Cendres de Lune

Темно-серый густой вонючий дым заполнил каменные проходы внутри пещеры. Дрожащие огни двух факелов еле освещали тьму перед ногами путников, с каждой минутой становясь все слабее, затухая. Пройдя часть пути, Тодороки пошатнулся, завалившись на Момо, после чего рухнул пыльным мешком на пол. — Шото! — ахнула девушка, подхватывая друга детства под локоть, — хуже? Юноша шумно вздохнул и хрипло попытался ответить, после чего в глотке что-то тяжело забулькало, заклокотало, и принц упал на пол без сознания. Торговец приблизил факел к Тодороки, чтобы лучше осмотреть его, и ахнул. — Лед! Он быстро растет! — Я возьму его, — фыркнул Киришима, делая шаг вперед. — Ты сам еще слаб! — начал было спорить Тенья, но его прервал глухой каменный хруст. — Успокойся. Я выдержу, — лучезарно улыбнулся красноволосый авантюрист и поднял юношу на руки, — Момо, подожги еще один факел и иди спереди. Мидория, иди за мной, Иида — замыкай цепь, мало ли здесь еще кто-то объявится кроме бакурца. Огонь все никак не хотел поддаваться девушке: тотчас осветив руки, он затухал, подавляемый дымом. С каждой минутой волнение за друга нарастало все сильнее, из-за чего рыцарь никак не могла сосредоточиться, а пальцы предательски подрагивали. Наконец, Тенья заметил происходящие изменения с товарищем, протянул ей свой факел. — Иди, не стоит здесь задерживаться. Мы и с двумя факелами дойдем. — Спасибо… — Давай, мы почти уже дошли. Ведь это — цель нашего пути, не так ли? — мягко улыбнулся мужчина. Яойорозу повела плечами и перехватила древко, крепко сжимая его. — Надеюсь, что именно так. Вновь поднеся огонь к Шото, девушка ахнула: лед захватил целиком половину лица, переползая на шею и плечо. Проклятый талисман соприкасался с Киришимой, однако тот не шевелил ни мускулом. — Кири… — Мне не больно, — тихо выдохнул авантюрист. И тут же факел осветил руки юноши: мышцы, ранее округлые от усиленных тренировок и нагрузок, превратились в каменную заостренную груду, по форме лишь напоминая человеческое тело. Сглотнув вязкую слюну, и глубоко вздохнув, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, рыцарь вышла вперед и пошла вглубь коридора. У тупика оказалась высокая винтовая лестница, высеченная из камня. Не дав себе и секунды для колебаний, Момо шагнула на ступень и пошла вверх. Чем выше путники продвигались, тем слабее становилась серая дымная пелена, а запах трансформировался из травно-горелого в теплый аромат земли после сезона дождей. — Момо, не оборачивайся… — прохрипел Киришима в тот же момент, когда девушка остановилась, — нужно дойти. — Что…почему? — хотела было поспорить рыцарь, как вперед вырвался Мидория и, схватив за руку, потащил ее наверх. — Пожалуйста, доверься ему. Принцу нужна помощь. Молча кивнув, Яойорозу ускорила шаг и не останавливалась до тех пор, пока они не оказались на верхней площадке, служившей входом в большую каменную залу. Выщербленные стены были украшены витиеватыми орнаментами, загоревшиеся бледным огнем, стоило лишь Эйджиро ступить на каменный пол. Вдоль стен стояли небольшие чаши с подожжёнными травами, медленно курившимися серым дымом, который, водопадом, спускался вниз, не заполняя комнату, а рекой стекая вниз по лестнице. — Наконец-то вы явились… — послышался тихий голос из-за стены, после чего в широком проеме показался высокий светловолосый мужчина. На первый взгляд он не был даже похож на человека, скорее скелет, туго обтянутый сухой желтоватой тонкой кожей, скрывавший большую часть своего тела объемной черной мантией. Длинные соломенные волосы прядями торчали из-под капюшона. — Вы… — прошептал Изуку. — Всемогущий! — воскликнул Киришима и прошел вперед, протягивая руки с полностью затянутым льдом Шото к колдуну, — нам нужна помощь! Мужчина внимательно осмотрел родорелльского принца и пальцами выудил из одного рукава темную маску. — Положи его на настил, — Всемогущий шагнул в зал, освобождая путникам проход, а сам скинул с себя мантию, под которой оказался длинный жилет, обвязанный многочисленными веревками, талисманами и мешочками. Внимательно осмотрев группу, мужчина хмыкнул и преклонил колени перед спальным местом, на который уже уложили Тодороки. Лед тотчас же попытался распространиться на пол, затягивая его, словно паутина. — Шото… — тихо охнула Яойорозу, отшатываясь назад и плечом прижимаясь к Ииде. — Двоих потеряли… — пробубнил колдун, вытягивая руки, светящиеся белым светом, над юношей. Проклятый талисман сразу же начал таять, отступая под гнетом огненной магии. Волшебство Всемогущего было очень похоже на то, как колдовала Урарака: огонь был частью его, послушно повиновался его воле и был скорее добрым и ласковым, а не ужасающей грозной стихией. Завороженные, Тенья, Мидория и Киришима жадно ловили глазами каждое движение тонких пальцев мужчины. Наконец, освободив лицо принца от льда, волшебник поднял маску и приложил к его лицу. — Теперь ему нужно поспать. Пока располагайтесь, отобедаем и поговорим.

***

Песок вихрями поднимался в воздух, повинуясь воле порывов раскаленного ветра. Плотнее прижав к носу и рту тряпку, Бакуго прорывался через барханы обратно вглубь пустыни, пытаясь глазами отыскать ведьму, что сегодня ночью спасла их. Одновременно, мужчина задавался вопросом, почему же он так безропотно следует за ней, не споря, вместо того, чтобы вернуться домой, к Аш-Таару, бакурцам и обыкновенной рутине, заключавшейся в патрулировании леса, да помощи в отстройке поселения после последних погодных аномалий. Он помнил с самого детства, что искал среди поселенцев какую-то девушку, но никогда ее не мог найти. Однако, осознание того, что она есть и она всегда рядом мучительными тисками сдавливало ему голову, не давая расслабиться. И так было лет до пятнадцати, пока он не оставил эту безрассудную идею, полностью отдавшись заботе о драконах и о народе. Но это чувство не исчезло, лишь утихло, притаившись и ожидая своего часа. И, почему-то, именно от этой чудной ведьмы шло именно то тепло, что он когда-то искал, продираясь сквозь толпу. Соприкосновение их магий с первой минуты прошибло его тело алым огнем, сжав легкие. Да, Урарака — это та, кого он так долго искал. Но почему искал? Зачем? За всю свою жизнь он так и не смог ответить на эти вопросы. И сейчас мужчине это было совершенно не важно. То, что они связаны судьбой было для него незыблемым фактом, который он никак не хотел и не собирался оспаривать. Он знал, что мама в детстве не зря много рассказывала про ту ведьму, что коротко жила в поселении, он знал, что его дар был дан именно ей. Но как именно связано это ощущение с той старой историей — все еще было загадкой. Наконец, вдали он увидел алый обрывок ткани. Приблизившись, Бакуго узнал в нем свой плащ, который он так послушно скинул в пылу битвы с Королем Ночи. Громко хмыкнув, он потянул лоскут из песка и вытянул весь плащ, который, на удивление, совсем не пострадал от белого гиганта и магии ведьмы. — Урарака-Урарака… Где же ты? Глубоко вздохнув, принц опустился на колени и ладонью коснулся песка, пытаясь отследить хотя бы остаточный магический след. К счастью мужчины, огонь всегда оставлял за собой отпечаток, даже если и слабый. Он мог простираться на сотни, тысячу шагов вдаль, до того самого момента, когда развеивался окончательно либо самим магом или драконом, либо течением лет. Ухватившись за слабую огненную нить, Кацуки пошел на север, где совсем рядом, буквально в сорока шагах нашел раскрытую ладонь, еле видимую в бархане. — Хорошо же ты спряталась, — мягко ухмыльнулся бакурец, осторожно разгребая раскаленный песок. Наконец, коснувшись мягкой кожи, мужчина обхватил девушку за плечи и вытащил из толщи. Мягкое обнаженное тело было покрыто небольшими царапинами от мельчайших камней, что ветром переносились по воздуху, цепляя нежную кожу. Ни капли не смутившись от открывшегося вида, Кацуки внимательно осмотрел ведьму, в поисках серьезных ранений, однако, не найдя их, наконец-то смог хотя бы немного успокоиться. — Себя ты точно сможешь защитить, — аккуратно наклонился к небольшой груди мужчина и ухом прижался, вслушиваясь в размеренное сердцебиение. С трудом найдя в себе силы оторваться, Бакуго осторожно обернул Очако в плащ и поднял на руки. Солнце стояло совсем высоко, в зените, а это значило, что он успеет добраться до наступления темноты к Всемогущему. Прижав теснее к себе девушку, Кацуки направился в сторону темной горы, что возвышалась вдали, словно путеводная звезда.