись, ведьма коснулась острым лезвием сгиба локтя и, с небольшим нажимом, провела им по нежной тонкой коже. Вспыхнув белым, надрез моментально затянулся свежей, тонкой розовой кожицей, а по руке тонкими языками распространилось пламя. Оно отличалось от ало-золотого драконьего пламени южных земель: оно было истинно-белым, словно подавляло все окружающие его цвета, высветляя. Вновь коснувшись входа огненной рукой, Очако услышала треск и щелчки разрушающегося и тающего льда. Наконец, дверь поддалась. Распахнув ее, перед глазами предстал полностью затянутый в бледно-голубой полупрозрачный лед коридор. — Что за чертовщина, — вырвалось из груди ведьмы, и она шагнула внутрь, как за спиной послышался отчаянный вопль. — Стой! Тсу бежала к открытой двери, размахивая руками и отчаянно жестикулируя. Всегда опрятное зеленое платьице было порвано, а на руке был большой красный ожог. Огромные широко распахнутые глаза округлились от ужаса, а лицо искривилось в гримасе боли. Глубоко вздохнув, Урарака махнула рукой, после чего дверь закрылась, а белый огонь запечатал ее. — Не хватало нам свидетелей… — тяжело выдохнула шатенка и накинула на голову капюшон. Сделав несколько шагов вглубь, в сторону обеденного зала, она заметила нескольких мужчин, замурованных в ледяные глыбы. От этого льда веяло отчаянием и смертью, и ведьма никак не могла понять в чем же была причина. Прикрыв глаза, она пустила по поверхности пламя, как в ее сторону полетело несколько глыб, от которых еле удалось увернуться. С грохотом разбившись о стены, куски разлетелись на множество мелких острых осколков. Некоторые из них впились в руку, ужалив. Вспышка боли распространилась по всему телу, из-за чего Очако взвизгнула и упала на колени. «Отрава! Это проклятый талисман!» — пронеслось в голове прежде, чем ведьмочка встала, готовясь к следующей атаке. Тихий хруст льда, преследовавший с самого входа, почему-то начал нарастать, становясь все громче и напряженнее. Оглянувшись, Очако пыталась разглядеть хоть какие-то изменения, но кроме звука, казалось, все оставалось по-прежнему мертвецки безмолвным. Набрав в грудь побольше воздуха, пришлось продолжить путь, миновав стойку, к лестнице. Тревога продолжала ступать по пятам, старательно обхватывая путницу, заключая ее в свои мучительно крепкие, душащие объятья. И как бы ни хотелось избавиться от этого гнетущего чувства, оно с каждой секундой укреплялось и увеличивалось, вместе с отвратительным звуком. Девушка обманула, если бы сказала, что часто встречала лед на землях Эроэлла или Родорелла. В южных землях всегда были огненные драконы — и только они, и соответственно магия тоже была связана лишь с огнем. Ледяные драконы жили в пустынных землях вечной мерзлоты, где лето могло наступить лишь раз в столетие. Но это было так далеко, что даже сложно было вообразить, что кому-то специально вздумалось бы ехать несколько месяцев, лишь бы заколдовать какую-то простецкую таверну на окраине болотного города. И это сбивало с толку, заставляя больше концентрироваться на размышлениях, чем на окружающей действительности. Ледяная корка с каждым шагом все больше напоминала тюрьму, но тогда кто ее создал? И кто был целью? Шагнув на лестницу, Урарака замерла — и как раз вовремя. Словно неведомая рука отвела ее от огромного прозрачного сталактита, со свистом ударившего о деревянные ступени, проломив их и застряв в полу. Осторожно запрыгнув на получившийся постамент, девушка подняла голову — и ахнула. От потолка уже не осталось и следа, только огромные толстые сгустки проклятого льда свисали вниз, и росли. Медленно, но все же заметно, сантиметр за сантиметром захватывая все пространство, расширяясь. Прикрыв глаза, шатенка пустила белый огонек по всему телу. Пламя не повреждало ни одежду, ни кожу, однако льдина под ногами сразу же начала разрушаться, тая, и высвобождая следующее за собой проклятье, витавшее в воздухе голубоватым туманом. Тихо охнув, Очако вновь спрыгнула на ступени и медленно направилась наверх. — Эй, кто здесь? — надежды на ответ не было, но попытаться стоило. По крайней мере, именно эта мысль красным сигнальным маяком вспыхнула в голове девушки. Хотелось бежать, отчаянно, бросив все и куда глаза глядят — настолько звук стал невыносим. Он оглушал и душил, а от проклятья чудовищно пахло острой смолой, и запах казался невыносимо знакомым и чрезмерно опасным. Так и не дождавшись ответа, Урарака еле ступая поднялась наверх, обходя особо крупные ледяные наросты и закрывая ладонью нос, проходя сквозь проклятье, витающее в воздухе. — Те-Кме-е! — на выдохе сорвалось с припухлых губ. Огонь отделился от ведьмы, словно вторая кожа, и двинулся стеной по всем уголкам этажа, растапливая лед и открывая проход в комнаты. Закрыв тканью нос, шатенка принялась проверять комнату за комнатой, медленно и методично, в поисках потерпевших. В мелкой каморке без сознания лежал Тецутецу, неестественно вывернув руки. На лице остались серые пятна, похожие на поражение проклятьем. Тяжело вздохнув, девушка подняла авантюриста и закинула к себе на плечи. Путь обратно казался сплошным кошмаром: лед продолжал разрастаться, некоторые проходы стали настолько узкими, что приходилось толкать бесчувственного мужчину вперед, а затем уже лезть самой, понемногу растапливая ледяную темницу и высвобождая проклятие. Выбросив тело Тецутецу на улицу, Урарака скинула с плеч капюшон, покрывшийся изморозью и нырнула обратно в таверну. Распахнув платье на груди, ведьма пальцами коснулась огромной витиеватой печати, словно вытатуированной на груди, обвивавшей ключицы и ребра. Нащупав необходимую часть рисунка, вновь достала ножичек и до крови прорезала завитушку, изображенную под правой ключицей. Алая жидкость тонкой струйкой спустилась по бледной коже, пачкая светло-розовую ткань платья, однако, Очако это нисколько не смущало. Выдохнув, она прижалась спиной к ледяному барьеру, отчаянно шепча: — Найдись. Я чувствую, что тебе очень больно. Поговори со мной! Ледяной щуп обхватил маленькую фигурку девушки, стискивая. — Я не враг тебе. Пусти меня к себе. Корка постепенно начала разрастаться, опутывая хрупкие запястья и вниз, к ногам, захватывая талию и бедра. Однако, стоило лишь капле крови попасть на проклятую мерзлоту, как ведьма ахнула. — Ты ничего не понимаешь! Тет-грее! Все, что происходило в следующие секунды могло бы показаться безумием любому волшебнику из южных земель: лед словно имел свой разум и, проснувшись, преследовал Урараку, нацелившись ее убить. Обыкновенно подобные талисманы вели себя иначе — или, по крайней мере, так писали в книгах. Они были главной поддержкой и защитой своих владельцев. Просто так убить человека с огненным или любым талисманом было практически невозможно. Почему же только практически, но не абсолютно? Принца Родорелльского как раз три столетия назад нашли мертвым в своей спальне после помолвки с Реинкарнирующей Ведьмой. И только ей удалось справиться с огненной стеной, что окружила юношу. Нет, даже не так — ей удалось обернуть талисман вспять и убить наследника престола собственным царским даром. Но, это происшествие было скорее исключением из правил. В остальных случаях при встрече с природным талисманом можно было уповать на судьбу и доброе расположение его хозяина к вам. Но ни в одной книге, энциклопедии или свитке никогда не было упомянуто, что этот дар может иметь проклятие, а тем более — свое сознание. И именно оно управляло этим ледяным домом, разрушая таверну и заключая ее остатки в тиски. И худшим было то, что ведьма поняла, чего хочет оно. А оно хочет уничтожить весь Асен. Подчинить все болотные земли себе, заключив в гробницу вечной мерзлоты. — Ведьма! — послышался отчаянный крик принца Бакуго, как только с оглушительным треском хлипкое деревянное строение начало разваливаться по кускам. — Бегите! — срывая глотку, завопила Урарака, осознавая, что ждет их дальше, — защищай их! Ахта-шмеер! — Ахта-шмеер де тер-ноо! — вместе с блондином воскликнула девушка, только вокруг нее появился черный, как смоль, огонь. Пламя выжигало все на своем пути — и лед, и проклятье, и сам дом, оставляя за собой лишь мертвое пепелище. Девушка отчаянно вслушивалась, надеясь услышать хоть чьи-то слабые вздохи, хотя бы намек на то, что носитель этого дара находится в здании — и все еще жив. Однако, на удивление она услышала два сердцебиения, звучавших в унисон. Медленные и размеренные, казалось, происходящий хаос вокруг никаким образом их не касался. Умиротворение тонкой нитью проходило через их ритм, вместе с гибелью, что была для них так же неизбежна, как и сама Судьба. — Черт! — ахнула Очако и в мгновение ока поднялась наверх, следуя за этим звуком. В большой спальне, в самом центре на огромном ледяном троне полулежал юноша с двухцветными волосами, и та половина, что была алая, была закована в талисман. Под ногами же у него на полу, вмурованным в ледяную толстую корку, сидел длинноволосый рыцарь. Его глаза были закрыты, и казалось, что они оба блаженно спали, и Мамору просто был на страже спокойствия незнакомца. Не церемонясь, ведьма схватила лейтенанта за плечи, высвобождая огнем из плена талисмана. Однако, стоило телу брюнета полностью освободиться от корки, как огромный полупрозрачный ледяной щуп прорвался сквозь оконную раму, разламывая ее. Когда же Урарака принялась за юношу, дом заходил ходуном от взаимодействия с черным огнем. Еще секунда — и здание было готово сложиться, словно карточный домик, похоронив ведьму и двоих жертв этой холодной тюрьмы. Грязно выругавшись, шатенка вновь вытащила нож и стащила с груди незнакомца рубаху, вырезая на нем несколько символов и, после чего, сразу же запечатывая огнем. Наконец-то лед отпустил своего владельца, и он упал ничком на пол, после чего Очако наконец-то удалось кое-как подхватить обоих пострадавших и направиться к выходу. — Ведьма! — послышался грозный вопль, стоило ей вышвырнуть на землю Мамору вместе с незнакомцем, и выйти самой. Перед бывшей таверной стоял Драконий Принц, готовый было ворваться внутрь дома, однако печать, что поставила девушка в самом начале, не пустила его. И это ужасно злило проводника. Он знал, что мог помочь, если не магией — то уж хотя бы грубой физической силой, и то, что она полезла разбираться с угрозой в одиночку невероятно бесило. — Ты бы помер там… — тяжело выдохнула ведьмочка, падая на землю и застегивая платье, — эта земля проклята. — Кто это наделал? — рявкнул Бакуго, схватив Мамору за плечи и пуская теплый, искристый огонек по коже лейтенанта. — Никто. Почему-то талисман этого парнишки вышел из-под контроля, — кашель сухой рукой опоясал горло Урараки. — И что теперь делать? — удивленно вскинул брови блондин. — Идти к Всемогущему, что же еще, — хрипло усмехнулась девушка и прикрыла глаза, пытаясь расслабиться. Молчание тяжелым камнем придавил всех, кто был на площади: Тсу, что с ужасом смотрела на дом, пожираемый проклятьем, авантюристов, с удивлением рассматривавших дракона и все остальное безумие, происходившее с таверной. Очако же моментально задремала, головой коснувшись руки незнакомца. Странное, печальное чувство обуяло ее с первой же секунды, что она увидела юношу, и не отпускало. Оно выматывало, из-за него страшно хотелось спать, лишь бы не возвращаться к этому горю, этой боли, что окружала его. И, кажется ведьма смогла понять что именно с ним произошло. Но не сейчас. Сейчас для всех было слишком рано. И лишь сон мог дать временное успокоение, что исстрадавшемуся юноше, что выбившейся из сил девушке, что всему остальному городу, на который обрушилась эта странная, необыкновенная напасть. Люди медленно начали оседать на землю, погружаясь в манящий, сладкий мир грез. Все завтра. Все ответы будут завтра. Обязательно.