«Нам хочется, чтобы нас любили или хотя бы почитали, хотя бы боялись, хотя бы поносили и презирали. Нам хочется внушать людям хоть какое-нибудь чувство. Душа содрогается пустоты и жаждет общения любой ценою» «Доктор Глас», Яльмар Сёдерберг
Акт I
Армин считал, что цифры владеют миром. Ему было всего пять, когда он осознал, что родители не собирались заниматься его воспитанием и уделять свободное время. Он не собирался плакать, считая себя слишком взрослым для таких махинаций, но за семь дней выплакал порядком сорока одного миллилитра слёз, использовал пятнадцать салфеток и считал, что один раз слишком позорно разрыдался в голос, обещая, что эта информация уйдёт с ним в могилу. Ему было восемь с половиной, когда четвёртая гувернантка ушла под предлогом стресса и неконтролируемой злости от прибывания рядом с маленьким мальчишкой, рассказывающим статистически верные прогнозы, на его взгляд, связанные с убийством сиделок на почве ревности жены. Армин считал себя взрослым к без десяти дней девяти годам, когда его дедушка замаячил на горизонте, и он считал себя слишком смышлёным, чтобы пойти на поводу родственника, который пытался воспитывать чадо с помощью военной дисциплины и жестокого контроля. Ему было одиннадцать, когда он помирился с мистером Арлертом спустя двадцать шесть перепалок, семь серьёзных ссор и тринадцать чашек горячего шоколада. Им понадобился год и десять дней, чтобы понять и принять несостыковки в характерах и примириться с ними. Дедушка становился местами мягче и снисходительнее, а Армин спокойнее. Они смотрели по пятницам научные шоу, ели мороженое и часами обсуждали вещи, которые обычный среднестатистический ребёнок в принципе не обсуждал в этом возрасте. Мальчик подозревал, что дед перед каждым новым просмотром передачи проводил шесть дней за чтением материала, чтобы не кануть в грязь лицом. Но даже если Армин догадывался, то никогда не говорил об этом. Ему понадобились тысяча четыреста шестьдесят пять дней посещения психотерапевта и, казалось, несколько тысяч глотаний таблеток, чтобы частично избавиться от постоянного подсчёта, по крайней мере вслух, чтобы избавиться от навязчивых мыслей и чувства превосходства над сверстниками. Армин использовал время в школе для развития навыков социального общения без намёков на презрение к тем, кто глупее. Он понимал, что неидеален, но детская наивность вкупе с завышенными требованиями к пышущим гормонами подросткам, — не давали понимая, что не они странные и недалёкие, а он отличался от остальных. Армин состоял из причинно-следственных связей, из контроля и процентов вероятности правильности тех или иных вещей. Нравственные понятия и ценности в него заталкивал дедушка и в целом занимался его воспитанием, уделяя внимание размытости таких понятий, как «добро» и «зло». Армин наблюдал, анализировал и делал выводы большую часть своего существования и поэтому легко угадывал моменты, когда необходимость в разговорах и поддержки имели место быть. Он не считал себя эмоционально развитым человеком, но и не претендовал на первое место в этой должности, чтобы каким-то образом переживать по этому поводу. Армин признался в любви три раза, два из которых были произнесены в присутствии деда и направленны, соответственно, на него, и один в тринадцать лет — посмертно своей единственной собаке, когда ту переехали колёса машины. Мистер Арлерт в тот день помогал закапывать труп и сказал, что слёзы, сочувствие и жалость — то, что делает из него человека. Мальчик очень желал стать роботом. В четырнадцать лет дедушка посчитал, что Армин готов к рассказам о войне. В сумме их получилось около тридцати двух, тридцать один из которых были пересказаны бесчисленное количество раз, что парень просто на просто сбился со счёта (как он подозревал, дед делал это специально). После некоторых сцен, вызывающих эмоциональное потрясение и скорбь, Армин очень желал остаться человеком, чтобы в случаях, когда кто-то нуждался в поддержке — он мог протянуть руку и сжать чужую ладонь. Он всё ещё оставался чёрствым во многих вопросах, но больше не стеснялся проявлять чувства. В восемнадцать лет Армин поступил в университет и познакомился с людьми, которых может называть друзьями. Жан с вечными глупыми шуточками и проигранными спорами (серьёзно, кто вообще спорит с человеком, который помешан на цифрах и вероятностях), Конни с добродушной улыбкой и понимающим взглядом, Саша с оптимизмом и крепкими объятиями, Хистория с религиозным всепрощением и одобряющими кивками, Имир с язвительным характером и преданностью, Микаса с прямым взглядом и волей. И Эрен. Он так зацепил парня, что тот в первый год чуть не сломал голову, разбираясь с такой головной проблемой, как личность Эрена. Будь Армин чуть честнее с собой, то давно бы признал, что его однокурсник имеет все предпосылки, чтобы оказаться психопатическим типом личности с отсутствием положительного спектра эмоций. — Какова вероятность, что мы сдадим этот зачёт на высший балл? — интересовался Эрен, глядя в учебник. Армин отпил кофе, скривившись от большого количества сахара, и поставил стаканчик на библиотечный стол. Он всё ещё размышлял над тем, почему Джагер уставился на страницу с темой, которую и так знал, поэтому не торопился с ответом на вопрос. Как он раньше и заметил, Эрен состоял из противоречий; такими, к примеру, являлись его отношения с учёбой, с людьми, которые его окружали и с недавних пор — мистером Аккерманом. — С твоими знаниями сдача зачёта лишь вопрос твоего желания выделиться или же нет, — всё же ответил Армин, постукивая карандашом по тетради с записями. Раз, два, три. — Или вопрос моего времени, — произнёс Эрен и откинулся на жесткий стульчик. Его губы слегка кривились, и Арлерт уже догадывался, что у того имелись вопросы, которые он боялся озвучить вслух. — Не лги. Ты всегда знаешь материал наперёд. — Как и ты. Армин пожал плечами. — Как и я. Не секрет, что Арлерт являлся подающим надежды студентом, и если бы Эрен имел больше амбиций в этом направлении, то с лёгкостью бы стеснил парня с пьедестала. Насколько бы Армин не был подкован в теоретической части любого вопроса, ему иногда казалось, что он не достигнет тех практических навыков, которые имел Эрен. Парень не имел ни малейшего представления откуда тот всё знал, но расспрашивать не спешил. — Дед интересовался твоим состоянием, — невзначай начал Армин, не поднимая головы от учебника. Он услышал, как парень напротив усмехнулся. — Не удивлён, он всегда казался слегка помешанным на заботе, — Эрен облокотился на стол. — Без обид. Передай ему, что я в порядке. Армин опять пожал плечами, не акцентируя на словах никакого внимания, он считывал невербальные знаки. — В порядке из-за лжи насчёт родителей? Он заметил тот момент, когда Эрен быстрым взглядом просканировал библиотечное пространство рядом с ними и напрягся всем телом, направляя холодные глаза на Армина. Арлерт не был впечатлён демонстрацией и только склонил голову к плечу абсолютно уверенный в своих словах; он всё так же не придавал значение логическим несостыковкам в действиях Джагера, но тот разговор в его доме — насторожил. Он вынашивал эту мысль несколько недель, пока она настолько не взбесила его, что он решил вывалить всё, как есть. По началу он не думал, что Эрен мог лгать о таких вещах, но позже после анализа — понял, что вероятность такого развития событий высока. — Я не желаю знать правду, если честно, — решил внести он ясности. — Мне не нужны объяснения, и я понимаю почему ты выбрал такую тактику, чтобы разжаловать моего деда на рассказ. Не получив от Эрена реакции на свои слова, Армин наклонился ниже. Парень напротив глядел всё так же напряжённо и исподлобья. — Послушай, Эрен, я тебе не враг. Не имею представления, что за тёмная история произошла у тебя в прошлом, но могу заверить, что абсолютно честен с тобой в том, что мне не нужны объяснения. — Тогда зачем ты спрашиваешь? — Эрен сжал кулаки, лежавшие на исписанных неровным почерком тетрадях. — Чтобы знать прав я или нет, — так просто ответил Армин, будто в порядке вещей выводить другого человека из равновесия. Эрен не выглядел так, будто заботился о чувствах других людей, поэтому Арлерт вполне вероятно не собирался заботиться о его чувствах, когда он наглым способом соврал его деду для получения информации. Не будь это его личная больная точка, то он спустил на тормоза очевидную ложь. — Мои родители мертвы, — сухо осведомил Эрен, и Армин кивнул, удовлетворяясь ответом. О любящих и любимых родителях не говорили в таком тоне; даже парень думал, что умри мистер и миссис Арлерт — он бы скорбел. — Мои соболезнования уместны? — на всякий случай поинтересовался он. — Как ты думаешь? — Эрен усмехнулся, всё ещё сидя неподвижно. Будь у Армина развито чувство самосохранения и внутренние колокольчики, трубящие об опасности, он бы не расслаблялся рядом с Джагером. — Может что-то ещё, что ты хочешь знать? Армин тяжело вздохнул, будто имел дело с ребёнком. — Мне жаль, что я в данный момент переступил границы, Эрен, но ты должен понимать, как сильно меня взбесил факт твоей манипуляции в сторону человека, который посвятил жизнь моему воспитанию. Они просидели некоторое время в тишине, пока Армину не надоело пялиться на парня, и он не направил взгляд обратно на учебник, начиная с того момента, на котором остановился ранее. Он старался не обращать внимание на зудящее место на макушке, куда Эрен направил нечитаемый и застывший взгляд. — Ты так привязан к нему, — спустя некоторое время высказал свои мысли Джагер. Армин дал себе несколько секунд, чтобы переписать до конца предложение, поставить точку и поднять голову, замечая, что Эрен не сдвинулся ни на дюйм. Арлерт не имел ни малейшего представления о чём думал его друг. — Тебя удивляет, что я привязан к нему или в целом привязанность к кому-то? — уточнил он на случай, если ошибся с подтекстом. Эрен показательно скривился и постарался расслабиться. — Проницателен, как всегда, — с нескрываемым сарказмом пробормотал он. — Да, мистер всезнайка, меня удивляет привязанность в целом. — Её присутствие в твоей жизни или отсутствие? — Твои посещения психотерапевта пошли тебе на пользу, — сухо заключил Эрен, и Армин впервые пожалел, что его друзья в курсе таких вещей. Как человек, видящий себя чуть выше остальных, он не воспринимал со спокойствием некоторые вещи, указывающие на его слабости. — Я думал, что твоя язвительность канула в лету ещё тогда, когда ты начал встречаться с мистером Аккерманом и решил все вопросы с Микасой. — Приятно иногда ошибаться? — Не то, чтобы я переживал сильно из-за этого. Эрен лучезарно улыбнулся. — Неужели? Армин закатил глаза, убрал прядь за ухо и закрыл учебник, чтобы отодвинуть его на край стола. В библиотеке в раннее утро не находилось много людей, лишь несколько зевак, не понимающих, как они попали в эту часть университета, и зубрил, сидевших по углам и уткнувшись в книги. Спокойное совместное времяпровождение с Эреном за подготовкой к зачёту в считанные минуты превратилось в фарс. — Выкладывай всё, что ты хочешь выложить, и мы пойдём дальше, — серьёзно предложил Армин, устав ходить вокруг да около. Он заметил состояние парня шесть дней назад, предположив, что у того проблемы с мистером Аккерманом, но, как оказалось, у Эрена, видимо, проблемы с самим собой. — Насколько ты привязан к мистеру Арлерту? — резко выдал Джагер. Армин, ожидая что-то подобное, только приподнял бровь. — Тебе в процентах ответить или как? — заметив, что Эрен хочет открыть рот, Арлерт опередил его: — Я шучу. Несмотря на мою помешанность на цифрах, я не могу тебе ответить в числовом значении, Эрен. К сожалению, такие вещи, как чувства, не поддаются счёту. — Хорошо, — медленно начал Джагер и наклонился ниже, немного вторгаясь в личное пространство Армина. — Тогда как ты понял, что привязан к нему? Парню хотелось бы ответить, что в тот первый момент, когда он понял, как они далеки друг от друга во многих вопросах, и как его дед старался перепрыгнуть эту пропасть, чтобы находиться рядом. Возможно, в тот момент, когда мистер Арлерт начал приходить подготовленным к научным шоу, высказываясь так небрежно, будто до этого не зубрил все термины. Либо тот случай, когда они закапывали труп пса на заднем дворе, и дед сделал самодельный крест. — Я просто понял, — сказал Армин, считая, что это самый честный ответ, который он мог дать. Эрен вздохнул. — Ты не помогаешь. — Так ты не назвал проблему, чтобы я мог понять. Эрен сжал рукой переносицу и помассировал её, явно готовясь к следующим словам. Он выглядел помято, будто не спал несколько ночей подряд, будто решал только ему известную задачку и как ни старался — не мог найти ответ. — Я не знаю привязан ли ко мне Леви, — всё-таки прошептал Эрен, ловя взгляд Армина и удерживая его. Парню не очень хотелось уточнять почему Джагера не интересует вопрос своей привязанности к мужчине, он только надеялся, что это значило следующее — Эрен уже был привязан и понимал это. Армин очень надеялся, что тот не манипулировал отношениями и не старался привязать к себе объект своих страстей. — Почему ты интересуешься этим? У вас какие-то проблемы в отношениях? — Арлерт спросил только потому, что знал, что так следует спросить, и по лёгкой усмешке Эрена понимал, что тот тоже догадывался. Все знали, что Армин плох в вопросе совета по отношениям. — Всё прекрасно, — опроверг его догадки Джагер. — Тогда не понимаю почему ты спрашиваешь это, Эрен. Если вы всё ещё встречаетесь после того, как ты нашёл себе хобби — вмешиваться в его жизнь, а он благоразумно разрешил тебе это делать — не вижу причин, из-за которых возникает этот вопрос. Джагер нахмурился, явно обдумывая слова. Как бы Армин не говорил в самом начале про мистера Аккермана и Эрена, он всё же радовался, что его друг закончил фарс с отношениями с Хисторией. Парень начал догадываться об интересе Джагера в самый первый поход в чайную, когда только увидел его лёгкое возбуждение и вечно направленный взгляд на мужчину, сидевшего в толстовке Эрена. Армин не придал этому должное значение, но после разговора в его доме — сопоставил факты. — Мне просто нужно знать, что это так, — глухо произнёс Эрен. — Зачем? — Армин по-птичьи склонил голову к плечу. — Чтобы знать, что он ответит на мой вопрос, когда я его задам, — слишком туманный ответ. Пришло время Арлерта сжимать переносицу. — Слушай, я, конечно, умный парень, но не собираюсь додумывать все твои намёки. Эрен хмыкнул. — Ты слышал про плен, — начал он говорить, чуть понизив голос. — Я хотел бы услышать это от него, но пока не знаю с чего начать и как подтолкнуть к этому разговору. Думаю, если он не будет достаточно привязан ко мне, то не поделится историей, и, возможно, — тут парень сделал паузу, явно спотыкаясь об свои же слова: — Возможно, он расстанется со мной после этого. Армину бы, если честно, удивиться, что его друг размышляет в таком ключе о своих отношениях, но он всё так же не вездесущ в вопросах любви. Его только насторожило, что Эрен желал привязать к себе мужчину и вообще говорил в таком тоне, что у Арлерта непроизвольно побежали мурашки по спине. — Он разве тебе ничего не рассказывал про себя? — уточнил он. — Рассказывал, — тут же ответил Эрен, облизав губы. — И это было чем-то важным? Эрен задумался всего на секунды, а затем уверенно кивнул. — И что ты сделал перед тем, как он рассказал тебе? — начал Армин маленькими шагами, представляя, что разговаривает с маленьким ребёнком, которому нужно объяснить основы жизни. — В каком смысле? — недопонял парень, хмурясь. — В смысле, что мистер Аккерман захотел с тобой поделиться сам или ты о чём-то поинтересовался? — Я спросил, — ответил Эрен и тут же понял к чему ведет Армин, поэтому продолжил: — Но я не знал всей правды, поэтому мой вопрос просто оказался в нужном месте. — Так в чём проблема? — Армин сделал то самое всезнающее лицо, которое так ненавидел Жан. — Ты просто должен спросить, и он ответит. Эрен собирался высказаться, но так резко захлопнул рот, что было слышно клацанье зубов. Он выглядел шокировано, будто даже не рассматривал такой простой вариант, как вопрос-ответ. Армину пришлось начать постукивать по столу и считать про себя, чтобы не задумываться насколько ему жаль парня, который даже не имел представления, что есть такая вещь, как разговоры по душам. Затем он небрежно собрал волосы в низкий пучок на затылке, чтобы те не лезли в глаза, и чтобы занять чем-то руки. — Эрен, — ему пришлось позвать парня, чтобы тот отвис. Джагер медленно моргнул и глянул на Армина так, будто тот открыл тайны мироздания. — У нас зачёт на днях. Не дожидаясь ответа от Эрена, Арлерт подвинул к себе учебник, открыл на нужной странице и принялся повторять материал, считая, что его дружеский долг, состоявший в помощи утопающему, — исполнен. — Что у тебя с родителями? — этот вопрос был таким сюрреалистичным, что всего на несколько секунд Армину показалось, что это слуховая галлюцинация, но нет; Эрен глядел на него с непроницаемой маской. — Ты не обязан выслушивать меня в ответ. Это не услуга за услугу, — Арлерт нахмурился. Эрен медленно протянул, будто сам не уверен в своих словах: — Мне интересно. — Не думаю, — ничуть не обиделся Армин. — Так не думай, — огрызнулся Эрен. Армин растянул губы в ухмылке. — Мы с тобой немного похожи, Эрен. Если я не делаю вид, что меня интересует твоё прошлое, то и ты не притворяйся, — он всё же направил взгляд на учебник, показывая, что окончательно закончил разговор. — Меня интересует настоящее и будущее, а в будущем у нас зачёт, поэтому заткнись и уткнись в учебник. Армин спустя время анализировал этот разговор, вспоминая и подмечая все маленькие детали в поведении Эрена, но так и не понял, почему тот вздрогнул на последнем предложении.Акт II
В субботу ранним утром солнечные лучи лениво проникали через кухонное окно и освещали пространство достаточно, чтобы Эрен не включал свет, шарясь на верхних полках. Даже то, что он выше Леви не давало ему преимущества в вопросе роста, поэтому ему пришлось для начала поставить стул, затем залезть на него, а уже потом со спокойной душой копаться в сортах чая, размышляя какой заварить, пока мужчина не проснулся. Если честно, у парня совсем вылетел из головы сеанс кино по субботам, что он вспомнил о нем, только прочитав следующее сообщение от Жана: «ты конечно не фильм, но на твой конец я б посмотрел». Эрен, вынужденный сдерживаться и терпеть все предыдущие смски от Кирштайна, всё же психанул и отправил в ответ письмо с множеством нецензурных слов и брани, и пригрозил, что отправит его номер в чёрный список или сольёт в сомнительные сети. Жан, будучи всё-таки интеллектуально развитым парнем, понял, что лучше перетерпеть со своими замашками. Йегер же в это время лениво перебирал пакетики, читал название и слегка улыбался такому явному помешательству Леви. Не то, чтобы он жаловался, совсем наоборот — Эрен с восторгом узнавал любые вещи, которые только мог заметить. Такие банальные вещи, как любовь к чаю и к чистоте уже не воспринимались с неким трепетом, а вот вещи, вроде тех, что мужчина мог в задумчивости тереть подбородок, когда решал серьёзный вопрос, или же лёгкая ухмылка, которая появлялась всякий раз, когда он зачитывал абсурдно забавное сообщение от Ханджи (в такие моменты Йегер ощущал странное тревожное чувство внизу живота, но старался не слишком зацикливаться, успокаивая себя тем, что мужчина проводил больше времени с ним). В некоторые дни Эрену удавалось проснуться намного раньше и наблюдать за спящим Леви, лицо которого чаще всего оставалось хмурым, и по его подрагивающим ресницам парень понимал, что тот видит кошмары. В такие моменты ему нравилось аккуратно и как можно тише подкрасться ближе и положить руку рядом с чужим лицом, ощущая горячее и беспокойное дыхание на пальцах. Больше всего парень приходил в восторг, когда понимал, что Леви успокаивался и, видимо, чувствовал себя в достаточной безопасности рядом с Эреном, отчего последнему сносило крышу, да так сильно, что ему приходилось сжимать другую ладонь в кулак, чтобы случаем не наброситься на мужчину. В выходные дни Леви, даже будучи ранней пташкой, любил поваляться в кровати некоторое время после пробуждения, ленясь даже встать и почистить зубы. Иногда они о чём-то разговаривали, иногда просто молчали и смотрели друг на друга, пока мужчина не цыкал и не вставал. Да, Эрену определенно нравились их совместные утра. Больше всего ему нравилось выбираться из нагретой постели, на носках идти на кухню, чтобы наблюдать такое явление, как довольный Леви, входящий на запах свежезаваренного чая. Одного взгляда хватало, чтобы парень оставался зацикленным на собственнических замашках. Эрен считал себя одержимым, и да, это определённо ему нравилось. Парень перебирал некоторые пакетики, пока его взгляд не наткнулся на банку арахисовой пасты, спрятанную в самый угол кухонного шкафчика. Эрен, недолго думая, потянулся за ней и взял в руки, чтобы тут же ощутить то самое тянущееся чувство снизу живота, понимая, что эта банка — запас на случай прихода Ханджи. Он ощутил, как его челюсть непроизвольно сжималась, а губы кривились в едкой усмешке; он правда ненавидел, что не являлся центром вселенной Леви; он желал полной приватизации. Эрен даже не заметил, когда успел так сильно сжать банку, что она с громким хлопком лопнула в его ладони; паста вместе со стеклом попадали прямо на чистый мраморный пол, а некоторые осколки впились в руку, отчего по ней потекли тонкие струйки багряной крови. — Какого чёрта ты делаешь? Эрен вздрогнул. Он так сильно погрузился в свои мысли, что не сразу заметил приближение Аккермана. Парень опустил взгляд и увидел сонного Леви, стоявшего в свободных домашних тонких штанах и майке. Мужчина сердито смотрел в ответ, его глаза горели, крылья носа раздувались, а челюсть была так сжата, что казалось, его голова вот-вот взорвётся. — Не изображай умственно отсталого, — Аккерман выглядел как человек, от которого стоило бежать со всех ног. Эрен прошёлся взглядом по устроенному беспорядку, по арахисовой пасте на руках, своей футболке, штанах и полу, что в следующей момент не смог сдержать смешок, который тут же перерос в настоящий смех. Он так хохотал, что поздно обнаружил приближение мужчины; Леви стоял совсем близко и всем своим видом показывал, что готов применить насилие. Он одним резким движением скинул парня со стула, придерживая за талию, чтобы тот не наступил на осколки. Эрен, чтобы не потерять равновесие, тут же вцепился свободной рукой за шею мужчины, измазывая его в пасте, отчего не смог перестать смеяться. — Извини, — задыхаясь, произнёс Эрен, когда смог более-менее успокоиться. Он наткнулся на пустое выражение Леви, предполагая, что тот скрывал гнев за маской равнодушия. — Это не смешно, — мужчина придерживал парня за талию и осматривал пол, затем кровоточащую руку, поджимая губу. — Ты поранился. Он выпрямился в руках мужчины и сделал глубокий вдох. Парень заметил, как дёрнулся глаз Аккермана, почувствовал, как тот сжал сильнее руку, поэтому благоразумно решил не двигаться. — Ничего страшного, — вполне честно ответил Эрен, отчего его голос казался беспечным, и, видимо, это разозлило Леви сильнее, чем прежде. Он моргнул и тут же оттолкнул парня на шаг. Йегер попытался вернуть контакт кожа к коже, но ему не дали, останавливая его попытки одним лишь взглядом. — Пиздец, Эрен, просто пиздец, — процедил мужчина. Йегер заметил подрагивающие пальцы, и на миг задумался, а мог ли такой резкий звук спровоцировать у Леви какой-нибудь приступ. — Я приберусь, — поспешно заверил он мужчину, пока тот осматривал пол. Леви медленно поднял голову. Его лицо не выражало никакой эмоции, оставаясь абсолютно пустым, и Эрен неожиданно для себя занервничал, слегка взъерошив волосы. — Иди в душ, Эрен. — Честно. — У тебя кровь. Иди в душ. — Послушай, — начал опять Эрен, не обращая никакого внимания на осколки в руке. Леви молча схватил парня за шиворот и с силой потащил за собой в сторону ванны. Мужчина не показывал внешне, как сильно взбешен, и только по этой причине Йегер не сопротивлялся, потому что ощущал, как волосы на затылке от такого покровительства встали дыбом. Он не знал, что ему хотелось больше: прижать Аккермана к ближайшей стене ради поцелуя или вмазать ему кулаком в челюсть. Уже в ванной комнате Леви затащил Эрена в душевую, достал небольшую аптечку с полки и опять одним только взглядом приказал тому не издавать ни звука. Когда мужчина начал методично вытаскивать осколки не только из руки, но и мелкие из щеки, парень закусил губу и постарался отвлечься на содержимое аптечки, игнорируя то притяжение между ними, сдерживая себя от опрометчивого поступка. Он прошёлся взглядом по спирту, ватам и некоторым таблеткам первой помощи, случайно натыкаясь на пилюли, которые ожидал встретить в доме Аккермана. Эрен, честно говоря, не знаком с таблетками от психических расстройств настолько близко, но эту упаковку и название узнал бы из тысячи. — СИОЗС? — мягко поинтересовался он, возвращая взгляд на хмурое лицо Леви. Мужчина сосредоточен на том, чтобы с помощью пинцета вытащить все осколки, впившиеся в руку. Эрен отстраненно подумал, что ему придётся несколько дней подряд резать себе кожу, чтобы рука соответствовала реальности, в которой у людей не заживали раны буквально на глазах. Ему повезло, что в них всё ещё находились осколки и заживление не происходило так быстро. — ПТСР, — спокойно ответил Леви. Эрен медленно кивнул. — Какие могут быть раздражители? — всё таким же мягким голосом интересовался парень. Леви замер и поднял взгляд от руки, натыкаясь на спокойное лицо парня. — В первый и единственный раз меня вынесло от лиц своих друзей, — сухо заявил он. — Поэтому они не заходили к тебе, — заключил Эрен, припоминая разговор за ужином. — Заходили. Попробуй остановить Ханджи от того, к чему она стремится, — Леви невесело хмыкнул. — Просто им разрешили прийти после нескольких месяцев, пока меня восстанавливали по кусочкам. — На что это было похоже? — прошептал Эрен, глядя на то, как мужчина вернулся к своему делу. — Симптомы бывают разные, — монотонно начал Леви, будто вспоминал всё, что ему говорила Ханджи, копируя её манеру рассказа. — Затрудненное дыхание, озноб, головокружение, тошнота, судороги, учащённое сердцебиение. Обычно эти вещи сигнализируют о том, что в скором времени, возможно сразу же, начнётся приступ. Если говорить о продолжительном эффекте ПТСР, то тут не обойдешься без потери контроля над эмоциями, раздражением, чувстве вины, чрезмерной настороженности, потери нормализованного сна из-за кошмаров, снижение концентрации внимания и многие другие вещи, которые могут вызвать антисоциальное поведение. Парень сглотнул. Ему очень хотелось спросить, что произошло с мужчиной, потому что такого идеального момента ему не сыскать, но почему-то он не смог открыть рот и задать вопрос, вместо этого он пялился на то, как Леви выкинул последний осколок в небольшую урну, и с особой осторожностью повертел ладонь Эрена в своих руках. Вместо этого он сказал следующее: — У меня нет девушки, и я принял свою ориентацию. — Ты всё ещё малолетний тупица, — незамедлительно ответил мужчина, понимая о чём он говорил. — Даже если с малолетним ничего не поделаешь, этот факт не исправишь, то видимо про тупицу, к сожалению, то же самое. Ты умудрился разбить банку и пораниться так, что мне приходится вместо заваренного чая по утрам — вытаскивать осколки из ладони. Эрен скривился. — Это произошло совершенно случайно. — Поверь, — серьёзно сказал Леви. — Только факт того, что я знаю, что ты так неуклюж, всё ещё позволяет тебе находиться в этом доме. Если бы ты делал это намеренно — я бы тебя вышвырнул. — Через окно? — поддразнил его Эрен, становясь обладателям взгляда исподлобья, которым его одаривает Аккерман. — Почему ты раньше не сказал, что такой любитель экстрима? — Жан — мой однокурсник — утверждает, что я адреналиновый наркоман. — Не удивлён. — Так что. Какие ещё есть правила? Леви приподнял бровь. — Что заставило тебя сейчас спросить об этом, а не раньше? — Я думал, что знаю некоторые правила. Но знать некоторые правила — не значит знать все. У Аккермана поднялся уголок рта. — Я поторопился, назвав тебя тупицей. — Я знаю, — самодовольно заявил Эрен. — А, нет, — тут же отозвался Леви. — Не поторопился. — Держать дом или по крайне мере те места, где я бываю — в порядке, — тут же начал Эрен, чтобы доказать, что он компетентен в вопросах правил, которые могли существовать у Леви. — Не лгать; делать всё с первого раза, потому что ты не любишь повторять дважды; не прикасаться к тебе во сне; заваривать по утрам чёрный чай, а по вечерам — зелёный, но эти предпочтения могут меняться в зависимости от твоего настроения; обязательно заправлять кровать; мыть посуду только так, как нравится тебе; чистить зубы перед поцелуями по утрам; ни в коем случае не мусорить в машине; не подходить к плите, даже под предлогом смерти; вытирать все капли с раковины, — парень прервался, чтобы сглотнуть, так как с каждым словом взгляд Леви становился темнее. — Ну как? — Похвально. Йегер прикусил щёку изнутри, и не знал, было ли это потому, что Леви вторгался в его пространство, или потому, что где-то в глубине сознания он отметил, что Аккерман делал что-то невероятное с ним своей честностью. Может быть, поэтому он, не отдавая приказа своему телу двигаться, попытался схватить мужчину хоть за что-нибудь, желая установить телесный контакт, но Леви ему не дал, предугадав действие парня. Мужчина одной рукой схватил не раненое запястье Эрена и завёл их тому за спину. — Я не закончил. Вместо того, чтобы выбраться из захвата, Йегер глядел на Леви, пока тот смотрел в ответ. — У тебя на щеке паста, — прошептал Эрен. Аккерман покачал головой и ещё с секунды смотрел на него, прежде чем сказать: — Я рад, что ты такой наблюдательный. Эрен медленно выпустил руку из захвата и поднял её, чтобы стереть арахисовую пасту с чужой щеки большим пальцем, и затем засунуть его в рот, облизывая. Леви прикипел взглядом к его губам и потянулся вперед так стремительно, что парень не удержался и сделал шаг назад, упираясь в стену. Йегер ожидал незамедлительного поцелуя, но в ответ получил только усмешку Аккермана и поток воды. Оказалось, что мужчина тянулся не к парню, а к крану позади него. — Кощунство, — пробормотал парень, сплевывая воду, которая попадала в рот. Они вместе с Леви стремительно намокали под душем, и их разделяло от поцелуя только мизерное расстояние и широкая издевательская улыбка мужчины. Он, недолго думая, взял раненую ладонь парня и подставил под струю. — Больно? Эрену не мог сосредоточиться на незначительном покалывание в руке, всё его внимание было отдано тому, с какой аккуратностью мужчина смывал кровь. — Не больно, — смог прохрипеть парень. — Хорошо, — просто сказал Леви, кивая самому себе. — Тогда раздевайся. Эрен заторможенно моргнул, предполагая, что всё же потерял литры крови, потому что не мог представить, что слова, брошенные в этот самый момент — реальны. — А? — на всякий случай переспросил он. Леви закатил глаза. — Твоя одежда, Эрен. Ты весь в пасте. — А, — тупо повторил он. Парень аккуратно начал снимать с себя одежду под тяжёлый и сосредоточенный взгляд Леви, который успел убрать пинцет в аптечку, Эрен остановился тогда, когда остался только в боксерах, попутно понимая, что снял носки, прежде никогда не показывая голые стопы. Сейчас он казался себе обнажённее, чем многие разы до этого. Как только он скинул грязную одежду на мокрый пол в душевой, тот тут же притянул к себе Леви, который, видимо не ожидая такого напора, мгновенно подался назад, но парень ему не позволил, — Эрен сжал его бока и резко притянул обратно, попятившись к стене, и мужчина впечатался в него, упираясь ладонями по бокам от лица, перехватив главенствующую позицию и накрыв его рот в поцелуе. В горле завибрировал стон, и Йегер не смог его удержать, буквально им захлебнувшись. — Что это? Что у тебя на пятке? — поинтересовался Леви меж поцелуями. Неполноценность — хотел ответить Эрен — осознание уродства от наличия этих проклятых шрамов. Вместо такого ответа, парень оторвался от мужчины и поднял левую ступню, показывая Леви, который приподнял бровь в немом вопросе, увидев, что она вся изранена шрамами. — Это, — начал Эрен, усмехаясь, лишь бы не показать беспокойство, сжавшее его желудок в тугой узел. — Дерьмовое чувство юмора моего отца. Леви провел в напряжении несколько томительно долгих секунд, пока изучал открывшуюся перед ним правду, затем взял руку парня и засунул под свою футболку, чтобы тот провёл рукой по глубокому рванному рубцу вдоль груди. Когда он удостоверился, что Эрен весь во внимании, то произнес: — Это сделал человек, который посчитал, что ему простят кражу еды. — Что ты с ним сделал? — сдавленно поинтересовался Эрен, делая шаг вперёд. Леви склонил голову к плечу и опустил футболку, но руку парня не убрал. — Преподал урок, как и всем воришкам, которые смели что-то украсть у меня. — Хорошо. — Они не важны, — еле различимым шепотом протянул Леви и накрыл его рот поцелуем, безжалостно сминая губы и проникая глубоко языком, будто пытаясь уничтожить любое упоминания о чужом прикосновении и нанесённых ранах. Так головокружительно от совместного душа Эрен себя ещё не чувствовал. Он готов ранить себя каждый божий день, лишь бы его утро начиналось таким способом; такими властными руками, сжимающимися всё тело парня; такими грубыми покусываниями. Когда чужие пальцы скользнули вдоль намокших боксеров, будто случайно, парню снесло крышу окончательно, и он поддался вперёд, получив мягкое поглаживание. Леви, скользнув языком в рот, углубляя поцелуй, насколько это было возможно, видимо желал достать до самой глотки и заставить Эрена тотчас задохнуться. Парня повело от настроя мужчины, когда тот так чертовски идеально положил руку на вставший член, который моментально дёрнулся; его прошибла дрожь от пяток до макушки. — Сейчас сдохну, — горячо выдохнул в губы Эрен, возвращая укус, и потёрся бедром о пах Леви через его руку, услышав судорожный вздох и заметив, как Аккерман на мгновение застыл. К реакции мужчины на свои действия можно было пристраститься. — Ну что ты, — хрипло протянул Леви, захватив чужую губу меж зуб и прикусив так, что Эрену это доставило не боль, а наслаждение, и ещё один стон вырвался из его рта, когда Аккерман засунул руку под боксеры, сжал член и начал размеренные движения рукой. — А как же твои предложения по минету? — Ты хочешь? — не сводя пронзительного и жадного взгляда, прошипел Эрен не своим голосом, стоило Леви, обведя пальцем, надавить на головку и соскользнуть вдоль уздечки, чтобы следом резко ускорить темп. Парень поддался вперёд к шее мужчины, почти единственному открытому участку кожи мужчины, прокладывая губами дорожку вдоль линии челюсти к ключицам и обратно. — Боюсь, что ты пока не готов, — хрипло протянул Леви. Аккерман ощущался доступным и открытым, но это впечатление было обманчивым: чего стоил только факт того, что он полностью одетый стоял под струями воды, пока Эрен оставался в одних боксерах, с разгорячённой кожей и громкими стонами; на дне глаз, что почернели от возбуждения и наслаждения, затаилось напряжение. — Считаешь? — прошептал парень в шею Леви между покусываниями и поцелуями, отмечая, как тот дёргался и прикрывал глаза. — Знаю, — ответил Леви и вжался в Эрена ещё крепче, чуть ли не припечатав того к стене из-за чего двигать рукой меж телами стало в два раза сложнее, но они не обращали никакого внимания на такие мелочи. — Ты девственник. Йегер вскинул голову, встретившись с пристальным и таким греховно тёмным взглядом, что не смог сдержать плотоядную усмешку. Леви, казалось, ни целовал, ни обхватывал пульсирующий член ладонью, от малейшего движения которой — у Эрена срывался стон, а вел сражение. Нос к носу. Вода стекала по разгоряченным телам, и парень остро ощущал чужое наслаждение, впитывая его через зрительный контакт, и, будто, большего ему и не нужно. Посторонние звуки, кроме учащенного дыхания, стонов, стука капель об кафель, и ритмичных поступательных движений плоти к плоти, — исчезли. Ладонь мужчины мягко очертила сочащуюся смазкой головку, затем резко и без предупреждения сжала член и прошлась по всему основанию, ускоряя и без того бешенный темп, который подталкивал Эрена к грани. Леви следил за изменениями в лице парня и изучал их, то поглаживая и останавливаясь, то ускоряясь и пережимая у самого основания, словно дразня. Йегер шипел, запуская не раненую руку в волосы мужчины и сжимал, стараясь сравнить положение. — Леви, — прохрипел Эрен, предполагая, что мужчину могло повести от этого так же, как вело парня от руки мужчины. Как он и предполагал, Аккерман слетел с катушек, врезаясь в губы и в тело Йегера. Возбуждение мужчины ощущалось ничуть не меньше своего, и когда Эрен потянулся к нему рукой, то запястье тут же оказалось в захвате. — Давай, — найдя чужой взгляд, Леви двинул ладонью, и Эрен не смог ничего сделать со своим воображением, представляя, каково бы это было очутиться за спиной мужчины, неспеша накрыть пульсирующее возбуждение и провести по всей длине члена, сжать чужие ягодицы и толкнуться внутрь, внутрь Аккермана, начиная трахать его так же ритмично, как сейчас тот двигал рукой по члену парня. Эрену хватило ещё пара тройка резких движений, чтобы из его приоткрытого рта просочился рваный вздох, перемешанный со стоном, который Леви ловил губами, поглощая этот звук в себя, будто боялся, что он может где-то затеряться. Парень ощутил, как его сперма марала боксеры, стекала по ногам, нещадно смываясь водой, ощутил, как мужчина оторвался от губ Эрена, чтобы оставить мягкий поцелуй на шее, ощутил, в каком бешеном ритме вздымались их грудные клетки. Медленно выпуская из своих лёгких воздух, Леви оторвался от парня, чтобы смыть сперму с руки, не прекращая ни на секунду зрительный контакт. — Помойся. Я пока приберусь на кухне. — А как же? — Эрен кивком указал на выступающий бугор в штанах. — Обойдешься, — усмехнулся мужчина и вышел в мокрой одежде из ванной комнаты, видимо собираясь переодеться в другом месте. Эрен только тяжело вздохнул и снял с себя последний кусочек одежды, начиная подмываться. В конечном итоге Леви успел принести ему чистые вещи, пахнущие мятой, в которые парень переоделся, попутно обвязывая уже здоровую руку бинтом; мужчина успел убрать весь беспорядок на кухне, не позволив Эрену коснуться чего-либо даже пальцем, и начал заваривать чай. — Ты катастрофа, — выдохнул мужчина, стоя спиной к парню, выходящему из душа. — Правда? — со смешком поинтересовался Эрен, садясь за барный стул. — Конечно. Ты особенный. И единственного слова хватило, чтобы парень моментально замкнулся в себе, но не скинул с лица приклеенную улыбку. Он всё так же глядел на то, как Леви спокойно заваривал чай, но не находился рядом с ним, ощущая, как его дыхание с каждым вздохом затрудняется, а сердце скачет так, что в ушах и во всём теле слышался этот звон. Эрену пришлось вцепиться в барку, да так сильно, что пальцы моментально свело судорогой, а попытайся он их отцепить — пришлось бы отдирать вместе со столешницей. Небольшая трещина привлекла внимание, и парень зациклился на ней, стараясь привести себя в чувства посреди мирной кухни, ощущая себя так, будто побывал в эпицентре сражения, где его разрубили на куски. Не после того, что случилось в душе, нет. Почему этот момент должен омрачаться таким ужасным концом? «Ты особенный, Эрен. Никто не может выдержать так долго, как ты». — Что? — Йегер услышал вопрос сквозь толстую вату, но не собирался так быстро реагировать. Для начала он поднял голову от трещины, чтобы встретиться с хмурыми бровями Леви и его неизменным бесстрастным взглядом. Отчего-то именно этот вид абсолютной неколебимости придало сил, у него появилось стойкой чувство, что скинь он все проблемы на мужчину — тот бы и не дрогнул под весом всего дерьма. — Говорю, что попробовал бы эту пасту ещё раз, — усмехнулся Эрен. — И не называй меня так, во мне нет ничего особенного. Леви лишь глядел в ответ. Следующим утром на столешнице Эрен заметил арахисовую пасту, и вдруг все вопросы про привязанность показались неактуальными.